Переход к частнособственническому

Способу производства

С дальнейшими специализацией и разделением труда процессы труда становятся все более результативными, т.к. производи­тели совершенствуют свои навыки, знания, растет совершенство средств труда. Последние становятся все более искусственными (все более подвергаются обработке людьми с целью применения в производстве), все более искусными, совершенными, что позволя­ет и в-одиночку добыть или произвести необходимое количество продуктов.

Специализация труда достигает такой ступени развития, что не только внутри происходит довольно значительное разделение тру­да, но даже общины целиком занимаются преимущественно одно­го рода деятельностью, возникают преимущественно земледельче­ские и преимущественно скотоводческие племена.

Внутриобщинная специализация производителей позволяет про­изводить им продуктов труда уже больше самого необходимого

уровня, столько, что уже можно создавать запасы на случай сти­хийных бедствий, есть время производить продукты труда, не име­ющие сугубо утилитарного значения, и т.п. И при соприкоснове­нии с другими общинами возникает потребность в продуктах труда других общин. А поскольку возможности для обмена («лишние» продукты) налицо, то обмен происходит.

Обмен, конечно, от имени общины и для нее осуществляют ее руководители, люди, облеченные доверием коллектива. Их дея­тель- ность внутри общины, а потому и вне ее объясняется все той же специализацией, все тем же разделением труда внутри общи­ны и наличием у нее общих для всех членов общины потребно­стей. Это такие люди, как вожак, старейшина, шаман, военачаль­ник и т.п.

Товарный обмен между общинами улучшает удовлетворение потребностей членов общины и повышает уровень этих потребно­стей, стимулируя развитие производства далее, углубляя специа­лизацию труда между общинами и внутри них. Производитель­ность

труда людей повышается, масса продуктов труда растет, улучшая жизнь людей, расширяя возможности для дальнейшего товарообмена. У общины появляются возможности некоторым их искусным умельцам, особо удачливым охотникам либо руководи­телям, пользующимся почетом и уважением, дарить в знак призна­ния красивое оружие, одежду и т.п. Таким образом происходит «образование первобытной аристократии на почве общей собст­венности на землю», которая «опирается вначале вовсе не на наси­лие, а на добровольное подчинение и привычку»²⁴⁸.

Вместе с товарообменом у этой аристократии появляются воз­мож- ности при участии в товарообмене присваивать и потреблять продук- тов общинного труда больше, чем другие члены общины, т.к. их количество больше самого необходимого уровня потребле­ния общинников. И так как обмен товаров был в руках достаточно авторитетных людей, а своя рука - владыка, то наличие неудов­летворенных потребностей у этих людей является достаточной причиной для присвоения и потребления части общинных продук­тов.

Конечно, этот процесс присвоения авторитетами (буду пока их так называть) общественных продуктов труда идет не гладко. До тех пор пока не образовались классы, общинники не раз «раскула­чивали» своих авторитетных вожаков.

«Ю.П. Аверкиева, говоря о племенах североамериканских ин­дейцев, отметила, что ко времени открытия Америки у тамошних племен существовали «институты публичного показа и раздачи ча­стных сокровищ». Они были «наиболее ярким проявлением проти­воречий между возникающими отношениями частной собственно­сти и вытесняемыми ими древними формами общественного при­своения».

Вместе с тем богатые семьи для упрочения престижа и получе­ния большей степени свободы в накоплении богатств сами прибе­гали к раздаче значительной части своего имущества между члена­ми общины.

Всюду возникали многочисленные и разнообразные обычаи распределения накопленного отдельными семьями имущества меж­ду членами общины и даже уничтожения крупных богатств, обычаи, носившие во многих общинах обязательный характер»²⁴⁹.

Но, тем не менее, со временем процесс частного присвоения ав­торитетами общинных продуктов труда идет все более успешно, в связи с чем другие члены общины, в противовес вожакам и по их примеру, тоже стараются присвоить, в зависимости от обстоя­тельств,

возможно большее количество продуктов труда. Но наи­более естественным таким обстоятельством, позволяющим с чис­той совестью присваивать продукты труда, есть их собственный труд. Благо, к этому времени средства производства развиты на­столько хорошо, что люди и в- одиночку могут в достаточной сте­пени обеспечить себя продуктами своего труда (каждый отдель­ный производитель в борьбе с силами природы значительно окреп, стал менее зависим от нее, чем прежде). Так люди и начинают по­ступать. И чем дальше - тем больше: трудятся в-одиночку, присва­ивают сами плоды своего труда. Их специализация тоже способст­вует высокой производительности труда, а разнообразие в потреб­лении достигается обменом продуктов своего труда на чужие.

