2017-11-01
163
Гермиона открыла глаза, проснувшись следующим утром, и сразу же почувствовала необъяснимую, безотчетную тревогу: что-то не так, что-то неуловимо изменилось.
Во-первых, потому что разбудила ее не привычная песня волшебного будильника, а самый примитивный шум за дверью:
- Гермиона, Герми, просыпайся, - наперебой галдели ее друзья, - ты опять проспала завтрак.
Во-вторых, когда девушка потянулась к тумбочке за волшебной палочкой, чтобы произнести отпирающее заклинание, той на привычном месте не оказалось.
«Странно», - подумала гриффиндорка, и ее взгляд упал на совершенно обыкновенный, ничем не примечательный магловский будильник - такой, какой был в доме ее родителей. Гермионе это абсолютно не понравилось, особенно учитывая, что встроенный в будильник календарь показывал сейчас: «Пятница, 25 декабря 1998».
Обдумать смысл происходящего она не успела, поскольку повторился настойчивый стук в дверь, и девушка отправилась ее открывать.
- Герми, ты чего так долго? – вваливаясь в комнату и не обращая внимания на замешательство подруги, проговорил Рон.
- Эмм… Гермиона, у тебя все хорошо? – поинтересовался Гарри, оглядывая гриффиндорку с ног до головы.
- Скажите, вам не кажется, что все как-то неестественно изменилось? Вы уверены, что мы точно в Хогвартсе? – спросила девушка и обомлела. Только теперь она обратила внимание на то, что вместо привычных мантий на ее друзьях самая обыкновенная ученическая форма - такая, в которой ходили ученики ее старой магловской школы: брюки и пиджаки. От гриффиндорской атрибутики Хогвартса остались лишь красно-желтые галстуки.
Не дожидаясь ответа, Гермиона бросилась к своему шкафу, рванула дверь, и у нее перехватило дыхание: там не обнаружилось ни одной мантии, вместо них вешалки были заняты несколькими светлыми блузками, парой обычных черных юбок до колена и пиджаком. Картину дополнял такой же, как у мальчишек, красно-желтый галстук.
- Не понимаю… ничего не понимаю… - прошептала гриффиндорка, садясь прямо на пол и опираясь спиной о дверцу шкафа. – Где мы? – она с надеждой посмотрела на друзей, которые удивленно взирали на нее.
- В смысле? – первым в себя пришел Рон и непонимающе уставился на подругу.
- Гермиона, с тобой что-то не так, мне кажется, ты не здорова, - опускаясь на корточки рядом с девушкой, заботливо произнес Гарри. – Может, тебе наведаться в больничное крыло?
- Да, да, наверно… - задумчиво проговорила гриффиндорка, заходя в ванную и надевая извлеченную из шкафа форму. – Пусть мадам Помфри проверит меня на наличие каких-нибудь проклятий.
Если бы она в этот момент могла видеть своих друзей, то очень удивилась бы, обнаружив на их лицах одинаково озадаченные выражения.
- Кстати, - произнесла Гермиона, появляясь на пороге комнаты, - мы не опоздаем на руны? Не думаю, что профессор МакМиллан будет в восторге, если мы пропустим половину урока.
- Чего? – переспросили ребята, все больше убеждаясь, что с их подругой не все в порядке.
- Урока рун, – учительским тоном повторила Гермиона. – По вторникам у нас первые две пары у профессора МакМиллан, она ведет руны.
- Но, Герми… - ошарашенно произнес Рон, - во-первых, вчера был Рождественский бал, и начались каникулы, а, во-вторых…
- Как, каникулы? – опешила девушка и взглянула на будильник, на котором действительно по-прежнему стояла дата «25 декабря 1998».
- А, во-вторых, - поддержал друга Гарри, - профессор МакМиллан не ведет никакие руны. Нет, латынь, конечно, не так проста в изучении, но и не совсем абракадабра.
- Этого не может быть… - прошептала Гермиона, все меньше что-либо понимая.
Гриффиндорка точно помнила, что вчера, когда она ложилась спать, был понедельник, помнила, что была очень зла на Рона из-за профессора Снейпа… Кстати, может, нужно поговорить с ним? Возможно, он что-то поймет в этой внезапно образовавшейся загадке?
- Вы не знаете, профессор Снейп сейчас в Хогвартсе?
- Профессор Снейп? – непонимающе, уже который раз за это утро, переглянулись ее друзья.
-Профессор Снейп, - начиная выходить из себя, произнесла Гермиона, - преподаватель зелий и защиты от Темных искусств, бывший шпион и герой войны. А для тебя, Рон, слизеринский ублюдок и сальноволосая летучая мышь.
Рыжий парень мало что уловил из пространной речи подруги, но ее пылающий взгляд и обвинительный тон заставили его смущенно опустить глаза.
- Гермиона, ты разве забыла? – осторожно спросил Гарри. – Профессор Снейп умер прошлой весной.
- Так, стоп! – окончательно запутавшись, произнесла девушка. – Предлагаю все-таки немедленно спуститься к мадам Помфри, и, будем надеяться, она разберется с тем, что происходит.
- Герми, вообще-то нам уже пора в Большой зал, иначе мы опоздаем на Хогвартс-Экспресс… - сообщил Рон, взглянув на часы.
- Идите, я все равно не планировала уезжать на каникулы, мне нужно подготовиться к сдаче курсовой работы по трансфигурации.
- Нет, Гермиона, я останусь с тобой, а ты иди, Рон, и скажи, пожалуйста, Джинни, что я ей обязательно напишу.
- Если ты уверен… - промямлил Рон, выходя из комнаты. – Кстати, Гермиона, а что такое «трансфигурация»?
Гермиона шла по коридорам в сторону больничного крыла и не могла избавиться от желания попросить Гарри ущипнуть ее: настолько все вокруг было родным и знакомым, привычным и, вместе с тем, чужим… пугающе неузнаваемым… Это, без сомнения, был их любимый Хогвартс, место, где они нашли настоящих друзей, место, которое большинство из них привыкло считать единственным настоящим Домом. Девушка в панике озиралась по сторонам, будто оказалась здесь впервые, и ее не оставляла пугающая мысль: она сходит с ума. Все… абсолютно все вокруг было безжизненным. Внезапно гриффиндорка остановилась, словно пораженная парализующим заклятием, осознавая, наконец, что же именно не так: из Хогвартса ушла магия… Она больше не витала в воздухе, не обволакивала со всех сторон, не оживляла окружающий замок, в конце концов. Гермиона внимательнее присмотрелась к стенам и ахнула: портреты висели на своих местах, но ничем не отличались от самых обычных шедевров магловского искусства.
И снова девушка замерла: кровь пульсировала в висках, а мысли лихорадочно разбегались, не желая складываться в хоть какое-то, мало-мальски приемлемое объяснение происходящему. Гермиона закрыла глаза, сделала глубокий вдох, открыла их снова, и…
- Лестницы! – крикнула ошеломленно она. Конечно, как же можно было сразу не заметить? Они не двигались! Да, шаг влево, шаг вправо от ступеньки по-прежнему грозил неизбежной смертью в неизвестности, поскольку керосиновые лампы мерцали приглушенным светом лишь на уровне глаз, а все остальное пространство поглощала непроглядная тьма. Но сами лестницы неподвижно располагались на своих местах!
Гермиона неожиданно повернулась к Гарри, одновременно боясь и подтвердить, и опровергнуть свою догадку, и, приподняв челку, вечно свисающую ему на глаза, обнаружила почти неприметный шрам, небольшую царапину, отдаленно напоминающую молнию.
- Гарри, что с твоим шрамом?
- В смысле? – уже перестав удивляться необычному поведению подруги, спросил парень. – Он у меня всегда такой был, сколько себя помню.
- А откуда он у тебя, ты знаешь? Знаешь, что твои родители погибли, защищая тебя от самого могущественного за последнюю тысячу лет темного волшебника? Знаешь, что, благодаря шраму, ты стал известен как мальчик-который-выжил, единственный после Avada Kedavra? Знаешь, как мы семь лет сражались с Волдемортом, и в этом году ты, наконец, победил его? – спрашивала гриффиндорка, с отчаянием заглядывая в глаза другу, словно пытаясь там найти ответ, который он сам, возможно, не помнит.
Гарри вздохнул, обнял девушку за плечи и тихо произнес:
- Гермиона, тебе не кажется, что лестница – не самое лучшее место для подобных бесед? Я обещаю, что расскажу тебе все, но сейчас давай поспешим в больничное крыло, вдруг мадам Помфри, в самом деле, поймет, что происходит.
Гермиона кивнула, парень взял ее за руку, и они продолжили оставшийся путь в молчании.
Но их надеждам не суждено было оправдаться. Медсестра не только не помогла разобраться в сложившейся ситуации, но и еще больше усугубила ее, безапелляционно заявив, что Гермиона, скорее всего, сильно переутомилась, готовясь к промежуточным контрольным, так что волшебный мир со всеми его атрибутами - всего лишь сновидение, пусть и пугающе реалистичное. Более того, мадам Помфри категорически отказалась отпускать свою подопечную из больничного крыла, сообщив, что успокоительное и здоровый сон – лучшие лекарства в подобных случаях.
- А, проснувшись, ты и думать забудешь о магах и волшебниках, вот увидишь, дорогая, - проговорила медсестра, выходя из палаты и бесшумно затворяя за собой дверь.
Гриффиндорка же надеялась, что именно нынешняя реальность - всего лишь дурной сон, и проснется она в привычном магическом мире. Совершенно неожиданно даже для самой себя, засыпая, Гермиона тихонько прошептала: «Я хочу проснуться в мире, где есть профессор Снейп».
