Московское государство

I Литература

Литература

1. Борисов Н.С. Иван Калита. - М., 1995.

2. Борисов Н.С. Политика московских князей: конец XIII — первая половина XIV М„ 1999.

3. Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории: Русские земли в XIII-XV вв. — М.

4. Кирпичников АН. Куликовская битва. — Л.; 1980.

5. Клюг Э. Княжество Тверское: 1247-1485 гг. — Тверь, 1994.

6. Куликовская битва. — М., 1980.

7. Кучкин В.А. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. № 5-6.

8. Лощиц Ю. Дмитрий Донской. — М., 1980.

Потомки Дмитрия Донского

Великий князь Василий Дмит­риевич и княгиня Софья Витов- товна (изображение на саккосе митрополита Фотия)

равление нового великого князя, Василия Дмитриевича, состав­ляло разительный контраст политике его отца. Лишенный полководческого таланта, но осторожный и расчетливый, он более походил на своего прадеда. Но время требовало именно такого человека, «нового Калиты». «Василий Дмитриевич был необходимостью для Руси в сии времена, — писал Н.А. Полевой. — Как хитро он умел ладить с Литвою, держать под рукою Новгород и князей, безжалостно губить ближайшую родню свою, суздальских князей, пользоваться покорностью Орде, великодушием твер­ского князя, бедствием смоленского, ненавистью к Литве рязанского и опу­тать уделы неразрывною сетью, утверждая великое княжение своему сыну».: Но при всем сходстве методов прадеда и правнука нельзя не заметить, что в самой подоплеке, в мотивах действий Василия Дмитриевича появля­ется нечто такое, о чем и помыслить не мог Калита. Москва, все еще ос­таваясь татарской данницей, пытается уже претендовать не только на общерус- i ское лидерство, но и на особую роль в православном мире. Примечателен сле­дующий факт. В 1393 г. Василий Дмит­риевич запрещает поминать в церковной [службе имя византийского императора,! заявив при этом: «Мы имеем церковь, а j Царя не имеем и знать не хотим». Тем I самым князь не только бесцеремонно вмешивался в дела церкви, но и попи­рал вековые традиции православного мира. Даже те древнерусские правите­ли, которые враждовали с Византией, ни­когда не позволяли себе столь резких высказываний в адрес императора, при­давая его духовным главой и покро­вителем православных христиан. Более ^Ого> ссора с греками не сулила Москве никаких политических выгод, так как на

это самое время приходится острый конфликт митрополии с Новгоро. дом и западнорусскими епархиями. А для его разрешения очень важна была поддержка Константинополя. Но все дело в том, что мотивы д_е. марша Василия Дмитриевича были не политическими, а идеологически* ми и отражали возросший интерес москвичей к событиям в православ­ном мире.

К тому моменту, когда разразился интересующий нас конфликт, прошло! около двух лет после кончины императора Иоанна V и восшествия на пре­стол его сына Мануила II. В наследство последнему досталась весьма! неблестящая религиозная репутация родителя, запятнавшего себя грехом непростительным — подписанием унии с Римом. Естественно, что лати- нофильство отца не могло не бросить тени и на сына. Но едва став им­ператором, Мануил показал всему православному миру, что он — еще! больший конформист, чем его отец. Фактически признав себя вассалом] турецкого султана Баязида, Мануил лично сопровождает его в походе npo-j тив Филадельфии — последнего очага сопротивления туркам в Малой] Азии, и его войска принимают непосредственное участие во взятии этого] города.

Таким образом, цитированные выше слова были не чем иным, как гнев-1 | ной отповедью императору, вдвойне опорочившему, с точки зрения моск-| Э РП 1 ^вичёй, достоинство православного монарха: он не только не открестился!

| от латинофильства отца, но и пошел на мировую с неверными. Но самое! ■тфж удивительное состоит в том, что последовавшие вскоре события еще бо-1 I лее укрепили веру москвичей в особое предназначение их города, а зна-| чит — и в их право на оценку действий греческих царей.

В 1395 г. на восточных рубежах Руси вновь сгустились тучи. Сред-] неазиатский правитель Тимур, нанеся сокрушительный удар по Золо-] той Орде, неумолимо приближался к Москве. Казалось, спасти ее мо-| жет только чудо. И оно произошло. Понимая, что реальных сил для] отпора врагу у них нет, москвичи доверились заступничеству свыше.! По совету митрополита Киприана, из Владимира была перенесена чу-1 дотворная икона Богородицы, почитанию которой некогда положил на-] чало Андрей Боголюбский.

26 августа 1395 г. на подъезде к Москве Василий Дмитриевич во главе! торжественной процессии встретил святыню. И — о чудо! — в тот же] день грозный завоеватель неожиданно повернул прочь от границ Столь чудесное избавление было воспринято как свидетельство боже-1 ственного покровительства Москве, что ставило ее в один ряд с ДРУ^ГИ'| ми христианскими святынями — Иерусалимом и Царьградом.

Разумеется, этому событию есть вполне логичное объяснение. По мне-1 нию И.Б. Грекова, опытные советники из окружения Тимура подсказали! ему, что после разгрома Золотой Орды наносить поражение Москве по-1

литически нецелесообразно. Лучше иметь ее в качестве противовеса Ли­товскому государству и тем самым сохранить баланс сил в Восточной; Европе.

Действительно, политическая ситуация в данном регионе была тогда ' _весьма неустойчивой. Правивший в Вильно великий князь Витовт (при-; ходившийся Василию Дмитриевичу тестем) был сторонником возвра- ' щения к «общерусской программе» Ольгерда. И было неясно, какой политический курс — союз или конфронтацию — изберут правители двух центров собирания русских земель, связанные к тому же родст­венными узами,

В 1396 г. московским и литовским князьями была достигнута дого- | воренность о согласовании внешней политики. В следующем году Витовт | одерживает победу над ордынцами и замышляет крупномасштабную вой- I ну против Тимура, используя в качестве марионетки Тохтамыша, потеряв- | щего свой престол. В 1399 г. на реке Ворскла состоялось грандиозное I сражение, в котором войска Витовта и Тохтамыша были наголову разби- I ты вассалом Тимура ханом Тимур-Кутлугом. В битве погибли Андрей и | Дмитрий Ольгердовичи, принявшие на себя первый удар на поле Кулико­вом, Дмитрий Боброк Волынский, командовавший тогда засадным полком, [ и многие другие западнорусские князья.

Какова же была реакция московского правителя — союзника и зятя Витовта? Об этом можно судить по летописной «Повести о побоище Ви- | товта с Темир-Кутлуем». Здесь рядом с сожалением о горькой судьбе I погибших соседствует откровенное злорадство в отношении самого Ви­товта. Он изображен дерзким и хвастливым, тогда как Тимур-Кутлуг — чуть ли не смиренной овечкой. Литовскому князю приписываются слова: «Поидемь, пленимь землю Тотарьскую, победимь царя Темирь-Кутлюя, възмемь царство его, и разделим користь (богатство) его, и посадим во Орде на царстве его Тохтамыша, а сам сяду на Москве, на великом кня­жении на всей Руской земли». И уж совсем кощунственно звучат слова: «Надолзе биющися им, и поможе Бог тотаром».

