Пределы осуществления и защиты гражданских прав. Каково же социальное назначение борьбы со злоупотреблением правом в социалистическом обществе?

Каково же социальное назначение борьбы со злоупотреблением правом в социалистическом обществе?

Основной особенностью советского социалистического права, в том числе и советского гражданского права, является то, что оно не только провозглашает определенные права граждан и организаций, но обращает свое главное внимание на обеспечение реальной возможности осуществления этих прав каждым управомоченным субъектом. Эта особенность советского права обусловливается как экономическим строем социалистического общества, так и основанном на нем характером социалистической демократии, демократии для трудящихся, для подавляющего большинства членов общества.

В отличие от этого буржуазная демократия и буржуазное законодательство лишь провозглашают определенные права, но гарантируют реальное их осуществление лишь для класса буржуазии. «При капитализ-

тиворечие между стремлением представителей этого класса к неограниченному использованию частной собственности для извлечения максимальных выгод и необходимостью считаться с интересами других представителей того же класса и интересами класса в целом, с одной стороны, и со всевозрастающей борьбой угнетенных классов, с другой.

Одни полагали, что право собственности (речь, разумеется, шла о праве частной собственности) есть право по своей природе неограниченное. Эта позиция была отчетливо сформулирована главным теоретиком так называемой «исторической школы права» Савиньи, а вслед за ним также Пухтой, Виндшейдом, Зомом и др. При этом допускалось лишь временное ограничение права собственности правами третьих лиц на ту же вещь, с отпадением которых «автоматически» восстанавливалось право собственности в неограниченном объеме (см.: 3 о м. Институции, ч. 2, 1916, стр. 251).

Сторонники другого направления, наоборот, считали право собственности правом, ограниченным законом (Демоломб, Гартман, Дернбург, Курдиновский, Шершеневич и др.). Эта позиция, несмотря на шаткость, а во многих случаях и очевидную фальшь, приводимых ее сторонниками доказательств (Демоломб видел в этом некие божественные начала, Курдиновский - заботу государства «об общем благе»), все же более верна, так как она более точно отражает саму природу права и, как писал Шершеневич, «по крайней мере, имеет за себя авторитет законодательный» («Учебник русского гражданского права», изд. 6-е. СПб., 1907, стр. 232).

Действительно, законодательные акты XIX в. рассматривали право собственности как господство над вещью в пределах, установленных законом (см. ст. 544 ФГК, ст. 641 Швейцарского Гражданского Уложения, § 903 ВОВ, ст. 423, т. X, ч. I Свода законов и др.), что дало право Д. И. Мейеру с полным основанием сказать, что «нигде нет неограниченного права собственности» («Русское гражданское право», изд. 8-е. СПб., 1902, стр. 248).

Иное дело, как эта законность проводилась на практике. В. И. Курдиновский, проследивший изменчивость взгляда Сената на понятие права собственности, очень метко заметил:

«Очевидно, Сенату трудно примирить полноту власти собственника с ограничениями ее в законе» («К учению о легальных ограничениях права собственности на недвижимость в России». Одесса, 1899, стр. 7).

Это только лишний раз свидетельствует о том, что даже от тех убогих рамок законности, которые существовали в дореволюционной России, Сенат вынужден был в ряде случаев отступать под напором капитала.

______ Осуществление и защита гражданских прав

ме, - писал В. И. Ленин, - обычны, не как отдельные случаи, а как типичное явление, такие условия, когда для угнетенных классов «реализовать» их демократические права невозможно»'. Рассматривая вопрос о праве на развод при капитализме, В. И. Ленин отмечал, что «право развода, как и все без исключения демократические права, при капитализме трудно осуществимо, условно, ограниченно, формально, узко...»². А в этом, говорил В. И. Ленин, - вся суть. «Вся «демократия», - подчеркивал он, - состоит в провозглашении и осуществлении «прав», осуществимых весьма мало и весьма условно при капитализме»³.

