Песнь о Нибелунгах 11 страница

Осведомился тотчас он у друзей былых,

Во здравии ли Этцель и что слыхать у них.

Немедля отозвался из шпильманов один:

"По-прежнему наш край цветет и здрав наш властелин".

Со спутниками Вербель был к трону подведен.

Через толпу героев с трудом пробрался он,

Зато уж принял гуннов учтивее король,

Чем принимал других послов когда-нибудь дотоль.

К ним обратился Гунтер: "С приездом, господа!

Я Этцелевым людям безмерно рад всегда.

Мне, шпильманы, сдается, моей сестры супруг

Сюда по делу важному своих отправил слуг".

С поклоном молвил Вербель в ответ на речь его:

"Да, прибыл я по воле владыки моего.

Ваш зять с сестрою вашей вам шлют привет большой

И заверяют, что они вас любят всей душой".

"Приятно это слышать, - сказал король послам.

Как поживает Этцель и хорошо ли там,

У вас в стране, Кримхильде, родной сестре моей?"

Вновь смелый шпильман слово взял: "На свете нет людей,

Которые бы жили счастливей, чем она.

Судьбой довольны Этцель, дружина и страна.

Когда к вам отправлялся с товарищами я,

Здоровы были мой король и вся его семья".

"Растроган я приветом, - воскликнул Гунтер тут,

Который зять с сестрою мне так любезно шлют.

Сердечное спасибо и вам, гонцы, за весть,

А то уже тревожиться стал о сестре я здесь".

Два младших государя явились в зал чуть-позже

Не сразу их успели уведомить вельможи,

Что от сестры любимой известие пришло.

Млад Гизельхер ее послов приветствовал тепло:

"Любой, кто служит зятю, - для нас желанный гость.

Когда бы вам приехать на Рейн ни довелось,

Тут вы друзей найдете и обойдутся с вами,

Как обходиться надлежит со старыми друзьями".

Промолвил Свеммель: "В этом у нас сомнений пет.

Я выразить не в силах, сколь искренний привет

Мне вам король с супругой велели передать.

Во всем судьбою взысканы у вас сестра и зять.

Она меня просила напомнить вам о том,

Что вы всегда друг друга любили с ней вдвоем.

Но самым первым делом мы сообщить должны,

Что вас и братьев ждет на пир король моей страны.

Шурьев он приглашает прибыть к его двору.

А если не угодно вам повидать сестру,

Рассчитывает Этцель, что, дав ему отказ,

Вы хоть поведаете нам, чем прогневил он вас,

Будь вы совсем чужими владыке моему,

И то пора бы в гости приехать вам к нему.

А уж родных-то братьев своей супруги славной

Увидеть у себя в стране он вправе и подавно".

Сказал на это Гунтер: "Послы, ответ я вам,

Потолковав с друзьями, через неделю дам,

А вы пока с дороги ступайте отдыхать

Неблизкий и нелегкий путь вас скоро ждет опять".

Возвысил голос Вербель: "Прошу простить за смелость,

Но не уйдет наш отдых, и очень бы хотелось

Нам с госпожою Утой поговорить сперва".

Млад Гизельхер такой ответ дал на его слова:

"Препятствовать не станем мы в этом вам, друзья.

С охотой и радушьем вас примет мать моя,

И ваш приход доставит большую радость ей

Вы присланы Кримхильдою, родной сестрой моей".

Затем он гуннов к Уте отвел без долгих слов.

Весьма приятно было ей увидать послов.

Она им оказала внимание и честь,

Они же передали ей от милой дочки весть.

Хозяйке храбрый Свеммель сказал, шагнув вперед:

"Вам наша королева привет сердечный шлет.

Сильней всего на свете - я слово в том даю

Прижать к груди хотелось бы Кримхильде мать свою".

"Увы, - вздохнула Ута, - ничем тут не помочь.

Сама уже давно бы я навестила дочь,

Лежи чуть-чуть поближе от нас ее страна.

Дай бог, чтоб были счастливы и Этцель и она.

Ничей приезд желанней, чем ваш, мне быть не мог.

Когда вам в путь сбираться опять настанет срок,

Заранее об этом меня предупредите".

И обещали ей гонцы дать знать о дне отбытья.

Потом на отдых были они отведены.

Меж тем король бургундский со всех концов страны

Своих друзей ближайших созвал держать совет,

Что лучше и разумнее - поехать или нет.

Знатнейшие меж ними уверили его,

Что к Этцелю он должен прибыть на торжество.

Лишь Хаген, разъяренный, как никогда дотоль,

Сказал вполголоса: "Мы все погибнем там, король.

Сестры остерегаться по гроб вам надлежит:

Немало претерпела она от нас обид.

Собственноручно мною убит ее супруг,

А вы на праздник к Этцелю решились ехать вдруг!"

Король в ответ: "Что было, того не будет вновь.

Кримхильда возвратила родным свою любовь,

Когда в знак примиренья мне поцелуй дала.

Нет, друг мой Хаген, лишь на вас она быть может зла".

Угрюмо Хаген бросил: "Словам послов не верьте,

Обид не позабудет она до самой смерти.

Вам потерять придется у гуннов жизнь и честь.

Всем нам супруга Этцеля тайком готовит месть".

Не согласился Гернот с ним и на этот раз:

"Страшиться мщенья, Хаген, причина есть у вас,

Но то, что вы боязни за жизнь свою полны,

Еще не значит, что сестры мы избегать должны".

Млад Гизельхер добавил: "Коль скоро за собою

Вы знаете провинность перед моей сестрою,

Останьтесь здесь, на Рейне, а нас сопровождать

Поедут те, кто никогда не смел ей досаждать".

Вскипел владетель Тронье: "В край Этцеля дорогу

Получше, чем другие, я знаю, слава богу,

И в этом убедитесь вы, государь, вполне,

Коль с непреклонностью такой внять не хотите мне".

Начальник кухни Румольт был мнения того же:

"Скакать на праздник к гуннам вам, короли, негоже.

Иль гости в Вормс не ездят? Иль оскудел ваш двор?

Вы все с советом Хагена считались до сих пор.

Но раз теперь нет веры тому, что он сказал,

Вам повторит и Румольт, ваш преданный вассал:

Покинуть не стремитесь отечество свое.

Что общего у вас с сестрой и Этцелем ее?

Чем плохо вам на Рейне, где ваша жизнь прекрасна,

Где вражеские козни нисколько не опасны,

Где дорогого платья у вас полным-полно,

Где милых дам вы любите и пьете всласть вино?

К тому ж еды вкуснее нигде вам не дадут.

Но если даже это вас не удержит тут,

Подумайте о женах - уж ради них одних

Без толку рисковать собой не след в краях чужих.

Страна у вас богата, вот и останьтесь в ней,

Где вы от бед нежданных защищены верней,

Чем во владеньях гуннов: бог весть, что будет там.

Послушайтесь же Румольта - добра хочу я вам".

Возвысил голос Гернот: "Оставим спор пустой.

Коль так любезно в гости зовут нас зять с сестрой,

Ответить им отказом не позволяет честь,

А те, кто на подъем тяжел, пусть остаются здесь".

Сказал на это Хаген: "Посмотрим, кто был прав.

Меня не осуждайте за мой строптивый нрав,

А лучше снарядитесь в дорогу к гуннам так,

Чтоб нас врасплох не захватил и самый хитрый враг.

Коль вы решили ехать, извольте дать приказ

Вассалам в Вормс собраться, а я найду для вас

Меж ними десять сотен бойцов как на подбор,

Которые помогут вам Кримхильде дать отпор".

Обрадовался Гунтер: "Такой совет мне мил".

Во все концы державы гонцов он отрядил

И созывать вассалов в столицу им велел.

Кто из бургундов знал тогда, какой их ждет удел!

Сошлись они по зову владыки своего.

Три тысячи их было иль более того.

Распорядился Гунтер коней и платье дать

Всем тем, кто к гуннам вызвался его сопровождать.

Помчался в Тронье Данкварт, что Хагену был брат.

Оттуда он с собою привел большой отряд.

Слепили взор оружьем и платьем дорогим

Все восемьдесят витязей, приехавшие с ним.

Примкнул и шпильман Фолькер к дружине королей.

Пришло с ним вместе тридцать его богатырей

В нарядах столь роскошных, что лучшие едва ли

У государей на плечах когда-нибудь бывали.

Не понимать превратно прошу слова мои.

