Гендер, сексуальность и полевая работа

По умолчанию исследовательский процесс предполагает асексуальность и гендерную нейтральность исследователей. Однако далеко не всегда возможно и необходимо такое абстрагирование. Рефлексия в отношении практик полевой работы показывает, что исследователи, как и исследуемые, не являются гендерно нейтральными и асексуальными наблюдающими и анализирующими механизмами. Позиция исследователя в поле не является личностно-определенной. исследователь(ница) обладает телом, принадлежит к гендерной категории; его (ее) возраст, сексуальность, классовая, гражданская и этническая принадлежность сказываются в исследовательской работе. Позиция в поле и коммуникация с информантами формируются в контексте гендерно маркированных взаимодействий, в том числе сексуально окрашенных, которые включаютатрибуцию свойств и ожиданий, динамику отношений власти и пр. Гендерные характеристики исследовательских взаи­модействий являются также важными источниками информации о гендерном порядке. Далее мы рассмотрим на примерах, как конкретно может проявляться гендер и сексуальность в полевой работе.

 

3.1. Гендер исследователя

Гендерные различия достаточно давно находятся в поле вни­мания антропологов (например, М. Мид, Р. Бенедикт и др.) и со­циологов (Чикагская школа и пр.). Однако предметом системати­ческой рефлексии гендерное измерение исследовательского взаимодействия становится в 1970-е гг., а сексуальность — еще позднее. Первоначально исследователи полагали, что в полевой работе женщины, в соответствии с традиционной ролью, обладают некоторыми преимуществами, связанными с усвоенными в ходе социализации коммуникативными навыками: ориентацией на говорящего, умением слушать, способностью завоевать доверие во взаимодействии. При этом в соответствии с патриархатными моделями женщины-исследовательницы воспринимаются как имеющие более низкий профессиональный статус по сравнению с мужчинами. Такие ожидания могут создавать определенные преимущества для получения знания. Так, Уоррен описывает свою полевую работу в суде, когда ей автоматически приписывался статус уязвимой и нуждающейся в опеке представительницы слабого пола, что помогло ей в сборе данных и получении раз­нообразных разъяснений. С другой стороны, такое позициони­рование делало ее уязвимой в отношении навязываемых контак­тов и форм взаимодействия (включая домогательства) (Warren, Rasmussen 1977: 361-362). В целом считалось, что информанты относятся к женщинам с меньшим подозрением, но одновременно последним сложнее получить доступ в организации с мужским доминированием, они сталкиваются с трудностями при исследо­вании мужского опыта — сексуальных практик, мужского нарко­потребления, гомосексуальности и пр. (Warren, Rasmussen 1977; Golde 1970). Очевидно, что речь идет о гендерных идеологиях и фреймах. Информанты далеко не безразличны к тому, кто их спрашивает и наблюдает за их действиями — мужчины или жен­щины. Их ожидания создают определенный комплекс воз­можностей и барьеров, которые исследователь должен осоз­навать в ходе полевой работы.

Позднее роль женщин-исследовательниц осмысливается не с толь однозначно; учитываются ее разнообразные конфигурации. Исследовательницы отмечают, что на практики сбора данных влияет не только пол, но и возраст в сочетании с брачным и мате­ринским статусом. Например, информантки среднего возраста могут отказаться обсуждать опыт сексуальных взаимодействий, беременности, родов и пр. с молодыми незамужними женщинами, поскольку такие разговоры не приняты в данной культуре. За­мужний статус и наличие детей помогают обеспечить доступ в поле, навести мосты взаимодействия с информантками схожего статуса. II свою очередь, опыт исследования может изменить взгляды самой исследовательницы, например, стимулировать ее обращать больше внимания на сложности совмещения материнства с другими обя­занностями (Warren 2001: 205). Если женщинам легче получить доступ в женские сферы, то гендерная роль мужчины-исследователя | вязывается с представлениями о мужественности, им легче полу­чить доступ в поле, которое считается опасным или где воспроиз­водятся гомосоциальные мужские практики (Warren, Rasmussen 1977: 366).

Приведем пример того, как гендерная позиция исследователя сказывается на конкретных исследовательских практиках.

