2017-12-14
261
В виде реакции против этого направления явилась французская система обстоятельств, смягчающих вину, перешедшая с немногими изменениями, несмотря на сильные возражения против нее, почти во все европейские кодексы*(2391).
Во Франции дореволюционной, в эпоху Ордонанса 1670 г., как и в Германии, судьям принадлежало почти безграничное право относительно как повышения, так и понижения наказания. В силу стремления противодействовать этому произволу и оградить личность, Революционный кодекс 1791 г. по отношению к тяжким преступлениям, подлежавшим ведению присяжных, установил безусловно определенную санкцию, так что суд должен был применять к фактам, установленным присяжными, наказаниe, назначенное в законе, без всяких изменений. Но code pйnal не удержал этой системы и в большинстве своих постановлений принял санкцию относительно определенную, причем относительно обстоятельств, усиливающих вину, кодекс не содержал никаких особых указаний, воспрещая только переход за высший законный предел наказания, кроме двух случаев - повторения и учинения преступного деяния должностными лицами. По отношению же к обстоятельствам, уменьшающим вину, закон указывал на так называемые excuses legales, т.е. на обстоятельства, определенно исчисленные в законе и влияющие или на изменение рода нормального наказания, или даже на совершенное освобождение подсудимого от ответственности*(2392). Сообразно сему эти обстоятельства распадались на устраняющие ответственность (excuses absolutoires или peremptoires*(2393)) и уменьшающие ответственность (excuses attenuantes). Кроме того, по своему объему excuses legales разделялись на общие, относящиеся к целому ряду преступных деяний, как, например, малолетство (excuse dage), и вызов к учинению преступления со стороны пострадавшего (excuse de provocation)*(2394), и специальные, относящиеся только к некоторым отдельным преступлениям, как, например, близкое отношение преступника к лицам, в пользу коих совершено преступное деяние, вознаграждение причиненного вреда, услуги, оказанные виновным правосудию или обществу, например, открытие соучастников и т.д.*(2395) Кроме того, по ст.463 code penal допускалось понижение законного наказания, если оказывались обстоятельства, смягчающие виновность; но последнее право было предоставлено судьям только относительно delits, подлежавших ведению судов исправительной полиции, и притом в том лишь случае, если вред, причиненный деянием, не превышал 25 франков*(2396).
Таким образом, уже в code pйnal была в зародыше система смягчающих обстоятельств (systиme des circonstances attenuantes), получившая развитие в Законах 1824 и 1832 гг.*(2397) Закон 1824 г. распространил влияние смягчающих обстоятельств на все преступления, но предоставил право признания их по всем делам только коронным судьям, а Закон 1832 г. по делам, подлежащим ведению присяжных заседателей, перенес это право на них. Признание смягчающих обстоятельств не изменяет юридической сущности деяния*(2398), но обязывает суд при определении ответственности уменьшать законное наказание на одну или даже на две степени, но с некоторыми ограничениями, причем нельзя забывать, что по Французскому уложению понятие степени, le degre, соответствует нашему понятию рода наказания*(2399).
Подобная же система усвоена Бельгийским уложением 1867 г., но с тем только отличием, что признание наличности смягчающих обстоятельств предоставлено коронным судьям, которые в приговоре должны указывать основания допущенного ими снисхождения. Если наличность таких обстоятельств, изменяющих в случае смягчения наказания даже подсудность деяния, будет усмотрена камерой, предающей суду, то она может направить дело прямо в низший суд, который в этом отношении обязан подчиниться определению обвинительной камеры*(2400).
Несколько с иным характером был принят этот институт в Германское уложение, куда он перешел из Прусского кодекса, несмотря на сильную оппозицию, оказанную ему в немецкой литературе*(2401). Кодекс допускает признание наличности смягчающих обстоятельств только при некоторых преступных деяниях, особо указанных в законе; причем при преступлениях право признания таковых обстоятельств принадлежит присяжным, коим предлагается, по § 297 Устава уголовного судопроизводства, о сем особый вопрос, а при проступках признание таких обстоятельств и уменьшение вследствие сего наказания вполне предоставлено усмотрению коронных судей*(2402).
