2017-12-14
197
Выводит нас с собой на красное крыльцо.
Опасность, слезы, гнев покрыл ее лицо;
И брата и меня злодеям показала,
И чтоб спокоились, со властью увещала.
Толпами наглые на верьх взбегали к нам,
И мы ль то? кликали обейх по именам.
Обличены вконец и правдой и присутством,
Хотят оставить злость неправедну с бесстудством
И часть бунтующих в обратной бьют поход.
Царевна, усмотрев, что тихнет злобный род,
Коварство новое в погибель составляет
И искры яркие в сердца стрельцам всыпает,
Сказав им собственну опасность и боязнь,
Что завтре лютая самих постигнет казнь,
И те им отомстят, что ныне в оных воле:
Пропущены часы не возвратятся боле.
Как на полях пожар в начале утушен,
Но вдруг дыханием из пепла оживлен
Сухой тростник, траву в дни летни поядает
И пламень слабые препятства превышает,
Подобно так стрельцы, страх с лютостью смешав
И поощрением злодейским воспылав,
В чертоги царские насильно устремились,
Убийством, наглостью неистово вломились.
Царица, мать моя, среди такого зла,
|
|
|
Среди отчаянья едва спастись могла,
Где праотцев престол в палату Грановиту,
Ко святости его и к вышнему в защиту.
В чертогах жалкой стон, терзанье и грабеж
И раздается крик: коли, руби и режь.
Одни Софиины покои лишь свободны,
И двери варварам бунтующим невходны.
Для убиения не нужен был в них иск:
На сродников моих направлен был их рыск.
Внезапно большей шум сердца в нас утесняет:
В злодейственных руках Нарышкин возрыдает.
Не мог его закрыть и жертвенник святый29.
Летит на копия повержен с высоты.
Текущу видя кровь, рыкают: любо, любо!
Пронзенного подняв, сие гласят сугубо.
Сего невинный дух, предтеча к небесам,
Оставил тленну часть неистовым врагам.
Немедленно мечи сверкают обнаженны,
И раздробляются трепещущие члены!
Царицей посланных к стрельцам увещевать,
Чтоб, кровь сию пролив, престали бунтовать,
Подобной лютостью злодеи похищают,
На копия с крыльца низвергнув, прободают.
Старейших стольников и знатнейших бояр
Подобный умертвил судьбины злой удар.
Там Ромодановской30, о горькая кончина!
В последний раз взглянул на страждущего сына.
Там Долгорукого почтенный сан и вид
Меж членами других окровавлен лежит.
И красноречием несчастливой Матвеев,
Которого речьми пронзалась грудь злодеев,
Убит; но в смерти жив: что бледная глава
Движеньем кажет уст нескончаны слова.
Коль много после них невинно пострадали:
С царицыных очей злодеи дерзко брали,
На беззаконную влекли бесчестно казнь!
Скончался лютый день, осталася боязнь.
О скорбный лютый день и варварством ужасный,
День мне и сродникам для пагубы опасный!
Не помрачился он, как дерзостный Борис,31
|
|
|
Сей смертоносной змей Димитрия угрыз31,
Когда убивец злой вертел в гортани жало
И сердце матерне отчаясь обмирало.
Мне чувства изострил мой собственный пример,
Лишь вспомню, вижу я, как злится изувер.
В младенческом уме взор лютый вкоренился,
И ныне, вспомянув, я духом возмутился:
Волнуется во мне о том со гневом страх,
Как рождьшая меня держа в своих руках
Мой верьх и грудь свою слезами обмывала,
Последнего часа, бледнея, ожидала;
Когда бесчувственной в продерзости злодей,
Гортани копнем касаяся моей,
Ревел: скажи, где брат; или тебя и сына
Постигнет в миг один последняя година.
О промысл! в оной час ты чудо сотворил;
Злодейску руку прочь злодейской отвратил32,
Из жаждущих моей погибели сыскался,
Кто б о моем тогда ж спасении старался.
В то время с Федором и Мартемьяном Лев33,
По селам странствуя, скрывались меж дерев,
Вообразив своих невинну страсть, рыдали
И собственную смерть всечасно представляли.
Тогда почтенный муж при старости Кирил,
Последни дед мой34 дни в затворах тесных крыл,
Других, не своего терзания боялся,
Чтоб крови ток сынов пред ним не проливался.
В отчаяньи, в тоске, в стенании без сна,
Подобна смерти ночь тогда провождена.
Стрегущих зверской взор и осажденных бледность
Изображали вдруг насилие и бедность.
Злодейской вольностью плененная Москва
Казалась в пропасти погребена жива.
Как неусыпной червь, тоска всем грызла груди,
Но с светом больше скорбь почувствовали люди.
Везде тревогу бьют. Мятежнической крик,
Наполнив слезный град, до облаков достиг.
Рыканья зверские неистово возносят,
Нарышкина на смерть, ярясь, Ивана просят.
Грозят, что скоро всех постигнет строгой рок,
Прольется по Москве и слез и крови ток.
Но не дошла еще несчастного година,
Еще на день тоску оставила судьбина.
По граду из Кремля рассыпался мятеж:
В рядах, в домах, в церьквах насильство и грабеж.
Там жадность с наглостью на зло соединилась
И к расхищению богатства устремилась.
Презрение святынь, позор почтенных лиц,
Укоры знатных жен, ругательства девиц,
Лишение всего богатства превышали:
В сердцах правдивых стыд превсходит все печали.
Коль вечера сего благословен был мрак,
Что буйство прекратил и скрыл злодеев зрак.
Уже отяготясь весь день питьем излишним
И из несчастливых домов богатством хищным,
Шатаются, спешат своих достигнуть нор.
Градски врата блюдет их стража и запор.
Царевна, усмотрев, что время протекает,
А умысел ее конца не достигает,
Стрельцам назавтрее велела приступать,
И, наглость с ковом злым начав соединять,
К царице шлет больших бояр для уговору,
Чтоб брата и отца стрельцам дала без спору:
«Уже чинят приступ ко красному крыльцу:
Без выдачи не быть смятения концу».
Для уважения в совете слов боярских
Представила особ опасность государских.
Нарочно якобы для утоленья зла
Сама в родившия меня чертог пришла.
«Для собственной твоей и для детей избавы
Свирепы укроти стрельцов, сказала, нравы,
Спаси себя и их, опасность отложи
И брата и отца для миру покажи.
Здесь дом Спасителев35, защита есть велика.
Кто смеет их отнять от божеского лика?»
Последуя судьбе и льстивым толь словам,
Из потаенных мест Нарышкин входит в храм.
В слезах святый олтарь целует и объемлет,
И службе божией усердным духом внемлет,
Готовится принять страдальческий конец.
«Невинность, говорит, рассудит сам творец».
Тут руки мать моя царевнины лобзая,
Для братней пагубы всечасно обмирая,
Рыданием свою перерывала речь;
Иссякнув, не могли уж слезы больше течь:
«Для отческой к тебе, супружней мне любови
Не проливай еще моей невинной крови.
Представь, что сей по мне и Алексею брат
И дядя и отец его оставших чад».
София следовать велела за собою
Нарышкину к стрельцам, подняв его рукою,
|
|
|
С притворной жалостью. Царица от тоски
Держалася другой Ивановой руки.
Как волки хищные на агньца наскочили,
Стрельцы невинного внезапно ухватили,
Презрев царицыных и власть и святость рук,
Бесчестно за власы влекут на горесть мук.
Меж тем сестра себя пред чернью извиняла,
Что братей кровью сей от смерти избавляла.
Царица вне себя, не зная, что отец
В отсутствие ее неволей стал чернец36,
Полуумершим вслед на брата смотрит взором,
Терпящего толь зло мучение с позором.
Несчастного на торг злодеи привлекли
И ложны клеветы, оставя стыд, взвели,
Что будто по своей он безрассудной страсти
Монаршеской искал продерзостию власти.
Без доказателей потом его терзав,
На копья подняли и кинули стремглав;
Отсекли варварски и руки и главу,
По злости слышат все в народе уж молву.
Там верные рабы преступникам грозили:
«Вы горьку казнь себе изменой заслужили.
Вас мстительный пожрет неукосненно меч,
И крови, как воде, достойно вашей течь.
Начала только ждем: велика вся Россия
Исторгнет корень ваш за возмущенья злыя».
Стрельцы хотя рабам сулили дать свободу,
И крепости подрав37, сказали то народу;
Однако никакой не следовал успех.
Уже уразумев, что трудно встать на всех,
Свирепость праздником всеобщим окончали,
На царство брата вдруг со мною увенчали.
София воздала преступным мзду и честь
И граматы38 Москвой на злых главах пронесть
Велела в торжестве, чтоб скрыть свои затеи:
Безвинные звались по смерти их злодеи.
Побитых имена читались на столпах39
И верным Отчеству в сердца вливали страх.
Едва сей бурный вихрь несчастьем укротился
И я в спокойствии к наукам обратился,
Искал, где знания сияет ясной луч,
Другая мне гроза и мрак сгущенных туч
От суеверия и грубости восходит
И видом святости сугубой страх наводит.
Ты ведаешь раскол, что начал Аввакум40
И Пустосвят41 злодей, его сообщник дум.
Невежество почтет за святость старой веры,
Пристали ко стрельцам ханжи и лицемеры:
Хованской42 с сыновми, и мой и церькви враг,
Не устыдился быть в совете побродяг.
Здесь камни сношены к стенам на капитонов;
|
|
|
Там камни бросаны против святых законов.
О церьковь! о святынь исполненный олтарь!
О как дерзнула к вам коснуться злобна тварь!
Не можно их почесть в сообществе словесных,
Что смысл и совесть их и честь в пределах тесных.
Приносит службы долг муж свят Иоаким;
Мятежники вошли в храм сонмищем своим
К лицу святителя для вредного раздора,
Скрывая крамолу под именем собора43.
Когда от дерзости их кротко отвращал
И мирной разговор о вере обещал,
«Ты волк, ты хищник злой», – бесстыдно с шумом лают
И каменьем в него и в клир его бросают.
От наглых патриарх тогда еретиков
К монархам принужден склониться был в покров.
Песнь вторая
Сокращение
От Белого моря путешествуя Петр Великий к Шлиссельбургу через Олонец, осматривает горы; и приметив признаки руд и целительных вод, намеряется основать заводы, чтобы в близости производить металлы для новых войск и для флота. Нестройность Ладожского озера, пожирающего волнами снаряды и припасы, нужные к предприемлемому строению нового великого города и корабельной пристани на Балтийском море, подает ему мысль соединить Волхов с Невою впредь великим каналом. Между тем Шлиссельбургская крепость уже в осаде окружена новыми его войсками, и огнестрельными орудиями приведена в крайнее утеснение. Женской пол присылают из города просить о выпуске; на что отказано: российское-де войско не за тем город обступило, чтобы жен разлучить с мужьями. Между тем по учиненному приготовлению дан знак к приступу. Мужественному и сильному нападению неприятель противится весьма упорно. Государь, увидев, что у приступающих к городу лествицы коротки и шведы, обороняясь храбро, причиняют немалой вред россиянам, послал с указом отступить назад, чтобы после с новыми лествицами наступление учинить благополучнее. Посланному главной предводитель на приступе князь Голицын ответствовал, что уже большая трудность преодолена; а если снова приступ начинать, то больше людей потерять должно. После того вскоре, чиненым разорванным бревном сброшен, с приступной лествицы упал замертво на землю. Между тем почти без предводительства россияне на город стали всходить; и шведы, спасения отчаясь, подают знак к сдаче. По вступлении оных выпущены из города по договору тремя учиненными во время приступа проломами.
О войско славное44, потомки тех героев,
Что, следуя Петру по жатве многих боев,
Торжественные ввек приобрели венцы,
Отечество в земны прославили концы,
Я вашим мужеством в труде сем ободряюсь
И сердцем и умом меж вами обращаюсь:
Воюйте счастливо, сравните честь свою
Со предков похвалой, которую пою.
Военны подвиги Петровы начинаю,
В отцах и в дедах вам примеры представляю.
Неустрашимость их изобразит мой глас,
Что чувствуете вы наследственную в вас.
Ступая мужески в похвальные их следы,
Монархине своей приносите победы,
Где ваш оружный звук восходит до небес
И по путям везде растет лавровой лес.
Там Немень с Преглою, там Висла, Одра, Шпрея,
Живое ваших дел мечтание имея,
Текут с почтением, как при Петре текли,
Где с трепетом его встречали короли.
И реки и поля вам к вечной славе двери
Отверзли, чувствуя его в великой дщери.
Противные страны геройством и трудом
Вы в собственной себе преобратили дом.
И солнце, к нам спеша в обратной колеснице,
Готовит новый блеск российской багрянице:
Чтоб нашей радостью украсить новый год,
Вторично угобзить успехами поход.
Дыханья нежные, рожденные весною,
Повеют, бодрому споспешествуя строю;
Прохладная роса от благовонных трав
К отраде вам прольет обилие забав.
Богатые плоды в дни летние пожните,
Монархине своей сторичный принесите.
Завистникам своим не оставляйте зерн;
Оставьте плевы им, сухой тростник и терн,
Чтоб, чувствуя в груди язвление их, злоба
Несноснее почла затворов мрачных гроба;
Чтоб гордостью своей наказанный Берлин
Для беспокойства царств не умышлял причин
И помнил бы, что Петр ему был оборона:
Его десницею удержана корона,
Чем ныне красится среди земных владык:
Великим он Петром на свете стал велик.45
Всех ныне дел его имеет дщерь наследство:
Пусть Карловых он дней себе представит бедство.46
О коль бы в жизни я благополучен был,
Когда бы действие усердых ваших сил
Изобразив в водах прохладной Иппокрены,
Воспел с подвижники Петровыми сравненны,
Елисаветиных певцем бы стал побед;
Но ныне труд Петров к себе мой дух влечет.
Где Ладога в Неву вливает быстры воды,
Стеною огражден тут остров в древни годы.
Российска сей оплот47 поставила рука.
С негодованием шумела вкруг река,
Что проливалася в чужую власть насильно;
Спасенна, ныне к нам несет дары обильно.
Во влаге начертав Петрова града вид,
Что красит дщерь его, покоит и живит.
Блаженные струи брег туком напояют.
Прохладной влагой всю окрестность ободряют,
Защитникам своим похвальной внемлют стих,
Всю тягость позабыв отверженных вериг.
В несчастье некогда Россия утомленна
Вечерних сих брегов крушилася лишенна,
Как готские полки48 для помощи пришед,
В противность нанесли странам российским вред,
Как тягость сил своих Москву повергла к низу;
Дряхлея, сетуя, оделась в мрачну ризу.
Лишенна красоты монаршего венца,
Злосчастью своему не видела конца.
Измена, зависть, злость, раздор, братоубивство
Преобратили всё в погибель, в кровопивство.
Исчезло истинных рачение похвал,
Везде свирепый рок Отечество терзал;
Пока Пожарского49 и Трубецкого50 ревность,
Смотря на праотцев, на славну россов древность,
Пресекла наконец победою напасть,
И обществом дана Петрову деду власть.
Младый монарх во град поверженный приходит
И на развалины плачевный взор возводит.
Отрада россов всех по скорби, Михаил,
О как крушился ты, рыдал и слезы лил!
Что мыслил ты, ступив на высоту престола,
Стоящего среди плачевного всем дола?
Там храмов божиих старинный труд верьхи
По стогнам и по рвам повергнули враги.
Еще восходит дым от хищного пожара,
И воздух огустел от побиенных пара.
На торжищах пустых порос колючей терн,
Печальной Кремль стоит окровавлен и черн.
Чертоги царские, церковные святыни
Подобно сетуют как скучные пустыни.
О горесть! но твоя великая душа,
В геройской младости утешить нас спеша,
Присутством и трудом печальных ободряет,
Отечество из бездн глубоких воздвигает.