Таким образом, Тимуров вассал представлен здесь не врагом православ­ных, а орудием осуществления Божественного Промысла: Провидение ру­ками Тимура вначале карает одного врага Москвы — Золотую Орду, а затем, через четыре года, — другого, Литву. Окончательно окрепло это убеждение, когда на Русь дошли известия о подобном же избавлении Царь- фада: турецкий султан Баязид, семь лет осаждавший Константинополь, был ⁸ 1402 г. разбит и пленен тем же самым Тимуром.

Осмыслению этих событий посвящена «Повесть о Темир-Аксаке» (так ^На Руси называли Тимура), в которой впервые было заявлено о равно­значности Москвы Иерусалиму и Царьграду как «богохранимого града». Этот вывод имел чрезвычайно важные последствия в будущем.

IИоория России: от Рюрика до Пугина 97

Несколько лет понадобилось Витовту, чтобы оправиться от поражении на Ворскле и вновь активизировать свою политику на востоке. Но тел перь его главным противником является Москва. В 1403 г. он захватыва! ет Вязьму, в 1404 г. — Смоленск, в 1406—1407 гг. совершает рейды ЦЯ территорию Московского княжества. В ответ Василию удается привлечь на свою сторону часть литовских князей во главе с двоюродным братом] Витовта Свидригайло. В том же году он планирует большой поход про- тив Литвы в союзе с тверичами и татарами. Однако Василий допустил в отношении тверского князя дипломатическую бестактность, и тот увел свои' войска. В итоге в конце 1407 г. в битве на р. Плава литовцы нанесли! поражение московской рати. Нашествие хана Едигея в 1408 г. еще более усугубило положение Василия Дмитриевича.

В то же время его главный соперник и тесть, снискавший себе в 1410 г. лавры победителя при Грюнвальде, наоборот, упрочивает свою репутацию] общерусского лидера. Казалось, его план воссоединения всей Руси под] эгидой Вильно близок к осуществлению. Однако такое усиление пози»] ций Витовта испугало его двоюродного брата, польского короля Влади-] слава-Ягайло. Он усиливает нажим на Литву и добивается подписания в 1413 г. так называемой Городельской унии, условия которой были значи-j тельно жестче тех, что предусматривались Кревскими соглашениями.

Городельская уния обеспечивала условия для постепенного поглощен ния Великого княжества Литовского и Русского Польским королевством:] избрание великого князя впредь подлежало утверждению королем, орга­ны власти и высшие должности преобразовывались в соответствии с польскими образцами, термин «бояре» заменялся на «бароны и ноби­ли». Кроме того, уния вносила раскол в среду литовско-русской знати, противопоставляя католиков православным. Последние не имели права! свободно распоряжаться своей собственностью, вступать в браки с ка­толиками и занимать государственные должности. Тем самым князья и бояре принуждались к переходу в католичество, что в перспективе вело; к их полонизации.

Подписание унии было для Витовта вынужденной мерой, и впоследствии! он попытался ослабить свою зависимость от Ягайло. И все же Городель-] ские акты имели необратимые последствия. В соответствии с ними pyci ское православное население Великого княжества Литовского низводи­лось до положения подданных второго сорта, а это лишало Витовта морального права быть выразителем идеи общерусского единства.

В 20-е гг. ему, казалось бы, вновь удалось перехватить у Василия Дмит­риевича инициативу, но это был лишь тактический успех. Москва все бо­лее определенно становилась главенствующим политическим центром Ру^сИ-] Нанести ей поражение, а тем более подчинить своей власти было Литве уже не по силам. И подтверждением этого перелома — как в политике.'

_таК и сознании — стал тот факт, что Василий Дмитриевич не побоялся назначить Витовта одним из опекунов своего малолетнего сына. Буду­щее показало, что это решение было хоть и рискованным, но в тех усло­виях единственно возможным.

Василий Дмитриевич скончался 27 февраля 1425 г., будучи 53 лет от роду. Его сыну Василию, унаследовавшему престол, было всего десять дет, но этим не исчерпывались политические проблемы, возникшие со сменой власти.

В начале XV в. передача престола от отца к сыну еще не вполне вы­теснила традиционное для Руси «лествичное» право. А согласно этому принципу великое княжение должно было достаться не Василию Васи­льевичу (Василию II), а его дяде — галицкому князю Юрию Дмитриевичу. Это было зафиксировано в завещании Дмитрия Донского. Естественно, что Юрий, имевший репутацию опытного политика и полководца, не же­лал уступать свои права 10-летнему племяннику. Когда митрополит Фо- тий, являвшийся одним из регентов Василия Васильевича, призвал его при­сягнуть новому великому князю, Юрий уклонился от выполнения этого требования.

Дополнительный риск для сторонников Василия II создавало то об­стоятельство, что его отец, как и Дмитрий Донской, завещал сыну престол без санкции Орды. Следовательно, опора на татар в борьбе против Юрия Галицкого становилась в этой ситуации весьма проблематичной, i Методом исключения оставалось одно — сделать ставку на другой, про­тивоположный полюс силы в Восточной Европе — Литву, используя род- | ство с ее правителем. Но и этот вариант не был абсолютно беспроиг­рышным. Династические узы связывали Витовта не только с московским князем, но и с его соперником — Иваном Михайловичем Тверским. Пос­леднему за время его правления удалось буквально возродить свое кня­жество из пепла, и теперь Тверь снова представляла собой реальную силу. Поэтому не было никакой гарантии, что Витовт не предпочтет союзу, с Москвой традиционную для Вильно поддержку Твери.

В этой ситуации стала очевидной дальновидность Василия Дмитриевича, Доверившего своему тестю попечительство над наследником. Надежда, что благодаря регентству он сможет влиять на московское правительство, за­ставляла Витовта выступить в качестве гаранта династических прав свое­го внука. Разумеется, будучи лишь одним из опекунов, литовский князь не имел реальной возможности контролировать положение дел в Москве. | Однако правительство Василия II подыгрывало Витовту, поддерживая в |^Нем данную иллюзию. Ради этого Москва даже пошла на серьезную по­литическую жертву, предоставив Витовту свободу в отношении Пскова и Новгорода. Временной сдачей позиций на северо-западе достигалось ольшее — перевес сил в борьбе с Юрием Дмитриевичем.

Оценив сложившуюся ситуацию, галицкий князь временно отступился Ц великокняжеского престола. 11 марта 1428 г. Юрий Дмитриевич под™ сал «докончание» (мирный договор), в котором признавал себя «молодшщ. братом» 13-летнего племянника. Но вскоре ситуация круто изменилась 27 октября 1430 г. умер Витовт, а 1 июля 1431 г. — митрополит Фотий чьими усилиями и было достигнуто, в основном, «докончание» 1428 г. Юрий разрывает мирный договор и отправляется в Орду, чтобы там отсудить себе ярлык. Туда же поспешили Василий II и глава регентского совета боярин Иван Дмитриевич Всеволжский. В Орде Юрий допустил серьезный дипло- матический промах: в подтверждение своих прав он сослался на завещав ние Дмитрия Донского, которое было составлено без санкции хана. В от­вет Всеволжский заявил, что Юрий желает получить престол по «мертвой грамоте отца своего», а Василий апеллирует к ханской милости. В под-] тверждение своей лояльности московское правительство обещало возобн новить выплату дани Орде. Это решило спор в пользу Василия II.