263. В нашем праве постановления об обстоятельствах, изменяющих ответственность, были впервые систематизированы в Проекте 1813 г., а затем по этому образцу были сгруппированы эти обстоятельства и в Своде законов, в главе четвертой (ст.117-143 в изд. 1842 г.). По той же системе были изложены постановления об определении наказания судьей и в Уложении 1845 г. В основу этих постановлений Свода и Уложения была положена немецкая система Фейербаха, т.е. в них были не только подробно исчислены обстоятельства, при наличности коих суд мог изменять определенную в законе ответственность, но и был точно установлен размер влияния каждого из этих обстоятельств.
Существенную перемену в этом отношении сделали Уставы 1864 г., введя в наше право французскую систему обстоятельств, уменьшающих вину. В "Журнале Государственного Совета" 1862 г., N 65, по этому поводу было объяснено: законодательство наше при издании Уложения о наказаниях не могло не принять во внимание неудовлетворительности личного состава наших судебных мест и вследствие того старалось ограничить судей в назначении наказания. С этой целью определены до мельчайших подробностей обстоятельства, могущие увеличить или уменьшить вину и наказание. Никакой закон не может ни предусмотреть всех обстоятельств, которые необходимо принять в соображение при определении подсудимому меры наказания, ни определить значения каждого из сих обстоятельств, между тем чрезмерное стеснение судей в определении наказания имеет весьма вредные для правосудия последствия. Судьи, не будучи вправе смягчить наказание подсудимому, заслуживающему, по их мнению, снисхождения, решаются скорее признать его неизобличенным, чем приговорить к наказанию чрезмерно строгому. Посему общественный порядок гораздо лучше поддерживается неизбежностью умеренных наказаний за преступления, чем строгостью кар, редко применяемых. На этих соображениях и были построены статьи 774 и 828 Устава уголовного судопроизводства, предоставляющие суду и присяжным право признавать подсудимого заслуживающим снисхождения по их внутреннему убеждению.
Таким образом, с 1864 г. в нашем праве оказались две системы, определяющие порядок назначения наказания, системы, различные не только в подробностях, но и в самом их существе, а потому при издании Уложения в 1866 г. пришлось исполнить трудную задачу: соединить в одну эти несоединимые системы. Понятно, что постановления нашего права по сему предмету представлялись крайне запутанными и непоследовательными и вызывали полное осуждение как с теоретической, так и с практической стороны; почему Редакционная комиссия совсем отказалась от системы Уложения и примкнула к началам, усвоенным Судебными уставами.
По Уложению 1845 г. при определении прав судьи при выборе наказания различали два случая: 1) выбор наказания в пределах законной санкции и 2)переступлениe судьей пределов этой санкции; хотя нельзя не прибавить, что даже и это коренное различие принятой в Уложении 1845 г. немецкой системы проводилось в законе далеко не последовательно.
В первом отношении, согласно точному смыслу статей 147-149 Уложения, выбор соответственной меры наказания в пределах, назначенных законом за данное деяние, был вполне предоставлен усмотрению судей, и притом даже по делам, решаемым с участием присяжных заседателей, - судьям коронным. Закон довольствовался в этом отношении только общими указаниями, что суд при выборе меры руководствуется важностью вины и сопровождавшими содеянное обстоятельствами, а по ст.149 Уложения - и состоянием подсудимого*(2403). Но вместе с тем суд, как было установлено нашей практикой, осуществляя это свое право, был обязан указать в своем приговоре те основания, по коим он сделал выбор*(2404).
Между обстоятельствами, уменьшающими ответственность, Уложение различало обстоятельства, уменьшающие вину и наказание, и обстоятельства, смягчающие наказание.
