Потом они еще долго не могли отдышаться. Так и лежали. Амис, уткнувшись лбом в диванную подушку, и Ирман сзади, крепко обнимая за талию и властно прижимая к себе

- Завтра перевези сюда свои вещи. - Сказал Ирман, не открывая глаз и глубоко вдыхая запах парня, который пьянил его сильнее винных паров. - И хватит уже сторониться меня. Давай попробуем нормальные отношения.

Он поцеловал его за ухом, сместился на шею, исследовал губами соленое влажное плечо. И снова крепко прижал к себе, словно боялся, что Амис сейчас растает.

К горлу подступил колючий комок, а глаза обожгло непрошеными слезами. Амис впервые хотел разрыдаться от счастья. Впервые он хотел реветь как маленький ребенок просто из-за того, что тому теплому, разрастающемуся с каждым вдохом чувству, было тесно в груди. И все, что он смог, это кивнуть. Кивнуть и, развернувшись, обнять Ирмана в ответ, пряча лицо на горячей груди и сдерживая неуместные совсем всхлипы.

Ирман улыбнулся и провел ладонью по влажной спине парня. Глаза его сомкнулись. Под веками все пекло, словно туда песка насыпали. Тело было расслабленным, внутренние демоны насытились и отступили. Он действительно испытывал сейчас чувство полнейшего удовлетворения и счастья.

Теперь все изменится для них. Теперь он постарается стать для Амиса тем парнем, которого тот заслуживает. Все у них будет хорошо. И пусть это лишь сон больного мальчишки, которого окончательно искалечили на столе шоковой терапии, он не хотел просыпаться.

"Так вот о чем ты мечтал, когда он лапал тебя под лестницей, маленький паршивец?! Я знаю теперь! Знаю! Все это выбьют из твоей головы! Все это выжгут из тебя каленым железом!"

- Не надо, отец! - Ирман вскинулся на кровати, сдерживая рвущийся из груди вопль. И не сразу осознал, что засыпал он совсем в другом месте. Сердце пропустило удар, болезненно трепыхнулось и снова застыло. Ирман повернул голову и не увидел Амиса рядом. Даже запаха его не было. Ничто не говорило о том, что этот человек вообще существует.

- Ирман, сынок, у тебя что-то случилось? Я слышала какой-то шум.

- Я в порядке, мама. Кошмар приснился. - Чей это голос? Почему он звучит так, как будто принадлежит ребенку?

- Мне посидеть с тобой? - женщина открыла дверь и заглянула внутрь.

Старая. Какая же она старая. В заношенной ночнушке и со встрепанными седыми волосами. Кожа на лице покрылась морщинами, а под глазами залегли глубокие черные тени.

Как давно они не виделись? Лет пять уже прошло или больше?

- Сынок, точно все хорошо? - спросила женщина с тревогой в голосе.

Ирман кивнул и лег обратно на подушку. Сердце бешено колотилось в груди, подскакивая к самому горлу и никак не желая возвращаться на свое законное место.

- Нам иногда снятся кошмары. - Мама подошла ближе и присела на край кровати, заботливо поправляя стягивающие его запястья и щиколотки ремни. - Такое случается. Хочешь, я включу ночник?

- Не надо.

- Я все же включу. - Улыбка на лице женщины стала шире, и она потянулась к прикроватной тумбочке за электродами.

- Не надо! - крик оцарапал горло и Ирман проснулся. Сев на кровати, он глубоко дышал, стараясь вернуть сердцу привычный ритм.

Дышать было тяжело. Тело горело. Пульсировало болью, словно через него все еще пропускают ток. Но это было лишь отголоском сна.

- Проснулся? - голос справа заставил Ирмана глубоко вдохнуть и затаить дыхание. - Хочешь еще поиграть? - холодные пальцы заскользили по обнаженным бедрам, размазывая по ним кровь и сперму. А елейный голос репетитора был все ближе, и его гнилостное дыхание опаляло спину. - Поиграем, мой сладкий, учитель тебя научит многому.

- ХВАТИТ! - завопил Ирман и принялся отбиваться от полуразложившегося учителя математики, сдирая с себя сковывающее одеяло и падая с кровати на пол.

Крик Ирмана развеял сон, ворвавшись в сознание и выдернув Амиса из глубокой пропасти беспамятства. И было в этом крике столько страха, что у самого Амиса волосы приподнялись на затылке. Не совсем соображая, в чем дело, он бросился к парню и кубарем слетел с дивана следом за ним.

- Что случилось? - прикасаясь к мокрому и холодному как у мертвеца плечу Ирмана, спросил Амис, потирая ушибленное колено. - Тебе плохо?