Только социалистическая демократия и социалистическое право в полной мере обеспечивают трудящимся необходимые права и свободы. Это в полной мере относится и к советскому гражданскому праву, которое, предоставляя субъектам определенные гражданские права, вместе с тем обеспечивает и их реальное осуществление.

Однако установление в законе правовых гарантий реальности прав граждан и организаций не сводится и не может быть сведено исключительно к обеспечению реального осуществления субъективных прав только управомоченного лица. Наряду с этим право призвано также гарантировать и правовую защиту интересов всего общества в целом, прав и интересов других граждан и организаций, которые могут быть затронуты при осуществлении права управомоченным лицом.

Одной из правовых форм обеспечения этих интересов является законодательное закрепление определенных границ осуществления субъективных гражданских прав, пределов их осуществления и установление обязанности каждого управомоченного лица осуществлять свои права надлежащим образом, в соответствии с требованиями закона, правил социалистического общежития и норм коммунистической морали, в частности в соответствии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма (ст. 5 Основ).

В этих положениях закона нашел свое законодательное закрепление выдвинутый Ф. Энгельсом принцип обязательного сочетания равных прав с равными обязанностями каждого члена общества. «Равные обязанности, - писал Ф. Энгельс в своих замечаниях на проект социал-демократической программы 1891 года, - являются для нас особо важным дополнением к буржуазно-демократическим равным правам, которое лишает последних их специфически буржуазного смысла»⁴.

' В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 30, стр. 126.

² Там же, стр. 127.

³ Там же.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 235. 24

Пределы осуществления и защиты гражданских прав ___

Установление в законе единых для всех границ осуществления субъективных гражданских прав и закрепление общей обязанности всех осуществлять их надлежащим образом является юридическим выражением социалистического способа производства, основанного на общественной социалистической собственности и плановой социалистической системе хозяйства, исключающей эксплуатацию человека человеком, обеспечивающих действительно равное положение людей в системе социалистических производственных отношений.

Поэтому определение пределов осуществления гражданских прав не есть ограничение этих прав, а является юридическим выражением уже существующего экономически равного положения людей в системе социалистических общественных отношений, есть правовое обеспечение, юридическая гарантия этого действительного равенства. Попытка отдельных лиц выйти за пределы этого экономического и правового равновесия путем использования принадлежащих им гражданских прав, нарушение пределов их осуществления и есть злоупотребление правом, не допустимое в социалистическом обществе.

Закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления гражданскими правами в социалистическом обществе является необходимым дополнением правовых гарантий реальности и осуществимости субъективных гражданских прав, своеобразной формой правового обеспечения правильного сочетания общественных и личных интересов в социалистическом обществе. А из этого следует, что проблема борьбы со злоупотреблением правом в социалистическом обществе есть лишь одна из сторон более общей проблемы - проблемы обеспечения реальности и гарантированности прав граждан и организаций в социалистическом обществе.

Этим в свою очередь определяется и характер правового регулирования злоупотребления правом в советском гражданском праве. В самом деле, если законодательное закрепление недопустимости злоупотребления правом есть одна из правовых форм гарантии реальности прав и интересов граждан и организаций, одна из форм защиты интересов всего общества от лиц, допускающих неправильное использование своего права, то очевидно, что борьба со злоупотреблением правом должна быть тем шире и полнее, чем полнее и шире демократия, чем реальнее общество обеспечивает права своих сограждан. Именно этим и объясняется тот факт, что новое гражданское законодательство регламентировало недопустимость злоупотребления правом более широко, чем это имело место в Гражданском кодексе 1922 г.

Необходимо также отметить, что закрепление и дальнейшее развитие в советском гражданском законодательстве принципа недопустимо-

______ Осуществление и защита гражданских прав

сти злоупотребления правом вовсе не обусловлено большим количеством такого рода дел, встречающихся на практике. Включение в закон той или иной нормы и ее социальное назначение не всегда определяются количеством случаев, встречающихся на практике', так как служебная роль советского права, в том числе и советского гражданского права, далеко выходит за рамки только регулятора существующих общественных отношений. Созидательная, творческая роль советского права, его организующая и воспитательная функции приобретают все большее значение², что является одной из важнейших закономерностей его развития.