Был Фолькер из презнатной, владетельной семьи,

А шпильманом был прозван в краю своем родном

Лишь потому, что сызмалу умел владеть смычком.

Из тех, кто ехать к гуннам был с королем готов,

Взял Хаген десять сотен отборных удальцов.

Была ему их доблесть по опыту известна.

Тот, кто их знал, не мог о них не отозваться лестно.

Все время об отъезде вели посланцы речь

Могла на них задержка гнев Этцеля навлечь,

Но Хаген помешать им старался что есть сил.

Его поступками и тут расчет руководил.

Он Гунтеру промолвил: "Почествовать гостей

Мы здесь должны подольше, чтоб только за семь дней

До нашего отъезда они пустились в путь.

Тогда нас будет недругам труднее обмануть.

Кримхильда не успеет собрать друзей своих

И натравить не сможет на нас заране их,

А если и натравит, придется худо им:

Мы с тысячью бойцов всегда врагу отпор дадим".

И вот сперва снабдили дружинников с лихвой

Оружьем, конской сбруей, одеждой дорогой

Всем, что с собой в дорогу им нужно было взять,

И лишь потом король к себе гонцов призвал опять.

Так Гернот обратился к послам, вошедшим в зал:

"На пир явиться к зятю король согласье дал.

Мы вместе с ним приедем - не сомневайтесь в том

И с искреннею радостью сестру к груди прижмем".

Спросил учтиво Гунтер: "Скажите, Свеммель смелый,

Когда назначен праздник, чтоб в гуннские пределы

Я к сроку прибыл с теми, кого туда возьму".

"В ближайший же солнцеворот", - гонец в ответ ему.

В тот день король впервые к Брюнхильде благородной

Пойти гостям дозволил, коль это им угодно.

Но тут вмешался Фолькер - он чуял наперед,

Что ей лишь огорчение доставит их приход:

"Послы, не в духе нынче владычица моя,

И обождать до завтра советовал бы я.

Тогда она вас примет - даю вам в этом слово".

Но и назавтра к ней гонцов не допустили снова.

Тогда, чтоб их обида рассеялась вполне,

Стал к ним державный Гунтер внимательней вдвойне.

С казною золотою щиты он им вручил.

Старался подражать ему весь двор по мере сил.

Млад Гизельхер и Гернот, и Ортвин с Гере тож

Добра им дали столько, что все и не сочтешь.

Однако отказались послы принять его

Они страшились прогневить владыку своего.

Такое слово Вербель промолвил королю:

"Я взять назад подарки вас, государь, молю.

Предупредил нас Этцель, что брать их нам не след

У верноподданных его ни в чем нехватки нет".

Как сильно ни разгневан был Гунтер на послов

За то, что отказались те от его даров,

Он их принять заставил одежду и казну,

Которые и увезли они в свою страну.

Млад Гизельхер по просьбе обоих скрипачей

Отвел перед отъездом их к матери своей,

И Ута пм велела уверить дочку в том,

Что счастья и удачи мать желает ей во всем.

Парчой их оделила и золотом она,

Затем что мать любая так поступать должна

Пусть видят все, как ею ценимы дочь и зять.

Поэтому пришлось гонцам у ней подарки взять.

Потом, простясь со всеми, с кем их судьба свела,

В обратный путь к Дунаю пустились два посла,

А чтоб никто в дороге им не посмел вредить,

До самой Швабии велел их Гернот проводить.

Когда же восвояси вернулась их охрана,

Поехали и дальше посланцы невозбранно.

Ни скакунов, ни платья не отняли у них

Страшило имя Этцеля везде людей лихих.

Друзей уведомляли гонцы на всем пути,

Что вскоре должен Гунтер с дружиной здесь пройти

Он властелином гуннским на праздник приглашен

Об этом Пильгрим в Пассау был также извещен.

Когда через Бехларен посольство проезжало,

В мгновенье ока новость весь город обежала,

И Рюдегер с женою в большой восторг пришли

При мысли, что хотят прибыть к ним братья-короли.

Гонцы, достигнув Грана, где Этцель пребывал,

Явились к государю, как долг повелевал.

От радости и счастья зарделся он с лица,

Узнав, что шлют ему шурья поклоны без конца.