Тем временем крутые перемены произошли к западу от Московского] княжества. После смерти Витовта к власти пришел князь Свидригайло, провозгласивший разрыв унии с Польшей и возврат к политической про­грамме своего отца Ольгерда. 25 января 1431 г. он заключает «доконча­ние» с Новгородом, а в июле того же года — с Псковом. Особую ставку делал Свидригайло на Тверь, с которой он был связан прочными динас-j тическими узами: его матерью была тверская княжна Ульяна Александ-1 ровна, а женой — Анна, дочь тверского князя Ивана Ивановича.

Положение Твери в это время было как никогда прочным. Правивший] здесь с 1425 г. великий князь Борис Александрович железной рукой пода-] вил сопротивление удельных князей и даже отнял у них право «отъезда» — главный регулятор отношений между вассалом и сюзереном. В одном из его договоров с Витовтом было прямо заявлено: «А дядем моим и брать­ей моей, и племени моему, князем, быти в моем послусе (послушании). Яз князь великий Борис Александрович волен, кого жалую, кого казню». Как видим, здесь за сто лет до Ивана Грозного почти дословно приведена| формула, которой тот выражал идею своего «вольного царского самодер* жавства». Это свидетельствует о чрезвычайно быстрых темпах политиче­ской консолидации внутри Тверского княжества в 30-х гг. XV в.

Борис Александрович энергично поддержал планы Свидригайло и, как сказано в летописи, «дасть ему брата своего князя Ярослава со вееШ силою своею». Таким образом, складывались все предпосылки для воз- рождения альянса Вильно—Тверь—Новгород, который мог бы стать моиИ ным противовесом католической Польше и предотвратить поглощение ею западнорусских земель. С другой стороны, если бы эти планы реализова­лись, то и мечтам московских князей об общерусской гегемонии не суЖ*] дено было бы сбыться.

Ш увы, даже очень весомые объективные предпосылки могут об­ратиться в прах, если они не подкреплены фактором субъективным, если _еТ личности, способной эти предпосылки реализовать. Свидригайло оказался далеко не блестящим полководцем. 9 декабря 1432 г. князь Сигизмунд, лидер «польской партии» в Вильно, наносит ему тяжелое поражение под Ошмянами. После этого тверичи вновь приходят на помощь своему союзнику. Свидригайло побеждает в битве под Тракаем в августе 1433 г. Но это был временный успех. 1 сентября 1435 г. Си-; _гизмунд наносит окончательное поражение войскам Свидригайло, и тот навсегда уходит с политической сцены. Западные русские земли окон- ' чательно подпадают под господство Польши, а Тверь лишается своего I главного союзника.

Однако и в Московском княжестве разворачиваются в это время не менее драматичные события. 8 февраля 1433 г. на пиру в честь свадьбы Василия II произошел скандал, имевший фатальные последствия. Княгиня Софья, мать великого князя, оскорбила Василия Косого, сына Юрия Дмит­риевича. Она прилюдно сорвала с него золотой пояс, заявив, что он-де был украден Всеволжским из великокняжеской сокровищницы и пода­рен Василию Косому после обручения с внучкой боярина. Возмущенный Василий Юрьевич вместе с братом Дмитрием Шемякой покидают Москву. Вслед за ними оставляет столицу и Всеволжский, оскорбленный возведен­ным на него поклепом. Василий II лишился одного из самых опытных по­литиков в своем правительстве.

Непосредственным следствием этого скандала была война, закончившаяся поражением войск Василия Васильевича в битве на р. Клязьме 25 апреля 1433 г. Юрий утверждается на великокняжеском престоле, племяннику же дает в удел Коломну. Но сторонники свергнутого великого князя оказа­лись более сплоченными, чем предполагал Юрий. Они отказывались ему служить и чуть ли не толпами уходили в Коломну. Юрий, который, видимо, искренне стремился к преодолению междоусобий и был человеком чести, счел нужным в этой ситуации добровольно уступить престол племяннику. Однако с ним не согласились его сыновья. 28 сентября 1433 г. Василий I Дмитрий Юрьевичи в битве на р. Куси наносят своему двоюродному брату новое поражение. Но и на сей раз Юрий не воспользовался случа- Ц оставив престол за племянником. Тот же, наоборот, сочтя добрую волю признаком слабости, снаряжает поход на Галич. Перед выступлением из Москвы Василий II приказывает ослепить И.Д. Всеволжского, считая его виновником конфликта. Впоследствии этот варварский способ устранения политических соперников «аукнется» самому Василию II. Решающая битва состоялась 20 марта 1434 г. («в субботу Лазареву») в °стовской земле. Василий Васильевич, обделенный полководческим талан- °^м> и на сей раз был бит. Но теперь Юрий Дмитриевич все-таки занимает великокняжеский престол. Однако правление его было недолгим. 5 июня 1434 г. он умирает, и в княжестве вновь вспыхивают усобицы.

В 1435 г. Василию II удается не только вернуть престол, но даже и по- мириться с двоюродными братьями. Но вновь все пошло прахом из-за его патологической подозрительности. Поверив какому-то навету, он аресто- вывает Дмитрия Шемяку. Василий Юрьевич начинает боевые действия, но терпит поражение и попадает в плен. Чтобы устранить опасного конкурен­та с политической сцены, Василий II вновь прибегает к уже однажды опро­бованному им жестокому средству — ослеплению. Его брат был вынуж­ден до поры затаиться и признать верховенство Василия Васильевича. I Укрепляя свою власть, Василий II обратился к решению церковных воп­росов. Уже много лет после смерти митрополита Фотия московская ка­федра «вдовствовала». В запале междоусобной войны Василию II было не до того, теперь же он счел необходимым это положение срочно ис­править. Весь предшествующий политический опыт наглядно показывал, что прочность власти московских князей в немалой степени зависит от поддержки церкви. Поэтому Василий решает отправить на поставление в Константинополь рязанского епископа Иону — человека, в лояльности ко­торого он не сомневался. Но когда тот прибыл в Царьград, оказалось, что патриарх уже возвел на митрополию грека Исидора. В тот момент византийцы готовились к заключению унии с католиками, в обмен на ко- i торую надеялись получить военную помощь против турок. Но, помня о том, сколь болезненно воспринимались на Руси любые контакты с лати­нянами, они опасались, что русская церковь не поддержит унию. Поэтому патриарх возвел на московскую кафедру человека, известного, с одной стороны, своим латинофильством, а с другой — даром убеждения.

Едва прибыв в Москву, Исидор отправился в Феррару, где должен был состояться объединительный собор. Одновременно в Италию отправился и личный представитель тверского князя боярин Фома. Посылая на со­бор своего придворного, Борис Александрович хотел продемонстрировать, что является не менее значимой фигурой, чем московский князь.

В 1441 г. Исидор вернулся в Москву и возвестил в Успенском соборе о подписании унии. Это вызвало небывалое возмущение москвичей. Весь их исторический опыт убеждал их в том, что иноплеменные нашествия — на­казание за грехи, а события рубежа XIV—XV вв., с их точки зрения, свиде­тельствовали, что только горячая вера может спасти от этой напасти. По­добно тому, как Провидение руками «поганого» Тимура покарало других «поганых» и спасло Москву в 1395 г., а Константинополь — в 1402 г., бо­жественное заступничество неминуемо проявит себя и в будущем. Если же греки дрогнут и отступят от православия, высшей кары им не избежать.

По приказу Василия II Исидор был низложен и заточен в темницу, щ куда он впоследствии бежал (вначале в Тверь, затем в Литву, а оттуда 1

Рим). I ^{эт0 же в}Р^емя появился цикл произведений, осуждающих греков за сговор с «латинянами» и прославляющих Василия Васильевича как един­ственного поборника истинной веры. Тем временем великий князь, одержав внушительную победу на идейном фронте, терпел поражение за поражением на фронте военном. В 1437 г. хан Улу-Мухаммед совершил набег на русские земли. Через два года он Щ дошел до Москвы и 10 дней осаждал ее. В 1444 г. он занял Ниж­ний Новгород, а в 1445 г. захватил в плен самого Василия II. Улу-Мухам- мед согласился отпустить его только при условии огромного «окупа», и теперь страна, разоренная княжескими усобицами и татарскими набегами, должна была собирать деньги на выкуп правителя, который не в состоя­нии ее защитить. Недовольство достигло критической точки. Однако Василий Васильевич не чувствовал приближения опасности. В феврале 1446 г. он отправился на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Воспользовавшись моментом, Дмитрий Шемяка занял Москву, на следую­щий день великий князь был схвачен и ослеплен. Жестокость, проявлен­ная некогда великим князем по отношению к Всеволжсскому и Василию Косому, обернулась против него же. Василий, получивший отныне за нанесенное ему увечье прозвище Тем­ный, казалось, был вычеркнут из политической жизни. Но тут в события вмешался человек, который давно пристально наблюдал за происходя­щим в Московском княжестве. Борис Александрович Тверской, находив­шийся в тот момент на вершине своего могущества и даже именовавший себя царем и самодержцем, счел, что ему выгодно поддержать сломлен­ного поражением и увечьем Василия II. Дмитрий Шемяка был, с его точ­ки зрения, куда опаснее. Он приютил Василия Темного в Твери и пред­ложил скрепить их союз помолвкой Ивана, сына московского князя, и своей дочери Марии. При этом Борис предупредил, что в случае отказа Васи­лия он выдаст его Шемяке. - В конце декабря 1446 г. тверские полки вместе с остатками войск, вер­ных Василию Темному, нанесли поражение Дмитрию Шемяке и заняли Москву. Платой за возвращение на престол была уступка Тверскому кня­жеству Ржева и других сопредельных территорий.

Итак, Борис Александрович пребывает в блеске своей славы, а его кня­жество богато и обильно. И придворный панегирист с гордостью называет Юрскую державу «землей обетованной». А рядом — разоренное войной ^и ограбленное татарами Московское княжество, управляемое слепцом-не- УДачником. Но этому князю не привыкать к унижениям. Он все вытерпит и Щ свое возьмет. Шаг за шагом он будет возвращать утраченные пози­ции,., А начнет — с дел церковных. В 1448 г. Василий собирает собор Русских епископов, который без ведома патриарха возводит на митрополию °ну. Пусть Москва еще слаба, но вся Русь должна видеть и знать, что именно здесь — средоточие религиозной жизни страны. Ибо это источник авторитета московских князей. А есть] авторитет — будет и власть.

Война еще продолжается. Целых четыре года Шемя>! ка пытается организовать сопротивление, но в 1453 г 1 силы его иссякают. Он ищет спасения в Новгороде, 1 здесь настигает его месть Василия Темного. Агент мос.1 ковского князя подкупает повара, который подсыпает Шемяке яд. В жестокой междоусобной войне ставит-1 ся последняя точка.

Каковы же были ее итоги? Классики русской исто- j риографии усматривали в них торжество спасительно-] го для России единодержавия над гибельным «раз-! новластием». В трудах советских историков прослеживалась та же схема,! облеченная в иные терминологические одежды: разгром галицких князей i трактовался как победа «прогрессивных» сил централизации над «удель- j но-княжеской оппозицией». Сегодня такого единодушия в оценках нет,! А.А. Зиминым и его последователями предложена трактовка данного кон-] фликта как столкновения двух принципиально различных путей разви-j тия — «предбуржуазного», олицетворяемого галицкими князьями и их сто-] ронниками, и «крепостнического»: «Крепостнической, крестьянской и] монашествующей Москве противостояла северная вольница промысловых] людей (солеваров, охотников, рыболовов) и свободных крестьян. Гибель] свободы Галича повлекла за собой падение Твери и Новгорода, а затем и кровавое зарево опричнины».

Р.Г. Скрынников, наоборот, не находит в источниках веских оснований для таких выводов. По его мнению, «феодальная война второй четверти] XV в. была обычной княжеской междоусобицей, ничем не отличающейся от междоусобиц в любой другой земле».

Не будем вдаваться в детали этого спора. Бесспорно, враги Василия] Темного не были врагами централизации. Но так же бесспорно и то, что] вряд ли программы централизации двух враждующих сторон были абсо-j лютно идентичны. Вопрос в том — сколь значительны эти различия? Но, в любом случае, завершение войны подвело итог целой эпохе.

И есть какой-то непостижимый смысл в том, что последняя точка в этойЯ усобице была поставлена именно в 1453 г. В том же году умирает всеми уже забытый Свидригайло, с именем которого связана последняя попытки воссоединения всех русских земель под эгидой Вильно. Потерян был П0^С| ледний шанс сохранения целостности древнерусской цивилизации. Линии разлома окончательно пролегли по этому историческому материку.

ш

Великий князь Василий Василь­евич Темный

И в этом же году пал Константинополь, Царствующий град. Светоч врЯ| вославия и последний осколок некогда всесильной Ромейской державЫи

Отныне само понятие православного царства будет отождествляться с Москвой и только с ней. Через 39 лет митрополит Зосима провозгласит _ее «Новым Градом Константина», а еще через 32 инок Филофей — «Тре­тьим Римом».

Правда, пока еще есть в Северо-Восточной Руси и другой православный монарх, не менее могущественный, чем московский, — великий князь твер­ской Борис Александрович. Но не долго быть «тверской великой свобо­де», воспетой летописцами этого города. Борис Александрович умрет в 1461 г., незадолго до Василия Темного. И на престоле останется мало- детний сын Михаил, в силу своего возраста не способный распорядиться державным наследием отца. Правда, Борис оставил при нем регентом сво­его верного сподвижника епископа Моисея, дабы тот опекал наследника, как опекал Дмитрия Ивановича митрополит Алексей или Василия II — Фо- тий. Но вот тут-то и откликнется «сынам тверским» безрассудная ссора князя Михаила Ярославича с митрополитом Петром, из-за которой Моск­ва, а не Тверь стала церковной столицей Руси. Тверь могла соперничать с Москвой в делах военных, политических, тор­говых и прочих, но в церковных вопросах она была подчинена своей со­пернице. Епископ Моисей волею митрополита всея Руси был сведен со своей кафедры, и «антимосковская партия» в Твери оказалась обезглав­ленной. Еще раз вспомним о роли личности в истории. Но и для самой церкви в последние годы правления Василия Темно­го наступают новые времена. Сыграв в эпоху централизации роль са­мостоятельной политической силы, она оказала неоценимые услуги «гнезду Калиты». Но по мере того, как упрочивались позиции Москвы, церковь попадала все в большую зависимость от того государства, в создании которого столь активно участвовала. И особенно незавид-! ной стала ее участь после изгнания Исидора и разрыва с Константи- 1 нопольким патриархатом.

[ Иона — ставленник великого князя, всем ему обязан и уже не может апеллировать к непререкаемому авторитету вселенского патриарха. Но Иона [ был последним митрополитом «всея Руси». Еще при его жизни, в 1458 г., западнорусские епархии получают из Константинополя собственного мит- I рополита. Поэтому преемники Ионы уже не могли говорить от лица всей ^си. Церковь становится национально-государственным учреждением, полностью подконтрольным светской власти. Эпоха Владимирской Руси подходит к концу. И на это ясно указывает 'акой индикатор политических изменений, как титулатура правителя. Ва­силий Темный — последний, кто называл себя «великим князем влади­мирским». Но вернувшись в Москву после изгнания Шемяки, он уже име­нует себя иначе — «московъский, и новгородский, и ростовъский, и "«Рмъский, и иных».

Великое княжение Владимирское исчезло, растворилось, подобно граду» Китежу в водах озера Светлояр. И на его месте воздвиглось Московское государство. Россия.

А. В. Кореневский

Хронология основных событий

1389-1425. Великое княжение в Москве Василия I Дмитриевича. 1392. Присоединение Нижегородско-Суздальского и Муромского княжеств к Москве. | 1395. Разгром войсками Тимура (Тамерлана) Золотой Орды. 1395. Перенесение иконы Владимирской Богоматери из Владимира в Москву. 1399-1425. Княжение в Твери Ивана Михайловича. Усиление Твери. 1404. Взятие Смоленска войском великого князя Литовского Витовта. Присоединении Смоленского княжества к Литве. 1408. Вторжение Едигея в Северо-Восточную Русь. 1425-1462. Великое княжение Василия II Васильевича Темного в Москве. 1425-1453. Междоусобная война в Великом Московском княжестве. 1425-1461. Княжение в Твери Бориса Александровича.

1448. Провозглашение автокефалии русской церкви. Избрание Ионы митрополитом Мос-Я I ковским и всея Руси.

™ | Борисов Н.С. Иван Калита. — М., 2005.

2. Борисов Н.С. Русская церковь в политической борьбе XIV-XV вв. — М., 1986.

3. Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. — М., 1975.

4. Гумилев ЯН. От Руси к России. - М., 1992.

5. Зимин А.А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. — М., 1991.

6. Сергеев В. Андрей Рублев. — М., 1986.

7. Скрынников Р.Г. Третий Рим. — СПб., 1994.

8. Черпнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV—XV вв. — М., 1960.

ш

9. Хрусталев Д.Г. Русь: от нашествия до «ига» (30-40 гг. XIII в.). — СПб., 2004.

Иван ID

1440 г. 22 января у великого князя московского Василия II Г я^ Васильевича и его жены Марии Ярославны, дочери князя Ярос- // лава Владимировича Серпуховского, родился первенец — сын | Иван, которому суждено было сыграть заметную роль в российской ис­тории. Рождение княжича пришлось на лихую годину. Очередной раз стра- | на и ее народ переживали междоусобицу. На этот раз она оказалась осо­бенно затяжной. К моменту появления на свет великокняжеского сына она продолжалась уже более десятилетия, а кон­ца ей все не было видно, даже несмотря на смерть великокняжеского дяди Юрия Дмит­риевича в 1434 г. В соответствии с «лествичным» порядком престолонаследования, уходившим сво­ими корнями еще в эпоху Владимира Святого и Ярослава Мудрого, права Василия Васильевича на московский великокняжеский стол делались неоспоримыми. Однако ожесточенность междо­усобицы, напротив, стала еще сильнее, выражением чего явилось ослепление в 1436 г. по приказу Василия II его брата и соперника Василия Юрь­евича, попавшего к нему в плен и получившего после этого прозвище Косого.

Великий государь вс'«я Руси Иван Васильевич III

Междоусобица продолжалась и после рожде­ния великокняжеского сына, причем в его мо­лодые годы на Василия II свалился особенно тяжкий груз неудач и унижений. В 1445 г. он потерпел поражение под Суздалем от татар казан­ского хана Улу-Мухаммеда и попал в плен. Менее чем через три года хан отпустил великого князя

за огромный выкуп. Поражением Василия II воспользовался его против] ник Дмитрий Шемяка и после отъезда князя на богомолье в Троицкий монастырь в начале февраля 1446 г. он «изгоном» захватил столицу! причем городские ворота были открыты его московскими «единомышленЗ никами». В союзе с Дмитрием Шемякой действовали великий князь твер. ской Борис Александрович — будущий тесть Ивана Васильевича и мо­жайский князь Иван Андреевич. Затем на пути к Троицкому монастырю Василий II был захвачен Дмитрием Шемякой и Иваном Можайским. Все это происходило на глазах шестилетнего великокняжеского сына, сопро­вождавшего отца в его поездке в монастырь. Сам Василий II был дос«| тавлен в Москву и в доме Дмитрия Шемяки ослеплен в ночь на 14 фев! раля. С тех пор он получил прозвище Темный, а его сын — наглядное свидетельство коварства и жестокости княжеской междоусобицы.

Василия II сослали в Углич, а его мать Софью Витовтовну — на Чухло-1 му. Сосланного великого князя обвинили в связях с татарами, в сборе с народа «без милости» денег на свой выкуп, а также в ослеплении Васи­лия Косого. Но от расправы с Василием II Дмитрий Шемяка, занявший! московский великокняжеский стол, ничего не выиграл. Летопись отметин ла возмущение «всех людей» подобной акцией, недовольство перекину- | лось на победителя. Изменение ситуации почувствовал опытный политик. великий князь тверской Борис Александрович, начавший налаживать от-j ношения с Василием Темным. Осенью 1446 г. он пригласил московского В князя в Тверь, где между ним и Василием Темным был заключен союз,] скрепленный обручением детей — Ивана Васильевича и дочери Бориса^ Александровича Марии.

Известно, что историки невысоко оценивали Василия Темного как госуда­ря: «слепой, немудрящий правитель», — так характеризовал его А.А. Зи-i мин. Дела великого князя и сама его судьба свидетельствуют о cnpa-j ведливости такой оценки. Но надо отдать должное Василию Темному:! он уделял немалое внимание воспитанию сына как наследника престола! и укреплению его положения как будущего правителя. Еще в 1449 г. он, объявил сына великим князем и своим соправителем. Дело было, конеч-1 но, не в реальных возможностях участия в управлении для десятилетнего: мальчика. Просто Василий Темный решил полностью снять сомнения 1 праве Ивана Васильевича на наследование великокняжеского стола.

Желая приобщить сына к столь необходимому для князя военному делу. Василий Темный поставил его в январе 1452 г. во главе похода против Дмитрия Шемяки. И хотя в дальнейшем военное искусство не стало силь­нейшей стороной деятельности Ивана III, участие в этом походе способ­ствовало приобщению наследника к государственным делам и означало! также признание совершеннолетия наследника. Выражением этого стала его женитьба 4 июля 1452 г. на тверской княжне Марии Борисовне.

Через шесть лет после свадьбы, в 1458 г., у молодых супругов родился _cbiH Иван, в котором Иван III будет видеть своего наследника вплоть до смерти Ивана Ивановича в 1490 г. Довелось Ивану Васильевичу принять участие в отражении нападения Большой Орды хана Сеид-Ахмеда в 1459 г. Он возглавил войско, кото- рое не позволило татарам переправиться через Оку. Участие его в этом деле дало ему опыт, который пригодился на Угре через 21 год. Усваивая в качестве соправителя опыт своего отца, Иван Васильевич при­обретал и такие черты характера, благодаря которым сформировалась его голодная жестокость», отмеченная впоследствии декабристом Н.М. Мура­вьевым. Так, он был свидетелем того, как в 1456 г. Василий Темный арес­товал в Москве своего троюродного брата серпуховского князя Василия Ярославича, не остановившись перед нарушением данного серпуховскому князю «крестного целования». Арест был не только вероломен, но и нео­жидан, поскольку Василий Ярославич поддерживал великого князя мос­ковского в его борьбе с Дмитрием Шемякой. По-видимому, политический расчет оказался сильнее памяти о былых заслугах серпуховского князя и благодарности ему за поддержку в трудный момент. Василий Темный опасался деятельного и энергичного троюродного брата, владения кото- i рого располагались вблизи литовского рубежа. За ним московский ве­ликий князь видел немало своих противников, с которыми в случае чего [ могло произойти объединение Василия Ярославича. А когда в начале весны 1462 г. в Москве был раскрыт заговор некоторых детей боярских ' и дворян с целью освобождения Василия Ярославича, заговорщики были I казнены, несмотря на Великий пост, отчего москвичи «во мнозе быша ужасе 1 и удивлении». Такой наглядный урок властвования давал Василий Тем­ный наследнику накануне своей смерти.

I Всячески стремясь укрепить положение на престоле своего сына и на­следника, Василий Темный не мог игнорировать традиционного воззрения на свое княжество как на вотчину-имущество, подлежащее разделу меж­ду всеми сыновьями. Поэтому в своей духовной (завещании) он предус- I мотрел выделение уделов для других своих сыновей — Юрия, Андрея Большого, Бориса и Андрея Меньшого, а также по обычаю — для своей жены Марии Ярославны. Но в то же время Василий Темный продолжил общую тенденцию, которая наблюдается при сопоставлении великокняже­ских завещаний XIV—XV вв. Так, если Иван Калита оставлял своим сыно- ■ьям примерно равное наследство, а Дмитрий Донской отдавал старшему "з пяти сыновей — Василию — треть владений, то Василий Темный за­вещал Ивану Васильевичу уже не менее половины. Не имея, таким обра- I Ц возможности сломить традицию выделения уделов и сохранения пред­посылок смут и усобиц, Василий Темный в рамках сохранения ее сделал ^1се возможное для упрочения единства великого княжества Московского

и позиций Ивана Васильевича как великого князя. А в то время, когд_а| по словам В.О. Ключевского, великий князь «поднимался над удельныЗ ми... только количеством силы, пространством владений и суммой д_О)(01 дов», это многое значило.

Ивану ill исполнилось 22 года, когда он оказался у власти в Москве! Для той эпохи это был зрелый возраст. Так, его дед Василий ДмитриеЗ вич стал великим князем московским в 17 лет, а отец при вступлении на] престол был и того моложе, ему исполнилось 10 лет. К тому же Иван Ц уже накопил политический опыт, будучи соправителем Василия Темного, | стоявшие перед его государством проблемы, доставшиеся ему в иаелед-] ство от отца, вполне осознавал.

Первоочередной из них являлась проблема завершения объединения рус Л ских земель вокруг Москвы. Решая ее, Иван III добился серьезных ycnel хов. Так, в 1464 г. ему удалось еще более усилить позиции Москвы в ве­ликом княжестве Рязанском. Когда рязанский князь Василий Иванович! воспитывавшийся в Москве, достиг совершеннолетия, он был отпущен на] рязанское княжение, но при этом его женили на младшей сестре Ивана НЛ Анне. Такой шаг может быть признан политически дальновидным, посколь-] ку этим достигалось укрепление власти московского великого князя в jit Рязанской земле.

■ Сильны были позиции Ивана III в Ярославском княжестве, где совместно] Й 20 I ^с князем управлял московский наместник. Со смертью ярославского князя | Александра Федоровича в 1471 г. княжество было присоединено к мос-1 I ковским владениям. К 1474 г. были ликвидированы остатки независимое! ти Ростовского княжества после того, как у ростовских князей Владими-1 ра Андреевича и его братьев были выкуплены их земли.

Наиболее серьезного внимания требовал от Ивана III Новгород. Еще при! Василии Темном московская великокняжеская власть добилась известного] ограничения новгородского суверенитета. По Яжелбицкому договору, за-] ключенному в 1456 г. после победы великокняжеского войска над нов-] городцами, Новгородская республика сохраняла в целом свою государ-] ственность, но попадала в зависимость от Москвы.

Для новгородцев становилась очевидной неизбежность перехода под пол-] ную власть московского великого князя. В такой обстановке часть нов-] городцев во главе с Марфой Борецкой, вдовой посадника Исаака АндрИ евича Борецкого, решили отстаивать независимость республики и опереться на помощь Литвы. Они обратились за помощью к королю Казимиру '*■] Но другая часть жителей во главе с промосковски настроенным ар^хИ1 епископом Ионой увидели в этом опасность перехода под власть католИ ческого государя и решили пригласить для обороны города православ­ного князя из Киева Михаила Олельковича, родственника Ивана ИЧ Прибытие князя произошло в ноябре 1470 г. и вызвало обострение борь"

бы в Новгороде. М. Борецкая и ее сторонники потерпели поражение, и архиепископом вече избрало Феофила, решительного противника сбли­жения с Литвой.

Иван III пристально следил за положением в Новгороде и стремился к полному его подчинению. Разброд среди новгородцев значительно об­легчал решение этой задачи. Он не считал, что ему может быть оказано серьезное сопротивление. Поэтому Иван III выслал вперед воевод князя Д.Д. Холмского и князя И.В. Стригу-Оболенского, а сам пошел вслед за ними. 15 июля на реке Шелонь произошло сражение московских воевод с новгородцами. И хотя новгородцы имели значительное численное пре­восходство, они потерпели поражение из-за отсутствия необходимого боевого опыта и из-за того, что архиепископский полк не принял участия в битве. По данным летописи, было убито 12 тысяч новгородцев, а более двух тысяч попало в плен. Иван III расправился с пленными. Посадник: Дмитрий Борецкий и трое бояр были казнены, а 50 других арестованы и посажены в тюрьму в Коломне.

Новгородцы сожгли посад и стали ждать осады, но Феофил уговорил ] их начать переговоры с Иваном III. По мирному договору Новгород при­знавал себя «отчиной» великого князя московского и принял присягу на I верность ему. Некоторые уступки сделал и Иван III, согласившись на со­хранение вечевого строя.

I Углубление внутреннего кризиса в Новгороде, преодолеть который вече- I вая средневековая демократия была не в силах, дало повод Ивану III для

■ нового вмешательства в дела Новгорода. В ноябре 1475 г. он прибыл в

■ город и, пренебрегая традицией, сам стал судить новгородских бояр по I жалобам населения. Это являлось демонстрацией как дальнейшего усиле­ния власти московского великого князя над Новгородом, поскольку ранее судили должностных лиц только вече и совет господ, так и того, что лишь князь способен защитить народ. Тем самым Иван III создавал предпосыл­ки для глубинных сдвигов в сознании новгородского населения — от при­верженности идее вечевой демократии к типичному для жителей Северо- Восточной Руси монархизму. Поэтому в дальнейшем жалобы Ивану III на новгородских бояр со стороны горожан еще более участились. В такой j обстановке двое из жалобщиков, обращаясь к князю, использовали титуло­вание его государем. Иван III тут же воспользовался этим и потребовал признания за ним этого титула и ликвидации новгородского особого суда. Вече отказалось выполнить такое требование. Тогда Иван III вышел в по­ход на Новгород. Он осадил город и потребовал ликвидации вечевых со­браний и посадников, что означало полное упразднение независимости Нов­города. Город вынужден был принять эти условия. 15 января 1478 г. боярин И.Ю. Патрикеев привел новгородцев к присяге. Управление в городе ока­залось в руках великокняжеских наместников.

Так пала Новгородская республика, независимая с 1136 г. В результате! владения великого князя московского увеличились более чем вдвое. Сам] Иван III обещал новгородским боярам не трогать их вотчины. Но уже с 1484 г. великокняжеская власть, нуждаясь в земельном фонде, стала про.] водить конфискации, которые были завершены к 1499 г. Эти земли шли! на поместные дачи московским служилым людям, что способствовало уси.1 лению великокняжеского войска.

Продолжением политики Ивана III в отношении Новгорода после его присоединения явились репрессии против новгородцев. В конфликте меж-] ду жителями города и московским наместником Яковом Захарьиным-Кощ*я киным, налагавшим на новгородцев непомерные штрафы и ставившим их «на правеж», великий князь принял сторону наместника. Новгородцы были] обвинены в заговоре против наместника. Некоторые из них были казне­ны, а некоторые высланы из города. Так Иван III смирял вольный преж­де город с его вечевыми традициями и обеспечивал усиление своей власти над ним.

Успешное присоединение Новгорода создавало предпосылки разрешения другой важнейшей проблемы, стоявшей перед ним, — уничтожения зави­симости от Орды. Зависимость эта являлась при Иване III анахронизмом,] если принимать во внимание, насколько возросли силы Москвы, объеди- I нившей большую часть русских земель, и насколько ослабла Орда. Пре- | емником Золотой Орды стала нижневолжская Большая Орда, ханом кото-] I рой был Ахмат. Еще в 1460 г. он ходил под Переславль Рязанский, а в I 1472 г. сжег город Алексин. Тогда Иван III решил откупиться от него] данью. Но с 1476 г. он прекратил выплату дани.

Такой поступок Ивана III не мог не вызвать ответных действий Орды,] которые Ахмат начал в 1480 г. с целью восстановления своего господ-] ства на Руси. Нередко при описании событий 1480 г. историки обращали] внимание на осторожность Ивана III и даже иногда обвиняли его в стра­хе перед Ордой. Известные основания для такой оценки поведения вели-] кого князя имеются. Они соответствуют той оценке, которая содержится в послании влиятельного ростовского архиепископа Вассиана Рыло, осу-] дившего нетвердость позиции Ивана III, призвавшего его не быть «бегу*] ном» и последовать примеру прадеда — Дмитрия Донского и других князей, стоявших за русскую землю. Однако следует обратить внимание на то, что положение Ивана III было в 1480 г. далеко не простым. Весь­ма напряженными были отношения с Казимиром IV. Войска Ливонского ордена напали на союзный Москве Псков. Опасность представляли бра­тья великого князя, еще с 1472 г. выражавшие недовольство его полити­кой, когда Иван III после смерти брата Юрия завладел всем его уездом.] А в 1479 г., когда Иван III захватил часть владений другого своего 6ра^та> Бориса Волоцкого, братья выступили против великого князя.

Против подходившей Орды Ахмата Иван III во главе русских войск стал У _пвреправы через Оку у Коломны. Наследника Ивана Ивановича он на­правил к Серпухову. На помощь Ивану III подошли силы великого князя тверского Михаила Борисовича. Положение, однако, оставалось сложным. Опасность со стороны хана, а также угроза от Казимира IV и от братьев заставили Ивана III отправить семью на Белоозеро, что было воспринято g Москве довольно болезненно. Великий князь велел сыну перейти из Серпухова в Калугу, поскольку хан шел к реке Угре. Попытки его пере­правиться через реку были отбиты русскими войсками.

В этот критический момент сказалось дипломатическое искусство Ива­на III. Он сумел выиграть время, заставив хана начать переговоры и пре­кратить наступление. Со временем ситуация изменилась в пользу русской стороны. Когда с 26 октября замерзла Угра, русские войска были сосре­доточены в одном месте, чтобы не дать возможность Орде перейти реку по льду и всеми силами обрушиться на Москву. Укрепилось также поло­жение Ивана III внутри страны, поскольку он сумел договориться с брать­ями. Положение же Орды становилось все более сложным. Она оказа­лась неготовой вести войну в зимних условиях, так как, по словам летописца, «татары наги и босы». Не могло быть и речи о помощи хану со стороны [ Казимира IV, которому необходимо было теперь защищать собственные владения в Подольской земле, подвергшейся нападению крымского хана I Менгли Гирея. В летописи отмечалось, что крымский хан сделал это, «служа великому князю», т. е. выполняя достигнутые ранее между Москвой и ] Крымом договоренности.

Когда объединенные русские силы, в состав которых входили не толь- | ко великокняжеские войска, но и войска братьев Ивана III Андрея Боль­шого и Бориса, передвинулись к Боровску, Ахмат вынужден был уйти. В 1481 г. хан Ахмат погиб, когда князь Ногайской Орды Ивак напал на его зимние кочевья.

Так пало монголо-татарское иго над Русью. С этого времени Москва становится столицей нового крупного суверенного европейского госу­дарства. Немалую роль в свержении ига сыграл сам Иван III, который в сложной обстановке 1480 г. проявил расчетливость, разумную сдержанность и дипломатическое мастерство, что позволило объединить русские силы ^и оставить Ахмата без союзников.

В дальнейшем Иван III стремился полностью уничтожить Большую Орду, "ади этого он укреплял отношения с противником Ахмата и его наслед­ником крымским ханом Менгли Гиреем. Опасаясь вызвать недовольство крымской стороны выходами в Дикое Поле на промыслы населения Ря­занской земли, Иван III в 1502 г. специальной грамотой потребовал от "вликой княгини рязанской Аграфены решительно пресекать такие вы- *°АЫ и наказывать за них, не отговариваясь «бабьим и вдовьим делом».

Разумеется, запретить то, что диктовалось требованиями самой жизни kdw.J ной русской окраины и что способствовало возникновению донского ка-j зачества, было невозможно. Но грамота Ивана III великой княгине рязан-1 ской свидетельствует о его решимости укреплять отношения с Крымом ради борьбы с Большой Ордой. Расчет на Крым в конечном счете оправдал ожи-1 дания Ивана III, и в 1502 г. он добился ликвидации Большой Орды силами крымского хана. Это был его успех, издержки которого, выражавшиеся в чрезмерном сближении с Крымом, сказались уже позже, при Василии III, 1 Следующим крупным политическим успехом Ивана III явилось при-] соединение великого княжества Тверского. С 1446 г., после сближения Василия Темного с Борисом Александровичем и обручения княжича Ива­на Васильевича и княжны Марии Борисовны, и вплоть до начала 80-х гг.] отношения Москвы с Тверью были безоблачны. Но усиление Москвы и окружение великого княжества Тверского московскими владениями пос­ле ликвидации Новгородской республики неизбежно заставляли Михаила Борисовича искать способы обеспечения дальнейшего существования сво­его княжества. В 1483 г. он начал переговоры с Казимиром IV, окончив­шиеся заключением в 1484 г. договора о взаимопомощи. В ответ Иван III ввел в великое княжество Тверское свои войска и заключил с Михаилом] Борисовичем новый договор, по которому тверской великий князь вынуж­ден был отказаться от проведения самостоятельной внешней политики и от договора с Литвой. Это означало, что Тверь с этого момента оказы­валась в формальной зависимости от Москвы. Никакой помощи тверичам Казимир IV не оказал.

Вассалы Михаила Борисовича — удельные князья Андрей Борисович Микулинский и Иосиф Андреевич Дорогобужский, а также тверские боя­ре покинули его и перешли на службу к Ивану III. В отчаянии Михаил Борисович направил письмо Казимиру IV с просьбой о помощи, но гонец с письмом был перехвачен. Это дало Ивану III повод для нового похода на Тверь в 1485 г. Московские войска 8 сентября обстреляли тверской кремль из орудий. Михаил Борисович бежал в Литву, а Тверь была окон-; чательно присоединена к великому княжеству Московскому. Верный себе, Иван III заключил в тюрьму в Вологде князя Михаила Дмитриевича Холм- ского, дольше других державшего сторону Михаила Борисовича. Была арестована и мать Михаила Борисовича Настасья за попытку скрыть свои драгоценности.

После присоединения Твери упростилась политическая карта русских зе­мель. Остатки независимости до 1489 г. сохраняла далекая Вятка. Со смертью князя Михаила Андреевича Верейского его удел — Белоозеро, Ярославец и Верея — также перешли к Ивану III. Лишь Псковская рес­публика и формально Великое княжество Рязанское сохраняли к концу жизни Ивана III свой суверенитет. Кроме того, ряд западных русских зе­_меЛь находился в составе Великого княжества Литовского. Объединение русских земель вокруг Москвы — процесс, начавшийся еще в первые годы XIV в., — при Иване III подходил к своему завершению. Это отразилось I титуловании великого князя московского, который в договорной грамо­те 1484 г. с великим князем тверским Михаилом Борисовичем именовался уже «великим князем всея Руси». Такой титул в договоре с немосков­ским князем был употреблен впервые.

Так Иван III из великого князя московского стал превращаться в госу­даря всея Руси. Рост его политического значения был, таким образом, на­лицо. Оно еще более возрастает в связи с переменами в его семейном положении и в отношениях со своими родственниками.

Иван III был счастлив в браке, но в ночь на 22 апреля 1465 г. внезапно умерла Мария Борисовна. При великокняжеском дворе возникло пред­положение, что она была отравлена. Подозрение пало на жену дворяни­на Алексея Полуектова Наталью, которая служила при великой княгине и будто бы посылала ее пояс колдунье. И хотя в то время суеверия были исключительно сильны, Иван III не поверил этому, но Алексея Полуекто­ва на восемь лет удалил от себя, несмотря на его верность. Впрочем, в 1473 г. Иван III вновь привлек А. Полуектова на службу и направил его в Ярославль, где в качестве дьяка тот проводил конфискации родовых зе­мель у ярославских князей.

Второй брак Ивана III стал возможен в значительной мере благодаря дипломатической активности папского престола. В Риме были серьезно обеспокоены усилением могущества Османской империи и для борьбы с турками рассчитывали привлечь Московскую Русь. В 1479 г. папа Павел II направил в Москву грека Юрия Траханиота с предложением великому кня­зю московскому взять в жены Софью (Зою) Палеолог, дочь бывшего дес­пота морейского Фомы Палеолога и племянницу последнего византий­ского императора Константина XI, погибшего в 1453 г. при защите Царьграда от осаждавшей армии султана Мехмеда II. После падения Царь- града Фома бежал в Италию и там умер, оставив детей под покровитель­ством папы. По словам Н.М. Карамзина, Софья была «девица... одарен­ная красотою и разумом», но, по другим данным, отличалась чрезмерной полнотой, что, впрочем, вполне соответствовало представлениям о красо­те того времени. В папском письме сообщалось, что она уже отказала таким женихам, как король французский и герцог миланский, не желая вы­ходить за государя латинской веры.

Посоветовавшись с матерью и с боярами, Иван III дал согласие на вступ­ление в новый брак. Осенью 1472 г. Софья прибыла в Москву, а 12 нояб­ря состоялся обряд обручения.

Брак Ивана III с Софьей Палеолог не дал Риму того, на что рассчи­тывало папство, — вступления Москвы в борьбу с турками. В условиях, когда главной задачей внешней политики Ивана III на востоке являлась] ликвидация зависимости от Большой Орды, не могло быть и речи об учас-я тии его в антиосманских акциях. Более того, для борьбы с Ахматовой 0р-| дой Иван III заключил союз с Крымским ханством, находившимся с 1475 г. а! зависимости от турецкого султана. Не удалось также использовать этот! брак для того, чтобы склонить Ивана III к согласию на унию православ-а ной и католической церквей, ради чего вместе с Софьей прибыл в рус-1 скую столицу папский легат (посол) епископ Антонио. В Москве вообще! были возмущены тем, что во время церемонии встречи Софьи в Москве 1 легат нес большой «крыж» (католический крест). Митрополит Филипп тре-1 бовал даже отобрать у него этот «крыж», и легату пришлось оставить | латинский крест в санях.

Фактически Иван III от своего брака выиграл больше, чем организатор! его — Римская курия. Этот брак позволил московскому великокняжескому! дому породниться с династией бывших византийских василевсов, что ста-1 вило его на несравненную высоту относительно других князей на рус-! ской земле — как удельных, так и великих. Кроме того, благодаря этому! браку великое княжество Московское превращалось из заурядного вое-! точноевропейского княжества, мало кому известного за пределами ближ-1 ней округи, в европейское государство, которое принимали в своих полив тических расчетах уже не только соседние государства, но и Венецианская! республика, папа и цесарь. В Московской Руси стали даже видеть преем-1! ницу бывшей Византии, способную противостоять Османской империи. | Сам Иван III стремился быстрее утвердить себя преемником и наслед-1 ником византийских императоров. Он принял герб рода Палеологов — 1 двуглавый орел. Этот герб применялся наряду со старым московским I гербом, изображавшим Георгия Победоносца.

Еще до своей второй женитьбы Иван III, следуя примеру своего отца,! сделал своим соправителем сына Ивана Ивановича, которому передал ве-1 ликокняжеский титул и, уходя в 1471 г. в поход на Новгород, оставил его! за себя в Москве. Как соправитель княжич Иван Иванович подавал нема-! лые надежды и хорошо проявил себя во время стояния на Угре, вместе с князем Даниилом Холмским не позволив хану Ахмату переправиться через j реку. Вскоре после этого в январе 1483 г. состоялся брак Ивана Иванови-| ча с дочерью молдавского государя Стефана IV Великого Еленой. Этот брак укреплял позиции Молдавского княжества перед лицом как Казимира I», стремившегося поглотить его, так и Менгли Гирея, союзного Ивану III крым­ского хана, постоянно угрожавшего Молдавии. Для Ивана III брак его сына представлял собой первый случай признания за ним роли защитника пра­вославия, поскольку Молдавия являлась православной страной.

Еще до женитьбы старшего сына у Ивана III и Софьи родился 25 мар­та 1479 г. сын Василий, а 10 октября 1483 г. у него появился внук Дмил

_рИй Щ сын Ивана Ивановича и Елены Стефановны Волошанки. И пока был жив Иван Иванович, никаких проблем по поводу престолонаследия J возникало. