Осуществление и защита гражданских прав. существенно различаются по способам их осуществле­ния

существенно различаются по способам их осуществле­ния.

Если расторжение договора есть способ прекращения договорных отношений посредством обращения управомоченного лица к компетент­ным государственным или общественным органам, то отказ от договора есть способ прекращения договорных отношений управомоченным лицом в одностороннем порядке. Это подтверждается прежде всего тем, что, регламентируя расторжение договора, закон в большинстве случаев разъ­ясняет, в каком порядке (в судебном, арбитражном, третейском) это право может быть осуществлено, тогда как, говоря об отказе от договора, закон таких оговорок вообще не делает. Да и сам характер случаев, когда закон допускает отказ от договора (когда продавец не передал или покупатель не принял вещь; наймодатель не передает нанимателю имущество, под­рядчик не приступает к работе, перевозчик не предоставляет соответст­вующего билету места и т. п.), свидетельствует о том, что в этих случаях в ответ на односторонние действия нарушителя договора закон дает од­ностороннее право его контрагенту.

Более того, в ряде случаев закон совершенно четко определяет отказ от договора как меру одностороннюю. Так, ст. 419 ГК, предоставляя пра­во комиссионеру отказаться от договора в случае его нарушения коми­тентом, лишь обязывает его сообщить комитенту о своем отказе от дого­вора. Поэтому, на наш взгляд, права проф. Е. А. Флейшиц, когда она от­мечает, что в случае отказа от договора речь идет «о праве стороны, в отношении которой другая сторона нарушила свои договорные обязанно­сти, «отказаться от договора» - очевидно, путем внесудебного заявления об этом своему контрагенту, который, разумеется, не лишен права оспо­рить это заявление в суде, арбитраже, третейском суде»'.

Следует, однако, иметь в виду, что предусмотренные законом случаи одностороннего отказа от договора не всегда являются мерами оператив­ного воздействия. Отказ от договора может быть отнесен к мерам опера­тивного воздействия только в тех случаях, когда он применяется управо­моченным лицом в ответ на нарушение обязанности другой стороной. В тех же случаях, когда закон допускает отказ от договора «в любое время», т. е. независимо от нарушения договора другой стороной (ст. ст. 290, 401, 424 ГК), а также в иных случаях, не связанных с нарушением обязатель­ства должником, например вследствие невозможности исполнения (ст. 419 ГК), отказ от договора следует рассматривать лишь как способ

' Научно-практический комментарий к ГК РСФСР, под ред. Е. А. Флейшиц. М., «Юридиче­ская литература», 1966, стр. 195.

Пределы осуществления и защиты гражданских прав ___

одностороннего прекращения обязательства, но не как меру оперативного воздействия.

Практическое значение такого разграничения состоит в том, что применение отказа от договора как меры оперативного воздействия на неисправного контрагента влечет за собой также и обязанность последне­го возместить причиненные кредитору убытки, тогда как, воспользовав­шись правом одностороннего отказа от договора, при отсутствии нару­шения договора обязанным лицом управомоченный субъект сам в ряде случаев обязан возместить другой стороне ущерб, причиненный своим отказом. Так, если поверенный отказался от договора при условии, когда доверитель лишен возможности иначе обеспечить свои интересы, пове­ренный обязан возместить причиненные прекращением договора убытки (ст. 401 ПС). Однако поскольку мы в данном случае имеем дело с причи­нением убытков правомерными действиями, связанными с осуществле­нием управомоченным лицом предоставленного ему права, то по анало­гии со ст. 444, ч. 3 следует признать, что убытки, причиненные правомер­ным отказом от договора, при отсутствии его нарушения другой стороной подлежат возмещению лишь в случаях, предусмотренных законом.

Каковы же юридические границы применения такой меры оператив­ного воздействия, как односторонний отказ от договора?

Поскольку всякий отказ от договора есть в то же самое время и отказ от его исполнения лицом, применившим данную меру к неисправному контрагенту, следует признать, что на эти случаи распространяется пра­вило ч. 4 ст. 33 Основ (ст. 169 ПС), согласно которому односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение условий договора не допускается, за исключением случаев, предусмотренных за­коном.

Из этого прежде всего вытекает, что границы применения такой ме­ры оперативного воздействия, как односторонний отказ от договора, оп­ределены случаями, прямо предусмотренными законом.

