Ответственность по договору

Стороны в договоречаще всего представлены двумя лицами — кредитором и дебитором (должником), но есть договоры с несколькими кредиторами и несколькими долж­никами. При делимости предмета договора (например, денеж­ной суммы) обязательство, из него вытекающее, возлагалось на каждого из должников по долям. Это — долевая ответ­ственность, существовавшая в тех случаях, когда предусмат­ривалась законом или договором.

В договор могло быть включено положение о возложении ответственности на каждого из должников во всем объеме или предоставлении права требования каждому из кредиторов во всем объеме, но с условием, что обязательство будет испол­нено один раз. Здесь речь идет о солидарной (in solidum — целиком) ответственности. Если в договоре несколько соли­дарных кредиторов, перед нами — активная солидарность, если несколько солидарных должников — пассивная солидар­ность.

Законы XII таблиц свидетельствуют, что в древнейший период ответственность неоплатного должника имела личный характер. Переход к имущественной ответственности за нарушение условий договора происходил постепенно. Тенденция к такому пе­реходу была обозначена, в частности законом Петелия 326 г. до н. э., отменившим заточение должника в оковы (тем самым воспрещалась и продажа его в рабство кре­дитором).

В классическую эпоху ответственность должника за неис­полнение или ненадлежащее исполнение договора состояла в обязанности возместить убытки, причем это положение действовало не только в договорном праве, но и в обязательствах, возникших из деликтов (правонаруше­ний).

В содержание убытков включается два элемента — реаль­ный ущерб и упущенная выгода. Реальный ущерб выражается в стоимости вещи, или, как говорится в Дигестах, — в действительной цене вещи. Упущенная выгода означает вероятную прибыль, которая могла быть получена, если бы обязательство из до­говора было исполнено должником (или если бы деликт не был совершен). К примеру, предметом договора найма был раб, который погиб по вине нанимателя до истечения обуслов­ленного срока пользования. Не полученная наймодателем на­емная плата за оставшуюся часть срока и есть упущенная выгода. Действительная же цена раба составляет реальный ущерб. Совокупность того и другого римские юристы объединяли в понятие «интерес» (interesse), что означает «составлять разницу», т. е. интерес — это разница между имущественным положением кредитора на момент неисполнения договора и того его вероятного имущественного состояния, которое могло быть, если бы договор был исполнен.

Римляне различали, кроме того, убытки прямые и кос­венные. Эта классификация позволяла конкретизировать ответственность должника и ограничить ее известными переделами. В приведенном примере с договором найма раба упущенная выгода состояла не только в наемной плате, не полученной кредитором, но и в доходах, которые он мог бы иметь, будь раб жив, от использования его труда. В данном казусе первая часть — прямые убытки, вторая — косвенные. Практическое значение рассматри­ваемой классификации заключалось в том, что возмещению подлежал интерес в целом, но в пределах прямых, а не косвенных убытков. Косвенные убытки возмещались лишь при умысле или когда сторона, зная о недостатках вещи, умолчала о них.

Для приведения в действие механизма ответственности должника недостаточно одного лишь факта нарушения ус­ловий договора. Необходимы, кроме того, вина, а также при­чинная связь между виной должника и убытками кредитора. «Является безнаказанным тот, кто причинил ущерб без ви­ны...»[121][21].

Не выработав общего понятия вины, римские юристы де­тально проанализировали отдельные ее виды. Под виной (culpa) пони­малось несоблюдение обозначенного правом поведения в кон­кретной ситуации.

Вина может найти реальное выражение либо в форме умысла (dolus), либо в форме неосторожности (culpa). Умысел отражает ситуацию, когда должник предвидел последствия своего действия и желал этих последствий, неосторожность — когда он не предвидел, но должен был предвидеть эти последствия. Ответственность за умысел имела императивный характер и не могла быть изменена соглашением сторон.

В договорах строгого права, известных цивильному праву, основанием от­ветственности мог быть лишь умысел, неосторожность в таких договорах не порождала юридических последствий. В то же время обе формы вины — и умысел, и неосторожность — имели значение в договорах «доброй веры» (bonae fidei), порожденных преторским правом.

Неосторожность (небрежность) также имела две формы: грубую (culpa lata) и легкую (culpa levis). Грубая неосторож­ность налицо, когда не проявлена степень прилежания, которая присуща каждому. Как говорил Ульпиан, грубая небрежность — это непонимание того, что все понимают. В договорах «доброй веры» грубая небреж­ность приравнивалась к умыслу, т. е. должник возмещал убытки, причиненные им вследствие нарушения как возмезд­ных, так и безвозмездных соглашений.

Легкая небрежность различалась по абстрактному и конкретному мерилу. Соответ­ствующим признаком в первом случае служило выработанное римскими юристами понятие заботливого хозяина, применяв­шееся для определения степени прилежания должника при исполнении им обязательства и связанной с нею меры ответственности. Так, в безвозмездных договорах от долж­ника требуется такая рассудочность поведения, которую проявляет самый заботливый хозяин. Если же должник не соблюдал степень прилежания, которую он проявлял в соб­ственных делах, то он нес ответственность по конкретному мерилу.

Как правило, ответственность на основе легкой небрежнос­ти определялась по абстрактному мерилу. Отправным пунк­том при этом была заинтересованность в договоре той или другой стороны. Так, в договоре ссуды заинтересованная сторона — ссудополучатель — несет ответственность также и за легкую небрежность, а в договоре поклажи такой стороной является поклажедатель, поэтому на поклажепринимателе подобная ответственность не лежит. Ответствен­ность по конкретному мерилу применялась с учетом особен­ностей данного случая. Примером может быть поведение сособственника вещи, не проявившего в отношении нее той предусмотрительности, какую он проявляет к собственным вещам.

Стороны могли договориться ограничить пределы своей ответственности, исключив категорию неосторожности как ос­нование вины. Они могли также расширить ее пределы, ус­тановив в договоре возможную ответственность, независимо от вины. Ответственность без вины могла наступить также в силу правовой нормы, независимо от соглашения сторон. Так, по свидетельству Гая, портной, принимающий платье в починку или утюжку, отвечал за сохранность вещи. Такую же ответственность несли судовла­дельцы и хозяева гостиниц за сохранность вещей пассажиров и постояльцев.

Указанные договорные или обычные ситуации обозначаются понятием custodia — охрана вещи, служащим основанием ответственности должника не за его собственные действия, а за действия (или бездействие) третьих лиц, так или иначе подчиненных ему.

Социальная ценность понятия custodia состоит также и в том, что оно является формирующим элементом положения об ответственности должника, независимо от его вины, т е. об ответственности за случай (casus). По общему правилу, за случайную гибель или повреждение вещи никто не отвечал (бремя убытков, следовательно, нес управомоченный). Кроме простого случая, или невиновности (casus), римскому праву известно также понятие непреодолимой силы (casus maior), определявшееся как случай, которому невоз­можно противостоять: кораблекрушение, землетрясение, обвал, наводнение и подобные им стихийные явления. Установление ответственности за casus maior, в отличие от ситуации простого случая, соглашением сторон не допус­калось.

Гибель вещи при обстоятельствах casus maior освобождала должника от ответственности, если действию непреодолимой силы не предшествовала вина должника. В Дигестах есть соответствующий пример: «С моей крыши ветром снесло черепицы, и они нанесли ущерб соседу. Сила ветра есть сила божественная». В данном казусе — налицо непреодолимая сила, за нее никто не отвечает. Но если кровельная работа выполнена неквалифицированно, то констатируется вина, сопутствовавшая разрушительным последствиям ветрам и являющаяся основанием ответствен­ности должника