Проблема злоупотребления правом известна не только советскому гражданскому праву и праву других социалистических стран. Она известна также и гражданскому праву эксплуататорских государств, где решение ее, однако, носит откровенно классовый, антинародный характер.

С проблемой злоупотребления правом мы встречаемся уже в римском праве. По общему признанию в римском праве действовал принцип: ^ш ]иге вио ипШг, петтет 1аеаи:, т. е. тот, кто пользуется своим правом, никому не причиняет вреда. Этот принцип, выведенный из римского законодательства, высказываний римских юристов и сформулированный позднее юриспруденцией в качестве общего принципа³, выражает сущность рабовладельческого государства, предоставляющего управомоченному лицу -рабовладельцу неограниченный простор в осуществлении принадлежащих ему прав. А это в свою очередь означает, что осуществление права, в какой бы форме оно ни происходило и с какими бы последствиями оно ни было связано, в принципе не рассматривается как злоупотребление правом. Как говорил в одном из своих отрывков Гай: ТМиПиз уИешг с1о1о Гасеге, ^ш )иге вио иИШг (Д. 50.17.55), т. е. никто не считается поступающим злоумышленно, если он пользуется своим правом.

' Именно поэтому нельзя согласиться с А. Н. Арзамасцевым в том, что вещно-правовые способы защиты права собственности имеют меньшее значение, чем «обязательственно-правовые», так как на практике с ними приходится встречаться значительно реже (см.:

А. Н. Арзамасцев. Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. Изд-во ЛГУ, 1956, етр 23 — 26).

² См. по этому вопросу: М. И. Б а р у. О ст. 1 Гражданского кодекса. «Советское государство и право», 1958, № 12, стр. 117; С. А. Г о л у н с к и и. О творческой революционной роли социалистического права в период развернутого строительства коммунизма. «Советское государство и право», 1961, № 10; Л. С. Я в и ч. Творческая роль советского права в строительстве коммунизма. «Советское государство и право», 1962, № 2; О. С. И о ф ф е. Юридические нормы и человеческие поступки. В сб.: «Актуальные вопросы советского гражданского права». М., «Юридическая литература», 1964, стр. 10-15.

' См.: В. Д о м а н ж о. Ответственность за вред, причиненный путем злоупотребления правом. «Уч. зап. Казанок, ун-та», книга пятая, 1913, стр. 1. 26

Пределы осуществления и защиты гражданских прав ___

Классовый смысл этого правила очевиден. В условиях рабовладельческого строя, который всецело покоился на безудержной эксплуатации рабов, производство могло осуществляться лишь при применении самых жестоких, самых варварских способов принуждения.

Эта экономическая причина и была той материальной основой, которая нашла свое выражение в юридическом признании «неограниченной» власти собственника - рабовладельца, в закреплении максимально широких границ осуществления собственником принадлежащего ему права.

Но несмотря на это, из высказываний римских юристов вытекает, что отдельные случаи недопущения злоупотребления правом все же имели место. И этому есть свои причины. Одна из таких причин состоит в том, что в процессе осуществления права интересы имущих слоев общества приходили в столкновение, которое в отдельных случаях приводило к ситуации, характерной для злоупотребления правом.

С этой точки зрения, например, представляет известный интерес высказывание Цельса о том, что «не следует снисходить к злобе» (Д. 6.1.38). Как указывал проф. И. С. Перетерский', это высказывание относилось к одному конкретному случаю, когда собственник, продав дом, счищает с его стен картины или гипсовые украшения с целью досадить новому собственнику. Действия такого характера по римскому праву не подлежали защите.

