2017-12-14
176
Изъятие из правила о совокупном рассмотрении преступлений устанавливались прежде всего самим же Уставом уголовного судопроизводства, который по соображениям практического удобства допускал иногда рассмотрение в различных судах деяний одного и того же подсудимого, подлежащих наказанию по правилам о совокупности. Так, по ст.213 Устава уголовного судопроизводства деяния лица, участвовавшего вместе с другими в преступных деяниях, подсудных разным судам, рассматриваются этими судами порознь, и только приговор о нем по совокупности преступных деяний постановляется тем судом, который рассматривал важнейшее; то же повторяют ст.1252 и 1253 Устава уголовного судопроизводства, на основании коих, если военнослужащий, участвовавший с лицами гражданского ведомства в учинении общего преступления, вместе с тем совершит нарушение дисциплины, влекущее наказание более строгое, чем назначенное за общее, то первое деяние paссматривается гражданским, а второе - военным судом, но наказание определяется по совокупности*(2453). Еще далее пошел Закон 1889 г., так как по ст.2051 (по прод. 1895 г.), если из нескольких преступлений одни подлежат ведению суда с участием сословных представителей, а другие подлежат ведению иных судов, низших или высших, то все дела ведаются судом с участием сословных представителей, но лишь в том случае, "буде при предании обвиняемого суду признано было невозможным допустить суждение деяния, подведомственного суду с участием сословных представителей, отдельно от прочих преступлений".
При совокупности преступлений государственных с другими все они рассматриваются Судебными палатами или Особым присутствием Правительствующего Сената, но если обвиняемый в государственном преступлении, подсудном Судебной палате, обвиняется в другом деянии, подсудном суду с участием присяжных заседателей, то последнее рассматривается отдельно, а приговор по совокупности постановляется Палатой. Равным образом, по разъяснению Правительствующего Сената (70/907, Бережнаго), при обвинении лиц, принадлежащих к духовному состоянию, по совокупности деяний, из коих одно подсудно светскому, а другое духовному суду, каждое из обвинений рассматривается порознь.
Еще более отступлений от правил о совместном рассмотрении всех обвинений встречается в действительности в силу фактических условий рассмотрения дела. Хотя закон и заботится о том, чтобы судьи рассматривали совместно все обвинения, но эти заботы не всегда приводят к желаемому результату.
По закону мировой судья, усматривая при производстве дела, что виновным учинен другой проступок, подлежащий рассмотрению независимо от частной жалобы, может возбудить о нем дело по непосредственному усмотрению (74/149, Кобылкиных; 75/228, Гусева, и др.). Если же производство по другому делу уже возбуждено, то мировой судья обязан рассмотреть каждое обвинение порознь и, определив ответственность за каждое, назначить затем общее наказание по совокупности; если же дело находится у другого мирового судьи, то судья поступает согласно с ст.36 Устава уголовного судопроизводства, но производство по возбужденному уже делу не прекращается ввиду возможности возбуждения нового дела о том же обвиненном. Если наличность другого обвинения будет усмотрена съездом, то он, конечно, сам не может возбудить обвинения о таком деянии, но передает о том прокурорскому надзору или сообщает мировому судье для законного направления. Если мировым судьей или съездом будет усмотрено, что подсудимый учинил другое, более тяжкое деяние, не подсудное мировым установлениям, то они должны приостановить производство по первому обвинению, не постановляя окончательного решения, и передать дело в общие судебные места, в порядке, ст.117 Устава уголовного судопроизводства установленном (реш. 66/40, Рындина; 68/117, Путятина; 75/636, Лихачева, и др.).
Точно так же и по делам, подсудным общим судебным местам, если деяния были совершены в различных судебных округах и по ним требуется производство предварительного следствия, то следствие по каждому из них производится тем судебным следователем, в участке коего оно совершено, и представляется через местного прокурора в подлежащий суд.
Прокурор того суда, в котором, на основании правил о совокупности, сосредоточились следствия по всем обвинениям, предъявленным к одному лицу, или сосредоточились обвинения, не требовавшие предварительного следствия, рассматривает их в порядке ст.510 Устава уголовного судопроизводства, а затем составленный им общий обвинительный акт (реш. 75/317 по делу игуменьи Митрофании) или свое заключение по делу предлагает суду в порядке, ст.523 Устава уголовного судопроизводства (по прод. 1895 г.) установленном. При этом закон указывал (ст.515), что при совокупности преступлений, если важнейшее из них уже вполне исследовано, а для обнаружения обстоятельств другого, менее важного, необходимо продолжительное время, то оконченному по важнейшему преступлению следствию может быть дан дальнейший ход, если по деянию менее важному нет в виду ни соучастников, ни гражданского иска о вознаграждении, причем само право такого разделения обвинений по ст.518 Устава уголовного судопроизводства принадлежит или Судебной палате, или окружному суду по принадлежности (86/33). Далее, по поступлении дела в окружный суд, во время предварительных к суду распоряжений, суд в распорядительном заседании должен, между прочим, рассмотреть, не следует ли подвергнуть совокупному рассмотрению дела, имеющие между собою тесную связь, но исследованные отдельно, или, наоборот, раздельно рассмотреть дела, соединенные следователем неправильно (объяснительная записка, с. 262 и след.)*(2454). Если дело было передано в суд по определению судебной палаты, то суд, по силе ст.549 Устава уголовного судопроизводства, не входит уже в рассмотрение порядка производства дела, но, однако, если бы после сего в суд был внесен непосредственно обвинительный акт по другому делу того же обвиняемого, то о таком обстоятельстве, буде оно могло влиять на дальнейшее направление дела, суд представляет Палате (реш. 1875 г. N 486, по делу Кравченко).
Но и эти предписания закона о совместном рассмотрении дел могут остаться невыполненными, и притом по различными основаниям. Во-первых, так сказать, по оплошности суда, когда он, видя наличность совокупности, требующей приостановки разбирательства, тем не менее не приостановит такового. Сенат первоначально признавал такую приостановку безусловно обязательной, а посему неисполнение этого требования считал основанием кассации, и притом безразлично - производилось ли уже о важнейшем деянии предварительное следствие (69/614, Елисеева), или же только было возбуждено обвинение (66/40, Рындина; 67/398, Дисконта); но в позднейших решениях (71/1417, Матузина; 72/669, Дубовова; 74/680, Шаргородского) Сенат признал, что непередача дела съездом общим судебным местам не служит поводом кассации, если только съезд, постановив приговор, указал, что он не подлежит исполнению, а в особенности если он препроводил копию с приговора к прокурору или в окружный суд для постановления общего приговора; в решении же по делу Андреевского (70/619) Сенат даже указал, что в основание разрешения и направления такого дела следует принимать не только букву закона, но и разум его, а также большее или меньшее удобство исполнения закона, обусловливаемое свойством дела и положением, в котором оно находится; в решении 1872 г. N 669, по делу Самойлова, в частности, Сенат указал, что приостановка мировым съездом дела, о коем уже состоялся приговор судьи, ввиду другого дела, о коем еще неизвестно - дойдет ли оно до судебного разбирательства, не представляется необходимой, так как через это без нужды может быть отягощена участь участвующих в деле лиц и причинен вред самому делу. Во-вторых, отдельное рассмотрениe дела, несмотря на известность суду об учинении обвиняемым другого преступления, может зависеть от законом указанных обстоятельств, например, от непредъявления частной жалобы по делу, подлежащему производству в порядке частного обвинения. Наконец, в-третьих, такая раздельность может зависеть от того, что другое деяние подсудимого было обнаружено уже после постановления приговора о первом, или даже во время отбытия за него наказания, или и после отбытия.
