Субъективно-нравственное понимание лжи

Владимир Лефевр (1993) отстаивает гипотезу о существовании двух этических систем, характеризующих соответственно представления американцев и русских (в период существования советского государства) о справедливости. Эти представления кратко изображаются в виде двух формул:

Зло + Добро = Добро (I этическая система)

Зло + Добро = Зло (II этическая система)

Особенность русского этнического самосознания проявляется в склонности полагать, что добро всегда побеждает зло, поэтому ради доброго и важного дела всегда можно допустить совершение небольшого (по субъективным критериям, разумеется) зла (I этическая система). Предпочитающие эту этическую систему одобрительно относятся к лозунгу: "Цель оправдывает средства". Эти установки, как показывает недавняя история, определяли поступки многих людей в конкретных обстоятельствах. Придерживающиеся второй этической системы негативно относятся к смешению понятий добра и зла, считая, что ложь не может быть средством достижения гуманной цели.

Результаты исследования В.В.Знаковым (1995) причин лжи у американцев (по данным Пола Экмана, 1993) и русских показали наличие многих общих мотивов поведения: лжи из корыстных побуждений, страха унижения, желания избежать наказания или повысить свой авторитет. Однако основное различие было в отношении американских и русских к вмешательству в личную жизнь — первые во многих случаях стремились сохранить в неприкосновенности внутренний мир, тогда как для вторых было намного естественнее отвечать на вопросы, касающиеся личной жизни. Эти психологические особенности были интерпретированы автором как проявление "двух различных типов понимания лжи", соответственно названных "морально-правовым и субъективно-нравственным".

Морально-правовые суждения

Сравнение готовности к компромиссу среди американцев, выросших в США, эмигрантов из бывшего СССР и россиян — граждан бывшего Советского Союза пока­зало крайнюю нетерпимость последних, "не идущих ни на какие компромиссы" (Темнова, 1991). Исследование среди жителей Москвы выявило также их готовность давать ложные показания в суде (63%), если это оправдывается причинами нравственного порядка (Знаков, 1993). Сравнительный анализ данных изучения морально-правовых установок американских и российских граждан, проведенный О.П.Николаевой (1995), показал, что в сознании россиян существует изначальное разделение понятий "закон" и "мораль". Результатом этого является смешение понятия о справедливости с областью нравственности, вследствие чего законы не воспринимаются как рациональные и справедливые. Также у российских граждан отмечается повышенная, по сравнению с западными студентами, ориентация на авторитетное лицо (40% vs 3%), под которым понимаются государственные институты. Выявленная противоречивость приводит автора исследования к выводу о том, что "ориентация на моральные нормы становится компенсаторным механизмом законопослушности при недостаточно эффективной работе правового аппарата".

Отношение к работе

Проведенный в рамках Всемирного исследования трудовых ценностей, охватившего более тридцати стран, сравнительный анализ выявил ряд особенностей российского общественного самосознания (Магун, 1996). Как и во многих других странах, у россиян первое место по значимости занимает семья, а работа рассматривается в качестве второй по важности сферы жизни. Однако разрыв между субъективной значимостью работы и семьи в мировоззрении российских граждан наиболее заметен и является одним из самых больших в мире. Объясняется этот разрыв, по мнению автора указанной выше работы, низкими оценками значимости своего труда, характерными для российского населения.

Второе важное отличие России от средних ранговых оценок в других тридцати двух странах заключается в приоритете ценности высокого заработка, что отражает реальное противоречие социалистическому канону предыдущих семи десятилетий, выражающемуся в лозунге "приоритета духовных ценностей над материальными". Анализ ранговых значений ценностей на основе индекса "усиления ценностей бескорыстной самоотдачи и ослабления материальных ценностей'' выявил низкие значения этого индекса у россиян, предпочитающих "ценности максимизации надежного заработка и сокращения трудовых затрат при безразличии к активной самоотдаче, направленной на социально значимые ситуации". Приведенные результаты вполне соответствуют содержательной интерпретации двухмерной системы координат (Магун, 1996), долгое время формировавшей установки на отношение к работе в рамках универсальных противопоставлений:

* общественная польза vs личный интерес

* "духовные ценности" vs "материальные блага".

Декларативный упор на левые полюса указанных дихотомий вызвал известное противоречие в структуре мотивов, что, в конечном счете, вызвало негативную окраску понятия "общественная польза" и привело к дискредитации тех духовных ценностей, которые связаны "с удовлетворением потребностей человека в самореализации, новизне, достижениях и в признании его как творческой личности". (Либин)