В связи с этим возникает практически важный вопрос о том, следует ли считать законным условие об одностороннем отказе от договора, включенное сторонами в сам текст заключенного ими договора? По мне­нию 3. М. Заменгоф, «здесь можно говорить о своеобразном случае рас­торжения и изменения договора по соглашению сторон»', так как стороны заранее, уже при заключении договора, согласовали такое условие.

На наш взгляд, вопрос этот нельзя решить однозначно, как это пред­лагается в данном случае. Он может быть решен правильно лишь с уче-

' 3. М. 3 а м е и г о ф. Изменение и расторжение хозяйственных договоров, стр. 119. 153

______ Осуществление и защита гражданских прав ______

том конкретных особенностей того или иного договора. Очевидно, преж­де всего, что вопрос о включении такого условия в договор может воз­никнуть только при заключении таких договоров либо применительно к таким условиям договора, для которых закон не предусматривает право одностороннего отказа, так как в противном случае это было бы простым повторением в договоре того, что предусмотрено законом. Не менее оче­видно и то, что само по себе соглашение сторон по такому вопросу еще ничего не дает для правильного решения вопроса, так как такое соглаше­ние может быть законным, а может быть и незаконным. Так, например, при заключении планируемого хозяйственного договора социалистиче­скими организациями включение такого условия в договор едва ли можно признать законным, так как своим соглашением стороны в данном случае подрывают плановую основу договора. Такое условие должно быть при­знано незаконным, как противоречащее плановому заданию. В тех же случаях, когда договор заключается по инициативе самих социалистиче­ских организаций, а также в договорах с участием граждан включение такого условия в договор вполне допустимо, если согласие это было доб­ровольным, а не вынужденным какими-либо привходящими обстоятель­ствами. Допустимо включение такого условия в договор также в случаях, когда сам закон предоставляет сторонам такое право. Так, например, ст. 419 ГК, определяя принципиальную недопустимость одностороннего отказа комиссионера от договора, вместе с тем предоставляет сторонам право установить на этот счет в договоре иные правила.

Поэтому упрек в адрес арбитражной практики которая не выработа­ла для таких случаев единого подхода", нельзя признать основательным, так как такого «единого подхода» вообще быть не может. Здесь многое зависит от конкретных обстоятельств дела.

Пределы применения этой меры оперативного воздействия опреде­ляются также теми конкретными условиями, при наличии которых закон допускает односторонний отказ от договора. Эти условия закон формули­рует по-разному. В одних случаях закон допускает односторонний отказ от договора лишь при наличии одного, строго определенного нарушения обязательства должником (ст. ст. 243, 244, 282 ГК и др.); в других - при наличии одного из нескольких названных в законе нарушений (ст. ст. 360, 381 ГК); наконец, в некоторых случаях закон дает общее определение условий применения этой меры, допуская отказ от договора при условии нарушения его другой стороной (ст. 419 ГК).

' См.: 3. М. 3 а м е н г о ф. Изменение и расторжение хозяйственных договоров, стр. 119. 154

Пределы осуществления и защиты гражданских прав ___

Это последнее решение, на наш взгляд, не представляется удачным. Согласно ч. 1 ст. 419 ГК комиссионер не вправе, если иное не предусмот­рено договором, отказаться от исполнения принятого поручения, за ис­ключением случаев, когда это вызвано невозможностью исполнения или нарушением комитентом договора комиссии. Из этого следует, что ко­миссионер вправе отказаться от договора в трех случаях: а) если это пре­дусмотрено договором; б) при невозможности исполнения поручения и в) при нарушении договора комитентом. Допуская односторонний отказ от договора при нарушении его комитентом, закон не оговаривает, каков должен быть характер этих нарушений. Создается положение, при кото­ром отказ от договора может последовать даже при незначительных и несущественных нарушениях, допущенных комитентом.