Обстоятельства, уменьшающие вину, были исчислены в статье 134 Уложения, которая относила сюда: 1) мотивы и побуждения, вызвавшие преступную деятельность, а именно: а) глупость, легкомыслие, слабоумие и крайнее невежество, которым воспользовались другие для вовлечения виновного в преступление; б) сильное раздражение, вызванное обидами или другими поступками потерпевшего; в) вовлечение в преступление убеждениями, приказаниями или дурным примером людей, имевших над ним по природе или по закону высшую сильную власть, и г) крайность и совершенное неимение средств к пропитанию и работе; 2) раскаяние или сожаление к жертве, проявленное виновным во время учинения преступления, когда он не довершил всего преднамеренного, а особливо если удержал от того своих соучастников, и 3) поведение преступника после учинения преступления, свидетельствующее о его неполной испорченности, а именно: а) отвращение, по содеянии преступления, вредных от оного последствий и вознаграждение причиненного зла; б) добровольное и чистосердечное признание в преступлении и раскаяние в нем, буде оно последовало прежде, чем пало на виновного подозрение, или на одном из первых допросов, и в) благовременное и откровенное раскрытие соучастников. Причем этот перечень, хотя и выраженный в самых общих выражениях, представлялся, однако, с одной стороны, весьма неполным, а с другой - не согласованным с другими постановлениями Уложения, как, например, с постановлениями о наказуемости соучастников, о добровольно оставленном покушении и т.д.
Устав о наказаниях также указывал обстоятельства, уменьшающие вину (ст.13), но в более упрощенном виде, относя сюда: 1) мотивы и побуждения - слабоумие, крайнее невежество, сильное раздражение, происшедшее не от вины самого подсудимого; крайность и неимение никаких средств к пропитанию и работе; 2) прежнее безукоризненное поведение; 3) добровольное, до постановления приговора, вознаграждение понесшего вред и убытки, и 4) признание и чистосердечное раскаяние.
В Воинском уставе о наказаниях не содержится перечня обстоятельств, уменьшающих вину; но статья 79 признает при нарушениях обязанностей военной службы таким обстоятельством кратковременное нахождение на оной не более года; в этих случаях наказание может быть уменьшено в мере и даже одною степенью; но это правило теряет силу, если такие лица действовали в соучастии с другими и были главными виновными или если они виновны в повторении такого проступка.
Перечень обстоятельств, уменьшающих вину по Уложению изд. 1845 г., имел исчерпывающее значение, так как ст.141 (147 по изд. 1857 г.) говорила, что суд может уменьшать наказание по одному или нескольким из означенных выше сего обстоятельств; но после согласования Уложения с Уставами вопрос этот существенно изменился.
Во-первых, в Мировом уставе указания ст.13 имели несомненно только значение примеров, так как в самом тексте статьи было сказано, что обстоятельствами, уменьшающими вину преимущественно (но не исключительно) признаются те, которые указаны в этой статье.
Во-вторых, по делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей, указания ст.134 не могли также иметь исчерпывающего значения, так как, согласно указанию ст.804 Устава уголовного судопроизводства, присяжные могли, в случае осуждения подсудимого, если найдут к тому достаточные основания, признать его заслуживающим снисхождения.
В-третьих, по делам, решаемым коронными судьями - одними или с участием сословных представителей - по разъяснениям Правительствующего Сената (решения 68/937, Федорова; 69/661, Журина; 70/34, Гудкова), суд не имел того безотчетного права смягчения наказания, которое предоставлено присяжным заседателям, а должен был указать в приговоре, какие именно обстоятельства приняты им в соображение при определении меры наказания; причем эти обстоятельства должны были принадлежать к более или менее общим всем родам преступлений и быть указаны в статьях 134 и 135. Впрочем, в решении по делу Федорова Сенат признал, что суд может сверх оснований, указанных в ст.134, ссылаться и на другие обстоятельства, вызывающие снисхождение к виновному, а в некоторых решениях (68/756, Колосова; 69/1008, Балашева; 70/34, Гудкова и др.) Сенат даже высказал, что хотя голословное указание суда на наличность уменьшающих обстоятельств, без ссылки на определенные пункты ст.134, и представляется неправильным, но однако оно само по себе не может служить основанием для отмены приговора*(2405).
