Песнь о Нибелунгах 14 страница

Хоть помнила обычаи народа своего.

Ведь если бы всю правду ее супруг проведал,

Раздору бы начаться державный Этцель не дал.

Вот почему смирила свой нрав его жена,

Хоть ненавистью к родичам была, как встарь, полна.

Стояли два бургунда у входа в божий храм,

И только на две пяди они по сторонам

Неспешно отступили, когда Кримхильда к ним

Высокомерно подошла со всем двором своим.

Побагровели гунны от дерзости такой

И дать уже бургундам готовы были бой,

Но вовремя сдержались - внушал им Этцель страх,

И дело, к счастью, кончилось лишь толкотней в дверях.

На площадь после службы все высыпали вновь,

И гунны лихо сели на добрых скакунов.

Кримхильду провожало семь с лишним тысяч их,

А также много знатных дев, красавиц молодых.

Кримхильду в зал дворцовый отвез ее супруг.

Там у окна уселся с женою он сам-друг.

За ними встали дамы, вперяя взгляд во двор,

Куда съезжались на турнир бойцы во весь опор.

Бесстрашный Данкварт тоже поспел к началу боя.

За ним оруженосцы и слуги шли толпою,

Ведя для нибелунгов оседланных коней,

И не было там скакунов, разубранных пышней.

Когда в седло вскочили с дружиной короли,

Стоять призвал их Фолькер за честь родной земли

И биться так, чтоб в схватке стяжать почет и славу.

Пришелся землякам его такой совет по нраву.

Рад показать был каждый, на что способен он.

В обширный двор стекались бойцы со мех сторон.

Далеко разносился ударов тяжкий гром,

И любовались битвою Кримхильда с королем.

Пятьсот мужей отважных, что Дитриху служили,

Туда верхом примчались, взметая клубы пыли.

С приезжими схватились они бы, как один,

Когда б им это разрешил их славный господин.

Меж смелых бернцев было богатырей немало,

Но Дитриху известно намеренье их стало,

И, сильно опасаясь за подданных своих,

Он вызвать не дал им на бой бургундов удалых.

Пришло на смену бернцам бехларенцев пятьсот.

Щитами прикрываясь, носились взад-вперед

Они вдоль стен дворцовых во всем вооруженье,

Но Рюдегер почтенный был не рад их появленью.

К своим вассалам верным немедля подскакав,

Разумными словами им объяснил маркграф,

Что Гунтеровы рейнцы весьма раздражены

И уклониться от игры бехларенцы должны.

Ушли герои с поля, очистив место там

Воинственным тюрингам и датским удальцам.

Их было десять сотен, как люди говорят.

Обломки копий сыпались на землю, словно град.

Вели дружину Ирнфрид и Хаварт, муж достойный,

Но встретили их гости с надменностью спокойной

И отразили натиск тюрингских храбрецов,

Разбив на части множество сверкающих щитов.

На вормсцев двинул Блёдель трехтысячную рать,

И глаз была не в силах Кримхильда оторвать

От схватки исступленной, что перед нею шла.

По-прежнему сородичам она желала зла.

В бой устремился Рамунг, с ним - Хорнбог, Шрутан, Гибих.

Вы все бы им дивились, коль увидать могли б их.

Неустрашимо гунны с бургундами дрались.

Обломки копий над дворцом, свистя, взвивались ввысь.

Но все же это было лишь воинской игрой,

Хотя сражались вормсцы со смелостью такой,

Что от ударов мощных гудели двор и зал,

И каждый зритель искренне героев восхвалял.

Столь рьяно в гущу схватки кидались смельчаки,

Что вскоре забелели от пота чепраки

На их конях ретивых, набегавшихся вволю.

Ни гости, ни хозяева не уступали поля.

Соратникам промолвил бесстрашный Фолькер так;

"Всерьез схватиться с нами едва ль посмеет враг.

Коль в ссору не втянули нас гунны даже тут,

То с нами затевать ее и дальше не дерзнут.

Коней на отдых в стойла мы отвести велим,

А как начнет смеркаться, турнир возобновим.

Быть может, свежий вечер Кримхильду охладит,

И за отвагу нас она хвалою наградит".

До тут могучий шпильман заметил, что на двор

Какой-то гунн пригожий влетел во весь опор.

Пышней любой из женщин был витязь разряжён

Понравиться одной из них хотел, наверно, он.