Не говоря уже о том, что такая регламентация одностороннего отка­за от договора недостаточно хорошо оберегает интересы комитента, сле­дует признать, что такое слишком общее определение границ применения названной оперативной меры не соответствует характеру самой меры, которая по самой своей природе есть мера экстраординарная, применяе­мая в строго исключительных случаях, равно как не соответствует и ос­новной идее ст. 419 ГК, которая исходит из принципиальной недопусти­мости одностороннего отказа от договора, кроме отдельных случаев. До­пущение отказа от договора при любом нарушении его со стороны коми­тента по существу подрывает этот принцип, распространяя исключение на очень широкий круг случаев. Представляется более правильным по­ставить применение указанной меры в зависимость от нарушения суще­ственных условий договора комитентом, как это сделано, например, для случаев расторжения договора подряда (ч. 2 и 3 ст. 364 ГК).

В отличие от одностороннего отказа от договора такие меры опера­тивного воздействия, как отказ от ненадлежащего исполнения, носят не универсальный, а частный характер. Они не влекут за собой пре­кращения правовых отношений между сторонами, а имеют своим назна­чением обеспечение надлежащего исполнения обязанности должником.

Особенность этих мер оперативного воздействия состоит также в том, что они, как правило, сопутствуют друг другу. Так, отказ от приня­тия ненадлежащего исполнения, как правило, влечет за собой и отказ кре­дитора во встречном удовлетворении должника (например, отказ от при­нятия недоброкачественной продукции влечет за собой и отказ в ее опла­те), а отказ во встречном удовлетворении допускается законом по общему правилу только в случаях неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства.

______ Осуществление и защита гражданских прав ______

Отказ от принятия исполнения как мера оперативного воздействия, как правило, связан с нарушением обязанным лицом условий о сроках, способах или качестве исполнения.

Нарушение условия о сроке исполнения может быть двояким: во-первых, при исполнении обязательства до наступления срока исполнения (досрочное исполнение) и, во-вторых, при исполнении обязательства по­сле истечения установленного срока исполнения (просрочка исполнения).

Досрочное исполнение обязательства не всегда является благом. В ряде случаев, в особенности в отношениях между социалистическими организациями, которые работают по плану, такое досрочное исполнение обязательства может привести к невыгодным последствиям для предпри­ятия-кредитора: в частности, привести к затовариванию, к омертвлению на некоторый период оборотных средств, к излишним расходам по скла­дированию и хранению досрочно полученной продукции и т. п. Поэтому регламентация досрочного исполнения действующим законодательством весьма своеобразна.

Общий принцип, закрепленный в ч. 1 ст. 173 ГК, сводится к тому, что должник вправе исполнить обязательство досрочно, если иное не вы­текает из закона, договора или из существа обязательства. Из этого следу­ет, что досрочное исполнение обязательства в принципе есть действие правомерное и отказ кредитора от такого исполнения допустим лишь то­гда, когда это предусмотрено самим законом, договором или вытекает из существа обязательства (например, при досрочном возврате вещей, сдан­ных на хранение).

Вместе с тем закон предусматривает на этот счет и ряд исключи­тельных правил. Так, согласно ч. 2 ст. 173 ГК досрочное исполнение обя­зательства в отношениях между социалистическими организациями в принципе признается недопустимым. Досрочное исполнение обязательст­ва в этих случаях допустимо лишь тогда, когда это установлено законом, договором либо с согласия кредитора.

Еще более строго подходят к досрочному исполнению обязательства Положения о поставках продукции. Пунктом 29 Положения о поставках продукции производственно-технического назначения и п. 26 Положения о поставках товаров народного потребления предусмотрено, что досроч­ная поставка продукции допускается с согласия покупателя. В практике, однако, встречается достаточное количество случаев досрочной поставки продукции без согласия покупателя. Практика показала вместе с тем, что предоставление покупателю права в этом случае отказаться от принятия и оплаты продукции и взыскать с поставщика убытки, возникшие вследст­вие производимых покупателем затрат на приемку, складирование и хра-

Пределы осуществления и защиты гражданских прав ___

нение такой продукции, не дает должного результата. В связи с этим По­становлением Совета Министров СССР от 27 октября 1967 г. «О матери­альной ответственности предприятий и организаций за невыполнение заданий и обязательств» было предусмотрено, что в случае поставки без согласия покупателя продукции, не предусмотренной договором (вклю­чая поставку продукции сверх установленного договором количества по отдельным наименованиям ассортимента идосрочную п о с т а в -к у), при отказе покупателя от принятия этой продукции для использова­ния и оставления ее на ответственное хранение поставщик уплачивает покупателю неустойку: по продукции производственно-технического на­значения в размере 3%, по товарам народного потребления - 2%, а по скоропортящейся продукции - 5 % стоимости непринятой продукции'.