Влияние гендерной позиции исследователя
(анализ работы медбратьев)

 

Исследования работы медбратьев в Калифорнии и Техасе про­демонстрировали, что пол интервьюера оказывает дифференциру­ющее влияние на содержание данных (Williams, Heikes 1993). Это влияние связано с гендерной типизацией рынка труда и повседнев­ными представлениями о мужественности и женственности (по­вседневными гендерными идеологиями). Для современного общества характерна низкая представленность мужчин среди медицинских работников среднего и низшего звена; эта работа считается «женской» и не подходящей для настоящих мужчин. Респонденты - медбратья по-разному разговаривали с интервьюерами разного пола; различия были особенно очевидными при ответе на вопросы, касающиеся гендерных различий на рабочем месте: о взаимодействиях с колле­гами разного пола или причинах низкой представленности мужчин среди профессионалов, осуществляющих уход за больными.

Объясняя гендерные различия в профессиональных практиках интервьюеру-мужчине, медбратья подчеркивали биологические различия мужчин и женщин: они утверждали, что мужчины по природе своей более приспособлены к уходу в экстренных случаях (critical саге), а женщины - к рутинному уходу за больными. Когда они разговаривали с интервьюерами-женщинами,то скорее под­черкивали значение личных обстоятельств, определивших выбор профессии. Авторы проекта объясняют такой эффект стремлением следовать социально приемлемыми нормам взаимодействия (social desirability bias).Биологический аргумент в объяснении гендерных различий в профессиональных практиках мог показаться женщинам-исследовательницам сексистским, и информанты ста­рались не выдвигать его. Напротив, разговаривая с мужчинами, медбратья подчеркивали «естественный» характер различий в работе мужчин и женщин, и таким образом воспроизводили пред­ставления о мужественности. В обоих случаях медбратья старались соответствовать социальным нормам гендерного контекста.

 

Исследователи считают, что необходимо учитывать влияние пола интервьюера при организации сбора данных и анализе ин­тервью. Анализ гендерных взаимодействий в поле должен быть включен в окончательный отчет о результатах исследования. Он поможет понять структурный контекст изучаемых практик, в данном случае - гендерную сегрегацию занятости и сопутствующие ген­дерные стереотипы (Williams, Heikes 1993).

 

Некоторые авторы отмечают, что мужчины-информанты склонны в разных формах проявлять властную позицию, когда интервью проводит женщина. Они подчеркивают свой авторитет, демонстри­руют экспертную позицию, проявляют себя как руководящие акторы (Pini 2005). В иных случаях мужчины стремятся получить личную информацию об исследовательнице, пытаются сексуализировать исследовательское взаимодействие (Schwalbe, Wolkomir 2001: 94). Т. Аренделл сравнивает свой опыт проведения интервью с разве­денными матерями (60 интервью) и отцами (75 интервью). Мужчины- информанты в ходе интервью четко обозначали свою гендерную роль и старались сократить дистанцию, выясняя у исследовательницы замужем ли она, имеет ли детей, какие у нее отношения с сыном и его отцом, некоторые приглашали ее поужинать или на свидание; информантки интересовались преимущественно ее опытом материнства. Информанты часто инструктировали исследовательницу например, как обращаться с записывающей техникой, чего никогда не происхлдило при взаимодей­ствии с женщинами(Arendell 1997: 350-357) такое собой-разумеющееся» различие в поведении формантов разного пола - важнейший элемент конституирования гендерных различий в ситуации исследовательского взаимодействия. Даже если исследователь хочет быть гендерно нейтральным, информанты совсем не воспринимают его как чистое когито.

Исследование мужчин-руководителей

Молодая исследовательница описывает свой опыт интервью­ирования мужчин - руководителей крупной австралийской сельскохозяиственнои компании, большинству из которых было более пятидесяти лет (в ходе исследования было взято 15 интервью). В процессе интервьюирования мужчины постоянно демонстриро­вали свое экспертное знание в дидактической модальности - в нравоучительном тоне просветителя/учителя/отца. Интервью зачастую напоминали мини-лекции (Pini 2005). Анализируя ген­дерные аспекты исследовательского взаимодействия, автор отмечает.что мужчины, особенно значительно старше ее по возрасту занимающие руководящие посты в мужских сферах занятости обозначают свою роль как обучающую/просвещающую, т. е. покровительственно доминирующую.

