Я в руки возьму комсомольский билет

И друга припомню, которого нет.

Его я не видел ни разу.

Я просто услышал суровый рассказ

О верном товарище, павшем за нас,

И свято поверил рассказу.

Над волгой клубилась тяжёлая мгла,

И волны на отмель бросали тела,

Труба боевая трубила.

И пуля бойцу восемнадцати лет

Пробила насквозь комсомольский билет

И грудь молодую пробила.

Пылали знамёна. Сверкали клинки.

К реке на рысях подходили полки,

Заря на клинках золотая.

Мой славный товарищ, которого нет,

Друзьям передал комсомольский билет

И тихо сказал, умирая:

- Не надо пенять на судьбу и грустить –

Мечты моей в тесном гробу не вместить.

Мечту я живым оставляю.

Что смерть? Не для смерти я жил и служил.

Я честную голову честно сложил.

За жизнь. За неё умираю!

В руках у меня комсомольский билет

И память о друге, которого нет…

 

Ведущий 2:

Прошло много лет после той страшной войны, когда Глеб Горбовский написал стихотворение «В аэропорту», посвящённое Мустаю Кариму.

 

Чтец:

 

В аэропорту.

Объявили посадку на Сочи.

Проверяли, кто с чем улетал.

И сигналил магнитный приборчик,

обнаружив у граждан металл!

И никто не бубнил, не буянил.

Понимали: так нужно затем,

Чтобы там, в голубом океане,

Не возникло излишних проблем.

Появились на свет из карманов

Портсигары и связки ключей.

«Вот, пожайлуста-нож! Без обмана…»

Без обиды и громких речей.

… А затем получилось потешно:

пропиликал сигнал на посту,

покопался курортник в одежде

и сказал: «Ничего… не пойму».

Попросили папашу (тактично)

Повторить: «Понимаю, сынок…»-

Улыбнулся сынок симпатично,

возвратился, и- снова звонок!

И сказал пожилой, озираясь:

«Есть тут, вроде, железка… С войны.

Анекдот понимаю. Однако.

В сорок третьем под самый «мотор»…

Глубоко окопалась, собака!

Не она ли звенит до сих пор?..»

У сержанта глаза побледнели.

«Проходите»…- сказал он. И вдруг

стало жарко солдату в шинели.

Стало тихо, как в небе, вокруг.

А потом всколыхнулись безмолвно

И пошли улыбаясь себе!

И какие-то светлые волны

Возникали и гасли в толпе.

 

 

Ведущий 1:

Стихотворение «Комсомольский билет» было написано за три года до войны. Случай, описанный Глебом Горбовским, происходит с пожилым человеком. А что же происходит во время боя?

 

Ведущий 2:

Об этом Мустай Карим написал только в 1954 году в стихотворении «Три дня подряд».

 

Звучит мелодия «Журавли».

Чтец:

 

Три дня подряд.

…Тяжёлый снег идёт три дня.

Три дня подряд,

Три дня подряд.

И ноет рана у меня –

Три дня подряд,

Три дня подряд.

…Тяжёлый снег идёт три дня.

И рана ноет у меня.

А с ней осколок заодно,

Он превратился в боль давно.

Его сырой рудой нашли

В глубинных залежах земли.

Руду тяжёлую купил

«Король», что ненависть копил,

Что в Руре мину отливал,

А на Днепре в меня стрелял.

Горячей кровью налитой

Гремел рассвет. Потом затих.

И два осколка мины той

Попали в нас двоих.

Один в сержанте Фомине

(Лежит в могильной глубине),

Другой достался мне.

Двенадцать лет он жжёт меня…

Тяжёлый снег идёт три дня.

Придёт весна. Опять в снегу

Весной ручей заговорит.

Не стихнет ненависть к врагу –

Ведь кровь металл не растворит.

А раны старые горят.

В Париже третий день подряд

О новых войнах говорят.

…И снег идёт три дня подряд.

 

Ведущий 1:

Для нас, начинающих жизнь в третьем тысячелетии, боль той войны не так остра. А тогда, после огромных потерь советского народа – ведь там были наши деды и прадеды! – сколько писем пришло автору после публикации этого стихотворения! Родственники погибших на войне Фоминых разыскивали адрес поэта, спрашивая Мустая Карима, не их ли это дядя, брат, отец…

 

Ведущий 2:

Поэзия Мустая Карима этого времени не броска, не криклива. Душа поэта переполнена чувством мести и ненависти к врагу, но в стихах нет этой ярости, его поэзия раздумчива и лирична. Находясь на передовой, поэт замечает среди оглушительного грохота и пение птиц, и расцветающий цветок, и смех детей, и тихий людской шёпот…

 

Звучит мелодия «На безымянной высоте».

Чтец:

 

Незабудка.

Был первый гром.

Гроза прошла.

Вода стекла по тропам,

И незабудка расцвела

На бруствере окопа.

Здесь поле боя,

Здесь пока

Гремит стихия злая.

На горизонте облака

Расходятся, пылая.

Но тот цветок

Свои глаза

От солнца не скрывает.

И на ресницах не слеза –

Роса горит и тает.

А для солдата

На войне

Был тот цветок – отрада.

Я знаю, долго биться мне,

Но горевать не надо.

Железный ливень

И гроза

Безжалостны и жутки,

В моей душе твои глаза

Горят, как незабудки.

 

Ведущий 1:

Вместе с поэтом храбро сражались с врагом его боевые стихотворные строки. Стихи, одетые в серые шинели фронтовых газет, промаршировали до Берлина и, в конечном счёте, опрокинули «коричневую чуму». Пришла великая Победа!

 

Звучит мелодия «День Победы».

Чтец: