Глава 3. Суета сует и пьяный колдомедик

Утро я потратил на усмирение третьего этажа, а во второй половине дня началось столпотворение у антиаппарационного барьера: оставалось только удивляться, что гости умудряются не обменяться конечностями или другими частями тела. Или, как вариант, упасть кому-нибудь на голову. Минерва, бодро размахивая четырёхфутовым свитком пергамента, командовала размещением новоприбывших. То тут, то там в толпе мелькало лимонно-жёлтое пятно – вездесущий Поттер с упоением принимал самое живое участие в этом безобразии. Выгонят его из Мунго, как пить дать, прогульщика. Хотя нет, не выгонят – где ещё они найдут ментального хирурга его квалификации, к тому же способного работать со страховкой, опираясь на реперные точки в сознании другого легилимента. Таких пар по всему миру не более четырёх, и все в авроратах – не целители, а мозголомы.
– Северус, комнаты готовы? – пробегая мимо, прокричала Минерва. Растеряв всю свою чопорность, она быстрым шагом перемещалась от группы к группе, поминутно раскрывая объятия всё новым и новым гостям.
– Готовы, – ответил я, отцепляя от своей мантии неизвестно чьего мелкого отпрыска. Прежде чем я успел поймать едва державшегося на ногах мальчишку, тот шлёпнулся на гротескно увеличенную подгузником задницу и басовито заревел. Я поморщился. Чего-чего, а родительского опыта у меня однозначно нет. Как и желания его приобретать. Мгновенно оказавшийся рядом Поттер подхватил сопливца, забормотал ему в розовое ухо какую-то ерунду, потом сунул мне в руки:
– Ты высокий, подними его, чтобы родители увидели.
Я осторожно принял брыкающееся существо и поднял над толпой. Поттер наложив на себя Сонорус, заорал:
– Гриффиндорцы, совсем страх потеряли?! Заберите ребёнка у профессора Снейпа! А то послезавтра получите в виде набора ингредиентов, я предупредил!
Я только сейчас заметил, что на шее малыша болтается уменьшенный гриффиндорский галстук. Конечно, кто ещё может бросить в толпе годовалого пацана, как не бестолковая мамаша из минервиного львятника. Разве что хаффлпаффка. Через людскую массу уже проталкивалась красная до ушей молоденькая девица явно не девяносто восьмого года выпуска. И даже не девяносто девятого. Точно, Хаффлпафф, две тысячи четвёртый, кажется. Из Гриффиндора, значит, папаша. Страшно подумать, что вырастет в результате подобной смеси генов. Не слушая сбивчивых извинений, я вручил девице утерянное сокровище и ретировался в замок. Там пока намного спокойнее.
– Ты Гермиону не видел? – прокричал мне вслед Гарри.
– Мне больше нечем заняться, как только следить за твоими непутёвыми друзьями, – через плечо бросил я.
– Не видел, значит, – резюмировал Поттер и умчался.
В замке было тихо, но, как я и предсказывал, учебный процесс пошёл Блэку под хвост. Несмотря на то, что у всех курсов вроде бы шли послеобеденные пары, мимо меня то и дело пытались пробраться по стеночке разновозрастные представители всех четырёх факультетов. Отловив троих гриффиндорцев и парочку хаффлпаффцев, я, с наслаждением предвкушая возмущение МакГонагалл и обиженные взгляды Спраут, снял несколько десятков баллов за хождение по коридорам в учебное время. Более сообразительные Слизерин и Рэйвенкло умудрились избежать прямого столкновения и неотвратимо следующих за ним репрессий, хотя пару раз я краем глаза заметил зеленогалстучных, на бреющем полете скрывающихся за углом. Что ж, не пойман – не вор, не гоняться же за ними по всему Хогвартсу. Не по чину.
Ужин – невиданное дело! – состоял из разогретых остатков обеда: видно, эльфы тоже заразились охватившим замок безумием. Мрачно поглощая картофельную запеканку с мясом, я вполуха слушал Минерву, изливавшую на мою голову праведный гнев за снятые с факультетов баллы.
– Неужели хотя бы в предпраздничный день ты не мог посмотреть сквозь пальцы на мелкие провинности ребят? Подумаешь, сбежали с Истории магии! – возмущалась заместительница. – Не с Трансфигурации же!
Чисто женская логика. Я не удостоил заместительницу ответом, продолжая меланхолично оглядывать зал.
За факультетскими столами царил форменный бардак. Несмотря на ясно высказанное мной пожелание усадить гостей за отдельный стол, Минерва сочла возможным добавить мест за столами основными. В результате гости расселись по принадлежности к факультетам и усиленно вносили беспорядок в и без того не особенно регламентированную процедуру приёма пищи. Малышня с широко раскрытыми глазами слушала байки ветеранов, при этом регулярно забывая донести вилку до рта. Расположившееся ближе к центру гриффиндорского стола Золотое трио, возглавляемое непоседливым Поттером, притягивало взгляды со всех концов Большого зала. Здоровенный загорелый мужик, признать в котором Рональда Уизли мне удалось только по харатерному окрасу шевелюры, поминутно хлопал по спинам то своих товарищей, то попавшихся под руку старшекурсников. Те пошатывались от ударов могучей уизлевской длани, но радостно хохотали. В отличие от своих чрезмерно бойких друзей, Грейнджер, бледная, со стянутыми в плотный пучок a la bas bleus волосами, молча опустошала свою тарелку, лишь изредка вежливо улыбаясь и односложно отвечая на обращённые к ней вопросы. Молчаливая Грейнджер? Странно. Раньше всё время трещала, как сорока.
– Я надеюсь, хотя бы завтра ты найдёшь в себе силы не испортить праздник, – вклинился в мои размышления пронзительный голос Минервы.
– Праздник праздником, но перевернуть Хогвартс вверх дном я не позволю, – безапелляционно ответил я. – Иначе первая за тысячу лет встреча выпускников станет последней.
Минерва придвинулась ближе и прошептала мне в самое ухо:
– Прости, что я лезу в твои личные дела, но с тех пор, как уехала Розмерта, с тобой стало совершенно невозможно общаться. Найди себе кого-нибудь что ли, а то я всё чаще начинаю вспоминать последний год перед победой. Длительное подавление...
Ну, это уж слишком. Был бы кто другой, а не Минерва, получил бы по первое число. Я отшвырнул вилку и, с грохотом отодвинув массивное директорское кресло, встал и пошёл к выходу. В Большом зале воцарилась тишина: меня единодушно провожали взглядами шесть сотен пар глаз. Это для них я пошёл, как всегда быстро, бесшумно и строго, но я-то знаю, что просто сбежал. Потому что достали. Почему всех вечно тянет лезть в мои личные дела? Дамблдор, Помфри, МакГонагалл, даже Поттер… Надоело! Захлопнув за собой тяжёлую высокую створку, я полетел на третий этаж, к родным горгульям.
Мысли в голове еле ворочались, и я, раскинувшись в шикарном викторианском кресле, второй час просто тупо смотрел на портрет Дамблдора. Альбус подмигивал, пускал очками невесть откуда взявшихся ночью солнечных зайчиков и примерно каждые десять минут предпринимал безуспешные попытки вызвать меня на разговор. Я же, не обращая внимания на его потуги, не менее безуспешно пытался осмыслить сказанное Минервой.
Наши многолетние отношения с Розмертой правильнее было бы назвать дружескими, несмотря на то, что несколько раз в месяц они обычно разнообразились взаимно приятными сексуальными играми. Поэтому, когда около года назад мадам решила остепениться, продала "Три метлы" и улетела в Штаты, имея целью выйти замуж за какого-то магната-сквиба, ни о какой ревности с моей стороны речи не шло. Нельзя сказать, что в последнее время я не испытывал потребности в женской ласке, но... Не до такой же степени, чтобы бросаться на людей, мне же не восемнадцать, а сорок восемь, в конце концов. Или до такой?.. Тьфу, глупость какая. Всё, пора спать, а то ещё додумаюсь до необходимости жениться.
Я фыркнул и вылез из кресла. Альбус радостно сверкнул глазами и открыл было рот, но, оценив степень моего нерасположения к душеспасительным беседам, моргнул и закрыл рот обратно. Пролежав однажды два месяца в кладовке после совсем не ко времени заведённого разговора, портрет директора Дамблдора наконец-то научился держать язык за зубами... иногда.
Решив перед сном прогуляться по замку на предмет поддержания дисциплины, я переоделся в тёплую мантию - ночами в коридорах прохладно, - и вышел из кабинета. Против ожидания, Хогвартс, кажется, спал. Древние каменные стены дышали умиротворением, и, по привычке бесшумно скользя по знакомым с детства переходам, я потихоньку начал успокаиваться. И с успехом продолжал заниматься этим полезным делом, пока из-за очередного угла на меня практически не выпал расхристанный Поттер в перекошенных очках и с сильно початой бутылкой огневиски в руке.
– О, Северус! – неизвестно чему обрадовался он. – А ты чего не спишь? Все спят уже.
– Я вижу, – проговорил я, скептически осматривая пошатывающуюся фигуру. – Сопьёшься такими темпами, Поттер.
– Не сопьюсь, – уверенно ответил тот. – Ты ведь не позволишь, правда?
– Не позволю, – подтвердил я. – Марш в кабинет, алкоголик!
Пропустив нетвёрдо держащегося на ногах Спасителя Отечества вперёд, я пошёл следом, подстраховывая очкастое чудо на движущихся лестницах. Мирно пройдя полдороги, Гарри вдруг резко затормозил и развернулся, протягивая мне бутылку:
– Давай по глоточку, Северус!
Я брезгливо покосился на замусоленное горлышко и сотворил стакан. Проще выпить, чем до утра объяснять Поттеру, почему у меня нет настроения. Он щедро плеснул мне огневиски, отсалютовал бутылкой и отхлебнул сам:
– За нас! За тех, кто пережил и дожил...
Я повторил его жест и выпил свою порцию. Поттер немедленно налил ещё.
– Знаешь, а Минерва мне сказала, что у тебя спермотоксикоз, – задумчиво сказал он.
Я поперхнулся выпивкой.
– Что, так и сказала?!
– Нет, конечно, но точно имела в виду. Ты не беспокойся, – поспешил утешить Поттер, – я её разуверил, я же знаю, что ничего подобного...
Конечно, он знал: в результате регулярного слияния ментальных полей я тоже был подробно осведомлён не только о степени его удовлетворённости в семейной жизни, но и о том, что ощущает его жена во время оргазма – с мужем-легилиментом имитация не проходит. А также, что чувствовал он сам, когда на прошлой неделе уронил себе на ногу молоток. Зачем магу понадобился молоток – ума не приложу. А ему доподлинно известно, почём Круциатус у Лорда, шипованный кнут у Моуди, и как замечательно Розмерта владеет языком. Побочный эффект, что поделаешь – мыслеобразы можно сделать приватными, а вот эмоции и память тела о любых сильных ощущениях партнёра, будь то боль или удовольствие, на время полной связи полей неминуемо становятся общими. Причём совершенно не важно, есть у тебя желание получать информацию о напарнике и, тем паче, раскрываться самому или нет. Именно поэтому подавляющее большинство легилиментов – одиночки, а вместе работают только некоторые семейные пары, да вот мы с Поттером после того, как мне пришлось экстренно вытаскивать зарвавшегося целителя из искажённого сознания Элис Лонгботтом. Это как потеря девственности – одного контакта достаточно, потом стесняться уже почти что нечего.
–...это всего лишь кризис среднего возраста, – закончил Поттер и ловко увернулся от стакана, мелкими брызгами разлетевшегося о стену за его спиной. Рефлексы ловца не пропьёшь, однако. Я схватил мальчишку за шиворот и придал ему соответствующее ускорение.
– Ещё одно слово, и будешь ночевать в кладовке, наслаждаясь обществом Пивза!
– Всё, молчу, молчу...
Молчания хватило секунд на тридцать.
– Ты не думай, я не один напился, – пробурчал Гарри, влекомый по лестницам моей жесткой рукой. – Знаешь, у Гермионы такая нескладуха… Мы, мужики, всё-таки козлы…
Вполуха слушая запинающийся бред Поттера, я дотащил пьяного дурака до кабинета, приказал эльфам постелить ему на диване, раздеть и уложить. Дождётся он у меня завтра антипохмельного, как же. Альбус на портрете искренне веселился, остальные директора тактично притворялись спящими. Бросив последний взгляд на крепко обнявшее подушку лохматое несчастье, я покачал головой и пошел в спальню. Завтра будет тяжёлый день...