По-видимому, в эпоху Юстиниана к случаям злоупотребления правом относились также некоторые случаи недозволенного пользования земельным участком. Один из отрывков Дигест гласит: «Наконец, Марцелл пишет, что нельзя ничего взыскивать с того, кто, копая на своем участке, отвел источник соседа (нельзя также предъявлять иска об умысле: понятно, не должен иметь иска, если копавший сделал это без намерения причинить вред соседу, но для улучшения своего участка)» (Д. 39.3.1.12).

Как полагает проф. В. А. Краснокутский, мы имеем здесь случай интерполяции, внесенной Юстинианом в текст классиков² (указанное в скобках). Из интерполированного текста видно, что к собственнику, который отвел источник соседа с намерением причинить вред последнему, может быть предъявлен иск как к лицу, злоупотребившему своим правом пользования земельным участком.

В некоторых случаях, по-видимому, как злоупотребление правом (хотя термина злоупотребление правом в римском праве еще не было) рассматривались и отдельные случаи неосуществления права, когда это затрагивало интересы других лиц. В частности, например, в конце I в. н. э. претору было предоставлено право принудить наследника вступить в

' См.: И. С. Перетерский. Дигесты Юстиниана. М., Госюриздат, 1956, стр. 14. ² «Римское частное право». М., Юриздат, 1948, стр. 53. 27

_ ____ Осуществление и защита гражданских прав

наследство, если наследник обязан был выдать наследство другому лицу, но от принятия наследства уклонялся'.

Как видно из приведенных примеров, они относятся лишь к тем случаям ограничения пределов осуществления гражданских прав, когда осуществление их в той или иной мере затрагивало интересы других представителей господствующего класса. Но наряду с этим известны и отдельные случаи, когда произвольное осуществление права сдерживалось в интересах всего класса рабовладельцев.

Известно, что после восстания Спартака (73-71 гг. до н. э.), резко усиливается террор рабовладельцев, стремившихся посредством жестокости и устрашения сохранить существующее положение. Террор и жестокость иногда принимали такие необузданные формы, что даже императоры в отдельных случаях были вынуждены некоторым образом одергивать зарвавшихся рабовладельцев во избежание дальнейших волнений и восстаний рабов и [ради] сохранения самого рабовладельческого строя.

Об одном из таких случаев сообщает Гай в институциях, где он дает толкование распоряжениям императора Антонина Пия. Гай пишет, что император, «запрошенный управителями провинций о тех рабах, которые прибегают в храмы или к статуям принцепсов, распорядился, чтобы, если окажется, что свирепость господ является нестерпимой, то господа принуждались бы продать своих рабов. И хорошо сделал - мы не должны плохо пользоваться своим правом; в силу этого основания и расточителям запрещается управление их имуществом» (Гай, 1.53)².

Из этого видно, что последствием такого «злоупотребления правом» могла быть лишь продажа рабов в другие руки, а отнюдь не смягчение положения рабов, которые как были, так и оставались вещью, подлежащей лишь в некоторых исключительных случаях принудительному отчуждению от собственника, который плохо пользовался своей вещью. Не случайно Гай ставит этот случай в один ряд с лишением права расточителя управлять своим имуществом. Речь в обоих случаях идет об «управлению) имуществом. Разница лишь в особенностях имущества и особенностях управления им: в первом случае «управление» ставит под угрозу само существование рабовладельческого общества, тогда как во втором нарушаются интересы наследников или иных лиц, в той или иной мере претендующих на блага от имущества расточителя. Но в обоих случаях классовый характер решения приведенных казусов не вызывает сомнений.

' См.: В. М. Х в о с т о в. Система римского права, часть общая, изд. 2. М., 1902, стр. 103. ² Настоящий отрывок дан в переводе проф. И. С. Перетерского, который значительно отличается от перевода в издании Ф. Дыдынского («Институции Гая», текст в переводе, изд.

Ф. Дыдынского. Варшава, 1892).