 

Данные примеры демонстрируют процесс производства гендера и с итуации интервью. Исследователи указывают, что интервью не является гендерно нейтральной ситуацией, где встречаются абстрактный, лишенный пола ученый и его информант. В ситуации интервью воспроизводятся конвенциональные гендерные роли информанты мужского и женского пола следуют установленным стереотипам соответственно мужского и женского поведения и формируют соответствующие экспектации в отношении инфор­мантов. Например, мужчины могут выражать стоицизм по отно­шению к своему здоровью, воздерживаться от обсуждения эмоцио­нального опыта, интимности, болезней. Болезнь связана с частной жизнью, здоровье обычно не является областью мужской экспертизы, многие мужчины не готовы рассказывать о своем опыте в данной области, хотя некоторые готовы обсуждать систему здравоохране­ния, врачей, несправедливое отношение к себе или ожидать совета в ходе разговора. Воспроизводство паттернов маскулинности и феминности в исследовательском взаимодействии накладывает существенный отпечаток на интервьюирование и его результаты (Oliffe, Mroz 2005: 258).

Заметим, что в полевой работе могут воспроизводиться не только конвенциональные гендерные модели поведения мужчин и женщин, но и более сложные иерархии мужественности и жен­ственности. Более высокостатусные женщины также могут давать интервью молодым исследовательницам/ям в стиле «мини-лекций», задавая логику беседы. С такими отношениями власти приходилось сталкиваться и авторам данной работы. Кроме того, не все иссле­дователи считают, что мужчины в ситуации интервью занимают и проявляют властные позиции. Существуют разные группы мужчин, разные образцы маскулинности. Так, канадский социолог, иссле­довавший мужчин, отмечал, что не ощущал проявления конкурент­ности или агрессивности в репрезентации мужественности среди своих информантов, что могло быть связано с репрезентацией их квир-идентичности или с гомосоциальным взаимодействием (Walby 2010: 646).

3.2. (Гомо)сексуальность исследователя

В полевой работе разыгрываются не только гендерные роли, но может проявляться (проблематизироваться) и сексуальная идентич­ность исследователя и информанта. Феминистское исследование предполагает, что рефлексия по поводу своей гендерной и сексу­альной идентичности и позиции в поле является инструментом производства научного знания. Социологи и антропологи исполь­зуют различные тактики управления сексуальной и гендерной идентичностью. Исследователь может скрывать свою (гомосексу­альность для того, чтобы обеспечить себе доступ в поле или избежать влияния на информантов. Рассмотрим два случая использования противоположных тактик.

Исследование традиционного общества
и исследователь-гомосексуал: фальсификация идентичности

Антрополог Ла Пастина в течение трех лет проводил исследо­вание сельских общин в Бразилии, не проявляя своей сексуальной ориентации (La Pastina 2006). Как пишет исследователь, он был открытым гомосексуалом, но понимал, что если заявит о своей сексуальной идентичности в поле, то будет маргинализирован в сообществе, и это повлияет на ход исследования. Включенное наблюдение в деревне продолжалось три года. В течение этого времени исследователь представлял себя как гетеросексуала.

В последующей рефлексии он пишет, что его решение о самопо- зиционировании воспроизводило предрассудки гомофобного сообщества. Однако именно такая позиция создавала относительно беспроблемный доступ в сообщество (La Pastina 2006:732).

Исследование гомосексуалов и исследователь-гетеросексуал:
сокрытие и манипулирование идентичностью

Во втором случае социолог, проводя интервью с гомосексуалами- «эскортами» (работниками сферы коммерческого секса) в Канаде, отвечал на постоянно задаваемый ему вопрос о сексуальной ориентации уклончиво и шутливо, стараясь подчеркнуть свою профессиональную асексуальную позицию. Однако социолог обнаружил, что информанты зачастую воспринимали его как по­тенциального клиента гомосексуальных услуг. Такое наблюдение позволило проблематизировать тактики интервьюирования, свя­занные с изучением сексуальных отношений (Walby 2010).

В настоящее время гендерная социология исходит из того, что сексуальная идентичность исследователя может оказать влияние па процесс сбора и анализа информации. Существуют темы и поля эмпирического исследования, которые особенного сензитивны в отношении гендера и сексуальности исследователя. Рефлексия в отношении различных аспектов гендеризации и сексуализации исследовательского взаимодействия позволяет проявить значимые черты социальной организации сексуальности/эротизма/интим­ности в определенном обществе или гендерной культуре.

ИТАК, обобщим мнения относительно влияния характеристик ис­следователя на исследовательский процесс.

• Первоначальная позиция «закрытых глаз» в отношении личных характеристик исследователя, его пола, сексуальности, этнич- ности, возраста и проч. сменилась рефлексивностью. Это про­изошло в ходе осознания значимости субъективности, реципрок- ности, сотрудничества в полевой работе. Осмысливая полевой опыт, исследователи обратили внимания на влияние гендерных предписаний на коммуникацию с информантами.

• Исследовательское интервью, полевое наблюдение рассматри­ваются как ситуации, в рамках которых исследователи и инфор­манты действуют в соответствии с гендерными предписаниями.

Отношения неравенства/власти зависят от контекста - оттого, кто, кого и о чем спрашивает,т.е. от возраста, статуса, националь­ной и сексуальной принадлежности взаимодействующих лиц.

 

4. Практические рекомендации
для проведения полевого исследования

Сензитивность к гендерным измерениям исследовательской коммуникации может развиваться на всех этапах исследования. Первый этап — доступ к полю — часто вызывает сложности. Однако они могут быть превращены в преимущества. Получено много отказов в доступе к полю и в интервью? Отлично! О чем свидетель ствуют эти отказы? Почему женщины/мужчины находят время для ответа на одни вопросы, и не находят — на другие? Каково гендер­ное измерение таких проблем?

Наш опыт показывает, что в российском контексте женщины охотно дают интервью об организации быта, обеспечении здоровья ребенка, заботе о пожилых родственниках, а мужчины уклоняются от разговоров о рутине домашнего труда (Здравомыслова, Роткирх, Тёмкина 2009а). Почему это происходит? В интервью о сексуальной жизни мужчины часто «сбиваются» на абстракции и нормативные суждения, а женщины подробно и в деталях рассказывают о дра­матическом/романтическом/телесном опыте (Тёмкина 2008). Чем это вызвано? Почему вопрос о контрацепции вызывает у некоторых информанток раздражение, а вопрос об абортах — и вовсе нежела­ние говорить на заданную тему? Эти «почему» возникают в любом исследовании.

Мы пришли к следующему, казалось бы, простому выводу. Необходимо развивать исследовательскую рефлексию и пред­ставлять ее результаты в финальном отчете по проекту. Необходимо быть внимательными к отказам от интервью и их гендерному измерению. Такая рефлексивность может показать, как рабо­тают гендерные практики и нормы в данном конкретном контексте. Не стоит оставлять без внимания отказы и иные пре­пятствия в доступе к полю. Постараемся превратить их в материал для обсуждения и постановки следующих вопросов. Может быть, отцы некомпетентны в организации питания и вопросах здоровья, но не хотят это проявить? Может быть, мужчины, следующие пат­тернам гегемонной маскулинности, считают неуместным расска­зывать посторонним о своей интимной жизни или у них нет раз­витого словаря, который женщины черпают из журналов, романов и повседневных разговоров? Может быть, разговор о контрацепции/ абортах воспринимается женщинами как обсуждение их моральных качеств? И так далее. У нас нет готовых ответов — только рекомен­дация быть бдительными.

Другое напутствие самим себе и нашим коллегам — п остараться быть гендерно чувствительными к тем взаимодействиям, которые осуществляются в полевом исследовании. Нам представляется, что нужно находить ту формулировку своей задачи, которая понятна информантам и может их заинтересовать. Воз­никает вопрос: как это сделать? Какую позицию занять при про­ведении полевого исследования? Мы не знаем заранее: может быть, информанты захотят помочь молодому исследователю (они сами недавно были студентами, или их дети сейчас заканчивают вузы), возможно, им интересно продемонстрировать свои профессио­нальные навыки или осмыслить свой жизненный путь; возможно, наши информанты жизненно заинтересованы в исследовании и ждут его результатов, или они не смогли устоять перед обаянием мотивированного исследователя.

Все исследовательские взаимодействия гендерно окрашены. Конвенции гендерного порядка сказываются в отношении к ис­следователю. Позиция «наивного слушателя» рассматривается как более уместная для молодой исследовательницы, в отличие от исследователя-мужчины зрелого возраста. Профессиональные навыки информанты могут иначе демонстрировать женщине, по сравнению с мужчиной, поскольку им приписывается разный уровень компетенции. Мы должны иметь в виду, что исследователь/ -ница может восприниматься как сексуальный объект, как актор, который участвует в воспроизводстве гендерных стереотипов или, напротив, содействует их поломке. Гендерные различия проявляются в любой коммуникации — и в исследовательской в том числе. Их практически невозможно нейтрализовать, и потому их нужно сделать инструментом исследования.

Гендерные различия проявляются особым образом при ис­следовании сензитивныхтем. Среди них - темы, которые конвен­ция относит к сфере личной жизни (сексуальные практики, аборты, разводы, болезни, беременности, роды и пр.), но не только они. В ходе полевой работы возникает вопрос о том, стоит ли про­являть феминистские взгляды в коммуникации с информан­тами? В нашей практике были случаи, когда информанты — пред­ставители консервативных общественных движений - могли заподозрить исследователей в феминизме и отказаться иметь с ними дело. Это трудный вопрос. С одной стороны, мы идем в поле не как пропагандисты, а для того, чтобы понять позицию людей и их опыт. С другой — нас действительно могут возмущать, напри­мер, сексистские (расистские, ксенофобные, гомофобные и пр.) взгляды некоторых информантов. Попробуем и эту ситуацию столкновения ценностей превратить в материал для исследова­тельской рефлексии.

О чем говорит нам, например, опыт молодой женщины-соци­олога, возмутившейся в ходе интервью двойным стандартом и сексизмом мужчины средних лет, который терпимо, «с пониманием» относится к сексуальной свободе мужчин, считая ее привилегией своего пола, и категорически не приемлет сексуальную свободу женщин? По всей вероятности, такая реакция исследовательницы свидетельствует о том, что ее ценности и ценности ее информанта существенно различаются, если не полностью противоположны. Возможно, эти различия свидетельствуют о поколенческом и ген­дерном сдвиге в отношении сексуальных норм изучаемого общества. Молодая исследовательница рассматривает двойной стандарт как несправедливость, которая вызывает у нее протест. Делать выводы еще рано (а от возмущения постараемся воздержаться), однако конфликт позиций можно взять на заметку и проверить в ходе дальнейшего исследования.

Другой пример. Нам случалось сталкиваться с отказом иссле­дователей работать с гомофобными или ксенофобными контекстами, противоречащими их убеждениям и вызывающими слишком сильное эмоциональное отторжение. Можно отказаться от таких полей, а можно прислушаться к тому, что такие данные сообщают нам о гендерном порядке - например, о том, что происходит пересмотр ценностей, остро переживается восприятие гомосексуальности, усиливается конфликт гомофобных и толерантных взглядов, происходит артикуляция травмирующего опыта, ранее воспринимавшегося как сугубо приватный и пр.

В заключение сформулируем рекомендации для тех, кто учитывает специфику гендерных исследований и их принципы (DeVault 1999: 195-32)

Маржори Дево рекомендует гендерным исследователям создавать собственное би/мультилингвистическое пространство коммуникации, выходящее за пределы академии и политики (DeVault 1999: 198-202). Это означает, что исследователь должен уметь говорить на разных социолектах: на языке здравого смысла, на конвенциональном языке социологического знания и на языке феминистских дебатов. Необходим особый навык: умение говорить об исследовании с разными аудиториями, заинтересованной общественностью и информантами. Такой же совет дают сторонники публичной социологии (Burawoy2014). Если исследователи ориентированы на политический эффект своей научной работы и социальные изменения, необходимо культивировать общение с теми аудиториями, представители которых могут практически использовать результаты исследований и новые знания.

Необходимо быть готовым к вовлеченности и сильным эмоциям, которые могут возникнуть в поле, желательно обращать на них внимание, но не позволять эмоциям нанести ущерб профессио­нальной социологической работе. Мы не всегда можем предвидеть, какие именно переживания нас ожидают в поле, однако их редко удается избежать. Эмоции могут быть гендерно и сексуально окра­шены. Их интерпретация помогает понять не только некоторые свойства гендерного порядка, но и влияние позиции исследователя на коммуникацию в поле.

Феминистское исследование опирается на этические принципы доверительного сотрудничества и эгалитарных отношений в поле. Мы не отказываемся от этих принципов, однако принимаем во внимание проблемы, которые могут порождаться близостью и интимностью, и рефлексируем по их поводу. Ориентируясь на сотрудничество с информантами, мы стараемся понять его огра­ничения и зависимость от конкретного контекста, не забывая о том, что сотрудничество гендерно (а иногда и сексуально) окрашено.

Ценности исследователя оказывают влияние на всех стадиях эмпирической научной работы, но желательно, чтобы они не препятствовали профессиональным практикам и не предвосхищали результаты. Необходимо быть готовым к тому, что в обществе, где мы живем и работаем, распространены сексистские и гомофобные взгляды, негативное отношение к феминизму. Наш личный опыт так же, как практики информантов и некоторых коллег, находятся под влиянием структур неравенства, эгалитарные практики могут оказаться не настолько распространенными, как это представля­ется молодым образованным людям, вооруженным гендерной оптикой.

 

Выводы

 

1. Феминистская теория, критический подход в социальных на­уках, внимание к конкретным обстоятельствам получения эмпирического знания об обществе оказали существенное влияние на то, как формировались принципы феминистского гендерного исследования. Была переосмыслена позиция ис­следователя в поле и отношения с информантами на разных стадиях научных проектов, гендерные особенности взаимодей­ствия в процессе сбора данных.

2. Ключевые принципы феминистского исследования:

• политико-академическая направленность;

• ориентация на улучшение положения и обретение силы информантами; внимание к ранее невидимому — неис­следованному — социальному опыту, к повседневности, структурируемой отношениями неравенства и механизмами угнетения и исключения;

• установка на представление опыта самими женщинами при минимальном вмешательстве социолога;

• развитие рефлексивной этики в отношении исследователь­ской коммуникации.

3. Эти принципы способствовали ряду методических инноваций. Среди инноваций особо отмечаются практики группового роста сознания —активистская методология, получившая распростра­нение в 1970-1980-е гг.

4. При использовании различных методов сбора и анализа данных развивается рефлексивная этика в отношении исследователь­ской коммуникации: исследователи осмысливают свою позицию в поле, связанную с личностными характеристиками, стремятся к установлению эгалитарных отношений познающего и по­знаваемых, к доверительному сотрудничеству в процессе ис­следования, стремятся способствовать общественным измене­ниям, улучшающим положение женщин (и других гендерных групп).

5. Омечается, что сотрудничество и тесное общение с информан­тами может быть чревато эмоциональными проблемами и моральными дилеммами.

 

Вопросы для повторения и обсуждения

1. Назовите и проиллюстрируйте на примерах основные принципы фе­министского гендерного исследования.

2. Расскажите о методических инновациях в феминистских исследованиях на примере практик групп роста сознания.

3. Что препятствует установлению эгалитарных отношений между ис­следователем и информантами в полевой работе?

4. Влияет ли и каким образом гендерная позиция исследователя на процесс сбора данных? Приведите примеры конкретных ситуаций.

Основная литература

Здравомыслова Е„ Тёмкина А. Феминистские рефлексии о полевом исследовании // Лабораториум. 2014. № 1. С. 84-112 (http//soclabo.org/index. php/laboratorium/ artide/view/423/1007; 09.03.2015).

Рейнхарц С. Феминистское мультиметодное исследование //Жеребкин С. (ред.) Введение в гендерные исследования. Ч. 2: Хрестоматия.Харьков: ХЦГИ; СПб.: Алетейя, 2001. С. 364-385.

DeVauttМ. Introduction: What is Institutional Ethnography? // Social Problems. 2006. Vol. 53. N 3 (August). P. 294-298.

Fonow M.,CookJ. Feminist Methodology: New Applications in the Academy and Public Policy// Signs.2005.Vol. 30. N 4 (Summer). P. 2211-2236.

Oakley A. Interviewing Women: A Contradiction in Terms // Roberts H. (ed.) Doing Feminist Research. London: Routledge and Kegan Paul, 1981. P. 30-61.

Olesen V. Feminisms and Qualitative Research at and into the Millennium II Denzin N., Lincoln Y.(eds.) Handbook of Qualitative Research.Thousand Oaks.CA: Sage,

2000. P.215-255.

ReinharzS. Neglected Voices and Excessive Demand in Feminist Research//Qualitative Sociology. 1993. N 16(1). P. 69-76.

Warren C. Gender and Fieldwork Relations // Emerson R. (ed.) Contemporary Field Research Perspectives and Formulations/ Prospect Heights, IL: Waveland Press,

2001. P.203-223.