Иначе решен вопрос о досрочном исполнении в законодательстве о подрядных договорах на капитальное строительство. Правила о подряд­ных договорах на капитальное строительство не предусматривают каких-либо ограничений подрядчика в отношении досрочного исполнения дого­вора. Более того, закон устанавливает обязанность заказчика принять го­товый объект по его предъявлении подрядчиком. При задержке заказчи­ком начала приемки объекта он обязан уплатить подрядчику штраф в ус­тановленном законом размере. Следовательно, в данном случае такая ме­ра оперативного воздействия, как отказ кредитора от принятия досрочно­го исполнения, не применима вообще.

Следует вместе с тем отметить, что исключение, предусмотренное для социалистических организаций ч. 2 ст. 173 ГК, не применяется и в ряде других случаев. Так, например, оно не применимо в отношениях между социалистическими организациями при исполнении денежных обязательств. Досрочное внесение денежных платежей должником ни в какой мере не ущемляет интересы кредитора, не может причинить ему никаких убытков. Поэтому такого рода досрочное исполнение следует рассматривать как надлежащее исполнение, отказ от которого недопус­тим. Причем досрочное исполнение денежных обязательств в форме авансирования другой стороны допускается лишь в случаях, прямо пре­дусмотренных законом.

На практике ненадлежащее исполнение обязательства по срокам ча­ще всего имеет место в форме просрочки должника в исполнении обяза­тельства. На этот случай ч. 2 ст. 225 ГК предусматривает, что, если вслед­ствие просрочки должника исполнение утратило интерес для кредитора, он вправе отказаться от принятия исполнения и требовать возмещения

' Настоящее правило закреплено в пп. 60,61 Положений о поставках. 157

Осуществление и защита гражданских прав ______

убытков. Этот общий принцип не применим, однако, к отношениям меж­ду социалистическими организациями, где отказ от просроченного ис­полнения допускается только в случаях и на условиях, установленных законом или договором. Так, например, при поставках продукций поку­патель вправе отказаться от принятия продукции, поставка которой про­срочена, лишь тогда, когда договором не предусмотрены иные условия. При этом покупатель обязан уведомить поставщика об этом отказе забла­говременно. Продукция, отгруженная поставщиком до получения такого уведомления, должна быть покупателем принята и оплачена'. По догово­ру подряда на капитальное строительство такой отказ вообще не допус­тим. Не допускается законом также и отказ от принятия груза, доставлен­ного с просрочкой транспортной организацией, за исключением того слу­чая, когда качество груза вследствие его порчи или повреждения в пути изменилось настолько, что исключается возможность его полного или частичного использования (см. ст. 63 УЖД, ст. 96 УВВТ).

При определении пределов применения такой меры оперативного воздействия, как отказ от принятия просроченного исполнения, важное практическое значение имеет вопрос: является ли данная мера безуслов­ной, либо она применяется лишь в случае виновной просрочки должника в исполнении обязательства?

Примечание к ст. 121 ПС РСФСР 1922 г. устанавливало правило, со­гласно которому «просрочка не наступает, пока исполнение не может последовать вследствие обстоятельств, за которые должник не отвечает, в частности, вследствие просрочки кредитора». Из этого следует, что прежнее гражданское законодательство исходило из принципа: «нет вины должника — нет и просрочки в исполнении обязательства».

Действующий ГК 1964 г. существенно изменил это положение. Со­гласно ч. 3 ст. 225 «должник не считается просрочившим, пока обязатель­ство не может быть исполнено вследствие просрочки кредитора». А из этого вытекает, что просрочкой признается всякое опоздание в исполне­нии обязательства против установленного срока, независимо от того, бы­ло ли это нарушение сроков виновным или невиновным со стороны должника. Только просрочка со стороны кредитора исключает просрочку должника.

Тот факт, что действующее гражданское законодательство признает просрочкой должника как виновное, так и невиновное (кроме случая, обусловленного просрочкой кредитора) неисполнение обязательства в

' Пункт 31 Положения о поставках продукции производственно-технического назначения и п 28 Положения о поставках товаров народного потребления (СП СССР 1969 г № 11, ст 64)