Билет 6

Представления о счастье героев и автора поэмы «Кому на Руси жить хорошо»

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» – центральное произведение творчества Н.А. Некрасова. Это монументальное лирико-эпическое творение, охватывающее целый исторический период жизни русского народа.

Одной из центральных проблем поэмы является проблема понимания счастья: герои повсюду ищут счастливого человека, пытаясь понять, «кому живется весело, вольготно на Руси». Этот вопрос является у Некрасова сложным, многогранным, рассматривается с различных точек зрения – социальной, политической, нравственной, философской, религиозной.

В прологе к поэме странствующие мужики выстраивают целый ряд счастливых, по их мнению, людей: чиновник, купец, помещик, священник, царь… Автор же относится с иронией к самой сути этого спора: «Мужик что бык: втемяшится в башку какая блажь – колом ее оттудова не выбьешь…». Не согласен он с мужиками и в правильности выстроенной ими системы благополучия, полагая, что счастье этих людей является ограниченным, сводится к материальной обеспеченности.

Формулу такого счастья называет презираемый поэтом «поп»: «покой, богатство, честь». Мужики же соглашаются с ним в силу своей необразованности, наивного простодушия. Именно этот персонаж своим рассказом о «счастливой жизни» вносит разлад в образ мыслей странников и изменяет характер их поведения: от роли абстрактно спорящих созерцателей жизни они переходят к роли ее непосредственных участников.

Наиболее яркое проявление этого мы находим в главе «Сельская ярмонка», в которой изображается разноголосие разноязыкого, разгульного, пьяного народного «моря». Здесь происходит диалог странников со всем мужицким «миром» который вовлекается в спор о счастье. В этой части поэмы происходит резкий поворот странствующих мужиков в сторону народной жизни.

Что же такое счастье в представлении народа? Есть ли счастливые люди в этой среде? Поставленные вопросы раскрываются автором в главе «Счастливые». В которой по собственной инициативе к странникам подходят «счастливцы» из народных низов. Перед нами возникают обобщенные, но ограниченные картины счастья крестьянского («реп до тысячи на небольшой гряде»), солдатского («… в двадцати сражениях я был, а не убит!»), рабочего («щебенки наколачивать в день на пять серебром»), холопского («у князя Переметьева я был любимый раб»). Однако итог этой беседы неприемлем ни для автора, ни для его дотошных героев, вызывает их общую иронию: «Эй, счастие мужицкое! Дырявое с заплатами, горбатое с мозолями, проваливай домой!».

Однако в финале этой части некрасовского произведения содержится по-настоящему серьезный и глубокий рассказ о счастливом человеке – Ермиле Гирине, знаменующий более высокий уровень народных представлений о счастье. «Не князь, не граф сиятельный, а просто он – мужик!» – по своему авторитету, влиянию на крестьянскую жизнь этот человек оказывается сильнее князя и графа. И сила эта заключается в доверии народного «мира» и в опоре Ермила на этот «мир». Это отчетливо проявляется в его тяжбе с Алтынниковым за мельницу.

Гирин наделен бесценным по своей общечеловеческой значимости чувством христианской совести и чести – в этом и заключается его счастье, в авторском понимании. Совестливость Ермила Гирина, по мнению поэта, не исключительна – она выражает одну из наиболее характерных особенностей русской крестьянской общины, а этот персонаж одним из луших представителей своего народа.

Таким образом, Ермил опровергает первоначальное представление странников о сути человеческого счастья. Казалось бы, он имел все, что необходимо для счастливой жизни по предложенной формуле: и покой, и богатство, и уважение. Однако он жертвует этими благами ради правды народной и попадает в острог, сохранив тем самым свою честь, христианскую совесть. Это один из самых ярких примеров понимания истинного счастья в произведении Некрасова.

Постепенно, по мере смены событий и появления новых героев, в поэме складывается обобщенный, собирательный образ счастливого человека. Таким счастливцем оказывается у Некрасова борец за народные интересы. Как бы в ответ на рост народного самосознания из разноголосого хора крестьянских голосов начинают все громче звучать песни Гриши Добросклонова – русского интеллигента, настоящего подвижника, которому за это «судьба готовила… чахотку и Сибирь». Образ человека, видящего возможность достижения «счастия народного» в результате всеобщей и активной борьбы за «непотрошеную губернию», является сквозным для всего некрасовского творчества. Это село Избытково, по авторскому замыслу, и ищут теперь духовно выросшие странники, давно забывшие о первоначальной цели своего путешествия.

Таким образом, некрасовские странники выступают символом тронувшейся с места, жаждущей перемен к лучшей жизни пореформенной народной России. Однако в поэме нет противопоставления счастья «верхов» и «низов», она подводит читателя к идее воплощения всеобщего счастья – «пира на весь мир».

Итак, по мысли автора поэмы, не существует частного благополучия, индивидуального счастья, которое может быть только всенародным.

3. творчество А.А. Блока

Творчество Александра Блока - целая поэтическая эпоха, эпоха недавнего прошлого.

Славнейший мастер-символист Блок оказал огромное влияние на всю современную поэзию.

Некоторые до сих пор не могут вырваться из его обвораживающих строк - взяв какое-нибудь блоковское слово, развивают его на целые страницы, строя на нем все свое поэтическое богатство. Другие преодолели его романтику раннего периода, объявили ей поэтическую войну и, очистив души от обломков символизма, прорывают фундаменты новых ритмов, громоздят камни новых образов, скрепляют строки новыми рифмами - кладут героический труд, созидающий поэзию будущего. Но и тем и другим одинаково любовно памятен Блок. Блок честно и восторженно подошел к нашей великой революции, но тонким, изящным словам символиста не под силу было выдержать и поднять ее тяжелые реальнейшие, грубейшие образы. В своей знаменитой, переведенной на многие языки поэме "Двенадцать" Блок надорвался. Помню, в первые дни революции проходил я мимо худой, согнутой солдатской фигуры, греющейся у разложенного перед Зимним костра. Меня окликнули. Это был Блок. Мы дошли до Детского подъезда. Спрашиваю: "Нравится?" - "Хорошо",- сказал Блок, а потом прибавил: "У меня в деревне библиотеку сожгли". Вот это "хорошо" и это "библиотеку сожгли" было два ощущения революции, фантастически связанные в его поэме "Двенадцать". Одни прочли в этой поэме сатиру на революцию, другие - славу ей. Поэмой зачитывались белые, забыв, что "хороню", поэмой зачитывались красные, забыв проклятие тому, что "библиотека сгорела". Символисту надо было разобраться, какое из этих ощущений сильнее в нем. Славить ли это "хорошо" или стенать над пожарищем,- Блок в своей поэзии не выбрал. Я слушал его в мае этого года в Москве: в полупустом зале, молчавшем кладбищем, он тихо и грустно читал старые строки о цыганском пении, о любви, о прекрасной даме,- дальше дороги не было. Дальше смерть. И она пришла.