Поэтому в жизнь общины все больше входят понятия «мое», «твое», «его»..., специализация и разделение труда, совершенство­вание индивидуальных средств производства делают свое дело: происходит становление частного производства и соответствую­щие ему частнособственнические отношения.

Но этому производству мешают семейно-брачные отношения, поскольку групповой брак ставит каждого члена большой семьи в положение равноправного коллективного собственника средств производства и продуктов труда любого члена этой семьи. Невоз­можно ведь стать частным собственником продуктов своего труда, оставаясь в то же время равноправным членом большой семьи, т.е. коллективным собственником, и наоборот. Одно исключает другое - либо я частный собственник, в противоположность кол­лективу, либо - коллективный; либо этот продукт мой, либо - наш.

Поэтому становление частнособственнического производства и товарообмена, становление частнособственнических отношений сопровождаются изменением формы семейно-брачных отноше­ний. Экономические отношения являются здесь ведущими, а се­мейно-брачные - ведомыми, ибо производство продуктов по­требления, от чего зависит жизнь человеческая, важнее для лю­дей, чем форма семейно-брачных отношений.

Вот почему в результате становления частнособственнических отношений, чтобы не лишиться своего богатства безвозмездно, ча­стный собственник вынужден себя ограничить минимальным коли­чеством брачных партнеров, что соответствует цифре один (меньше уже невозможно, т.к. никак невозможно удовлетворять свои половые потребности, потребности в продолжении рода, а больше - экономически невыгодно, т.к. это значит больше терять продуктов своего труда)*. 224

*И уж теперь, когда рождение моногамной семьи состоялось (пусть пока еще не очень прочной, парной), у глав семей, этих ча­стных производителей, возникает необходимость передачи своего богатства по наследству своим детям. Возникает институт наслед­ства. Являясь следствием образования частнособствен- нического производства с его моногамной семьей, он (институт наследства) обратным своим воздействием (как следствие на основание) еще более цементирует прочность моногамных отношений в семье и частнособственнических в обществе.

Так в процессе становления частнособственнических отноше­ний на основе становления частнособственнического производст­ва (в следствие) происходит становление и развитие сначала парной, а затем и моногамной семьи. Все это происходит, конечно, не вдруг, не сразу, а занимает довольно длительный исторический период. Но, тем не менее, идет революционный процесс. И не только потому, что этот переходный процесс (само изменение) короче предыдущего и после­дующего этапов общественного развития, но прежде всего потому, что это есть процесс значительных качественных преобразований общественного производства и семейно-брачных отношений.

Активная роль мужчин и пассивная роль женщин в этих преоб­разованиях объясняет бесправное положение женщин в моногам­ной семье, по существу - объекта собственности мужчин*.

И вот в конце этих преобразований мы видим частных произво­дителей, являющихся по этой причине частными собственниками и главами моногамных семей. По причине специализации (как бы она ни была незначительна по сравнению с современной) они об­мениваются продуктами своего труда как товарами. На товарный обмен влияет соотношение спроса и предложения, а критерием обмена является стоимость. Живут они общиной по соседству друг с другом, почему эта община и называется соседской.

Ф. Энгельс в свое время указывал, что причиной возникнове­ния моногамной семьи есть частная собственность, но не в широком понимании этих отношений, а уже по причине существования института наследства:

*Почему частным собственником-производителем, главой в данном случае, оказывается мужчина, играя активную роль в преобразовании се­мейно-брачных отношений, а женщина - пассивную роль, объясняется физиологическими и анатомичес- кими особенностями. Поэтому мы не будем это рассматривать здесь, для политэкономии физиология и анатомия и т.п. не принципиально важны. 225

«Она (моногамная семья. - В.В.) основана на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхожде­ние которых от определенного отца не подлежит сомнению, а эта бесспорность происхождения необходима потому, что дети со временем в качестве прямых наследников должны вступить во владение отцовским имуществом»²⁵⁰.

«Она отнюдь не была плодом индивидуальной половой любви, с которой она не имела абсолютно ничего общего, т.к. браки по-прежнему оставались браками по расчету. Она была первой фор­мой семьи, в основе которой лежали не естественные, а экономи­ческие условия - именно победа частной собственности над пер­воначальной, стихийно сложившейся общей собственностью. Гос­подство мужа в семье и рождение детей, которые были бы только от него и должны были наследовать его богатство, - такова была исключительная цель единобрачия,..»²⁵¹

«Моногамия возникла вследствие сосредоточения больших бо­гатств в одних руках, - притом в руках мужчины, - из потребно­сти передать эти богатства по наследству детям именно этого муж­чины, а не кого-либо другого»²⁵²,

Как видите, Ф. Энгельс путает причину со следствием: чтобы было кому передавать свое богатство, моногамная семья уже дол­жна была существовать с уже существующим в ней богатством, и только после факта их наличия (и жены, и детей, и богатства) у от­ца может возникнуть необходимость оставить детям наследство в полной уверенности, что это его дети.

Но на самом деле эта цель отца хотя и является одной из причин прочно­сти моногамных отношений в семье, но только в качестве следст­вия, обратной связью цементирующей эти отношения.

А первопричиной моногамии являются лишь частнособственни­ческие отношения: стремление мужчин не лишаться добытых ими материальных благ, чтобы не делиться материальными ценностями ни с лишними женщинами и их детьми, ни с половыми партнерами этих женщин и с их детьми, т.е. эгоистические устремления.

Незначительная часть частных собственников, выполняющая общественные функции, удовлетворяющая коллективные потреб­ности общины, пользуясь своим авторитетом, используя зависи­мое от них положение общины, часть продуктов труда общины присваивает безвозмездно, т.е. сверх своих трудовых затрат, по­лезных для общины. А это есть экономическое насилие.

Но члены общины видели и чувствовали несправедливость та­кого

присвоения, поэтому они часто лишали своих авторитетных общинников несправедливо накопленного имущества. В ответ на это авторитетные люди благодаря своему влиянию на общину, опи­раясь на свое более прочное экономическое положение, стали создавать себе группы помощников (дружины, кунаки...) в качестве средств для достижения своих целей. Наиболее легко, конечно, это было сделать военачальнику, поскольку его воины уже при­выкли к его подчинению и насилию над другими людьми.

Так происходит зарождение государства, органа насилия экс­плуататоров, в следствие становления авторитетов эксплуатато­рами.

С помощью своих помощников, т.е. пользуясь политическим насилием, авторитет, ставший или становящийся эксплуататором, более эффективно присваивает продукты труда тружеников²⁵³, а если это выгодно и возможно (а в подавляющем большинстве слу­чаев это так), присваивает себе и общинные средства производст­ва, и прежде всего землю.

Но наличие вооруженных помощников не единственное усло­вие (возможность) для присвоения земли. Для того чтобы эти по­мощники действительно могли помочь авторитету совершить наси­лие, они должны быть сильнее массы производителей. И наоборот - масса слабее. При прочных коллективистских отношениях (при гос­подстве общинной собственности) производителей это было бы невозможно, поскольку в силу коллективистских настроений и от­ношений никто бы из воинов не пошел против коллектива, а кол­лектив в силу тех же настроений не потерпел бы насилия ни от ка­кого авторитета.

Но когда вследствие специализации и разделения труда в об­щине, вследствие совершенствования индивидуальных средств произ- водства начинает преобладать индивидуальный труд, перера­стающий в частный, все более утверждаются вместе с эгоизмом и частно- собственнические отношения, то возникает и укрепляется и соответствующая частнособственническая психология, подры­вающая коллективистские настроения людей, а потому и их коллективную силу: ведь теперь каждый сам за себя. А теперь пожалуйста - разъединяй и властвуй!

Поэтому выделение эксплуататоров из среды общинников воз­можно только тогда, когда частнособственнические отношения и соответствующая им психология в достаточной степени, как ржав­чина железо, разъедят общественный организм коллектива, осла­бят его силу. И именно по этим же причинам (каждый сам за себя) в это время авторитет морально готов и материально заинтересо­ван

усилить свое экономическое положение в ущерб и за счет коллектива общины; и именно по этим же причинам и в это же время находятся люди (уже морально готовые) из среды общинни­ков, готовые, в силу материальной заинтересованности, помогать авторитету в его притязаниях.

Вторым условием становления авторитета эксплуататором явля­ется достижение производителями такого уровня производитель­ности труда, при котором количество производимых продуктов превышает минимальный уровень потребления потребителей в ли­це тех же об-щинников, говоря словами К. Маркса, при котором (уровне) произво- дитель производит сверх стоимости своей рабо­чей силы. Ведь присвоение земли эксплуататором имеет своей целью с ее помощью (за пользование его землей) присваивать прибавочный продукт труда тружеников, а не присвоение ради са­мого факта присвоения.

И третьим условием является населенность территории прожи­вания людей не ниже такой плотности, выше которой земли хва­тает не всем: когда после присвоения части земельных про­странств эксплуататорами труженикам земли не хватает и взять ее больше просто негде.

Осознав эти возможности, эксплуататор воплощает их в дейст­вительность с целью более полного удовлетворения своих потреб­ностей за счет других, становясь, таким образом, феодалом, поме­щиком, лендлордом.

Пользуясь своей силой и авторитетом, феодал для одурачива­ния и шельмования тружеников (ставших в подавляющем боль­шинстве крестьянами, т.е. с частными производителями-собствен­никами, занимающимися своими средствами труда, преимущест­венно земледелием) объявил собственность священной, ниспос­ланной Богом; издал с помощью им самим созданного государства закон о неприкосновенности частной собственности и другие вы­годные ему законы.

Родилось право.

Подведем итоги сказанному:

Процесс труда тружеников общины развивается, совершенству­ется. Активной стороной этого взаимодействия является человек, поскольку он обладает сознанием и волей, а пассивной - природа, хотя человек остается следствием природы, а она - его основани­ем, колыбелью. В этом взаимодействии совершенствуется человек, подвергается изменениям природа, совершенствуются и посредни­ки их взаимодействия - искусственные средства производства; и вылива-

ется все это в специализацию и разделение труда, т.е. произ­водители перестраивают свои отношения таким образом, что общая производительность их труда становится выше, чем прежде. Меха­низм этой перестройки протекает таким образом: люди осознают, чувствуют преимущества специализации и вступают в разделение труда, реализуя тем самым выгоды от специализации (см. прим. на с. 218). Так же совершенствуются и орудия труда, технология изго­товления продуктов: осознав преимущества тех или иных усовер­шенствований, люди реализуют эти возможности в практике - делают все более совершенные орудия труда, работают более со­вершенными методами и приемами.

Достаточно высокая производительность труда общины дает возможность совершать товарообмен между общинами. Эта же вы­сокая производительность труда членов общины и все большая их

специализация, и, главное, индивидуальный труд по причине нали­чия индивидуальных средств производства, материально заинтере­совывают каждого производителя считать продукт своего труда «своим». А достигать разнообразия в удовлетворении своих потреб­ностей в условиях специализации они будут путем обмена продук­тов своего труда на чужие по примеру товарообмена между общи­нами.

Товарообмен есть, как и все другое, дело головы и рук челове­ческих, воплощение в жизнь возможностей, созданных предшест­вующим товарообмену развитием, под воздействием необходимо­сти разнообразного удовлетворения потребностей людей.

Этот процесс влечет за собой изменение семейно-брачных от­ноше- ний: из группового брака выкристаллизовываются и упро­чиваются парные, а затем - и моногамные семьи, укрепляя обрат­ным воздейст- вием частнособственническое производство.

И завершает эту цепь значимых для экономического развития преобразований возникновение института наследства, еще более стабилизирующего и упрочивающего предыдущие процессы.

Небольшая часть общинников, в связи со становлением частно­соб- ственнического производства и парных семейно-брачных отно­шений, пользуясь необходимостью для общины общественно-полезного сво- его труда, присваивает часть продуктов труда общинников безвозмез- дно, укрепляя более выгодное свое положение государст­вом, что (государство), в зависимости от природных условий и на­селенности местности, чаще всего позволяет присваивать эксплу­ататору даже землю - основное средство производства²⁵⁴.

Таким образом, процесс преобразования первобытнообщинно­го

способа производства и соответствующих ему коллективист­ских отношений и группового брака завершается становлением ча­стнособ- ственнического способа производства и соответствующих ему частнособственнических отношений в обществе и моногамных в семье; общины подвергаются классовому разложению - обра­зуется класс эксплуататоров, чаще всего земельных собственни­ков, с руководимым им государством, с одной стороны, и класс ча­стных производителей (крестьян, кустарей, ремесленников...), эко­номически и политически угнетенных, - с другой.

Другими словами, «вместе с различиями в распределении воз­никают и классовые различия. Общество разделяется на классы - привилегированные и обездоленные, эксплуатирующие и эксплуа­тируемые, господствующие и угнетенные...»²⁵⁵

Любой член общины, как частный собственник, является актив­ной стороной преобразования группового брака в моногамные от­ношения, т.к. каждый материально заинтересован ограничить себя од­ним брачным партнером. И точно так же эксплуататор, являясь та­ким же частным собственником, но паразитирующим на теле об­щественного организма, является активной стороной становления и существования классов, классовых отношений: только благодаря экономическому и политическому насилию авторитета над общин­никами первый стал эксплуататором (помещиком, лендлордом, ца­рем...), а последние - эксплуатируемыми.