К приумножению благословенных дней
Наследовал тебе подобный Алексей.
Он россам возвратил старинное наследство51,
Злодеев истребил и усмирил соседство.
Обратно приобресть вечерние страны
Петру Великому судьбой поручены.
Уже Ореховец стесняется в осаде,
И в каменной крепясь противится громаде,
Российским воинством отвсюду окружен;
Но готской гордостью в надежде вознесен,
На бреги, на валы, на множество взирает
И, видя новые полки, пренебрегает.
К пособству призывать старается с границ,
Поставив знамена на высоте стрельниц.
Тогда Кексгольмская уразумев Корела52
К осадным на судах прийти не укоснела.
Прибывшим воинством противник подкреплен
И пищей и ружьем избыточно снабден,
Все мысли устремил к жестокому отпору,
Надеясь получить от Карла помочь скору.
Монарх наш, преходя Онежских крутость гор53,
Свой проницательной кругом возводит взор.
И видя, что из них исшедшие потоки
Несут из крутизны металлически соки,
Богатства, здравия являются ключи,
Блестят из мрачных мест сокровищей лучи,
Сказал: «Ты можешь мне произвести, Россия,
Целебны влажности и жилы золотыя.
Но ныне для твоей бессмертной похвалы
Спешу против врагов чрез горы и валы;
Железо мне пролей54, разжженной токи меди:
Пусть мочь твою и жар почувствуют соседи
И вспомнят, сколько нам произвели обид».
Надеждой, ревностью блистал геройской вид.
Принесши плод земля, лишилась летней неги;
Разносят бледной лист бурливых ветров беги;
Летит с крутых верхов на Ладогу борей,
Дожди, и снег, и град трясет с седых кудрей.
Наводит на воду глубокие морщины:
Сквозь мглу ужасен вид нахмуренной пучины.
Смутившись тягостью его замерзлых крыл,
Крутится и кипит с водой на берег ил.
Волнами свержены встречают гору волны
И скачут круг нее, печальных знаков полны:
Между запасами колеблется там дуб,
Между снарядами пловцев российских труп.
Там кормы, дна судов рассыпаны, разбиты.
Монарх узрев в пути, коль злобен рок несытый,
Вздохнул из глубины и буре запрещал,
И в сердце положил великий труд, Канал55,
Дабы российскою могущею рукою
Потоки Волхова соединить с Невою.
О реки близкие, но прежде разделенны,
Ликуйте, тщанием Петровым сопряженны;
Струями по тому ж играючи песку,
Забудьте древнюю друг о друге тоску.
Вливайте вы себе взаимную отраду,
Благодаря, плоды к его носите граду.
На свой ты, Волхов, рок негодовал в пути,
Что не в Неву тебе, но в Ладогу идти
Судьбой поставлено, и бурями терзаться,
И силы потеряв, едва в нее вливаться.
Коль часто ты вздыхал, чтоб вкупе завивать
Струи и в море вдруг течение скончать.
Ты выше берегов, смущаясь, поднимался,
То под землей сыскать ход тайной покушался.
Везде против любви поставлен был оплот:
Не мог ты одолеть ни хлябей, ни высот,
Пока Великий Петр, презрев упругость рока,
Тебе дал путь и нам довольство от востока.
Он, оком и умом вокруг места обшед,
Избранные полки к Ореховцу ведет.
Животворящему его прихода слуху
От Ладоги в Неву флот следует по суху56.
Могущих росских рук не воспящает лес;
Пример изображен тут Ольговых чудес.
Пред цареградскими высокими стенами
Он по полю в ладьях стремился парусами.
Здесь вместо ветра был усердый наших дух,
И вместо парусов спряженны силы вдруг.
Уже суда ходя по собственной стихии,
На шведской брег везут защитников России:
Там тысяща мужей, преправясь чрез Неву57,
Надежду подают к победам, к торжеству.
На ров, на вал бегут, врагами укрепленный;
Даются шведы в бег от россов устрашенны.
И Шереметев, став на оном берегу,
Отвсюду запер путь к спасению врагу.
Уже к начальнику под крепость посылает,
Свободной выход всем без бою обещает:
Что им против Петра не можно будет стать,
Напрасно кровь хотят отвсюду проливать,
И сдача города не будет им зазорна.
Но готы, помощи надеяся от Горна58,
Сказали, от него приказу к сдаче ждут.
На лживой их ответ громады вдруг ревут,
Пылают всех сердца, присутствием разжженны,
От сил их потряслись упорства полны стены.
Обширность воздуха курению тесна,
И влажная огнем покрыта быстрина.
Гортани медные рыгают жар свирепый;
Пылая зелие железны рвет заклепы.
Представь себе в пример стихий ужасный спор,
Как внутренность кипит воспламененных гор,
Дым, пепел и смола полдневну ясность кроют.
И выше облаков разжженны холмы воют,
Трещат, расседавшись во облачной воде,
Сугубят гром и страх, сражаясь в высоте,
Грознее как в земном ярились прежде чреве.
В таком трясении, во пламени и реве
Стоит отчаявшись противу росса швед,
В ничто вменяет кровь и презирает вред.
Однако в пагубе, в смятении великом,
Подвигнут женским был рыданием и криком:
Растрепанны власы и мертвость бледных лиц,
И со младенцами повергшиеся ниц
Мужей к смягчению россиян преклоняют.
Уже из крепости с мольбою присылают:
«Избавьте от страстей, от бедства слабых жен59,
И дух ваш на мужчин пусть будет изощрен.
Из нужной тесноты дозвольте им свободу;
Являйте мужество крепчайшему их роду».
От предводителя осады дан ответ,
Что толь свирепого у россов нраву нет:
Между супругами не учинят разлуки;
Вы вместе выступив из стен избавьтесь муки.
С отказом зашумел из жарких тучей град,
Перуны росские и блещут и разят.
Напрасно из дали противны подъезжают
Осадных выручать: ни в чем не успевают.
Готовится везде кровопролитной бой,
И остров близ врагов под нашей стал пятой.
Приемлет лествицы охотная дружина;
Перед очами их победа и кончина.
Иным летучей мост60 к течению готов,
Иные знака ждут меж Ладожских валов.
Дивятся из дали в стенах градских пожару,
Призывного на брань не слышавши удару.
Как туча грозная вися над головой,
Надута пламенем, сокрывшимся водой,
Напрягшуюся внутрь едва содержит силу,
Отъемлет, почернев, путь дневному светилу.
Внезапно разрадясь, стесняет громом слух,
И воздух, двигаясь, в груди стесняет дух;
Сугубят долы звук и пропасти глубоки,
И дождь и град шумит, и с гор ревут потоки.
Земля, вода, леса поколебались так,
Когда из многих вдруг жерл медных подан знак,
И Ладога на дне во глубинах завыла.
Стоящая на ней самоизвольна сила,
Удара и часа урочного дождав61,
Спешит на подвиг свой, на положенье глав;
Им к разным путь смертям течение прекрасно.
Представь себе, мой дух, позорище ужасно!
От весел шум и скрып, свист ядр и махин рев
Гласят противникам Петров и божий гнев.
Они упрямством злым еще ожесточены,
Покрыв смертельными орудиями стены,
Судьбину силятся на время отвратить
И смертью росскою свою смерть облегчить.
Как вихри сильные, стесненные грозою,
Полки российские сперлися пред стеною.
К приступу Карпов62, вождь Преображенских сил,
Всех прежде начал бой, всех прежде смерть вкусил.
Свинцом лежит пронзен сквозь чрево и сквозь руку,
Бьючись дал знать с душей и с храбростью разлуку.
Сквозь дым, сквозь кровавых сверкание мечей
Вперяет бодрых Петр внимание очей
И лествиц краткость зрит, поставленных к восходу,
В приступе своему губительну народу:
Не могут храбрые стен верху досягнуть
И тщетно верную противным ставят грудь,
Стремяся отвратить ражение их встречно.
О коль велико в нем движение сердечно!
Геройско рвение, досада, гнев и жаль,
И для погибели удалых глав печаль!
Смотря на воинства упадок бесполезный,
К стоящим близ себя возвел зеницы слезны:
«Что всуе добрых мне, сказал, сынов губить?
Голицыну63 спеша, велите отступить».
Примером показал монарх наш, что герои
Не радостию чтут кровопролитны бои;
И славных над врагом прибыточных побед
Покрытый трупами всегда прискорбен след.
Меж тем подвижники друг друга поощряют
И лествиц мужеством короткость дополняют.
Голицын, пламенем отвсюду окружен,
Сказал: «Мы скоро труд увидим совершен;
Чрез отступление от крепости обратно
В другой еще приступ погибнет войск двукратно.
И если государь желает город взять,
Позволил бы нам бой начатый окончать».
С ответом на стену пред всеми поспешает,
Солдатам следовать себе повелевает:
«Бесчестен в свете вам и смертен здесь возврат;
Преславно торжество, конец ваш будет свят:
Дерзайте мужеством Отечество прославить,
Монарха своего победою поздравить».
На копья, на мечи, на ярость сопостат,
На очевидну смерть россияне летят.
Противники огнем разят и влажным варом,
Железом, камнями, всех тягостей ударом.
На предводителя поверженно бревно
Свирепым зелием упало разжжено.
Он, сринут, побледнел меж трупами бездушных
И томным оком зрит оружников послушных;
Еще старается дать к твердости приказ,
Еще пресеченной болезнью нудит глас.
Ревнители его и слову и примеру,
Держа в уме царя, Отечество и веру,
Как волны на крутой теснятся дружно брег;
Вспященный крутизной возобновляют бег,
До прежней вышины от низу встав ярятся,
И скачущих верьхи кудрявые крутятся,
Старинных корни древ и тяжки камни рвут.
Со обеих сторон стоял сомненный рока суд.
Меж тем ревнительны сердца к звездам восходят,
Святого с горних мест героя в мысль приводят.
Поборник Александр издревле сих брегов
Зрит грозно ополчен над ними на врагов.
Уже высокий всход с землей бысть мнится равен,
И Ярославов сын64 среди царей преславен,
Являя сродный зрак Великого Петра,
Оружием звучит чистейшим серебра,
Святою силою противных устрашает,
Россиян важностью десницы укрепляет.
Защиту древнюю от сильного плеча,
Броней, копья, щита, и шлема, и меча
Воспомянув места, веселый плеск воздвигли,
Что избавления желанного достигли,
Достигли наконец желанных тех времен,
Что паки Александр для них вооружен.
В священной дерзости то представляет воин,
По мыслям, по делам бессмертия достоин,
Высок усердием, надеждою легок,
Чрез мертвые тела на свой ступает рок.
По крепких подвигах, к успеху неудобных,
И по волнениях противных и способных
Взливается на стен кровавых высоту,
Наводит на врагов боязнь и тесноту.
Наполнился весь град рыдания и плача.
Уже не Нарвская, о готы, вам удача:
Не местничество65 здесь и не оплошной Крой66,
Не старой брани вид, не без порядка строй;
Великий правит Петр рожденное им войско,
И Шереметева рачение геройско
Отмщеньем дышущих бодрит напор сердец.
Увидев крепости в сражении конец,
Вы неизбежну смерть покорством предварили
И белой к сдаче знак по ветру распустили.
Умолкнул грозный звук со обоих сторон;
Лишь слышен раненых плачевный вой и стон.
Вандалы67 выпуску с военной честью просят
И городских ворот ключи Петру приносят,
На победителя в восторге взводят взор
И укрепляют свой о сдаче договор.
Коль радостная там, коль красная премена!
Уж веют на стенах российские знамена,
Изображаются, Нева, в твоих струях.
Тимпанов мирный шум при радостных трубах
Забыть велит сердцам минувших тучей громы;
И шведы тщатся в путь в свои достигнуть домы.
Обычай воины из древних лет хранят,
Чтоб храбрых почитать по сдаче сопостат:
Признаки мужества68 в руках их оставляют
И славу тем своей победы уважают.
Победоносец наш жар сердца отложил
И первый кротостью успех свой посвятил:
