Общая характеристика древнеегипетского государственного управления

Власти

Институт верховной государственной

Древнеегипетское государство можно назвать монархиче­ским, однако при этом следует иметь в виду, что это была весьма необычная монархия. К ней невозможно применить определения, используемые для характеристики монархии европейского типа. Ее нельзя назвать ограниченной или неограниченной, абсолют­ной или конституционной. Неверным будет и описание древне­египетской монархии как деспотической. Не вполне соответствует ее сущности и словосочетание «теократическая монархия».

Носителем верховной власти являлся в Древнем Египте, как это и бывает в монархиях, один человек. Но он выступал не только в качестве главы государства, но и его основанием. Существова­ние государства без монарха здесь было совершенно немыслимым. Система государственной власти, государственная территория, общество, духовная культура — все это при отсутствии верховного властителя останавливалось в движении и рассыпалось на отдельные части. Они соединялись только в монархе и приводились и движение только его властью.

Европейский монарх выступал в двух свойствах: с одной сто­роны — как физическое лицо, с другой — как политический институт¹. Древнеегипетский же монарх воображался не только в них свойствах, но и представителем могущественных сил, управ­ляющих Вселенной. В этом качестве он считался проводником, через который космическая духовная энергия входила в обще­ственный и государственный организм, придавая ему соответствующий законам Вселенной порядок — «маат» и приводя жизнь людей в гармонию с природными процессами².

Вместилищем данной энергии считалась царская душа, обо­значавшаяся иероглифом, который звучал приблизительно как слово «Ка». Она мыслилась бессмертной, способной существо­вать независимо от человеческого тела. При этом предполага­лось, что человек, предназначавшийся для должности верховно­го властителя, рождался вместе с Ка, но до восшествия на пре­стол его тело не соединялось с царской душой. Их соединение происходило во время церемонии коронации, освящавшей по­явление нового верховного властителя. Проникая в тело коро­нующегося человека, Ка придавала ему божественность и силу, возвышая тем самым над людьми. Такое действие Ка иногда от­ражалось в титулатуре монарха, особенно в тех случаях, когда могли возникнуть сомнения в легитимности его восшествия на престол. Например, титулатура Хатшепсут — женщины, став­шей в первой половине XV века до н.э. верховным властителем

Смерть монарха представлялась египтянам гибелью только его тела — царская душа, освободившись от телесной оболочки, про­должала жить в новом помещении, которым становилась пирами­да или другое сооружение, хранившее царское тело². О том, что пирамида была домом для царской души — Ка, свидетельствует ее внутренняя конструкция, рисунки и надписи на стенах. Душа умершего царя должна была общаться со звездами, и в пирамиде предусматривались для этого окна, выходящие в небо.

Царская душа была объектом особого поклонения со стороны египтян и во время жизни верховного властителя. В ее честь воз­двигали величественные статуи, которые в этом случае ставились, как правило, при храмах. Так, расположенные перед входом в ко­лоннаду храма в Люксоре сидящие колоссальные фигуры фарао­на эпохи «Нового царства» Рамсеса II являются не чем иным, как изображением его царской души — Ка. Об этом свидетельствует надпись на основании одной из статуй³.

Представление о монархе как о носителей космической духов­ной энергии, приводящей в действие природные и общественные процессы, поддерживалось не только монументами, но и особыми ритуалами. Так, один из таких ритуалов призван был внушать египтянам, что главная их река периодически разливается не ина­че, как по приказу носителя этой власти: при наступлении време­ни подъема Нила монарх приходил во главе торжественной процесии на берег и бросал в воду свиток с приказом реке немед-ш'мно разлиться. И река выполняла приказ — начинала спустя u.i кое-то время разливаться.

Ни в одной стране Древнего Востока фигура монарха не обволакивалась столь плотным облаком религиозно-политической мифологии, как в Древнем Египте. Это обстоятельство создает огромные трудности в реконструкции реального состояния ин­ститута верховной государственной власти в этой стране. В исто­рических трудах чаще всего излагается лишь миф о фараонах, а не то, какими были в действительности их государственные функ­ции и властные полномочия.

Впрочем, полностью отделить реальное от мифического в госу­дарственности Древнего Египта невозможно: творение и культи­вирование мифов о государственной власти было одной из основ­ных функций древнеегипетского государства, которое являлось, с этой точки зрения, своего рода театром. Фараон выступал в нем в качестве не только главного, но и постоянного актера. Он про­должал играть роль и после своей смерти, которая, в представле­нии египтян, была не прекращением его существования, но лишь переходом в новое состояние — выходом его души из человече­ского тела. Театром становилась теперь пирамида, в которую по­мещался саркофаг с телесной оболочкой фараона, превращенной в мумию. Сохраняя таким способом тело своего верховного вла­стителя, египтяне полагали, что его дух, совершив путешествие к звездам, возвратится в свое прежнее обиталище.

Поддержание подобных мифов требовало огромных мате­риальных средств: ведь для этого необходимо было возводить и украшать письменами и картинами пирамиды, статуи, стелы, ве­личественные дворцы и храмы. Тот факт, что они создавались в Древнем Египте в довольно большом количестве, показывает, что верховная государственная власть имела в своем распоряжении огромные материальные богатства. Главными его источниками были налоги, собиравшиеся с населения, военные завоевания, позволявшие грабить чужие народы, а также собственное хозяйство монарха.

Особенно большими размерами оно отличалось в эпоху «Ста­рого царства». Это показывают отчеты о состоянии государе i венного хозяйства и начертанные на монументах изображения и письмена¹.

Экономическое могущество древнеегипетского верховного властителя облегчало ему задачу удержания в повиновении сво­их вельмож, сановников, местных правителей, чиновников го­сударственного аппарата: он являлся для всех этих людей ис­точником не только властных полномочий, но и материальных богатств. Почитание своего монарха как бога было для них впол­не естественным. Приближаясь к государю, высшие должност­ные лица целовали землю перед ним. Если же государь дозволял кому-либо из сановников поцеловать свои ступни, это считалось проявлением высшего с его стороны благоволения по отноше­нию к нему.

В исторической литературе древнеегипетского монарха лю­бой исторической эпохи принято называть «фараоном (pharaoh)». При этом обыкновенно утверждается, что данное слово происхо­дит от иероглифического знака, звучащего приблизительно как «перо (рего)» или «пер-аа (per-аа)» и обозначающего резиденцию монарха — «великий дом»².

Между тем знак, передающийся в настоящее время терми­ном «фараон», стал использоваться для обозначения верховно­го властителя Древнего Египта почти через две тысячи лет по­сле возникновения в этой стране единого государства — где-то во времена «Нового царства». Более того, некоторые материалы свидетельствуют, что первоначально название египетского прави­теля, звучавшее как «перо» или «пер-аа», употреблялось при дворах

ближневосточных монархов, состоявших с ним в переписке, и только позднее получило применение в самом Египте. В качестве одного из титулов древнеегипетского верховного властителя знак, передающийся словом «фараон», был впервые использован применительно к Шешонку I, основателю XXII (ливийской) династии. Таким образом, называя всех правивших когда-либо в Древнем Египте монархов «фараонами», историки допускают слишком большую условность. Верховные властители «Раннего», «Старого», «Среднего» и «Нового» царств не имели такого титула. У позднейших же властителей Древнего Египта данный титул если и появлялся, то не был единственным.

В додинастический период древнеегипетский монарх обозна­чался титулом, представлявшим его воплощением бога Хора, ко­торой считался египтянами владыкой Небес². И данный титул был тогда единственным. Знак бога Хора, выраженный рисун­ком сокола, одновременно символизировал и верховную государ­ственную власть. Титул ее носителя изображался в виде прямо­угольного контура дворца с воротами в нижней его части и с восседающим на крыше соколом. Это изображение называлось словом, звучавшим приблизительно как серекх (srkh)³. Первона­чально серекх никак не персонифицировался — так что было не­возможно понять, какому конкретно человеку он принадлежал. Позднее внутри контура дворца, над воротами, стали помещать знак, отражавший то или иное качество бога Хора. Это мог быть рисунок скорпиона (Хор-Скорпион), сома (Хор-Сом) или знак, выражавший эпитет «сражающийся» (Хор-Аха).

В эпоху «Раннего царства» титулатура древнеегипетского монарха была дополнена тремя новыми титулами. Один из них называл его «осокой и пчелой», то есть соединяющим отдельные ч,1 сти в единое целое, например: Верхний и Нижний Египет, Черную землю и Красную землю (долину и пустыню), день и ночь, челове­ческое и божественное. Другой титул именовал монарха воплощением «двух владычиц», под которыми подразумевались богиня из Верхнего Египта по имени Некхбет, выступавшая в облике корту на, и богиня из Нижнего Египта по имени Уаджет, представлявшаяся в виде кобры.

Дуализм в характеристике верховного властителя, которую давали указанные титулы, воплощался и в ритуалах, которые он должен был регулярно совершать, и в его коронах. Как уже гово­рилось, одна из них — белая — считалась короной Верхнего (юж­ного) Египта, другая — красная — короной Нижнего (северного) Египта. По мнению американского историка Генри Франкфорта, наименование египетского монарха царем Верхнего и Нижнего Египта «выражало в политической форме глубоко укорененную египетскую тенденцию понимать мир в дуалистических терми­нах в качестве серии пар противоположностей, балансирующих в неизменном равновесии. Вселенная в целом рассматривалась как "небо и земля". В свою очередь "земля" в рамках этой концепции понималась опять-таки дуалистически, как "север и юг", как "тер­ритория Хора и территория Сета", как "две земли", как "два берега (Нила)"... Когда фараон принимал на себя дуалистические титулы или называл себя "господином двух земель", он подчеркивал не разделенное начало своей власти, но ее универсальность»¹.

Еще один титул древнеегипетского монарха называл его «Хо­ром золота» (данный титул выражался рисунком сокола над зна­ком, обозначавшим золото). Смысл этого титула не вполне ясен. Можно предполагать, что им подчеркивалась божественная при­рода монарха, поскольку эпитетом «золотой» характеризовались боги.

В эпоху «Старого царства» в титулатуру древнеегипетского верховного властителя вошел пятый титул, который называл его Ра — бога солнца¹. Это название подразумевало, что каж­дый монарх единого древнеегипетского государства имел двух от­цов: он рождался своей матерью не только от земного отца — ее мужа, но и от бога Ра. Поэтому его сущность была двойственной: одновременно и человеческой, и божественной. Но если Ра счи-1.1 лея старшим, большим богом солнца, то древнеегипетский монарх — младшим, молодым богом. Есть основания полагать, что именно с титулом сына Ра было связано его наименование «фа­раоном». Знак «пр», от которого оно было выведено, являлся, воз­можно, корнем не слова «перо (рего)» или «пер-аа (per-аа)», обо­значавшего «великий дом», резиденцию верховного властителя, но термина, который означал «великий сын»². В пользу такого его толкования свидетельствует и название первоначальной рези­денции верховных правителей единого древнеегипетского госу­дарства. Оно происходит от иероглифов, передающихся буквами «нкхн (nkhn), которые звучат, по мнению египтологов, пример­но как Некхен (на греческом — Иераконполис). Одно из главных значений этих иероглифов выражается словами «город великого

сына».

В начале правления IV династии имена и титулы древнееги­петских властителей стали изображаться в овальном контуре.

Древнеегипетская цивилизация прославилась великими свер­шениями в монументальном искусстве и духовной культуре. Соз­дание единого для всей страны государственного аппарата было достижением, которое вполне можно поставить в ряд великих культурных достижений Древнего Египта. Функционирование данного аппарата предполагало наличие письменности и обшир­ного слоя грамотных и образованных людей. Его существование создавало условия для мирной жизни населения, обеспечивало порядок в обществе, сохранение хозяйства от разорения и соот­ветственно развитие экономики. Наличие в распоряжении вер­ховного властителя государственного аппарата позволяло ему со­средотачивать в своих руках огромные материальные ресурсы, благодаря этому содержать целые армии творцов произведений искусства: мастеров, художников, каменщиков, ремесленников, и осуществлять широкомасштабное строительство храмов, двор­цов, пирамид и других величественных сооружений. Неслучайно ослабление верховной государственной власти, разрушение еди­ного государства всегда сопровождалось в Древнем Египте пре­кращением строительства монументов, упадком всех видов ис­кусства. Эта закономерность действовала при распаде «Старого царства», который начался в период правления шестой или даже пятой династий¹. Она проявлялась и при крушении «Среднего царства», и в дальнейшем, когда государственное единство страны становилось чисто номинальным.

Государственный аппарат сложился в Древнем Египте в про­цессе формирования здесь единого государства — приблизитель­но в XXXIII-XXXI веках до н.э. Он был несущей конструкцией •того государства, его организационной основой. Правитель не­большого государственного образования мог превратиться в царя верхнего и Нижнего Египта лишь при условии, если в его распо­ряжении появлялся инструмент, дававший ему возможность осу­ществлять свою власть на всей территории страны. Администра­тивные органы и чиновники, наделенные статусом, авторитетом и полномочиями, позволявшими им подчинять население монар­шей воле, и выступали в качестве такого рода инструмента.

Первоначально круг лиц, осуществлявших государственное управление, ограничивался членами семьи верховного властителя и другими его родственниками. Служебная иерархия строилась в:>тих условиях на основе родственных отношений: чем ближе был но родству к монарху государственный служащий, тем более высо­кую должность он занимал в администрации. С расширением тер­ритории государства и увеличением административных функций в сферу государственного управления стали вовлекаться люди, не «ходившие в круг родственников монарха. Но клановый принцип долго еще являлся доминирующим в организации древнеегипет­ского государства.

В эпоху «Старого царства» государственный аппарат превра­тился в обширный, состоящий из множества управленческих ор­ганов и должностей, бюрократический механизм. Он был предна­значен для выполнения самых разнообразных функций: надзора за проведением работ в государственных хозяйствах, обеспечения сбора налогов, контроля за производством и распределением про­дуктов. Одной из важнейших сторон государственной деятель­ности было в Древнем Египте отправление религиозного культа.

Храмовые корпорации являлись частью государственного аппарата, а жреческие должности входили в категорию государственных должностей. Для защиты от вторжений на территорию страны чужеземных войск, а также при появлении необходимости совершить военный поход в чужие земли (например, за какими-нибудь материалами для строительства монументов) местные правители собирали вооруженные отряды и предоставляли их в распоряжение верховной власти.

Скудость дошедших до настоящего времени сведений о госу­дарственном аппарате Древнего Египта не позволяет реконструировать его реальное состояние в сколько-нибудь полном виде не только применительно к эпохе «Старого царства», но и к позднейшим временам¹. Но очевидно, что он был институциализирован и довольно слабой степени — во всяком случае, совсем не так, как в современном государстве. То, что в исторической литературе, посвященной Древнему Египту, называется «министерствами», «ведомствами» или «департаментами»², на самом деле являлось в большинстве случаев лишь направлениями государственной дея­тельности или функциями государства, исполнявшимися отдель­ными должностными лицами или группами чиновников.

Финансовое направление деятельности государственных вла­стей предполагало организацию сбора налогов и надзор за посту­плением в казну доходов из царского хозяйства, а также контроль за расходованием казенных средств для обеспечения жизнедея­тельности монарха и его семьи, сановников царского двора, слу­жащих государственного аппарата. Для выполнения этих функ­ций назначались соответствующие надзиратели и контролеры, для содействия им определялись помощники.

Экономическое направление государственной деятельности составляли, например: руководство царским хозяйством, обеспече­ние добычи материалов для строительства и других полезных ис­копаемых, ведение торговли как на территории страны, так и за ее пределами, организация общественных работ для строительства каналов, дорог, зданий, городских стен.

Военное направление государственной деятельности выража­лось прежде всего в мерах по обеспечению охраны границ стра­ны, защиты ее населения от нападений армий иностранных го­сударств. Вместе с тем древнеегипетское государство и само вело агрессивные войны. Их целью мог быть захват рудников, позво­ляющих получить какие-либо необходимые для строительства или производства материалы¹. Военные походы за пределы стра­ны могли совершаться египетскими властителями также с целью захвата материальных ресурсов или пленных для обращения их в работников², но нередко они были просто ответной реакцией на военное вторжение иностранцев.

Идеологическое направление деятельности древнеегипетско­го государства было в эпоху «Старого царства» необыкновенным по своему размаху. Государственная власть развернула широки масштабное строительство храмов, пирамид, статуй монархии м других культовых монументов. На обеспечение отправления религиозного культа, проведение торжественных церемоний, праздничных или погребальных, призванных внушать почтение к главе государства, тратились огромные государственные средства. Организацией этих церемоний занимались специально назначенные для этого сановники.

Социальное направление государственной деятельности также имело идеологическую окраску. Его содержание составляли меры по поддержке населения во времена стихийных бедствий, в сезоны неурожаев. В этих ситуациях государство приходило на ни мощь простым производителям: чиновники бесплатно раздавали им зерно, масло и другие необходимые для жизни продукты. Раз­дачи в голодные годы простым египтянам припасов из государстве венных хранилищ практиковались во все периоды существования в Древнем Египте мощного единого государства, но правилом они стали именно в эпоху «Старого царства».

Судебная функция государства осуществлялась царем, тжати и должностными лицами государственного управления, в том чис­ле жрецами. В эпоху «Раннего» и «Старого» царств суд вершился как религиозная церемония. Царь слушал споры и выносил реше­ния в месте, которое называлось «Залом Хора». Тжати мог вести судебный процесс единолично или с группой своих помощников. Споры по сделкам, предполагавшим передачу имущества от одно­го лица к другому, могли рассматриваться в суде под названием, звучавшим подобно словам «Акхкет Кхуфу». Он состоял из чи­новников государственного управления и заседал, как показыва­ют источники, около пирамиды Хеопса¹.

В эпоху «Нового царства» суд вершился, как правило, колле­гиями или советами чиновников (кенбетами). По всей видимо­сти, они создавались специально для рассмотрения различно­го рода споров. Местные кенбеты, выступавшие в качестве госу­дарственных судов низшей инстанции, состояли из чиновников местного управления. Роль судов более высоких инстанций выполняли кенбеты чиновников центрального управления. Существовали кенбеты и при храмах. В столице для решения споров и качестве суда высшей инстанции действовал «великий кенбет», и состоявший из высокопоставленных чиновников. Председательствовал в нем тжати¹. Оформлением судебных процедур во всех кенбетах занимались писцы. В столичном кенбете эту задачу вы­полнял писец высшего ранга — «царский писец». Смешение судебной функции государства с административной исключало появление профессиональных судей.

Неразвитость институционной основы государственного управления Древнего Египта отражалась в терминологии, обозна­чавшей государственные должности: в египетском языке отсут­ствовало понятие государственного органа вообще, а названия должностей чиновников обозначали чаще всего не место в госу­дарственном управлении, но род государственной деятельности. Типичными для древнеегипетского государственного аппарата наименованиями должностей были выражения, начинавшиеся со слов «надзиратель», «контролер», «хранитель». Весьма значимой фигурой здесь являлся, например, «надзиратель за царскими зер­нохранилищами», «контролер писцов царской казны», «хранитель печати». Распространенными были названия должностей, кото­рые строились по моделям: «тот, кто делает то-то и то-то», «посвященный в такие-то дела» и т. д.

Официальная древнеегипетская идеология представляла власть монарха в качестве универсальной, распространяющей­ся не только на территорию страны, но и на всю вообще землю и даже на небо. Этому воззрению соответствовали такие наиме­нования государственных должностей, как, например: «глава всех продуктов, которые дает небо и доставляет земля».

Верхнюю ступень аппарата управления современного госу­дарства составляет, как известно, правительство — Совет или Ка­бинет министров. Вершину государственного аппарата Древнего Египта образовывал двор монарха. В него входили должностные лица, приближенные к главе государства, среди которых высшим был тжати (визирь). Полномочия дворцовых сановников имели, как правило, самый общий характер, а титулы содержали указание на предназначение их носителей служить монарху, выражавшееся в таких фразах, как, например: «следующий за монархом», «слуга монарху», «посвященный во все царские тайны» и т. д. Дворцовые должности были по своей сущности лишь царскими поручениями, но сановники, призванные к их исполнению, часто занимали и какие-либо постоянные места в государственном аппарате.

Высокопоставленные государственные служащие имели, ни обыкновению, несколько титулов и званий. И чем выше кто-либо из них стоял в служебной иерархии, тем, как правило, длинно была его титулатура. Она состояла обычно из титулов и звании, указывавших не только на исполнявшиеся им государственные должности, но и на его принадлежность к той или иной социальной группе. В титулатуре чиновника могли содержаться также указания на его добросовестность, преданность своему начальни­ку и царю. Подобное качество выражал, например, следующий ти­тул: «Надзиратель за зернохранилищем, который каждый день исполняет желания своего господина»¹.