По Уложению изд. 1845 г. суд, установив наличность одного из обстоятельств, уменьшающих вину, и сообразив с другими сопровождавшими вину обстоятельствами, мог более или менее уменьшить меру наказания, но, однако ж, в определенной законом степени; таким образом, уменьшение наказания не было обязательно для судьи, и притом это постановление не имело значения при тех наказаниях, которые не имели степеней, как смертная казнь, или не могли изменяться в пределах степени, как, например, каторга без срока, ссылка на поселение.
По согласованию Уложения с Судебными уставами (по изд. Уложений 1866 и 1885 гг.), по ст.135 суду предоставлялось право не только уменьшать меру в пределах степени, но понижать наказание одной или двумя степенями, а по преступлениям печати одной или несколькими степенями, или даже переходить к высшей степени ближайшего низшего рода наказания. Это положение пополнялось ст.774, в которой было указано, что суд при наличности таких обстоятельств смягчает наказание одной или двумя степенями, переходя притом и к ближайшему низшему роду наказания, если в высшем, по Уложению о наказаниях, нет степени, ниже назначенной в законе за преступное деяние подсудимого. При этом по делам, решаемым без участия присяжных заседателей, суду только предоставлялось право смягчать наказание, так что пользование этим правом вполне зависело от его усмотрения; при решении же дел с присяжными суд, по ст.828 Устава уголовного судопроизводства, в случае признания ими подсудимого заслуживающим снисхождения, должен был уменьшить наказание на одну степень*(2406) и мог, если усмотрит в деле особые обстоятельства, уменьшающие вину, уменьшить на две степени, причем в последнем случае суд должен был в своем приговоре привести основания, по коим он допустил такое значительное смягчение наказания (73/841, Иванцова).
Так как Устав о наказаниях не знал деления наказаний по степеням, то на него и не могло быть распространено правило, выраженное в ст.135 Уложения, а взамен его внесено особое постановление в ст.12, которая должна была служить руководством и для общих судебных мест, в случае назначения ими наказания по Уставу (примеч. к ст.147 Уложения)*(2407).
На основании ст.12 мировой судья, уменьшая наказание ввиду признания им наличности смягчающих обстоятельств*(2408), руководствовался следующими правилами: 1) если за данное деяние по Уставу было назначено заключение в тюрьме, то судья мог только выбирать в пределах высшей и низшей меры и ни в каком случае не мог переходить за пределы последней, а тем более переходить к аресту; 2) если был назначен в законе за данное деяние арест, причем высший размер его положен свыше трех дней, то суд при уменьшении наказания не мог назначить арест на три дня или менее; если же высший предел не превышал трех дней (единственный случай в ст.114 Устава о наказаниях), то он мог назначить арест и в низших сроках*(2409); наконец 3) если в законе было определено денежное взыскание, и притом только в одном высшем размере, то таковое смягчалось по усмотрению судьи. Таким образом, это последнее правило не распространялось на те денежные взыскания, которые назначались в законе в определенном размере, например, в размере двойной или тройной стоимости порубленного леса, или в известной сумме за каждый день неисполнения требования об объявлении полиции о прибывших в дом и т.п. В подобных случаях суду не предоставлялось никакого права на смягчение наказания.
Другую группу составляли обстоятельства, смягчающие наказания, предусмотренные в ст.153 Уложения о наказаниях изд. 1885 г.*(2410) Закон относил сюда:
1) Полное чистосердечное сознание подсудимого, явившегося с повинной, или и взятого к допросу по подозрению, если он не только укажет всех сообщников, но и сверх того доставлением верных и своевременных сведений предупредит исполнение какого-либо другого преступного умысла, так что этим пунктом не мог воспользоваться преступник, не имевший сообщников или не имеющий сведений о каком-либо ином преступлении, кроме учиненного им*(2411).
2) Добровольное и полное сознание подсудимого, если он притом заслуживает особого снисхождения по прежней безупречной службе или по отличным заслугам и достоинствам.
