Возрождение тоталитаризма

Деятельность сталинских карателей. Знакомство с уровнем жизни в европейских странах заставило многих фронтовиков сомневаться в преимуществах советского строя, о которых говорили коммунисты. Потому советский режим старался заинтересовать их должностями и материальными подачками, а упрямцев ожидали репрессии.

Возрождённый карательный аппарат долгое время занимался проверкой политической благонадёжности населения, находившегося в оккупации, бывших военнопленных и репатриантов. На протяжении почти 40 послевоенных лет эти категории граждан были ограничены в правах, состояли на спецучёте, подвергались всякого рода ограничениям в правах и возможностях. Указ Верховного Совета ССР от 17 сентября 1955 года амнистировал только тех военнослужащих, которые смогли доказать, что попали в плен в безвыходной ситуации.

По сведениям В. Адамушко, в 1946–53 гг. репрессиям подверглись не менее 50 тысяч жителей БССР. Борьбой с «предателями и ревизионистами» руководил ставленник Берия — министр госбезопасности Лаврентий Цанава. Целая нация находилась под подозрением у сталинистов только потому, что якобы «непобедимая» Красная Армия в 1941 году была разбита в рекордно короткие сроки и «сдала» беларуский народ оккупантам.

Подчинение Москве. Разветвлялась и укреплялась промосковская администрация. Число комиссариатов в правительстве БССР увеличилось с 18 (1936 г.) до 44 (1946 г.). В 1944 году были созданы новые области и районы. Теперь БССР состояла из 12 областей, каждая имела свой партийный, советский, комсомольский, хозяйственный и карательный аппарат. Глава беларуской компартии Пономаренко стремился посадить на высшие должности русских, преимущественно из числа тех, кто здесь партизанил. За 1941–46 гг. процент русских в составе номенклатуры ЦК КПБ(б) вырос с 19,5 до 26,9, тогда как представительство евреев сократилось с 17,8 до 6,1 %. Удельный вес беларусов тоже возрос (с 57 до 61,8 %), но только за счет низших структур партийно-советского аппарата.

При этом процент русских в администрации западных областей БССР был намного выше, чем в восточных. Достаточно сказать, что из 1117 партработников в западных областях только 121 (10,8 %) были местные жители (беларусы или евреи), всех остальных прислал «центр», и в основном — русских.

Основательная «чистка» партийной номенклатуры, которую ЦК КП(б)Б провел в 1946–48 гг., ещё больше потеснила беларусов и евреев с вершины местной администрации. В 1951 году правительство БССР состояло из 22 русских, одного грузина, одного еврея и 9 беларусов. В Литве, Казахстане, Таджикистане ситуация с национальными кадрами в партийном и советском аппарате выглядела диаметрально противоположно.

Усиление русификации. Национальное движение в годы войны и победа народа усилили чувство национального достоинства беларусов и украинцев. Сталинский режим опасался подъёма национализма. Поэтому в феврале 1945 года, по приказу из Москвы, ЦК КП(б)Б принял постановление о перевоспитании общества в духе советского патриотизма и ненависти к немецким оккупантам, которых в Беларуси давно уже не было. А 24 мая 1945 года на официальном приёме в Москве Сталин объявил русский народ ведущей силой Советского Союза.

Тем не менее, рост национального самосознания беларусов в первые послевоенные годы по инерции не прекращался. Требовались более жёсткие меры. В августе 1947 года ЦК КП(б)Б принял специальное постановление «О пропаганде советского патриотизма». В нем осуждалась попытка беларуской интеллигенции (преимущественно западнобеларуской) противостоять насаждению русской культуры и бойкотировать местное руководство, игнорировавшее национальные традиции.

С 1947 года преемник Пономаренко, присланный из Москвы новый первый секретарь ЦК КПБ Николай Гусаров (1947–50 гг.) усилил борьбу с беларуским национализмом. Началось формирование системы партийной учёбы с целью изучения «Краткого курса истории ВКП(б)», написанного группой московских авторов, но изданного в виде сочинения самого Сталина.

Новое руководство компартии и республики резко усилило русификацию коренного населения. Большевики использовали факты сотрудничества беларуских деятелей с нацистами для того, чтобы дискредитировать беларускую национальную идею. Ответственность за преступления нацистов они безосновательно перекладывали на беларусов, сотрудничавших с немцами. Естественную враждебность народа к нацизму они старались трансформировать во враждебность к беларуским национальным деятелям и ко всему беларускому — языку, культуре, традициям, символике.

Более того, демагогией на тему сотрудничества некоторых беларусов с нацистами сталинисты оправдывали довоенные репрессии против «нацдемов». Кстати говоря, это идеологическое клише духовные наследники сталинистов используют до сих пор. Именно в этом лежат причины отвержения бело-красно-белого национального флага, герба «Погоня», обоих вариантов национального гимна («Магутны Божа» и «Мы выйдзем шчыльнымі радамі»).

Антисемитизм. В 1948 году по всему СССР развернулась кампания борьбы с так называемыми «космополитами», каковыми оказались евреи. В Минске был закрыт еврейский государственный театр. На памятниках жертвам нацизма отныне запрещалось упоминать евреев. Главного режиссёра Беларуского государственного театра имени Янки Купалы Л. Литвинова обвинили в преувеличении значения пьес иностранных драматургов, доцента БГУ Л. Барагу — в неуважении к русским революционным демократам, заведующего отделом пропаганды газеты «Звезда» Ф. Иоффе — в презрении к беларуской культуре, руководителя промышленной кооперации БССР Марголина — в игнорировании подготовки беларуских кадров.

В 1952 году фамилия Марголина всплыла снова в связи с кампанией по борьбе с расхищением социалистической собственности и взяточничеством, которая проводилась под руководством нового первого секретаря ЦК КПБ Николая Патоличева. Вместе с семерыми другими «еврейскими буржуазными националистами» его осудили на заключение в лагерь. За первой группой еврейских «расхитителей» последовала вторая, за ней — третья.

Еврейских «националистов-вредителей» искали и находили повсюду. Репрессии направлялись против врачей, экономистов, учёных, партийной бюрократии. Москва поставила цель устранить евреев из органов управления, медицины, торговли. Весьма характерно то, что антисемитская политика в БССР проводилась в жизнь под лозунгом защиты интересов беларуского народа. Так на смену антисемитизму нацистов, развращавшему беларусов во время оккупации, пришёл антисемитизм сталинистов. Они возродили старую российскую традицию — все свои проблемы и неудачи списывать на «козни евреев».

Религиозный террор. Велась упорная борьба с усилившейся за время войны религиозностью масс и оппозиционностью духовенства. Например, в 1946 году четверо православных священников в Гомельской области отказались признать патриарха Московского и всея Руси — как ставленника большевиков. Почти все ксендзы в Западной Беларуси не приняли советской власти и записались на выезд в Польшу, но по приказу из Ватикана забрали заявления назад. Местные власти были этим недовольны. Они хотели всех католических священников либо переселить в Польшу, либо отправить в концлагеря.

Особенно беспокоило большевиков положение в западных областях БССР, где в 1946 году действовали 238 костёлов, 511 православных церквей, ряд синагог и общин баптистов-евангелистов. Власти закрывали костёлы. Ксендзам запретили вести занятия с детьми (1947 г.), совмещать службу в нескольких приходах (1948 г.). За период с 1945 по 1951 год были арестованы около 180 ксендзов, что составило 70 % от их общей численности в БССР. Коммунистов за крещение своих детей исключали из партии, выгоняли с работы.

Евреи упрямо держались своих религиозных обрядов, хотя после войны власти разрешили им открыть на всю республику только одну синагогу (в Минске). Не оставались без внимания руководства и беларуские мусульмане. Все четыре мечети в послевоенной БССР закрыли.

Насаждение культа Сталина. В 1949 году, в связи с 70-летием Сталина, в его честь переименовали сотни колхозов, предприятий и улиц. Везде, где побывал вождь хотя бы проездом, появились мемориальные доски: Минск (1919, Западный фронт), Орша, Брест (1945, проездом на Потсдамскую конференцию). На беларуском языке в 1947–51 гг. были изданы все сталинские произведения. Вот только переименовать Бобруйск в Сталинск московские власти Гусарову не разрешили: то ли слишком много развелось сталинских городов по Союзу, то ли не тот город он выделил для переименования. Главную улицу Минска (Советскую) переименовали в проспект Сталина. В 1952 году грандиозный памятник вождю поднялся на Центральной площади Минска[81].