Когда предупредили послы жену его,

Чтоб королева братьев ждала на торжество,

Она возликовала и шпильманов за весть

Осыпала подарками, как требовала честь.

Она сказала: "Вербель и Свеммель, вы одни

Мне можете поведать, кто из моей родни

В совете дал согласье на пир приехать к нам

И что об этом говорил там Хаген королям".

"Он как-то рано утром, - в ответ один посол,

С большим негодованьем речь о поездке вел.

Все мнили, что на праздник зазорно не прибыть,

Лишь Хаген повторял, что здесь хотят их погубить.

Все трое ваших братьев бесспорно будут тут.

Кого же из вассалов они с собой возьмут

Мы в точности не знаем, хоть можем утверждать,

Что шпильман Фолькер королей решил сопровождать".

Отозвалась Кримхильда- "Невелика беда,

Коль с Фолькером я в жизни не встречусь никогда.

Иное дело Хаген, прославленный боец.

Его у нас мне хочется увидеть наконец".

Отправилась Кримхильда к супругу своему

И с ласковой улыбкой промолвила ему

"Довольны ль вестью с Рейна вы, повелитель мой?

Сбылось мое желание увидеться с родней".

"Я угодить вам счастлив, - король в ответ жене,

И вас могу уверить, что ваши братья мне

Милее и дороже, чем кровная родня.

Прибытие их радует заранее меня".

Державный Этцель слугам немедля приказал

Скамейками уставить его дворец и зал,

Дабы гостям желанным нашлось где разместиться.

Был вынужден он вскорости за это поплатиться.

АВЕНТЮРА XXV. О ТОМ, КАК НИБЕЛУНГИxviii ЕХАЛИ К ГУННАМ

Теперь оставим гуннов - нам рассказать пора

О хлопотах и сборах бургундского двора.

Гостей богаче вормсцев не видел мир давно.

Оружье, платье, скакуны - все было им дано.

С собой на праздник Гунтер взял витязей лихих.

Шло к гуннам десять сотен и шесть десятков их,

А также девять тысяч слуг и простых бойцов.

Оплакали друзья потом всех этих удальцов.

Но вот коней взнуздали, настал прощальный миг,

И шпейерский епископ, уже седой старик,

Пригожей Уте молвил: "Король готов отбыть.

Пусть наших родичей господь не даст врагам сгубить".

Сказала детям Ута: "Останьтесь здесь все трое.

Приснился нынче ночью мне сон дурной, герои,

Как будто всех пернатых в Бургундии у нас

Сразил неведомый недуг в один и тот же час".

"Не страшны сны дурные, - воскликнул Хаген гордо,

Тому, кто служит долгу и чести верен твердо.

Поэтому на месте владыки моего

Я постарался б тотчас же отбыть на торжество.

Отправиться к Кримхильде мы все отнюдь не прочь.

У ней найдется дело любому, кто охоч

Во имя государя отвагою блеснуть".

Потом он горько пожалел, что торопился в путь.

Конечно, Хаген дал бы совет совсем иной,

Когда б не донял Гернот его насмешкой злой.

Тот бросил: "Хаген помнит, кем Зигфрид был убит,

Вот и боится, что он сам Кримхильдой не забыт".

Владетель Тронье вспыхнул: "Нет, страх неведом мне.

Коль скучно, государи, вам жить в родной стране,

Последовать за вами я к Этцелю готов".

Немало изрубил он там и шлемов, и щитов.

Уже суда стояли у берега реки.

Взялись грузить проворно поклажу смельчаки.

До самого заката хватило им хлопот.

Всем не терпелось поскорей отправиться в поход.

Велел король бургундский за Рейном стан разбить:

Еще хоть ночь Брюнхильда хотела с ним пробыть,

И до рассвета Гунтер с супругою вдвоем

Утехи ложа брачного вкушал в шатре своем.

С зарею трубным звуком был лагерь пробужден.

В последний раз герои прижали к сердцу жен.

Не довелось обняться им больше никогда

Друг с другом разлучила их Кримхильда навсегда.

Сынам пригожей Уты служил один вассал

Усердно, верно, храбро, как долг повелевал.

В то утро он открыто признался королю:

"О том, что едете вы все ж, глубоко я скорблю".

Затем добавил Румольт - так звался тот смельчак

"Уж если здесь остаться не склонны вы никак,

Скажите хоть, кто должен без вас престол блюсти.

Ах, для чего себя послам вы дали обвести!".

- "Хранить мой трон и сына ты, Румольт, будешь сам.

Изволь повиноваться во всем желаньям дам,

И облегчай посильно несчастным бремя бед,

И не страшись, что причинят нам у Кримхильды вред"

Давно уж наготове стояли скакуны

Герои, нетерпеньем и радостью полны,

Перед дорогой дальней спешили жен обнять.

Как горько из-за них родне пришлось потом стенать!

Но вот они толпою пошли к коням своим,

А дамы сокрушенно вослед глядели им.

Наверно, сердце многим шептало в этот час,

Что видят братьев и мужей они в последний раз

Заколыхались стяги, ряды пришли в движенье.

Следили за бойцами в тревоге и волненье

Их земляки-бургунды с обоих склонов гор,

А витязи ликующе неслись во весь опор.

Так вместе с королями отправились в поход

Вассалы-нибелунги - их было десять сот

И всех, вдали от ближних, у гуннов смерть ждала:

Кровь Зигфрида по-прежнему Кримхильде сердце жгла.

Взял Данкварт, смелый воин, дружину под начал,

А Хаген, муж бывалый, пред строем первый мчал

И выбирал дорогу для спутников своих.

В восточную Франконию вдоль Майна вел он их.

Оттуда к Швальбенфельдуxix герои поскакали.

Был вид их так отважен, доспехи так сверкали,

Что всюду им немало дивился люд честной.

К Дунаю подошел отряд с двенадцатой зарей.

Владетель Тронье первым спустился вниз к воде

Бессменно нибелунгов он охранял везде.

На землю спрыгнул Хаген с поводьями в руке

И привязал коня к ветле, от волн невдалеке.

Была пора разлива, на всей реке - ни судна.

Смекнули нибелунги, что им придется трудно:

Не переплыть Дуная - он чересчур широк.

Попрыгали они с коней в тревоге на песок.

"Король, - воскликнул Хаген, - опасность перед нами.

Седой Дунай разлился, он весь покрыт волнами,

И если вы решите переправляться тут,

Боюсь, что многие на дно сегодня же пойдут".

В сердцах ответил Гунтер: "Я это вижу сам,

И вы нас не стращайте, а помогите нам.

Ступайте, поищите - авось, найдется брод,

Где люди переправятся да и обоз пройдет".

"Ну, нет, - промолвил Хаген, - тонуть не склонен я.

На кое-что получше сгодится жизнь моя.

Сведут меня в могилу лишь дорогой ценой

Сначала гунны силою померятся со мной.

На поиски пойду я, а вы побудьте здесь.

Наверно, перевозчикxx тут где-нибудь да есть.

В край Гельфрата доставит он всех нас, короли".

И поднял Хаген удалой свой добрый щит с земли.

Герой на левый локоть надел его затем,

До глаз на лоб надвинул стальной блестящий шлем

И меч поверх кольчуги на пояс привязал.

Тот обоюдоострый меч любой доспех пронзал.

По зарослям прибрежным бродя туда-сюда,

Воитель вдруг услышал, как плещется вода,

И вскоре ключ прохладный предстал его глазам.

Купались сестры вещие со звонким смехом там.

Подкрадываться Хаген к ним стал, держась в тени,

Однако различили его шаги они

И вовремя отплыли, и он их не настиг,

Хоть их одеждой завладел за этот краткий миг.

Сказала Хадебурга, одна из вещих жен:

"Коль вами будет, Хаген, наряд наш возвращен,

Мы вам, достойный витязь, откроем сей же час,

Чем празднество у Этцеля закончится для вас".

Носясь, как птицы, сестры едва касались волн,

И, видя это, Хаген был нетерпенья полн:

Коль скоро им проникнуть в грядущее дано,

У них обязан вызнать он, что статься с ним должно.

Промолвила вещунья: "Ручательство даю,

Что с вами не случится беды в чужом краю.

Без страха отправляйтесь и знайте наперед

Окажут вам у Этцеля неслыханный почет".

Словам ее был Хаген так неподдельно рад,

Что сразу отдал сестрам волшебный их наряд.

Когда ж его надели провидицы опять,

Они решились витязю всю правду рассказать.

Воскликнула Зиглинда, вторая из сестер:

"Сын Альдриана Хаген, мы лгали до сих пор,

Боясь, что, рассердившись, уйдешь ты с нашим платьем.

Знай, угрожает смерть тебе и всем твоим собратьям.

Вернись, пока не поздно, иль ждет тебя конец.

Не с доброй целью к гуннам ты зазван, удалец.

Вы едете на гибель, а не на торжество.

Убьют вассалы Этцеля вас всех до одного".

"Не лгите, - молвил Хаген, - вам это ни к чему.

Не может быть, чтоб пали мы все лишь потому,

Что нам одна особа мечтает навредить".

Тут попытались сестры вновь пришельца убедить.

Одна из них сказала: "Назначено судьбою

Тебе лишиться жизни и всем друзьям с тобою.

Нам ведомо, что только дворцовый капеллан

Вернется в землю Гунтера из чужедальних стран".

Отважный Хаген вспыхнул: "Довольно слов, всезнайки!

Того сочту я смелым, кто скажет без утайки

Трем нашим государям, что перебьют всех нас.

Ответьте лучше, как попасть нам за Дунай сейчас".

Она ему: "Коль скоро стоишь ты на своем,

То знай: вверх по теченью есть за рекою дом.

Живет в нем перевозчик, и тут другого нет".

Заторопился Хаген прочь, чуть выслушал ответ.

"Постойте! - закричала из вещих жен одна.

Вам, Хаген, на прощанье совет я дать должна,

Чтоб ваш отряд в дороге не потерпел урон.

Страной владеет здесь маркграф, зовется Эльзе он.

Брат Эльзе Гельфрат правит баварскою землей.

По ней вам ехать надо с опаскою большой.

Всего же пуще бойтесь рассориться в пути

С тем, без кого вам ни за что Дунай не перейти.

Так вспыльчив перевозчик, что худо вам придется,

Коль с ним у вас размолвка иль ссора заведется.

Пускай ему заплатит за труд владыка ваш.

Слуга он верный Гельфрату и переправы страж.

Коль ждать он вас заставит, кричите что есть сил:

"Я - Амельрих злосчастный" - такой боец тут жил,

Но родину покинул, спасаясь от врагов.

К вам перевозчик приплывет, услышав этот зов".

Признательность воитель ей выразил кивком

И, с сестрами расставшись, в кустах исчез молчком.

Он берегом песчаным пошел вверх по реке

И вскорости увидел дом за нею вдалеке.

Он крикнул так, что голос донесся за Дунай:

"Живее, перевозчик, мне лодку подавай.

Коль на баварский берег меня перевезешь,

Получишь золотой браслет - взгляни, как он хорош".

Богат был перевозчик, ни в чем не знал нужды.

Не очень-то прельщался он платой за труды

И слуг держал надменных, хозяину под стать.

Долгонько Хагену пришлось на берегу стоять.

Тогда, перекрывая шум волн и ветра вой,

Герой возвысил снова могучий голос свой:

"Я - Амельрих, служивший у Эльзе вплоть до дня,

Когда изгнали с родины мои враги меня".

Браслет он в воздух поднял на острие клинка,

Чтоб золото увидел гордец издалека

И низменную алчность оно в нем разожгло.

Тут перевозчик наконец схватился за весло.

Для молодой супруги решил он взять браслет.

Кто обуян корыстью, тому спасенья нет.

На золото польстился по жадности глупец

И в стычке с грозным Хагеном нашел себе конец.

Проворно перевозчик Дунай преодолел,

Но за рекой не встретил того, кого хотел,

Чем был в такую ярость и злобу приведен,

Что Хагену отважному свирепо бросил он:

"Хоть Амельрихом тоже, быть может, вас зовут,

Другого человека я мнил увидеть тут.

Мы с ним родные братья, а вы солгали мне.

Сидите в наказание на этой стороне".

"Свой гнев, - ответил Хаген, - уймите, бога ради,

И знайте: не придется вам нынче быть в накладе,

Коль вы перевезете товарищей моих,

С которыми приехал я сюда из стран чужих".

Воскликнул перевозчик: "Не трать напрасно слов.

У тех, кому служу я, немало есть врагов,

И к ним я не намерен возить бог весть кого.