Правда, по поводу последних случаев в литературе не раз возбуждался вопрос, можно ли относить их к совокупности или нет. Так, Гейер еще в 1861 г., возражая против определения совокупности, данного Ионом, указывал, что совокупность существует только в том случае, когда представляется необходимым одновременно выполнить или назначить к выполнению несколько наказаний, а не тогда, когда одно из них уже осуществлено*(2455). Германский кодекс, как мы видели, в § 79 хотя и оговорил, что обнаружение деяния во время отбытия не устраняет применения правил о совокупности, но вместе с тем изъял от действия этих постановлений случаи обнаружения прежде учиненного деяния после отбытия наказания за другие. Но это ограничение вызвало сильные возражения даже и в Германии. Оно действительно вводит совершенно формальный признак в определение понятия совокупности, так как несвоевременное раскрытие одного из учиненных виновным преступных деяний может зависеть от самых разнообразных случайных причин, которые никакого влияния на виновность и наказуемость иметь не могут. Наше же действующее Уложение во всех своих постановлениях о совокупности придает значение только времени учинения, а не времени обнаружения деяния, относя к совокупности все случаи, когда одно деяние было учинено до постановления приговора о другом, каков бы ни был порядок их судимости, и этому условию постоянно придавала главное значение наша практика (реш. 1876 г. N 82, Ботарева, и др.). Но могло ли при этом применяться и правило о подсудности высшим судам? Очевидно, и здесь, в отступление от ст.205, нужно было принять иное толкование. Таким образом, правила о совокупности должны быть применяемы как в том случае, когда все деяния судятся одновременно, так и тогда, когда они рассматриваются разновременно одним или различными судами. В последнем случае копии всех приговоров должны быть сосредоточиваемы в том суде, который рассматривает важнейшее деяние; этот суд и постановляет общий приговор совместно с постановлением приговора о важнейшем деянии, если сведения получены были до постановления такового или в виде дополнительного приговора, если сведения были получены после, причем, если бы оказалось, что подсудимый не только был осужден за другое деяние, но и отбыл вполне или частью назначенное наказание, то оно должно быть засчитано в наказание, назначаемое по совокупности*(2457).
Комиссия по пересмотру Судебных уставов, выходя главным образом из того соображения, что принятые Уставом уголовного судопроизводства правила не соответствуют усвоенному тем же уставом началу подсудности по месту учинения преступного деяния, а также принимая во внимание и практические затруднения неуклонного применения ст.205 Устава уголовного судопроизводства, побудившие и Правительствующий Сенат сделать весьма существенные отступления от принципов уставов, предположила изменить постановления о подсудности дел, рассматриваемых в их совокупности, и притом изменить не только в редакционном отношении, но и по существу, ставя нормальным порядком принцип отдельного рассмотрения дел.
Таким образом, по ст.205 в новой ее редакции в случае совокупности преступных деяний, подсудных различным судам, каждое из сих дел рассматривается раздельно, если при предании суду не будет признано необходимым рассмотреть их совместно в высшем суде. В том же смысле изменена и ст.211 о подсудности дел, учиненных в различных округах.
По закону суд, как общий, так и единоличный, обязан, рассмотрев каждое деяние, учиненное виновным, по каждому из них определить наказание (реш. 1876 г. N 27, Иванова), как бы ни было одно из них маловажно сравнительно с другими. Необходимость соблюдения этого требования вполне объясняется тем, что определение сравнительной важности деяния вполне зависит от размера назначенного за него в данном случае наказания, а равно и тем, что до постановления приговора нельзя и определить, в учинении каких именно деяний подсудимый будет признан виновным. Но должны ли быть соблюдаемы эти правила, когда вновь обнаруженное деяние подлежит рассмотрению уже после постановления приговора о другом деянии?
Далее, ввиду применения правил о совокупности при неодновременном рассмотрении дел приговор по каждому отдельному делу, хотя бы и вошедший в законную силу, не приводится в исполнение, как скоро суду при постановлении этого приговора сделалось известным, что о подсудимом производится другое уголовное дело; но применяется ли это правило в том случае, если такое указание получено после постановления приговора и, может быть, даже после обращения его к исполнению? Могут ли органы, исполняющие приговор, остановить исполнение ввиду полученных ими сведений о возбуждении или о производстве о подсудимом нового дела? Особенное значение получают эти вопросы в тех законодательствах, которые применяют в случаях совокупности начало поглощения*(2458).