3) Долговременное нахождение под судом и под стражей, если при том подсудимый признан виновным в таком преступлении, которое не влечет лишения всех прав, безотносительно к юридическому значению предъявленного к нему обвинения*(2412).
Сверх сего, в Уложении изд. 1845 и 1857 гг. находился еще 4-й пункт, на основании коего признавалось причиной смягчения наказания принятие нехристианином во время суда и следствия православия; но этот пункт был отменен по Закону 24 марта 1866 г. (Полное собрание законов, N 43138), как несогласный с достоинством православной церкви.
Все эти пункты имели только значение примеров, так как ст.154 Уложения прямо говорила: "во всех сих случаях, и в других чрезвычайных, когда представляются особые уважения к смягчению участи подсудимого", так что осуществление права, предоставленного суду по ст.134, вполне зависело от его усмотрения. Но, однако, как указал Сенат в решении по делу Тюлеаралбаева (82/15), суд должен почерпнуть основания снисхождения только из особенностей рассматриваемого события преступления, обращая внимание на образ действия виновного, обстоятельства, вызвавшие преступление, на личность преступника, на обстановку, в которой он находится, и т. п., и с этой точки зрения мотивировка суда относительно применения ст.154 подлежала проверке в порядке кассационном*(2413).
При наличности этих обстоятельств по Уложению изд. 1845 и 1857 гг. наказаниe не только могло быть уменьшаемо в мере, но смягчаемо в степени и даже в роде, с тем, однако, что суды 1-й и 2-й степени, не приводя своего заключения о наказании в исполнение, представляли о сем на усмотрение Правительствующего Сената, а последний, если находил cиe нужным, ходатайствовал пред государем императором о перемене постановленного в законе наказания, определяя и меру предполагаемого смягчения.
Позднее, на основании Закона 27 декабря 1865 г., при наличности этих обстоятельств суд не только мог уменьшить наказание, согласно ст.135 Уложения, т.е. понизить наказание на одну или две степени с переходом в подлежащих случаях к следующему роду, но он мог, на основании ст.775 Устава уголовного судопроизводства, ходатайствовать перед Императорским Величеством, через министра юстиции, о смягчении наказания в размере, выходящем из пределов судебной власти, или и о полном помиловании виновного, вовлеченного в преступлениe несчастным для него стечением обстоятельств.
Редакционная комиссия по составлению проекта нового Уложения, устраняя совершенно неопределенную санкцию и допуская безусловно определенную только в исключительных случаях, и то лишь по отношению к дополнительным наказаниям, значительно упростила и санкцию относительно определенную, устранив деление наказаний на степени и предоставив суду большой простор в выборе меры ответственности, благодаря значительности расстояния между высшими и низшими пределами наказания и дробимости каждого отдельного вида наказания*(2414). Но само собою разумеется, что суд и теперь хотя и свободен в выборе оснований определения размера ответственности в пределах законной меры, но тем не менее этот его выбор не может зависеть только от его произвола. Судья должен помнить, что основой ответственности служит судимое деяние с выразившимися в нем свойствами личности учинившего и что при относительно определенной санкции нормальным наказанием всегда предполагается средняя мера наказания, назначенного в законе. "Выбор меры наказания, - говорит объяснительная записка, - вполне зависит от усмотрения суда, т.е. от соображения условий и обстоятельств, сопровождавших деяние. В простейшей своей форме этот выбор должен основываться на такой схеме: в тех случаях, когда деяние представляет обыкновенный, как бы нормальный тип данного рода преступлений, или где хотя и существуют обстоятельства, отягчающие или ослабляющие виновность, но в равномерности, взаимно покрывая друг друга, там должна быть применяема и средняя мера назначенного в законе наказания; наличность или перевес обстоятельств, отягчающих вину, будет приближать ответственность к назначенному за данное деяние высшему пределу наказания; наличность же или перевес обстоятельств, ослабляющих вину, к его низшему пределу"*(2415).
При этом, однако, комиссия полагала, что в жизни могут встретиться такие оттенки преступности, совокупность таких условий, которые, не видоизменяя ни родового, ни видового состава преступления, должны влечь за собою изменение ответственности свыше пределов, установленных законом.