Коль жизнь твоя тебе мила, прочь с судна моего!"

"И все ж браслет возьмите, - сказал герой ему.

Придете вы на помощь отряду моему.

Коней в нем десять сотен да столько ж человек".

Но перевозчик закричал: "Не быть тому вовек!"

Веслом своим тяжелым спесивец что есть сил

С размаху чужестранца по голове хватил,

И Хаген на колени упал, ошеломлен.

Гневливей перевозчика еще не видел он.

Затем, чтоб не поднялся пришедший в ярость гость

И взяться за оружье ему не удалось,

Силач врага ударил по темени багром,

Но это для него, увы, не кончилось добром.

Багор о шлем разбился, а Хаген вынул меч,

И голова скатилась у грубияна с плеч,

И витязь, вслед за телом, швырнул ее па дно,

О чем бургундам было им потом сообщено.

Едва вассала Эльзе бургунд успел сразить,

Как лодку тут же стало течением сносить.

Встал на корме воитель и на весло налег

И все же повернуть назад отнюдь не сразу смог.

Вверх по Дунаю судно в конце концов пошло,

Но тут переломилось широкое весло.

Хоть не нашлось другого, не оробел смельчак.

Ремнем подщитным он связал обломки кое-как

И к берегу причалить с большим трудом сумел.

Над самою водою там лес густой шумел

И ждал вассала Гунтер с дружиною своей.

Сбежалась Хагена встречать толпа богатырей.

Бургунды были рады, что витязь с ними вновь.

Когда же увидали они на судне кровь

Спесивого невежи, чью голову он снес,

Друзьями задан Хагену был не один вопрос.

Шел пар от свежей крови, и Гунтер угадал,

Как завладел ладьею его крутой вассал.

Спросил он: "Где же судно вы, Хаген, раздобыли

И где же перевозчик сам? Знать, вы его убили?"

Отперся хитрый Хаген: "Нашел я этот челн.

Он кем-то был привязан к ветле у самых волн,

А перевозчик даже не встретился со мною,

И если вправду он убит, не я тому виною".

Король бургундский Гернот прервал беседу их:

"Я сильно опасаюсь за жизнь друзей своих

Вдруг опрокинет лодку волною невзначай.

Как мы без перевозчиков переплывем Дунай?"

Воскликнул Хаген: "Слуги, поклажу снять с коней!

Служил на перевозе я в юности своей

И равного мне было на Рейне не найти.

Даст бог, сумею к Гельфрату я вас перевезти".

Коней загнали в воду ударами кнутов,

Чтоб вплавь они пустились одни, без седоков,

И реку переплыли лихие скакуны,

Хоть многие и были вниз теченьем снесены.

На судно погрузили затем казну и кладь,

И стал владетель Тронье друзей переправлять.

Когда б он не работал весь этот день веслом,

Не быть бы многим витязям на берегу другом.

Он десять сотен вормсцев сперва отвез туда,

Потом своих вассалов - красавцев хоть куда,

А после девять тысяч простых бойцов и слуг.

Трудился Хаген допоздна, не покладая рук.

Когда отряд успешно им был перевезен,

Владетель Тронье вспомнил слова тех вещих жен,

Которых за купаньем врасплох он захватил.

За это жизнью капеллан чуть-чуть не заплатил.

Над утварью церковной стоял сей муж святой,

Руками опираясь о бок челна крутой.

Не послужил защитой ему духовный сан

Был за борт сброшен Хагеном несчастный капеллан.

"Остановитесь, Хаген!" - вскричали смельчаки,

Извлечь пытаясь жертву из бурных вод реки.

Млад Гизельхер от гнева едва не онемел,

Но Хаген все ж свой замысел осуществить сумел.

Король бургундский Гернот сказал ему в сердцах:

"За что погибнуть должен наш капеллан в волнах?

Зачем в Дунай глубокий его швырнули вы?

Любой другой лишился бы за это головы".

Священник бедный на борт карабкался напрасно

В беде бургунды были помочь ему не властны:

Ладьею правил Хаген, а он концом шеста

На дно спровадить норовил служителя Христа.

Надежду на спасенье утратив наконец,

Пустился вплавь священник, хоть был плохой пловец.

И от жестокой смерти его избавил Бог: