2017-12-14
336
По Уложению 1848 г. ссылка на поселение было наказанием бессрочным, однако, согласно Уставу о ссыльных, все ссыльно-поселенцы по истечении десяти лет пребывания в Сибири могли причисляться в крестьяне и водворяться во всех сибирских губерниях, кроме областей Семиреченской, Акмолинской и Семипалатинской; евреи - в стоверстном расстоянии от границы. Десятилетний срок перечисления может быть сокращен до 6 лет для тех, которые вели себя одобрительно, занимались полезным трудом и имеют оседлость. Это начало сохранено и ныне в ст.23 Уложения и ст.375 Уложения о ссыльных. Для принятия их в общество должно быть всегда согласие последних. Перечисленные в крестьяне могут жительствовать в городах для занятия ремеслами и промышленностью.
219. Третьим видом лишения свободы по действующему Уголовному уложению является заключение в исправительный дом, составляющее в то же время высшее наказание за второй род преступных деяний, преступлений (по проекту Редакционной комиссии - проступков).
В Уложении 1845 г. этому наказанию всего ближе соответствовал 1-й род исправительных наказаний, т.е. ссылка на житье в Сибирь или отдача в исправительные арестантские отделения, хотя, конечно, это уподобление только приблизительное, так как при сопоставлении угрозы закона за отдельные преступления оказывается, что ныне исправительным домом угрожаются такие деяния, за которые по Уложению 1845 г. назначалась ссылка на поселение, а с другой - и такие, за которые была установлена ссылка на житье в отдаленные губернии или отдача в рабочие дома.
Ссылка на житье. Ссылка на житье явилась как самостоятельное наказаниев нашем праве только с изданием Уложения 1845 г., так как до того времени она не отделялась от ссылки на поселение*(1826). Редакторы Проекта ввели это наказание для лиц привилегированных для того, чтобы продолжительностью этого наказания уравновесить соответственные наказания для непривилегированных, всегда соединявшиеся с телесным наказанием розгами.
Ссылка предполагалась временная - в Сибирь на срок от 5 до 20 лет, а в отдаленные губернии, кроме сибирских, - от 1 года до 5 лет; но комиссия Государственного Совета отвергла срочность ссылки, найдя, что возвращение сосланных на родину было бы сопряжено с некоторым нарушением если не безопасности общественной, то по крайней мере общественных приличий, и определила ссылку как наказание бессрочное.
Ссылка на житье разделялась на два вида: ссылку в Сибирь, соответствовавшую отдаче в арестантские отделения, и ссылку в отдаленные губернии Европейской России, соответствовавшую рабочему дому, замененному в 1889 г. тюрьмой (ст.30, II).
Ссылка назначалась (согласно 89 ст. Уложения) для лиц привилегированных, т.е. изъятых от телесных наказаний по правам состояния*(1827), и всегда соединялась с лишением всех особенных прав и преимуществ.
Ссылка в Сибирь разделялась на 5 степеней, различных, во-первых, по губерниям: 1-я и 2-я степень - в губернию Иркутскую или Енисейскую, а 3-я, 4-я и 5-я - в Томскую или Тобольскую; во-вторых, по срокам заключения (при первых 4 степенях) на месте ссылки от 1 года до 4 лет. Кроме того, для ссылаемых в губернии Иркутскую и Енисейскую назначалось воспрещение переезда в другие сибирские губернии на время от 8 до 12 лет. По Закону 23 ноября 1853 г. (прил.II к ст.70 Уложения), ввиду переполнения сибирских тюрем, назначаемое по ст.31 заключение было заменено запрещением отлучки из места, назначенного для жительства на те же сроки. По Законам 16 июня 1884 г. и 25 июля 1885 г. временное заключение было восстановлено за растраты и другие сходные преступления, перечисленные в примечании к п.1 ст.30 Уложения (изд. 1885 г.), с тем чтобы оно отбывалось до ссылки в тюрьмах места осуждения.
Ссылка на житье в отдаленные губернии, кроме сибирских, по ст.33 разделялась на 4 степени, по срокам заключения на месте ссылки, от 2 месяцев до 2 лет; но по Закону 1854 г. это заключение было заменено воспрещением всякой отлучки из мест ссылки, право же выезда из губернии, в которую виновные сосланы, им могло быть предоставлено не иначе как с Высочайшего соизволения, в общем порядке помилования. О месте ссылки ежегодно министр внутренних дел уведомлял министра юстиции, но обыкновенно такое распределение не изменялось несколько лет. В последнее время такими местностями были губернии Архангельская, Олонецкая, Пермская, а для Кавказа - Оренбургская и Астраханская. Место ссылки должно было быть каждый раз с точностью означено в приговоре (решение Общего собрания Правительствующего Сената 1885 г., N 7).
Ссылка в Сибирь или в отдаленные губернии на житье производилась на основании Особых правил (ст.235 и след. Устава о ссыльных). Приговоренные отправлялись отдельно от других ссыльных, без оков и наручней, и если им давалась особая одежда, то без лоскутков. Имеющим средства с разрешения министра внутренних дел дозволялось переезжать в своем экипаже под надзором жандармов или конвойных. Немедленно по прибытии на место они были обязаны избрать род жизни, приписываясь в мещанство или сельское состояние, но без права участвовать в выборах. С разрешения местной власти сосланные могли, в пределах места ссылки, заниматься торговлей и промыслами по свидетельствам и билетам, но получение гильдейского свидетельства не предоставляло им купеческого звания.
Ссылка на житье, это нововведение комиссии графа Блудова, оказалась совершенно несостоятельной как по мысли, так и по исполнению. Назначаемое преимущественно за корыстные преступления, наказание это, крайне неравномерное по отношению к ссылаемым, в то же время в высшей степени невыгодно отражалось и на тех местностях, в которые производилась ссылка. Неравномерность заключалась прежде всего в выборе местности ссылки - понятно, какое огромное различие было между ссылкой в Колу или Мезень жителя какой-либо южной губернии или передвижением, положим, в Оренбург жителя Архангельской губернии; с другой стороны, осужденный за мошенничество или кражу, хотя бы из привилегированных сословий, не мог изменить своих преступных наклонностей, привычек, образа жизни только потому, что его переселяли из одной местности в другую.
Как указано в представлении министра внутренних дел 1888 г., по удостоверению губернских начальств тех губерний, которые служили местом ссылки на житье, положение этих ссыльных, бедственное с точки зрения их личной обстановки, являлось в высшей степени вредным для этих местностей. За исключением тех ссыльных, которые располагали и в ссылке значительными денежными средствами и устраивали свою участь иногда с такими удобствами, при которых они вовсе не ощущали тяготеющего над ними наказания и праволишения, все громадное большинство сосланных на житье, сосредоточенное в беднейших и отдаленнейших местностях Архангельской, Олонецкой, Тобольской, Томской и Енисейской губерний, было обречено, самой силой вещей и окружающей их обстановки, на полнейшее бездействие, а так как большинство этих людей подверглось суду и наказанию за преступления корыстного свойства, изобличающие в них отсутствие привычки к правильному труду, то вполне будет понятно, почему именно пьянство, азартные карточные игры, разврат и всякие неблаговидные поступки характеризовали собою жизнь этих ссыльных. Каждая местность, служившая сосредоточием ссылки на житье, настоятельно просила избавить ее от этого вида ссылки, и исполнение этих заявлений всегда сопровождало заботы правительства о поднятии общественного благосостояния в этих местностях.
На этом основании уже комиссия Министерства юстиции 1871 г., бывшая под председательством Э.В. Фриша, предположила отмену ссылки на житье*(1828), а затем это начало было принято в Законе 1879 г. Также весьма энергично поддерживало это предположение Министерство внутренних дел в 1888 г., причем оно предполагало упразднить это наказание, не ожидая приведения к окончанию работ по составлению нового Уложения, но его предположения не осуществились*(1829). Уничтожение ссылки на житье было принято Редакционной комиссией по составлению Уголовного уложения, но прежде введения его в действие ссылка была отменена Законом 1900 г., и лица, подлежавшие ссылке на житье в Сибирь, должны были быть обращаемы в арестантские отделения на соответственные сроки, а в некоторых перечисленных в законе случаях - в крепости на сроки, в ст.34 Уложения указанные, причем при замене ссылки арестантскими отделениями приговоренные должны были содержаться или в особых арестантских отделениях, или хотя и в общих, но в отдельных камерах. Ссылка же на житье в отдаленные губернии, кроме сибирских, по Закону 1900 г. была заменена помещением в тюрьмы (ст.30, II) на соответствующие сроки.
Арестантские отделения. Прообразом этого наиболее тяжкого вида исправительных наказаний были арестантские роты военного ведомства, инженерные (25 марта 1823 г.) и морские (26 сентября 1826 г.). В 1827 г. 11 октября (N 1455) предположено учредить такие роты во всех губернских городах, с той целью, чтобы сим доставить дешевейший способ к устройству губернских городов и к производству разных городских работ и тем уменьшить издержки пересылки арестантов в Сибирь. С 1828 г. началось учреждение этих рот в различных городах (ср. Фойницкий "Наказание"). В Своде законов 1832 г., в общем перечне наказаний работами (ст.34), они вовсе не указаны; только в примечании к ст.57 упомянуто, что Указами 11 октября 1827 г., 22 марта 1828 г. и 16 октября 1829 г. предположено учредить исправительные рабочие роты гражданского ведомства, проект положения коих утвержден 10 июля 1830 г. (N 3786). В состав рот поведено обращать беглых и бродяг старше 25 лет, осужденных к ссылке в Сибирь за неважные преступления, а равно в срочную крепостную работу или в рабочие дома. Как вид крепостных работ вне Сибири упомянута отдача в инженерные роты, причем указано присуждать в роты нижнего состояния людей вместо ссылки на поселение и отдачи в солдаты, если они к военной службе не пригодны; в приговорах должно было быть указываемо, как они отсылаются - бессрочно или на срок. В Своде же 1842 г., кроме крепостных арестантских рот, прямо указаны и гражданские роты (ст.45 по изд. 1842 г.), причем, так как в эти роты, кроме беглых, направлялись приговоренные к ссылке на поселение, то содержание в ротах по большей части назначалось бессрочное*(1830). По Уложению о наказаниях арестантские роты заняли место высшего исправительного наказания и сделались срочными. По срокам они разделялись на 5 степеней от 1 года до 12 лет и, сверх того, всегда сопровождались наказанием розгами от 50 до 100 ударов. Закон 17 апреля 1863 г. отменил розги как добавочное наказание и, сверх того, уменьшил сроки заключения на 1/3, так что они назначались в следующей постепенности: от 1 до 1 1/2; от 11/2 до 21/2; от 21/2 до 3; от 3 до 31/2 и от 31/2 до 4 лет. По Закону же 1900 г. в тех случаях, когда отдача в арестантские отделения заменяла ссылку на поселение, сроки назначались в высших размерах, а именно: взамен 2-й степени 20 ст. - от 4 до 5 лет и взамен 1-й степени 20 ст. - от 5 до 6 лет. В 1870 г. арестантские роты перешли из ведомства Министерства путей сообщения в ведомство Министерства внутренних дел и переименованы в арестантские исправительные отделения.
В арестантские отделения (ст.284 Устава о содержащихся под стражей, изд. 1890 г.) поступали только арестанты мужского пола (после Закона 1900 г. - привилегированные и непривилегированные) не моложе 17 и не старше 60 лет; женщины, престарелые, а равно и все не способные к работам присуждались вместо того к заключению в тюрьму*(1831). Равным образом в случае отдаленности арестантских отделений или неимения в них места содержание в них заменялось заключением в тюрьму, но на самые тяжкие работы; при этом прежде при такой замене сроки удлинялись в расчете полтора года за год, но по Закону 1885 г. сроки оставались без изменений.
Арестанты разделялись на отделения преимущественно по возрастам (ст.295)*(1832), причем бродяги содержались с выбритой половиной головы. Наблюдение за нравственным исправлением арестантов возлагалось на особое попечительство. Отличившиеся по поведению, прилежанию и успеху в работах, кроме бродяг, через два года после пребывания перечислялись в особый отряд исправляющихся, в коем им 10 месяцев считалось за год. Арестанты этого разряда имели особую одежду, им мог быть поручен надзор за другими; телесному наказанию они подвергались не иначе как с разрешения попечительства отделения (ст.312 и след.); в случае дурного поведения в отряде исправляющихся арестанты обращались снова в обыкновенные арестанты. Дисциплинарными высшими наказаниями в отделениях были до Закона 1901 г.: наказание розгами до 100 ударов, бритье головы и наложение (ст.325) оков; если же такое усиленное наказание было назначено более одного раза, то арестантам продолжался срок пребывания в отделении еще на 6 месяцев (ст.326). При этом по Закону 10 июня 1900 г. лица, до осуждения изъятые по закону от телесных наказаний, не подлежали ни наказанию розгами, ни наложению оков или кандалов, ни бритью половины головы. По Закону же 23 мая 1901 г. взысканиями в исправительных арестантских отделениях определены: за маловажные нарушения в тюрьмах и арестантских отделениях - выговор наедине или в присутствии арестантов, лишение прав чтения, переписки, свиданий, воспрещение получать на свои средства съестные припасы и другие предметы, лишение права распоряжаться половиной заработка - все эти последние меры взыскания на срок до 1 месяца; лишение заработка до 2 месяцев; уменьшение пищи, доходящее до содержания на хлебе и воде, на срок до 3 дней; светлый и темный карцер на срок до одной недели (последний с перерывами через три дня), а для арестантских отделений в более важных случаях - светлый и темный карцер на срок до 1 месяца, а равно для лиц, не изъятых от телесных наказаний, взамен продолжительного карцера - розги до 50 ударов. Работы производились (по Закону 1886 г.) почти на тех же общих основаниях, как и в тюрьмах, причем арестантам назначались из вырученного дохода, за отчислением стоимости материала, 3/10*(1833).
Арестанты выбывали или по неспособности к работам, или по истечении срока; в последнем случае за полгода до выпуска начальство доносило местному губернскому правлению для объявления обществу о принятии обратно освобождаемого арестанта (ст.329)*(1834). Если общества отказывались от принятия, тоарестанты по отбытии наказания принудительно переселялись в Сибирь по тем же правилам, как и удаленные из обществ за порочное поведение. Выбывающие из арестантских рот за неспособностью к работам досиживали свой срок в тюрьмах, а затем, если не были приняты обществами, также переселялись в Сибирь (ст.315)*(1835).
На основании Закона 1853 года (прил. к ст.70, § 5) бродяги, кои по Уложению подлежали обращению в арестантские отделения, оставались там только один год, а затем (а по примечанию к ст.281 Устава о содержащихся под стражей и примечанию к ст.148 Устава о ссыльных, согласно Закону 1869 г., всегда прямо) или при недостатке помещений в отделениях и тюрьмах вообще, без предварительного заключения высылались в Сибирь на водворение; но, однако, бродяги - евреи отсиживали (в С.-Петербурге) назначенный им срок полностью (ср. также Циркуляры Правительствующего Сената 18 марта 1887 г. и Министерства внутренних дел 12 мая того же года)*(1836).