Эти условия по действующему Уложению распадаются на две группы: 1)точно определенные в законе, как, например, отбытие части наказания за границей, меньшая наказуемость деяния по законам времени его учинения, покушение, несущественное пособничество и т.д.; и 2) неопределенные, слагающиеся из самых разнообразных условий, видоизменяющихся в каждом отдельном случае; таковы, например, побудительные причины учинения деяния, степень умственного и нравственного развития обвиняемого, разнообразные оттенки состояния уменьшенной вменяемости, размер причиненного вреда, поведение преступника после совершения преступления и т.д.
Признание наличности в деле таких обстоятельств, вызывающих снисхождение к преступнику, по делам, решаемым с участием присяжных заседателей, принадлежит им, и суд в этих случаях, уменьшая наказание, может сослаться только на факт такового признания; по всем же прочим делам, где признание таких условий зависит от суда, он должен изложить в приговоре основания смягчения.
Признание подсудимого заслуживающим снисхождения вследствие наличности уменьшающих обстоятельств имеет всегда индивидуальный характер; поэтому, если по делу обвиняются несколько подсудимых, то наличность таких обстоятельств должна быть установлена по отношению к каждому из них; равным образом, если один подсудимый обвиняется в нескольких преступных деяниях, то наличность смягчающих обстоятельств должна быть признана по отношению к каждому деянию.
Особого вопроса о наличности смягчающих обстоятельств присяжным заседателям не предлагается, а по ст.814 Устава уголовного судопроизводства возбуждается ими самими, и если за снисхождение выскажется 6 человек, то к ответу присяжных присоединяется: "подсудимый по обстоятельствам дела заслуживает снисхождения". Конечно, по мысли законодателя, признание заслуживающим снисхождения не может зависеть от жалости и сострадания присяжных или от их произвола, а должно основываться лишь на обстоятельствах дела. Это определяется свойством обязанности, возложенной на них Уставом; это гарантируется клятвенным обещанием, даваемым присяжными, - не только не осуждать невинного, но и не оправдывать виновного; на это, наконец, указывает текст ст.814 Устава уголовного судопроизводства, в особенности в предполагаемой Комиссией по пересмотру Уставов редакции, в которой прежнее выражение: "вопросу о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения" заменено более полным определением - "вопросу о том, усматриваются ли в деле обстоятельства, на основании коих подсудимый может быть признан заслуживающим снисхождения". Присяжные призваны установить виновность подсудимого в предъявленном к нему обвинении, и признание в деле наличности обстоятельств, вызывающих снисхождение, есть только выполнение части этой задачи; присяжные могут, по долгу совести и присяги, признать виновного заслуживающим снисхождения лишь на основании обстановки преступного деяния, характера и размеров вреда, личных свойств обвиняемого, насколько они проявились в данном деянии, его отношения к совершенному и т.п.; но они не могут руководствоваться никакими соображениями, не относящимися к судимому деянию и к личности преступника, ни во вред, ни в пользу обвиняемого; они не могут руководствоваться ни соображениями о бесцельности уголовного запрета или о чрезмерной суровости наказания, о возможности вредного влияния его на подсудимого, ни тем более какими-либо иными политическими или социальными соображениями (88/16, Кетхудова). Та же мысль повторена Сенатом в решении 1895 г. N 17, по делу Палем: составители Судебных уставов, говорит Сенат, никоим образом не предполагали, чтобы внутреннее убеждение было простым усмотрением и чтобы присяжные при исполнении возложенных на них обязанностей могли выходить даже за общие пределы прав, предоставленных судьям как применителям установленной законом кары к нарушителям его велений; напротив того, закон под внутренним убеждением понимает убеждение, основанное лишь на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела (ст.804), значение и силу коих председательствующий должен объяснить присяжным.
По делам, решаемым без участия присяжных заседателей, право признания наличности смягчающих обстоятельств принадлежит всецело коронным судьям; но сохраняют ли они это право и по делам, решаемым с участием присяжных заседателей, независимо от права сих последних?
В целом ряде решений Правительствующий Сенат начиная с 1867 г. (реш. по делу Лашкова, N 611) признавал, что право смягчения предоставлено суду независимо от присяжных заседателей и что поэтому суд может уменьшить наказание, на основании ст.774 Устава уголовного судопроизводства, на одну или две степени и в том случае, когда присяжные не дали подсудимому снисхождения. Сенат принял такое толкование по следующим соображениям: 1) что в ст.135 не сделано никакого различия между приговорами, постановляемыми без участия присяжных и при их участии; 2) что хотя ст.774 помещена в разделе о постановлении приговоров без участия присяжных, но на нее сделана ссылка в ст.826 Устава уголовного судопроизводства; 3) что ст.828 Устава уголовного судопроизводства также в этом отношении никаких ограничений не содержит и 4) что такое толкованиe с очевидностью вытекает из соображений, на которых построены эти законоположения*(2416).
Но все эти соображения, по моему мнению, не имели решающего значения и при действии Уложения 1845 г. Статья 135, говоря о праве суда уменьшать наказание, вовсе не касалась судопроизводственного вопроса о том, кому принадлежит это право; ст.826 содержит ссылку на предшествующее отделение, но прибавляет: "с соблюдением лишь изъятий", в следующих статьях определенных, а в числе этих статей находится ст.828, по содержанию своему заменяющая ст.774; наконец, в соображениях редакторов но отношению именно к данному вопросу никаких вполне определительных указаний не содержится.
Между тем такое толкование не соответствует основному началу взаимоотношений прав судей и присяжных. Установление обстоятельств, уменьшающих вину, относится, несомненно, к определению степени виновности лица, к фактической стороне дела, выяснение коей возложено законом на присяжных, а потому перенесение такого права на судей коронных может быть допущено только в силу прямого указания законодателя, как это и сделано, например, в 828-й статье Устава уголовного судопроизводства относительно права суда на уменьшение ответственности на две степени. При осуществлении же взгляда, проводимого Сенатом, может оказаться, что судьи признают существование такого обстоятельства, которое было прямо отвергнуто присяжными, внося таким образом в приговор полное фактическое противоречие, как это оказалось, между прочим, и по делу Лашкова, который обвинялся и был признан виновным в убийстве с обдуманным заранее намерением и из засады, причем присяжные не признали в деле обстоятельств, уменьшающих вину, а между тем суд применил 135-ю статью Уложения и 774-ю Устава уголовного судопроизводства на том основании, что он убил после ссоры и вследствие сильного раздражения, вызванного насильственными действиями убитого*(2417).
Впрочем, и Сенат не провел вполне последовательно свое воззрение, так как в других решениях, и вполне правильно, он признал, что, применив статью 828, суд не может уже применять ст.774 и уменьшать наказание более чем на две степени, а о таковом чрезвычайном снисхождении может только ходатайствовать перед Его Императорским Величеством.
Но при пересмотре Судебных уставов практика Сената была удержана, и всякие сомнения в сем отношении устранены предполагаемым новым изложением текста ст.774: "При определении наказания по закону, по делам, решаемым без участия присяжных заседателей общего состава или с их участием, суду предоставляется право по обстоятельствам, уменьшающим вину подсудимого, смягчать наказание..."
Признание наличности обстоятельств, уменьшающих вину, влечет по Уложению троякие последствия.
Во-первых, виновный не может быть подвергнут высшей мере наказания, за это преступное деяние в законе назначенного; так, если за данное деяние назначена каторга не свыше 10 лет, то он, ввиду ст.22 проекта, не может быть приговорен к каторге свыше 9 1/2 лет; если назначен исправительный дом на срок не свыше 3 лет, то суд не может назначить его свыше 2 лет 11 месяцев и т.д. При этом, разумеется, в тех случаях, когда назначенное в законе за судимое деяние наказание неизменяемо-смертная казнь, каторга без срока или поселение, то суд обязательно переходит к следующему роду.