В нашем праве некоторые указания по этому поводу содержатся только в п.5 ст.959 Устава уголовного судопроизводства, на основании коего судебный приговор по вступлении его в силу не обращается немедленно к исполнению в том случае, если осужденный обвиняется в новом преступлении, подвергающем наказанию более тяжкому, нежели то, к которому он приговорен; о сем новом преступлении производится особое исследование, а исполнение постановленного приговора отлагается.
Это положение, как исключение из общего правила, должно быть толкуемо ограничительно, а потому, как разъяснил Правительствующий Сенат (pеш. 1884 г. N 3), приостановка допускается только относительно приговоров, хотя и вошедших в законную силу, но не обращенных к исполнению; приговор же, обращенный к исполнению, приостановлен быть не может, хотя бы о подсудимом возникло новое дело по обвинению его в более тяжком преступлении. В этом последнем случае при определении наказания за вновь судимое деяние суд принимает во внимание то обстоятельство, что подсудимый отбыл уже такое наказание за другое преступление, которое могло поглощаться по правилам о совокупности преступлений.
При этом приостановка необращенного к исполнению приговора допустима только в том случае, если наказание, коим угрожает закон за вновь открывшееся деяние, будет более тяжким, чем назначенное приостанавливаемым приговором, так что в случае его применения оно поглотило бы прежнее.
Наконец, такая приостановка возможна только в том случае, если приговоренный "обвиняется" в новом преступлении; следовательно, одного заявления подсудимого об учинении им преступного деяния, равно как одной подачи жалобы или объявления, или составления протокола и т.п. по новому делу, недостаточно для применения п.5 ст.959.
При отсутствии этих условий вновь предъявленное к виновному обвинение, хотя бы и подходящее под действие правил о совокупности, не останавливает приведения в исполнение уже состоявшегося приговора. Но разрешается ли этим 5-м пунктом и первый вопрос о необходимости судебного расследования и постановления приговора по вновь предъявленному обвинению?
Mнoгиe, основываясь на тексте п.5 ст.959, в коем говорится: "то о сем (т.е. о новом преступлении, подвергающем более тяжкому наказанию) производится особое исследование", приходят к тому заключению, что если за это деяние назначается менее тяжкое наказание, то расследование не производится и дело подлежит прекращению; иначе, замечают они, пришлось бы без всякого практического интереса рассматривать дело по обвинению лица, приговоренного к каторге, в таком нарушении, которое может повлечь за собою лишь заключение в тюрьму или арест; да и как судить это деяние, если предъявленное вновь обвинение не останавливает исполнения прежнего приговора и, следовательно, отправки подсудимого на каторгу?
Но такая постановка вопроса возбуждает значительные сомнения.
Воспрещение такого расследования может быть вредно для общества, которому иногда важно установление наличности признаков преступления в известном событии и определение лица, его совершившего, важно осуждение определенного подсудимого, хотя бы таковое и не влияло на наказуемость. Равным образом это разбирательство может быть далеко не безразличным и в интересах подсудимого для его будущего. Если против лица, присужденного, положим, к 5 годам заключения в крепость, будет возбуждено обвинение в краже или мошенничестве и если осужденный полагает, что он доказал бы на суде свою невиновность в этом деянии, то для него прекращение дела о краже пo п.5 ст.959 будет далеко не безразлично.
Далее, прекращение расследования по вновь предъявленному обвинению в деянии, влекущем низшее наказание, представляется невозможным, как скоро есть основание предполагать наличность в нем соучастников или когда к обвиняемому предъявлен гражданский иск.
Наконец, такое прекращение будет нарушать систему, принятую законом, когда вновь открывшееся преступное деяние относится к числу тех, на которые не распространяется начало поглощения (акцизный, лесные нарушения), или к тем, которые могут возвышать меру наказания, если только по первому оно не назначено в высшем предельном размере, т.е. ввиду действующего закона в весьма значительном числе случаев.
Таким образом, я полагаю, что предъявленное против осужденного обвинение в деянии, подходящем под действие правил о совокупности, подлежит судебному рассмотрению на общем основании и приговор о нем постановляется с применением общих правил о совокупности:
во-первых, когда оно будет более тяжкое, чем то, по коему уже состоялся приговор;
во-вторых, когда новое деяние, хотя бы и менее тяжкое, может влиять на увеличение меры прежде назначенного наказания или когда назначаемое за него наказание вовсе не подлежит поглощению*(2459);
в-третьих, когда по вновь возбужденному обвинению предполагаются соучастники или предъявлен гражданский иск.
267. По Закону 1857 г. под понятие совокупности подводились только те случаи, когда второе деяние было учинено во время или прежде суда, а под повторение - учинение нового деяния после суда и наказания. Таким образом, совершенно не определялись случаи учинения преступного деяния после суда за первое, но прежде отбытия назначенного за него наказания. При составлении Устава о наказаниях эти случаи были отнесены к повторению по п.3 ст.14; но в Уложении о наказаниях и после Закона 27 декабря 1865 г. никаких изменений по этому предмету не произошло. Практика же Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената целым рядом решений установила, что к этим случаям не могут быть применимы ни правила о совокупности*(2460), ни правила о повторении*(2461), а виновный подлежит за вновь учиненное деяние отдельному наказанию по общим правилам, причем вновь назначенное наказание отбывается по окончании отбытия за первое; а в решении 1883 г. N 1, по делу Филонова, Сенат указал, что если за новое преступление, учиненное лицом, отбывающим исправительное наказание, будет назначено уголовное наказание, то виновный не возвращается в прежнее место заключения, а прямо обращается на каторгу или поселение.
В тех случаях, когда новое преступное деяние было учинено лицом, отбывающим наказание лишением свободы, постановления Уложения дополнялись отчасти постановлениями Устава о ссыльных и Устава о содержащихся под стражей. Так, Устав о ссыльных (ст.435 и след. по изд. 1890 г.) определял ответственность ссыльнокаторжных и ссыльнопоселенцев за учиненные ими преступные деяния, и притом или в порядке судебном, или в дисциплинарном; по Уставу о содержащихся под стражей содержащиеся в арестантских отделениях (ст.324 по изд. 1890 г.) и в тюрьмах (ст.271 по изд. 1890 г.) за маловажные проступки подвергались ответственности в порядке административном.
Редакционная комиссия также отделила случаи этого рода от совокупности и повторения, постановив, что учинивший преступное деяние после провозглашения краткого приговора или во время отбывания наказания подлежит за cиe деяние наказанию на общем основании. Это новое наказание присоединяется к прежнему, причем различаются два случая: 1) если новое наказание однородно с прежним, то оно просто присоединяется к прежнему, и 2) если они разнородны, то менее тяжкое присоединяется к более тяжкому с сокращением сроков по расчету, приведенному выше, при изложении постановлений о совокупности.
При этом, как указано в объяснительной записке, по отношению к лицам, совершившим преступное деяние после провозглашения краткого приговора, но до начала отбытия наказания, это правило будет приложимо, буде cиe, конечно, допускается природой прежде назначенного и вновь налагаемого наказаний, в полном объеме, а к совершившим новое преступное деяние уже во время отбывания наказания - только в случаях наиболее тяжких, так как виновные в маловажных нарушениях или даже и в проступках, совершенных в тюрьмах, исправительных домах, а в особенности на каторге, будут подвергаемы взысканиям в дисциплинарном порядке на основании уставов отдельных мест заключения.
Начала проекта были положены в основание Закона 3 февраля 1892 г., но при этом, ввиду сложности и запутанности действующей у нас системы наказаний, его постановления о соединении прежнего и вновь назначенного наказаний оказались также сложными*(2462).
Отнеся к совокупности все случаи учинения нового преступного деяния до провозглашения резолюции по прежде учиненному, новый закон для случаев учинения нового деяния после этого момента, но до отбытия наказания, установляет, что за вновь судимое деяние наказание определяется отдельно и соединяется с прежде назначенным по следующим основаниям:
1) Если наказания однородны и состоят в срочном лишении свободы, то сроки слагаются, но с тем чтобы высший срок не превышал при каторге 30 лет (для несовершеннолетних - 20 лет), а при исправительных наказаниях - полуторного высшего срока этого рода наказания. Если же наказания будут бессрочные, то удлиняется для каторжных срок содержания в отделе испытуемых, адля поселенцев - срок перехода в крестьяне (ст.375 Устава о ссыльных), а именно при стечении бессрочной каторги с бессрочной - без срока, при стечении бессрочной каторги со срочной - на половину срока срочной каторги; при стечении поселения с поселением срок перечисления в крестьяне удлиняется до 15 лет.
2) Если наказания разнородны, то менее тяжкое по роду присоединяется к более тяжкому, с соблюдением следующих правил:
3) Если оба наказания срочные, то сроки складываются, но при этом:
а) 6 месяцев каторги считаются равными 1 году арестантских отделений, 2 годам крепости или тюрьмы и 3 годам ареста;
б) общий срок не должен превышать при каторге 30 лет, при исправительных наказаниях - полуторного высшего срока.
4) Если одно наказание бессрочное или оба бессрочные, а именно:
а) одно из наказаний - каторга без срока, то удлиняется срок пребывания в отряде, испытуемых: a) при соединены с поселением - на 2 года, b) со срочными исправительными наказаниями - на сроки этих наказаний, переведенные по указанному выше расчету в сроки каторги, c) со ссылкой на житье - по расчету соответствующих степеней арестантских отделений или тюрьмы (30, II);
б) одно из наказаний - ссылка на поселение, а другое: a) каторга срочная, то срок каторги увеличивается на три года, b) срочное исправительное наказание, то это наказание отбывается предварительно на месте ссылки, c) ссылка на житье, то она переводится в соответственное наказание лишением свободы, которое и отбывается на месте поселения;
в) одно из наказаний - ссылка на житье, а другое: a) срочная каторга, то срок каторги увеличивается на срок соответствующего ссылке на житье срочного лишения свободы, переведенного, по указанному выше расчету, в сроки каторги, b) срочное исправительное наказание, то это наказание отбывается предварительно на месте ссылки.
Денежные взыскания не переводятся в высшие наказания, а взыскиваются с виновного независимо от других наказаний, к которым он приговорен.
Все вышеуказанные правила по отношению к каторжным и ссыльнопоселенцам применялись лишь к преступным деяниям, совершенным ими до действительного отправления их в место ссылки (ст.103 Устава о ссыльных).
Действующее Уложение также сохранило систему, принятую проектом, но редакция этих постановлений была значительно пополнена и изменена Государственным Советом.
Теперь виновный, учинивший преступное деяние после провозглашения приговора, резолюции или решения о виновности, или во время отбывания наказания, подлежит наказанию на общем основании, но при этом соблюдаются следующие условия, зависящие от свойства стекающихся наказаний:
I. Стечение бессрочных наказаний между собою (пп. 1, 3, 5): 1) бессрочной каторги с таковою же - срок перевода на поселение увеличивается до 30 лет; 2) бессрочной каторги с поселением - срок перевода на поселение увеличивается на время от 6 месяцев до 2 лет; 3) поселения с поселением - освобождение от поселения не может последовать ранее истечения 15 лет.
II. Бессрочных со срочными (пп.2, 3, 4, 6): 1) бессрочной каторги: а) со срочной каторгой - к сроку перевода на поселение прибавляется половина срока срочной каторги, б) с прочими срочными лишениями свободы - срок перевода на поселение увеличивается на соответствующие сим наказаниям, по правилу о зачете, сроки каторги, но ни в каком случае не более как на 2 года; 2) поселения: а) со срочной каторгой - перевод с каторги увеличивается на время от 6 месяцев до 2 лет, б) с прочими срочными лишениями свободы - срочное наказание отбывается немедленно по вступлении приговора в законную силу, и эти сроки не засчитываются в срок, установленный для освобождения от поселения.
III. Срочных наказаний со срочными (п. 7): а) однородных - сроки складываются, б) разнородных - менее тяжкое по роду присоединяется к более тяжкому с сокращением срока по расчету, указанному в ст.63, и с соблюдением предельного срока, установленного в ст.64.
Закон не упоминает о случаях комбинации денежной пени с другими наказаниями, но из общего смысла его постановлений следовало бы заключить, что она присоединяется к другому наказанию полностью, как в том случае, когда она была определена первоначальным приговором, так и в том, когда она определяется последующим. Некоторые затруднения возникнут в случае неуплаты пени и замены таковой лишением свободы; но тогда, казалось бы, по смыслу закона необходимо при присоединении ареста, заменяющего пеню, к другим наказаниям соблюдать правила, указанные в ст.63 и 64 Уложения.
Также не упоминает закон о дополнительных наказаниях, но очевидно, что по отношению к ним должна быть сохранена та же система, как и при совокупности преступных деяний, т.е. нужно признать, что они применяются совместно, если только это представляется возможным.
Статья 66 прибавляет, что эти правила не применяются к случаям учинения преступных деяний лицами, отбывающими каторгу, так как для них, как мы видели, установлена особая система взысканий; но нельзя не прибавить, что ст.66 не применяется и к преступным деяниям, учиненным лицами, отбывающими другие виды лишения свободы, как скоро они за эти деяния подлежат по Уставу о содержащихся под стражей дисциплинарной, а не судебной ответственности, согласно п.1 ст.5 Уголовного уложения.
268. Особый вид стечения преступных деяний составляет повторение*(2463). Хотя границы, отделяющие повторение от совокупности, значительно изменяются в отдельных законодательствах, но общей чертой этого понятия повсюду остается учинение нового преступного деяния уже после того, когда прежняя виновность, однородная или разнородная, была обнаружена и установлена судом; этот вид стечения почти всегда считался наиболее тяжкой формой виновности, особенно в тех случаях, когда является так называемый сложный рецидив, т.е. когда новое деяние было учинено лицом, несколько раз наказанным.
Такие постановления*(2464) находим мы в многочисленных законодательных памятниках средних веков, особенно по отношению к преступлениям, наиболее часто встречающимся в жизни. Как говорили французские королевские ордонансы и эдикты, такое усиление объяснялось опасностью таких лиц для общественного порядка, необходимостью усилить наказание "не только для того, чтобы победить ожесточение злодея, но чтобы в то же время остановить и удержать народ французский, у которого это деяние входило в обычай" (Ордонанс Людовика IX о богохульниках); усиление оправдывалось и тем, что виновный, осмелившийся неоднократно нарушить закон, являлся "гнусным попрателем и презрителем королевских постановлений" (Ордонанс Людовика XIII, февраль 1626 г.). В силу этого правонарушения сравнительно незначительные - мелкое воровство, бродяжество, ношение запрещенного оружия - при втором или третьем повторении возводились в разряд злодеяний, "enormes malheurs", и влекли смертную казнь. Угрожая жестокими казнями, правительство надеялось хоть сколько-нибудь обуздать этих, по его картинному выражению, "opprimeurs, mangeurs et dйtrousseurs de notre pauvre peuple* Ничтожных людей и грабителей нашего бедного народа (фр.)." (Ордонанс Франциска I, 1523 г.). В тех случаях, когда закон точно определял наказание, за рецидив большей частью назначалась смертная казнь, а иногда изгнание и разрушение жилища; там же, где закон предоставлял выбор наказания судье, говоря, что наказывать нужно pour la terreur des hommes mal vivants, repos et securite des bons et loyaux sujets* Ради страха людей неимущих, ради спокойной жизни и безопасности людей имущих и верных подданных (фр.).", он довольствовался общим указанием, что лиц, вторично впавших в преступление, следует наказывать жесточе (Ордонанс Франциска I, 1518 г.).
Этого последнего начала держался и знаменитый Французский ордонанс 1670 г.; но революционное законодательство 1791 г., давая более точное определение как общего, так и специального понятия повторения, установило точно и объем возвышения наказания в случаях этого рода*(2465).