Арестанты, не принятые обществом, ссылались на тех же основаниях, как и ссыльные на житье (ст.330 Устава о содержащихся под стражей; ст.235 и след. Устава о ссыльных); но это положение не распространялось на водворяемых в Сибирь бродяг, которые пересылались по особым правилам Устава оссыльных, ст.243 и след.), а в Сибири приравнивались, хотя и не вполне, к ссыльно-поселенцам (Устав о ссыльных, ст.148 и в особенности 580). Бродяги оставались в ведении экспедиций о ссыльных и под особым их надзором в течение полутора лет со дня поступления в место назначения; в течение 4 лет они не могли оставить сего места, а затем оставались в Сибири навсегда.
Арестанты же, пересылаемые по непринятию их обществами, распределялись (ст.513 и след. Устава о ссыльных) по губерниям Тобольской и Томской. Там они, находясь под надзором полиции, записывались в сельское или городское сословие с причислением к обществу без согласия оного. По общему правилу переселенным навсегда воспрещалось выезжать из пределов Сибири, но на основании Закона 1865 г. тем из них, которые одобрялись в поведении и пробыли 5 лет в местах переселения, разрешалось переходить в другие общества и губернии, следовательно, и в губернии Европейской России, за исключением только тех, из которых они удалены.
Как было указано выше, число пересылаемых в Сибирь лиц из приговоренных к отдаче в арестантские отделения было весьма велико*(1837) и составляло самое больное место всей нашей ссылки, так как пересылаемые по непринятию обществами при краткосрочности их пребывания в Сибири и случайности самого переселения, никогда не могли быть пригодны для колонизации. По отношению же к бродягам наказание лишено было всякой репрессии и надлежащего надзора за ними, чем вполне объясняется громадный процент беглых этой категории.
Как указывало Министерство внутренних дел в 1888 г., наказание бродяг находилось в существенном противоречии со всеми современными условиями общественного быта; сравнительная безнаказанность, которой пользовались бродяги, привела к тому, что из года в год передвигались по тюрьмам тысячи людей, познавших льготы, которые они могут извлечь из устаревшего закона, с циничной откровенностью смеющихся над правосудием и лишь в весьма редких случаях изобличаемых в их действительном звании благодаря смелости и находчивости чинов тюремной администрации и полиции. Во всех пересыльных тюрьмах и на этапах эти бродяги, следующие на водворение, держали в негласном повиновении себе всю арестантскую среду, знакомя ее заранее со всеми особенностями сибирской ссылки, научали, где и как с наибольшими шансами на безнаказанность избавиться от присужденного наказания, или, как выражается ссыльный - "переменить свою участь", т.е. обратиться из каторжного в бродягу и затем в ссыльно-водворяемого. Этот вид ссыльных поистине был наиболее опасным врагом общественной безопасности и правосудия, и этот порядок отбывания наказания за бродяжество по справедливости являлся одним из главнейших оснований громадного количества побегов с каторги и с поселений на материке Азиатской России.
В 1895 г. министр внутренних дел, озабочиваясь сокращением бродяжества, признал целесообразным по соглашению с министром юстиции направлять всех способных перенести морское плавание бродяг к водворению не в Сибирь, а на остров Сахалин. Результаты этого распоряжения по указанию министра юстиции (Представление 1900 г. об отмене ссылки) оказались в высшей степени успешными. В том же самом году ежегодное число ссылаемых за бродяжество, превышавшее до того 1 тысячу человек, сразу сократилось до 401 человека, а за последние два года не превышало 300 человек.
Относительно же ссылки по непринятию обществами министры внутренних дел и юстиции в их представлении в Государственный Совет высказались за полную ее отмену.
Равным образом и в 1900 г. на запрос председателя Комиссии об ограничении ссылки 63 губернатора (из 82) дали отзывы о необходимости отмены этого права обществ, рекомендуя только принятие против этих лиц некоторых предупредительных мер. Соответственно сему и министр юстиции в своем представлении в Государственный Совет высказался за безусловную отмену права обществ мещанских и крестьянских по непринятию лиц, освобождаемых из арестантских отделений по ст.31 и 33 Уложения о наказаниях, сохраняя для них только отдачу под надзор полиции. Министр же внутренних дел, присоединяясь к предположению об отмене права непринятия мещанских обществ, предполагал, однако, сохранить таковое за сельскими обществами по отношению, по крайней мере, некоторых преступников, особенно опасных для сельского быта (конокрадство, зажигательство, рецидив кражи). Возражая против этого, министр юстиции указывал, что непринятие обществами, как указывает практика, применяется в зависимости не от этого условия, а или от малого знания осужденных, например, по отношению к лицам, до осуждения не жившим в обществе, или же соображениями экономическими, нежеланием допустить к участию в общинном хозяйстве. При рассмотрении этого представления соединенные департаменты Государственного Совета (Журнал заседаний 24 и 26 апреля и 1 мая 1900 года) нашли, что различие промышленности, отхожих промыслов, неурожай, увеличивающаяся густота населения побудили многих крестьян оставлять на долгое время общество и тем ослабить связь с обществом; что ввиду отсутствия ограничения в пользовании этим правом, кроме соблюдения известных формальностей, оно ведет, по отзывам лиц, близко знакомых с делом, к широкому произволу, так что общества руководствуются не поведением арестанта, не тяжестью его вины, а родственными связями преступника, его материальным положением, враждою влиятельных лиц, даже своекорыстными побуждениями, что, кроме того, этим правом уничтожается в корне цель исправительных наказаний, так как приговоренный находится в полной неуверенности в том, что его ожидает, не имеет возможности обеспечить свою будущность, зная, что возвращение к полной свободе или продолжение сурового и иногда ничем не заслуженного наказания стоит в зависимости от чисто случайных причин, что высылаемые этим порядком в Восточную Сибирь находятся там в крайне плачевном положении и что, при отмене ссылки на поселение и на житье, сохранение этого вида ссылки представлялось бы совершенно несправедливым, а потому они и предположили право непринятия обществами мещанским и сельским совершенно отменить, и эти предположения признаны Законом 12 июня 1900 г.
В Уголовном уложении, как указано выше, место этих взысканий заняло заключение в исправительном доме. Заключение назначается на срок от 1 года 6месяцев до 6 лет, а в случаях, статьями 64, 65 и 67 Уложения указанных, - до 8 лет, причем те из приговоренных, поведение которых признано одобрительным, по истечении 5/6 назначенного им срока могут быть освобождены из заключения, но затем существовавшее по Уставу о содержащихся под стражей перечисление преступников в разряд исправляющихся и соединенное с этим сокращение сроков отменено*(1838).
В исправительные дома направляются преступники как из непривилегированных, так и из привилегированных классов, мужчины и женщины; для несовершеннолетних от 17 лет до 21 года только срок наказания сокращается на 1/3. Кроме того, при исправительных домах могут быть устраиваемы особые помещения для лиц женского пола, приговоренных к каторге, которые содержатся по правилам Устава о ссыльных (ст.2811).
Приговоренные к исправительному дому содержатся сначала в одиночном заключении от 3 до 6 месяцев, а затем переводятся в общее заключение, причем, по предположениям Редакционной комиссии, основанным на Законе 1879 г.*(1839), и при общем заключении арестанты разделялись на время, свободное от работ, и на ночь, но Государственный Совет, находя этот порядок содержания желательным, не счел, ввиду отсутствия надлежащего к тому приспособления арестантских отделений, возможным включить его в закон, а указал, что он должен вводиться по мере приспособления к тому помещений, что и указано в ст.295 Устава о содержащихся под стражей. Женщины в исправительных домах всегда содержатся отдельно от мужчин.
Содержащиеся в исправительных домах обязательно занимаются заведенными там работами в помещении, относя сюда двор, сад и огород, а лица мужского пола могут быть также назначаемы на работы и вне исправительного дома; причем по предположениям комиссии заключенные могли бы назначаться только на общественные работы, и притом отдельно от свободных рабочих; но эти указания исключены Государственным Советом из ст.18 как относящиеся к Уставу о содержащихся под стражей; это правило и включено в ст.353 Устава о содержащихся под стражей. Вознаграждение за работы производится на прежнем основании, т.е. согласно Закону 1886 г., в размере 3/10. Находящиеся в исправительном доме по истечении половины назначенного срока могут за хорошее поведение быть переводимы в отряд исправляющихся; освобожденные из исправительных домов подвергаются ограничениям в избрании и перемене места жительства, в ст.35 указанным. Далее, ссылка в Сибирь по непринятию обществами не была принята и в проекте Редакционной комиссии, а после Закона 1900 г. не могла быть включена в Уголовное уложение. Но бродяги, отказавшиеся удостоверить свою личность, и по отбытии наказания, как и прежде, подлежат ссылке на Сахалин по правилам, в Уставе о ссыльных изложенным.
220. Заключение в крепость. Заключение в крепость не упоминалось в Своде в лестнице наказаний, хотя и употреблялось иногда в виде меры административной. Внесено оно было в Уложение 1845 г. по примеру иностранных законодательств как наказание за такие деяния, которые не поражают чести и не предполагают бесчестных побуждений. Особенный характер этого наказания выражался в том, что при смягчении высших наказаний суд не имел права от этих наказаний переходить к заключению в крепость.
Заключение в крепость по срокам разделялось на 5 степеней, от 4 недель до 4 лет (до Закона 17 апреля 1863 г. сроки были от 6 недель до 6 лет); при этом две высшие степени соединялись всегда с лишением некоторых прав.
Осужденные содержались в особо устроенных внутри крепостей зданиях; они занимались работами только по собственному желанию; порядок содержания их по общему правилу был одиночный. В тех случаях, когда пересылка в крепость по отдаленности их оказывалась неудобной или если бы по сношению с начальником крепости в ней не оказалось бы помещения, присужденные отбывали назначенное им наказание в тюрьмах*(1840).
Действующее Уложение также сохранило в лестнице наказаний заключение в крепость*(1841) для таких деяний, которые, хотя и заключают в себе иногда весьма тяжкие нарушения закона, причиняют существенный вред и сопряжены даже со значительной опасностью для общества, но вместе с тем не выказывают ни особой испорченности, ни безнравственности виновного, а более свидетельствуют о его неумении подчинять порывы своих желаний требованиям закона; поэтому это наказание не влечет за собой никаких правопоражений. Заключение в крепость назначается на сроки от 2 недель до 6 лет, а в случаях, ст.64, 65 и 67 указанных, - до 8 лет. Приговоренные отбывают наказание или в крепости, или в особо устроенных помещениях, в общем заключении. Редакционная комиссия предполагала указать в законе, что обязательно разобщение на ночь, но Государственный Совет, не отрицая правильности этого условия, исключил это указание из закона ввиду отсутствия таких приспособлений в настоящее время.
Равным образом Государственный Совет не принял сделанного в проекте комиссии указания, что приговоренные обязательно занимаются в самом помещении работами по их выбору, из числа тех, которые допускаются в месте заключения, включая сюда как физический, так и умственный труд, с тем чтобы весь чистый доход от работ обращался в их пользу. Теперь находящиеся в крепостях могут быть занимаемы работами только в случае их о том просьбы.
221. Тюрьма. Следующий вид лишения свободы составляет тюрьма*(1842). Указания на лишение свободы как принудительную меру против преступников или лиц, не исполняющих их гражданских обязательств, встречаются в памятниках нашего древнего права*(1843); так, в договоре Новгорода с немцами указано: "Немчина не сажать в погреб в Новегороде, ни новогородца в немчьх" (за неплатеж долга). Подобное же положение находится в Договоре Смоленска с Ригой 1229 г. В Судебнике Ивана IV заключение уже упоминается как определенное наказание: за лихоимство, за ябеду - "вкинути в тюрьму", а в Уложении 1649 г. тюрьма назначается более чем в 40 статьях. Заключение в тюрьму или назначалось на точно определенные сроки, иногда на несколько дней, или пожизненно, как говорил еще Царский судебник - "вкинуть в тюрьму по смерть"; или же весьма часто - без определенного срока, до государева указа, или "до тех мест, покамест он в том себе поруки сберет", а для раскольников - покамест они обратятся на истинный путь; весьма нередко в наших памятниках встречается неопределенная угроза - вкинуть в тюрьму.
Наказание тюрьмой отбывалось или в особых зданиях, или же при каких-либо учреждениях, например при приказах или в монастырях. Обыкновенной тюрьмой была деревянная изба, окруженная тыном; в больших тюрьмах было по нескольку изб, в Москве, например, восемь. Важные политические и религиозные преступники помещались нередко в земляных тюрьмах; на подземное помещение указывает и старое наше название тюрьмы - "погреб", "поруб".
Понятно, что эти тюрьмы в XVI и XVII веках никаким особенным целям не служили; государство заботилось только об одном - чтобы тюремные сидельцы из тюрем по возможности не бежали. Оно их сажало в тюрьмы, а как они сидели там, это для него был вопрос второстепенный. В тюрьмах сидели вместе и подследственные, и приговоренные, тяжкие преступники и маловажные, высших и низших сословий. Как говорится в Муромской губной грамоте 1637 г., что "воеводы в татиные и разбойные тюрьмы сажают всяких людей в истцовых искех, и в холопстве и в крестьянстве, и оттого татем и разбойникам и оговоренным людям чинится теснота и голод и от тесноты и от духу помирают..."; подобные жалобы на переполнение тюрем слышатся отовсюду и постоянно. Не было нигде проведено разделение пополам, и еще в XVIII веке встречаются примеры совместной сковки подследственных арестантов - мужчин с женщинами (Указ 1744 г., N 8877). Впрочем, уже в новоуказных статьях 1669 г. является стремление разделить уголовных и гражданских тюремных сидельцев.
Сидели арестанты обыкновенно в общем помещении; одиночно помещались иногда только находившиеся в земляных тюрьмах. Большей частью на арестантов налагались оковы, плечные железа, колодки, или они сковывались попарно. Пропитывались они на свой счет или подаянием, для чего они выпускались из острога, скованные по двое или более*(1844). С 1662 г. вводится выдача государева жалованья; но главным источником тюрем оставалось подаяние. У богатых людей был обычай относить или посылать колодникам подаяние; такие выдачи делал ежегодно и сам царь накануне праздников, большей частью лично обходя заключенных. Петр Великий в 1711 г. предполагал круто покончить с этим способом содержания арестантов, назначив за отлучки колодников для сбора милостыни каторгу; но искоренить народный обычай, вызываемый притом отсутствием других средств содержания тюрем, было трудно, что доказывается не только рядом подтвердительных указов, но и тем, что сам Петр в 1722 г. (17 октября) разрешил отпускать арестантов по одной, где много их - по две и по три связки. Ходят по Москве, говорит Указ 1736 г., арестанты "пытаные, прикрывая одне спины кровавыми рубахами, а у иных от ветхости рубах и раны битые знать"; еще подробнее говорит об этом Указ 1749 г.: "Многие колодники пытаные и в раздранных платьях таких, что едва тело лоскутьями прикрыто, стоя скованными на Красной площади и по другим знатным улицам, необычайно, с криком поючи, милостыни просят, также ходят по рядам и по всей Москве по улицам"; а Указ 1761 г. заявляет, что "колодники просят милостыню с невежеством".