Итак, цепь причинно-следственных зависимостей (совершенст­вование процесса труда вместе со средствами производства - специализация с разделением труда - становление частнособст­веннического производства с соответствующими отношениями - закрепление этого производства моногамными отношениями в семье - венчание всей этой системы институтом наследства - и все это вместе приводит к расколу общества на классы и образо­ванию государства) завершилась. Мы видим перед собой частно­собственническое производство. Оно ведется частными собствен­никами, подавляющее большинство которых - эксплуатируемые труженики. Это крестьяне, ремесленники, кустари... - все те, кто собственными индивидуальными средствами производства и соб­ственным трудом добывают продукты своего труда. Меньшая часть собственников, эксплуататоры, чаще всего являются собст­венниками земли, присваивают часть продуктов труда труже­ников безвоз- мездно, на основе экономического и внеэкономиче­ского, т.е. политического, насилия. 230

Для одурачивания и шельмования крестьян и других тружени­ков безвозмездное присвоение продуктов их труда эксплуатато­ром обосновывается наделением их землей за счет земельных уго­дий эксплуататора*, а также религиозными и светскими предрас­судками, а затем и юридическим правом**.

Поэтому эксплуататор является здесь действительным ложным юридическим собственником своих средств производства и части продуктов труда эксплуатируемых.

А производители являются действительными, истинными, мо­жет быть, и юридическими собственниками оставшейся им ча­сти продук- тов их труда, соответствующих стоимости их рабочих сил.

По причине эксплуатации рабочие силы производителей явля­ются частично их истинными, действительными объектами собст­венности, а также действительными, но ложными объектами соб­ственности эксплуататора соответственно соотношению стоимо­стей основного и

*Когда человек трудится с помощью средств производства, то такое их использование я называю непосредственным. А когда субъект (человек или коллектив) представляет свои средства производства для непосредственного их использования другим людям, беря за это плату (то ли в натуральной, то ли в товарно-денежной форме), то такое использование средств производст­ва, да и других объектов собственности первыми лицами я называю пред­ставительским способом использования объектов собствен- ности. И здесь субъект, передающий свой объект собственности для непосредственного использования другим людям, является юридическим собственником пере­данного объекта собственности по отношению к получившему этот объект субъекту независимо от того, является ли он таковым формально, по закону. Поэтому помещик, наделяя землей крестьян, использует землю предста­вительским способом и является юридическим ее собственником.

**Сэй говорит: «Права земельных собственников ведут свое начало от грабежа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 47); «...Кто платит за землю - платит только за право работать» (Чернышев- ский Н.Г. Пролог. Иркутск, 1984, с. 240-241). «Старик странно за- смеялся, оскалив сплошные зубы. - Закон! - повторил он презри- тельно, - он прежде ограбил всех, всю землю, все богачество у людей отнял, под себя подобрал, всех побил, какие против него шли, а потом закон написал, чтобы не грабили, да не убивали. Он бы прежде этот закон написал» (Толстой Л.Н. Воскресение. Северо-Западное книжное изд., 1977, с. 456).

прибавочного продуктов их труда, поскольку эти объекты собственности, рабочие силы, используются и в интере­сах одних, и в интересах других лиц (см. с. 185-186).

Поскольку производство ведется здесь частными собственни­ками, ставшими по этой причине главами моногамных семей, по­стольку именно моногамные семьи являются основной хозяйству­ющей единицей общества, основной ячейкой образовавшегося ча­стнособ- ственнического общества.

Поскольку производство ведется здесь частным образом спе­циализированными производителями, то разнообразие в потребле­нии достигается обменом продуктов труда между производителя­ми-собственниками. В этом обмене (а скорее, в обмене с другими эксплуататорами и местностями) участвует также и эксплуататор, выступая в обмене своих ложных объектов собственности таким же действительным частным собственником, как и их производи­тели.

Благодаря обмену продукты труда стали называться товарами. А поскольку обмен (простая смена собственников) принципиально ничего в создании продуктов труда не меняет (см. прим. на с. 221), то товар, как и продукт, не может быть овеществлением труда и общественным отношением, а лишь продуктом труда и продуктом (следствием) общественных, а точнее - частнособст­веннических отношений, продуктом обмена.

Распределение продуктов, т.е. их движение в переходный пе­риод становления классового общества от производителей к по­требителям, осуществляется частично по принципам общинного производства, а частично - частнособственнического.

Итак, первобытная община превратилась в соседскую. Из кол­лек-тивных тружеников люди стали частными производителями, действу- ющими каждый на свой страх и риск. «Подвели» их так средства про- изводства, усовершенствованные до того, что и при индивидуальном их использовании обеспечивали необходимый уровень жизни и требовали именно индивидуального примене­ния.

Авторитетные общинники стали феодалами. Как мы видели, од­ной из причин такого становления явилась разобщенность интере­сов и действий производителей вследствие частнособственниче­ского способа производства, а потому и частнособственнической психологии (каждый сам за себя). Это привело к экономическому соперничеству: каждый стремился урвать в зародившемся товаро­обмене по возможности больше, взять себе лучшие земли и т.д. А наиболее легко это было сделать авторитетам. Поэтому именно они в этой борьбе побеждают. 232

Мы видим здесь процесс частнособственнической революции, а точнее - феодальной: коллективное производство через ин­дивидуаль- ное переходит в частное (новое качество), коллективи­стские отноше- ния сменяются по этой причине частнособствен­ническими с соответствующими целями и психологией, в резуль­тате чего общество раскалывается на классы - образуется госу­дарство.

Ведущей революционной наиболее активной стороной образова- ния классов являются феодалы, а потому революция феодальная.

Следствием становления частнособственнического производст­ва и феодальной революции явилась революция в семейно-брачных отношениях: групповой брак преобразовался в моногамную семью.

Конечно, эта моногамия лишь для женщин, поскольку именно они являются пассивной стороной этого процесса вследствие эго­истичес- ких устремлений частного собственника - мужчины. Поэ­тому если экономическое положение позволяет мужчине иметь нескольких жен (неважно, насколько эти отношения узаконены), то он их и имеет.

И чем дальше уходит общество в своем развитии от феодаль­ной революции, тем больше забываются коллективистские при­вычки и психология и тем более укрепляются частнособствен­нические: эгоис-тические и даже человеконенавистнические; поэтому еще более ослабляются взаимная поддержка и помощь крестьян и все более упрочивается положение феодала в его новом качестве.

Конечно, не все коллективистские привычки, традиции и мо­раль исчезают, т.к. у соседской общины остаются и общие интере­сы, и родственные связи, какая-то роднящая их взаимная зависи­мость. Но этого недостаточно для их сплоченности, чтобы освобо­диться от гнета феодала и его государства.

Угнетательские функции феодала солидаризуют его с другими экс- плуататорами, а потому из их общения на почве выполнения общест- венных функций рождается государство с верховным правителем во главе, в функцию которого входят почти только политические функ- ции - поддерживать политическую и эконо­мическую власть феодалов. Этот процесс, как видим, есть следствие выделения феодала из среды общинников и идет одновременно с ним.

Солидарность и общение феодалов в силу их общественного поло- жения обеспечивают им постоянную организованность и еди­нение.

Разобщенность интересов крестьян в производстве, как и само производство, их психологическая разобщенность вследствие это­го, усугубляемая их неграмотностью и забитостью. И они непреодолимы

на почве мелко-частнособственнического (в основном крестьян­ского) производства.

Это соотношение экономической силы феодалов и их орга­низован- ности, с одной стороны, и разобщенности крестьян - с другой, обеспе- чивает первым возможность эксплуатации вторых и делает бесперс- пективными крестьянские войны в смысле из­менения общественных отношений: ведь крестьяне (если кто-нибудь из них не станет эксплу- ататором) и после восстания и даже победы будут заниматься тем же привычным делом и делать его так же, а потому сохранят те же частнособственнические отно­шения, инстинкты и соответствующую разобщенность, потому что их средства производства позволят им трудиться не иначе как частным образом. А необходимость выполнения обществен­ных функций, на которых вырос и упрочился феодал, тоже ведь осталась.

Поэтому восставших крестьян, доведенных эксплуатацией до отчаяния, можно понять, следует им посочувствовать, но нельзя не признать, что их восстания вследствие бесперспективности и час­тичного разрушения производительных сил, тормозят обществен­ное развитие.

Таким образом, оказывается, что классовая борьба может не только способствовать общественному развитию, но и тормозить его, в зависимости от исторических условий.