Наряду с титулами, отражавшими действительно исполняв­шиеся их носителями административные функции, существова­ла категория почетных титулов — таких, как, например: «Админи­стратор Хора — звезда на вершине неба», «Сотрудник Некхена»².

Названия должностей, связанных с выполнением той или иной государственной функции, не были постоянными: они мог­ли меняться даже просто при назначении на них новых лиц. Но по сложившемуся еще в эпоху «Раннего царства» обычаю должности государственных служащих, в особенности жреческие, считались египтянами семейной собственностью и, как правило, переходи­ли в порядке наследования от отцов к сыновьям. Для обеспечения материального содержания своих чиновников монарх передавал им земельные участки, работников для их обработки, скот. Все это имущество было привязано к должности и наследовалось вместе с нею. Такой порядок существовал и в эпоху «Старого царства», и во все последующие времена.

Египтолог О. Д. Берлев, исследуя надписи на древнеегипетских памятниках, относящихся к эпохе «Среднего царства», сделал вывод о том, что «должности были таким же объектом собственности, как земля, скот, вещи. Должности присваивались и отчужда­ть, как и прочее имущество, а вместе с ними и реальное обеспечено должности, в которое входили и люди. Египтянам, разумеется, приходилось делать различие между должностным и личным иму-ществом, хотя то и другое рассматривалось как dt (собственность). Различие это состояло вовсе не в том, что личное имущество было, так сказать, постоянной, а должностное — временной собствен­ностью. Коль скоро держание должности было наследственным, па разница скрадывалась. Существенным было лишь то, что должностное имущество было неотделимо от должности и могло отчуждаться только вместе с нею. Это обстоятельство способно было в известных условиях превращать должностное имущество в своего рода экономическую крепость того или иного лица, тогда как личное могло играть роль разменной монеты»¹.

Передача должностей по наследству от отцов к сыновьям счи­талась в Древнем Египте явлением желательным по целому ряду оснований. Во-первых, эта практика поддерживала стабильность государственного аппарата и общества. Во-вторых, она обеспечи­вала семьям государственных служащих постоянный уровень ма­териального благосостояния. В-третьих, обычай передачи долж­ностей по наследству был выгоден жрецам. Принимая на себя отцовскую должность, приносившую доход, сын получал воз­можность поддерживать культ своих предков и совершать дары в пользу храмов. Жрецы поэтому желали служилым египтянам, чтобы они передавали свои должности детям².

Факты показывают, что в Древнем Египте наследовались долж­ности не только жрецов и гражданских чиновников, но и военных командиров. Так, начальник одной из пограничных крешн мм на территории Верхнего Египта, назначенный на этот пост еще в молодом возрасте правителем Фив Ментухотепом I (приблизительно 2133-2117 гг. до н.э.), оставил надпись, в которой сообщил, что стал нести службу «еще во младенчестве, т. е. в той поре, когда царь имеет обыкновение назначать человека на должность лишь в том случае, когда человек занимает место (умершего) отца своего»¹. Из этого сообщения следует, что отцовская должность переходила сыну в порядке наследования не самопроизвольно, ми путем назначения его на это место монархом. Кроме того, из текста приведенной надписи вытекает, что в порядке наследования можно было получить должность в таком молодом возрасте, в ко тором иным образом ее невозможно было заиметь.

Указанный случай относится к переходному периоду между эпохами «Старого» и «Среднего» царства. Распад единого древне­египетского государства, когда бы он ни происходил, всегда со­провождался разрушением общеегипетского государственного аппарата. Возрождение же единого государства означало восста­новление и центрального государственного управления.

Древнеегипетский государственный аппарат эпохи «Среднего царства» являлся более сложным административным образова­нием, по сравнению с аппаратом государства предшествовавше­го времени. Одной из главных его частей стала постоянная армия. Она обеспечила подавление сопротивления местных правителей, ставших в период анархии самостоятельными государями, и в по­следующем была одной из основных опор верховной государст­венной власти. Военачальники вошли в состав царского двора, в ближайшее окружение монарха. Они заняли должности в цен­тральном и местном управлении. Об этом свидетельствуют такие появившиеся в указанную эпоху должностные титулы, как «глав­ный из руководителей городской милиции», «солдат городской милиции», «писец армии» и т. д.²

В период правления Сенусерта III была осуществлена административная реформа, результатом которой стало резкое ослабление власти местных правителей — во всяком случае, в регионах, прилегавших к Фивам, резиденции монархов. Эти регионы были разделены на две части: северную и южную. Для управления каждой из них был создан государственный орган с названием, звучавшим примерно как «варет (waret)». Его штат составляла целая группа должностных лиц: 1) чиновник, носивший титул «докладчика», который являлся, по всей видимости, руководителем варета, имевшим право доклада тжати или царю; 2) чиновник с титулом «второй докладчик», который был, похоже, его заместителем; 3) рядовые чиновники; 4) писцы. В составе варета имелся также совет или суд, предназначенный, как представляется, для разрешения споров¹. И северный и южный вареты располагались и Фивах: они являлись, следовательно, органами центрального государственного управления, сфера деятельности которых была ограничена определенными территориями. Подобный характер деятельности имели почти все органы и служащие древнеегипет­ского государственного аппарата: их административные полномо­чия распространялись, как правило, не на всю страну, но лишь на определенную территорию. Единственным должностным ли­цом центрального государственного управления Древнего Егип­та, у которого пространство административной деятельности со­ставляла вся страна, был тжати (визирь). Но такое положение он сохранял не во все эпохи древнеегипетской истории, а лишь в пе­риоды «Раннего», «Старого» и «Среднего царства». В эпоху «Но­вого царства», когда территория Египта, вследствие серии успеш­ных завоевательных войн, существенно расширилась, появилось два сановника с титулом тжати: один — для Южного Египта, дру­гой — для Северного. Единственной персоной, обладавшей вла­стью над всей страной, оставался после этого лишь фараон, царь Верхнего и Нижнего Египта. Тжати, который прежде являлся на­ряду с монархом фигурой общеегипетского масштаба, превратился

му пирамид», — делают вывод авторы книги «Солдат фараона. Египет Среднего царства, 2055-1650 гг. до н.э.» (Soldier of the Pharaoh. Middle Kingdom Egypt 2055-1650 В. С. Oxford, 2007. P. 5). в сановника с ограниченным пространством власти. Однако эта перемена не уравняла его с другими египетскими сановниками. В рамках подвластной ему территории тжати действ.....

как настоящий государь. Должность тжати во все эпохи истории Древнего Египта имела особое значение в механизме осуществления государственной власти.

Тжати (визирь)

Должность, называвшаяся словом, которое звучало приблизительно как «тжати», была главной в древнеегипетском государственном аппарате, но ее нельзя отождествлять с постом современного главы правительства — премьер-министра, что нередко делают историки¹. Статус тжати в обществе, его место в механизме осуществления государственной власти, административные функции и должностные полномочия были такими, каких не им с ет ни одно должностное лицо в современном государстве. Более того, должность, аналогичную тжати, трудно найти в средневековых государствах и государствах той эпохи, в которую существо вал Древний Египет.

В исторической литературе тжати именуется чаще всего тер­мином «визирь», которым обозначался помощник калифа или султана в средневековых мусульманских государствах².

Грань между обществом и государством была в Древнем Егип­те весьма зыбкой: государство в этой стране было силой, форми­ровавшей общество, определявшей его существование в качестве единого социального организма. При таком устройстве государст­венной и общественной организации верховная государственная власть неизбежно приобретала такое же значение, которое мозг имеет для человеческого организма. Но сам по себе данный орган функционировать не может. Для этого организму необходимо еще и сердце, и глаза, и уши. Тжати и представлял собой все назван­ные органы. И такая сущность этой фигуры предельно ясно со­знавалась в Древнем Египте. Вот почему тжати по имени Рекхми-ра заявлял о себе в могильной биографической надписи: «Я сердце господина, уши и глаза монарха».

В отличие от визиря в мусульманских государствах, в отли­чие от префекта претория в Римской империи, древнеегипетский тжати был не просто помощником верховного властителя: он во­площал собой органы государственного организма, посредством которых приводились в движение все клетки этого организма, благодаря которым последний жил полноценной жизнью.