"Не упущу я случай, - сказал скрипач друзьям.

Сейчас при дамах рухнет с седла любимец дам.

Вы только не мешайте мне проучить его.

А коль Кримхильда взбесится, так что нам до того?"

"Оставьте, - молвил Гунтер, - намеренье свое.

Коль ссора неизбежна, не мы начнем ее

Пускай лежит на гуннах, а не на нас вина".

Меж тем хозяин все сидел с супругой у окна.

"Мне б тоже, - вставил Хаген, - продолжить бой хотелось.

Пусть витязи и дамы оценят нашу смелость

И меж собой хотя бы о ней поговорят,

Коль скоро у хозяйки нет для нас иных наград".

Коня отважный Фолькер погнал обратно вскачь.

Поверг в большое горе и дам и дев скрипач.

Пронзен был гунн красивый копьем врага насквозь.

Немало слез пролить о нем всем женщинам пришлось.

Последовал и Хаген за шпильманом лихим.

Все шестьдесят вассалов помчались вместе с ним

И яростную схватку затеяли опять,

А Этцель продолжал за ней с женою наблюдать.

Чтоб Фолькер не остался один среди врагов,

Три короля с дружиной из тысячи бойцов

Ему без промедленья на помощь поспешили.

Немало вражеских щитов их копья сокрушили.

Когда красавца-гунна скрипач убил на месте,

Воззвали со слезами его друзья о мести

И на расспросы ближних: "Кем родич наш сражен?"

Ответили, что Фолькером был предан смерти он.

Родня маркграфа-гунна, который пал в бою,

Схватилась за оружье, чтоб честь спасти свою

И отплатить убийце погибшего бойца.

Заметив это, выбежал сам Этцель из дворца.

Звучали вопли гуннов все горестней и злей,

И спешилась дружина трех братьев-королей,

Готовясь в рукопашной дать недругам отпор,

Но тут хозяин подоспел и прекратил раздор.

Когда за меч схватился один маркграфов друг,

У гунна Этцель вырвал оружие из рук

И разогнал буянов, в сердцах на них крича:

"Меня вы опозорите, напав на скрипача.

Я видел, как он дрался и как врага убил

Не умысел, а промах тому виною был.

Ему я не позволю обиду нанести

И долг гостеприимства впредь заставлю вас блюсти.

Оставьте-ка в покое гостей моих честных".

Увидев, что хозяин горой стоит за них,

Без лишних опасений велели короли,

Чтоб слуги приняли коней и в стойла отвели.

Забыть о ссоре Этцель вассалам приказал

И об руку с шурьями пошел обратно в зал.

Когда ж умылись вормсцы, им подали еду,

Но много было там людей, питавших к ним вражду.

Пока гостей хозяин усаживал за стол,

К Кримхильде смелый Дитрих со свитой подошел,

И разговор коварный с ним повела она:

"Властитель Бернский, помощь мне до крайности нужна".

Тут Хильдебранд вмешался: "Я не помощник той,

Кто смелым нибелунгам желает смерти злой.

Подобная затея не кончится добром:

Отвагою померятся они с любым врагом".

А Дитрих королеве учтиво молвил так:

"Исполнить вашу просьбу я не могу никак.

Меж вашими родными и мною счетов нет,

И в ход пускать оружие мне против них не след.

Да и к лицу ль об этом вам, госпожа, просить?

Поверьте, люди будут везде вас поносить,

Коль братьев вы убьете, их заманив сюда.

Нет, мстить я им за Зигфрида не стану никогда".

На Дитрихе осекшись, она не унялась

И Блёделю в награду за помощь поклялась

Дать Нудунгову марку, но, Данквартом сражен,

Так щедрым даром и не смог воспользоваться он.

Сказала королева: "Ах, деверь, помоги!

Пируют в этом зале сейчас мои враги,

Которыми был Зигфрид, мой милый муж, убит.

Я буду век служить тому, кто мстить мне пособит".

Ответил Блёдель: "Знайте, владычица моя,

Что на гостей при брате напасть не смею я.

У Этцеля бургунды теперь в такой чести,

Что я пропал, коль им дерзну обиду нанести".

"Зато найдешь ты, Блёдель, заступницу во мне.

Дам золота тебе я, а серебра - вдвойне

И сил не пожалею, чтоб ты в свой час и срок

Женой невесту Нудунга торжественно нарек.

Я Нудунгову марку тебе пообещала,

Но к ней земель и замков в придачу дам немало.

Ты в жизни испытаешь все радости сполна.

Ручаюсь в этом словом я, а слову я верна".

Когда услышал Блёдель про множество наград,

Из коих был невесте всего сильнее рад,

Решился за Кримхильду он обнажить свой меч.

Костьми из-за нее пришлось ему с дружиной лечь.

Промолвил он невестке: "Вернитесь в зал опять,

А я уж постараюсь внезапно шум поднять.

Вы с Хагеном сочтетесь сегодня наконец.

Доставлен будет связанным к вам Гунтеров боец".

"К оружью! - крикнул Блёдель дружинникам своим.

Сейчас мы над врагами расправу учиним.

Угодно королеве, чтоб дал я бой гостям.

Сегодня жизнью, храбрецы, рискнуть придется вам".

Увидев, что послушен и верен деверь ей,

Кримхильда в зал к супругу вернулась поскорей

И села там, где Этцель с бургундами сидел.

Приуготовлен ею был им горестный удел.

Давно в ней жажда мести все чувства заглушила.

Вражду любой ценою разжечь она решила

И привести велела малютку-сына в зал.

Кто женщину безжалостней когда-нибудь видал?

Пошли за юным принцем четыре удальца,

И приведен был Ортлиб к столу его отца.

Владетель Тронье тоже сидел за тем столом.

Ребенка, злобой обуян, он умертвил потом.

Взглянул державный Этцель на сына своего

И, полон дружелюбья, сказал дядьям его:

"Вот тот, кто мне подарен был вашею сестрой.

Пусть всей родне отрадою наследник служит мой.

Он будет добрый витязь, коль в вас пойдет, шурья.

Двенадцать стран обширных ему оставлю я.

Тогда, прославлен, знатен, отважен и силен,

Всем вам, друзья и родичи, опорой станет он.

Услуги - и немалой - я жду от вас, как зять.

Когда придет вам время отбыть на Рейн опять,

Дозвольте, чтобы с вами поехал сын сестры,

И будьте с мальчиком всегда сердечны и добры.

Пусть под присмотром вашим племянник ваш растет.

За это, став мужчиной, мой Ортлиб в свой черед

Тому, кто вас обидит, сумеет дать отпор".

Кримхильда молча слушала весь этот разговор.

Владетель Тронье молвил: "Зачем на воспитанье

Брать нашим государям его до возмужанья?

Ему, судя по виду, совсем недолго жить.

Едва ль я буду Ортлибу когда-нибудь служить".

На неучтивца глянул хозяин, помрачнев.

Он не сказал ни слова, переборол свой гнев,

Но в сердце уязвленном тревогу ощутил:

Увидел Этцель явственно, что Хаген не шутил.

Потупился он скорбно, а гости-короли

От дерзости вассала в смущение пришли,

Но в разговор вмешаться им не позволил стыд.

Они еще не ведали, что Хаген учинит.

АВЕНТЮРА XXXII. О ТОМ, КАК ДАНКВАРТ УБИЛ БЛЁДЕЛЯ

Меж тем был к битве Блёдель уже вполне готов.

Пошло с ним десять сотен испытанных бойцов

В зал, где с прислугой Данкварт сидел и пировал.

Там скоро меж героями раздор забушевал.

Когда к столам бургундов направил Блёдель шаг,

Поднялся Данкварт с места и гунну молвил так:

"Вам, государь мой Блёдель, мы рады, как всегда.

Поведайте, что вас прийти заставило сюда".

Надменно Блёдель бросил: "Не радуйся, пришлец.

Приход мой означает, что ждет тебя конец.

Расплатишься ты ныне за братнюю вину

За то, что Хагеном сражен был Зигфрид в старину".

Воскликнул Данкварт: "Полно! Ужели мы должны

Жалеть о том, что были к друзьям приглашены?

Когда скончался Зигфрид, мне было мало лет,

И не обязан я держать за смерть его ответ".

"Его убили Гунтер и Хаген, а за это

Тебе платить придется - с обоими в родстве ты.

Бургунды, защищайтесь! Вам больше нет спасенья,

И кровью вашей утолит Кримхильда жажду мщенья".

"Коль вы, - ответил Данкварт, - стоите на своем,

Мне жаль, что столковаться пытался я с врагом",

И выскочил проворно из-за стола герой,

Вытаскивая на ходу клинок булатный свой.

Одним ударом гунну снес голову он с плеч

И, пнув ее ногою, сказал такую речь:

"Сей свадебный подарок ты в гроб возьмешь с собою,

Хотя невесту Нудунга и не назвал женою.

Пусть к ней теперь другие затеют сватовство.

Ты гнался за приданым - и получил его".

О замыслах Кримхильды был Данкварт извещен

Сумел доброжелателя найти меж гуннов он.

Едва лишь рухнул Блёдель, как все его вассалы

Оружье обнажили, не мешкая нимало,

И ринулись на челядь бургундских королей,

Но горько поплатились те, кто в бой втянул гостей.

Возвысил голос Данкварт и крикнул землякам:

"Друзья, теперь вам ясно, что здесь готовят нам

И для чего Кримхильда нас зазвала к себе.

Сражайтесь! Если умирать, так умирать в борьбе".

Кто был не при оружье, тот в ход пустил скамью.

Столы, кувшины, стулья - сгодилось все в бою.

У смельчаков и слуги бывают смельчаками.

На гуннах челядь шишаки дробила рундуками.

Без шлемов и доспехов дрались бургунды так,

Что выбит был из зала вооруженный враг.

Пятьсот иль больше гуннов та схватка унесла.

Ручьями с победителей кровь недругов текла.

Узнал с прискорбьем каждый, кто Этцелю служил,

Что голову в сраженье безвременно сложил

Высокородный Блёдель с толпой мужей своих.

Брат Хагена со слугами повинны в смерти их.

Вооружились гунны, две тысячи числом,

И, прежде чем прослышал их государь о том,

Ворвались в двери зала лавиною кольчужной

И в бой вступили с челядью почти что безоружной.

Как ни старались вормсцы напор врага сдержать,

Сломила их упорство языческая рать.

Хотя они и были отважными людьми,

Им всем до одного в тот день пришлось полечь костьми.

Резни кровопролитней от века не бывало.

Двенадцати вассалов у Данкварта не стало,

Да пало девять тысяч слуг и простых бойцов,

И только сам он уцелел под натиском врагов.

Умолкли шум и крики, стенанья отзвучали,

И, зал окинув взором, исполненным печали,

Сказал бесстрашный Данкварт: "Мертвы мои друзья,

И с гуннами лицом к лицу один остался я".

Ремень щита на локте стянул потуже он

И о мужьях поплакать заставил многих жен.

Хоть сыпались удары дождем на смельчака,

Немало обагрил кольчуг он острием клинка.

Сын Альдриана молвил: "С дороги, гунны, - прочь!

Здесь духота такая, что мне дышать невмочь.

Хочу за дверь я выйти и воздуха глотнуть".

И прорубил герой мечом себе из зала путь.

Когда, разгоряченный, он выскочил во двор,

Там снова подступили враги к нему в упор:

Тот, кто еще не видел дел, совершенных им,

Мнил, что нетрудно справиться с бургундом удалым.

Воскликнул смелый Данкварт: "Когда бы знал мой брат,

Как Этцелевы люди сейчас меня теснят,

Давно б помог мне Хаген иль пал со мною здесь.

Дай Бог, чтоб кто-нибудь ему успел доставить весть".

Сказали гунны: "Будешь ты сам таким гонцом,

Когда твой труп безгласный мы к Хагену снесем.

Пусть боль и скорбь впервые проймут его до слез.

Тебе не жить: ты Этцелю большой ущерб нанес".

Ответил он: "Вы правы: трем нашим королям

Я о коварстве вашем поведать должен сам.

Вы лучше не грозитесь, а дайте мне дорогу.

Кровь кой-кому пустить могу еще я, слава Богу".

Врагов рассеял Данкварт ударами клинка,

Но гунны стали копья метать издалека.

Так много их застряло в щите бойца, что он

Был тяжестью немалою в движениях стеснен.

Отбросил щит воитель и ринулся вперед.

"Теперь, - решили гунны, - от нас он не уйдет".

Но витязь не сдавался, а бился втрое злей.

Стяжал он славу в этот день отвагою своей.

Со всех сторон бросались мужи Кримхильды в бой.

Померяться с бургундом хотел из них любой.

А Данкварт шел на гуннов, как вепрь на свору псов.

Кто и когда смелей, чем он, мечом крушил врагов?

Дымились лужи крови на всем пути его.

Никто не мог бы лучше явить пример того,

Как надлежит в сраженье вести себя бойцу.

Вот так он и пробил себе дорогу ко дворцу.

Едва там стали слышны ударов лязг и стук,

У стольников и кравчих все выпало из рук.

Раздался крик: "К оружью!" - и встречен был храбрец

Толпою новых недругов у входа во дворец.

"Уйдите-ка с дороги, - сказал герой устало.

Не ввязываться в схватку вам, стольники, пристало,

А королю с гостями прислуживать честь честью.

Прочь с лестницы! Я тороплюсь к своим владыкам с вестью".

Тех, кто его пытался наверх не допустить,

Сумел мечом тяжелым воитель укротить,

А прочие бежали - такой он страх внушил.

Да, много Данкварт в этот день чудесных дел свершил.

АВЕНТЮРА XXXIII. О ТОМ, КАК БУРГУНДЫ БИЛИСЬ С ГУННАМИ

Слуг Этцеля отбросив, смельчак пробился в зал,

Дверь распахнул широко и на пороге встал.

Забрызган кровью витязь был с головы до ног.

В руке держал он наголо булатный свой клинок.

Окликнул брата Данкварт так, чтобы все слыхали:

"Не в меру, милый Хаген, вы засиделись в зале.

Поведать вам и Богу хочу я скорбь свою

Всех наших слуг до одного лишились мы в бою".

Владетель Тронье крикнул: "Кто уничтожил их?"

Ответил Данкварт: "Блёдель с толпой мужей своих,

Хотя он поплатился за это очень скоро:

Ему я голову мечом отсек без разговора".

Сказал на это Хаген: "Жалеть его невместно.

Кто, с витязем сражаясь, погиб, как витязь честный,

Того должны живые счастливцем почитать,

И даже женщинам о нем не следует рыдать.

Но почему от крови броня у вас красна?

Сдается мне, вам рана была нанесена.

Того, кто поднял, Данкварт, на вас свой дерзкий меч,

Сам сатана от рук моих не сможет уберечь".

"Оставьте страх напрасный - ваш Данкварт жив-здоров.

Я мокр от крови красной, но это кровь врагов.

Их уложил я столько, что сбился бы со счета,

Когда бы трупы сосчитать пришла мне вдруг охота".

"Мой брат, - воскликнул Хаген, - оберегайте дверь,

Чтоб ни один из гуннов не ускользнул теперь.

Я ласковых хозяев порасспросить хочу,

За что их люди предали всех наших слуг мечу".

"Покорен, - молвил Данкварт, - я нашим королям.

Коль скоро приставляют они меня к дверям,

Ручаюсь, не сыскать им привратника верней".

В унынье ввергла эта речь Кримхильдиных мужей.

А Хаген усмехнулся: "Я вижу с удивленьем,

Что гуннские герои охвачены смятеньем.

Наверно, им не любо, что у дверей застыл

Тот, кто об истребленье слуг бургундам возвестил.

Слыхал я, что Кримхильда о прошлом не забыла

И будет жажда мести кипеть в ней до могилы.

Помянем же усопших хозяйкиным вином

И гуннам за него платить с наследника начнем".

На Ортлиба обрушил жестокий Хаген меч,

И голова ребенка, слетев со слабых плеч,

Кримхильде на колени упала тяжело,

И тут кровопролитие у витязей пошло.

Наставник принца тоже не избежал конца.

Застигнутый ударом бургундского бойца,

Простился с головою и навзничь рухнул он.

Ах, плохо воспитатель был за труд вознагражден!

Играл на скрипке Вербель пред королем своим.

К нему метнулся Хаген, взмахнул мечом стальным

И руку музыканту по локоть отрубил.

"На, получай за то, что ты гонцом к бургундам был!"

Несчастный шпильман вскрикнул: "Где ты, рука моя?

Что вам, владетель Тронье, худого сделал я,

Когда посольство правил и жил у вас в стране?

Чем, руку потеряв, держать смычок отныне мне?"

Но что за дело было до жалоб скрипача

Тому, кто исступленно врагов разил сплеча?

Удары сыпал Хаген, клинок его свистел,

Валились на пол с грохотом десятки мертвых тел.

Вступился шпильман Фолькер за друга своего,

И заходил со звоном смычок в руках его,

Но не по струнам скрипки - по темени врагов.

Их много стало у него меж гуннских смельчаков.

Три короля пытались унять бойцов лихих,

Но глас благоразумья был слишком слаб и тих,

Чтоб Хаген или Фолькер прислушались к нему.

Где вспыхнул бой, там гнев уже не обуздать уму.

Поняв, что нет надежды беду предотвратить,

За благо счел и Гунтер оружье в ход пустить.

Кольчуг блестящих много король мечом рассек

И доказал в тот день, что он - бесстрашный человек.

Могучий Гернот в схватку вступил за братом вслед

И воинству хозяев принес изрядный вред.

У смелого бургунда от крови стал багрян

Тот меч, что Рюдегером был ему в подарок дан.

Пришел друзьям на помощь и Уты сын меньшой.

Им причинен был гуннам ущерб весьма большой.

Мечом он вражьи шлемы со звоном сокрушал.

Никто столь славных подвигов досель не совершал.

Отважны были люди бургундских королей,

Но Гизельхер рубился всех земляков смелей.

За витязем бесстрашным никто поспеть не мог.

Везде, где меч его взлетал, враги валились с ног.

Однако гунны были противникам под стать

И за себя умели нехудо постоять.

Сверкали и свистели мечи со всех сторон.

Стенаньями и воплями дворец был оглашен.

Дверь осаждали гунны из зала и извне:

Одни рвались снаружи на выручку родне,

Другие путь пытались пробить себе во двор,

Но Данкварт, на пороге встав, им всем давал отпор.

Шла там, где он сражался, жестокая резня.

Крушил на гуннах шлемы клинок его, звеня,

И все же он навряд ли б остался жив и цел,

Когда бы старший брат его о нем не порадел.

Владетель Тронье крикнул лихому скрипачу:

"Друг Фолькер, об услуге я вас просить хочу.

Взгляните, как у входа мой брат тесним врагами.

Спасите Данкварта, иль он падет под их мечами".

"Иду", - ответил шпильман и двинулся к дверям.

Играл все ту же песню он по пути врагам

На шлемах, а не струнах, мечом, а не смычком.

Остались рейнцы смелые довольны скрипачом.

Он Данкварту промолвил: "Прислал меня ваш брат,

И разделить я с вами ваш труд нелегкий рад.

Спина к спине мы встанем, оберегая вход,

Снаружи вы, я изнутри, и недруг не пройдет".

Теперь снаружи Данкварт за лестницей следил,

И вниз катился каждый, кто к двери подходил,

А Фолькер отбивался от гуннов изнутри.

Отбросили противников назад богатыри.

И крикнул шпильман громче, чем сеча грохотала?

"Мы наглухо закрыли, друг Хаген, двери зала.

Их заперли для гуннов мечи двух смельчаков,

Надежные и прочные, как тысяча замков".

Когда услышал Хаген о том, что вход закрыт,

Он за спину закинул стальной широкий щит

И за обиды начал расплачиваться так,

Что перестал спасенья ждать отчаявшийся враг.

Вскочил правитель Берна проворно на скамью

И, увидав, что Хаген уже успел в бою

Десятки крепких шлемов на части раздробить,

Сказал: "Он чашу горькую заставит нас испить".

Был устрашен хозяин отвагою гостей.

Немало перебили они его друзей,

И сам он из-за вормсцев лишиться жизни мог.

От них и королевский сан его б не уберег.

Кримхильда обратилась со слезною мольбой

К владыке Амелунгов: "Спаси меня, герой,

И помоги нам с мужем покинуть этот зал.

Коль Хаген подойдет ко мне, мой смертный час настал".

Но Дитрих ей ответил: "Как помогу я вам?

В опасности смертельной я нахожусь и сам.

Кипит такая ярость в бургундах удалых,

Что в пору мне теперь спасать себя, а не других".

"Нет, выведи отсюда меня, мой храбрый друг,

Не то погибнет Этцель, державный мой супруг,

И я паду с ним рядом от вражьего клинка".

Ни разу к смерти не была Кримхильда так близка.

"Ну что ж, я выйти с вами попробую во двор,

Хотя не приходилось мне видеть с давних пор

Богатырей столь многих в неистовстве таком.

Из-под разбитых шлемов кровь бежит у них ручьем".

Бесстрашный Дитрих начал скликать своих бойцов.

Его могучий, звонкий, как звуки рога, зов

Разнесся над толпою и огласил дворец.

Безмерной силой наделен был бернский удалец.

Сказал бургундам Гунтер, как только понял он,

Чьим кличем грохот боя так властно заглушен:

"Я слышу, как взывает к друзьям правитель Берна.

Кого-то из его людей убили мы, наверно.

Взгляните, как рукою он машет, встав на стол.

Боюсь я, чтоб на помощь он гуннам не пришел.

Прервите схватку, рейнцы, и Дитриха спрошу я,

За что к бургундам возымел он злобу столь большую".

Как только Гунтер отдал бойцам такой приказ,

Оружье опустили вассалы сей же час:

Покорны государю все были, как один.

И вот что Дитриху сказал бургундский властелин:

"Коль причинили бернцам ущерб мои друзья,

Любое возмещенье вам дать согласен я.

Должны вы грех невольный нам, Дитрих, извинить.

У нас и в мыслях не было обиду вам чинить".

"Худого, - молвил Дитрих, - от вас я не видал.

Вы мне лишь дайте мирно покинуть этот зал

И вывести отсюда всех бернских удальцов.

За это верно вам служить до смерти я готов".

Но тут вмешался Вольфхарт: "Зачем просить о том,

Чтоб отперли нам выход, закрытый скрипачом?

Замки куда покрепче сбивал наш добрый меч".

Воскликнул Дитрих: "Черт бы вас побрал за эту речь!"

Ответил бернцу Гунтер: "Вы можете уйти

И всех, кого хотите, с собою увести.

Лишь тем, с кем мы враждуем, я ускользнуть не дам:

Урон чрезмерный нанесли сегодня гунны нам".

Услышав это, Дитрих обвил одной рукой

Дрожащую Кримхильду, а Этцеля - другой

И к выходу из зала повел поспешно их.

Шли вместе с витязем шестьсот его мужей лихих.

А Рюдегер достойный, бехларенский маркграф,

Промолвил: "Будет лучше, коль, бернцам выйти дав,

И мне вы удалиться позволите из зала.

Досель меж мной и вормсцами вражда не возникала".

И Гизельхер Бургундский сказал ему в ответ:

"Причин для ссоры с вами у нас и ныне нет.

Бехларенцев мы любим, как истинных друзей,

И не мешаем вам уйти с дружиною своей".

Зал Рюдегер достойный оставил в свой черед,

За ним - его вассалы, а было их пятьсот,

И каждый расположен к бургундам всей душой.

Но нанесли они потом гостям урон большой.

Один из гуннов видел, как Дитрих за порог

Пригожую Кримхильду и Этцеля увлек.

По их примеру к бернцам пристроился и он,

Но был у двери Фолькером замечен и сражен.

По лестнице спустившись и выходя во двор,

Владыка гуннов бросил назад тревожный взор.

"Увы, теперь я тоже таким гостям не рад.

Они всех воинов моих сегодня истребят.

Зачем, - прибавил Этцель, - я праздник затевал?

Встал, на несчастье наше, скрипач у входа в зал.

Как дикий вепрь, он грозен, как сущий дьявол, зол.

Еще спасибо, что хоть я от рук его ушел.

Его напев смертелен, его смычок багров.

Играючи, прикончил он множество бойцов.

Не знаю я, чем Фолькер так сильно разъярен.

Вовек никто не причинял мне больше зла, чем он".

Уйти бургунды дали всем, кто им был не враг,

И тут же вновь на гуннов набросились, да так,

Что им сполна воздали за земляков своих.

Ах, сколько шпильман изрубил доспехов дорогих!

Поднялся шум у двери, и громко Гунтер рек:

"Вы слышите, мой Хаген, как Фолькеров смычок

Из шлемов исторгает напев свой удалой?

Покрыт он кровью алою, а не натерт смолой".

"Король, - ответил Хаген, - жалею я безмерно,

Что в одиночку бьется мой сотоварищ верный.

Прийти к нему на помощь я должен был давно.

Ведь мы с ним навсегда друзья, коль жить нам суждено.

Взгляните, как усердно он нынче служит вам,

Как расторопно ходит по вражьим головам

И пробивает шлемы смычок богатыря.

Брал Фолькер ваше золото и серебро не зря.

Я отродясь не видел такого скрипача.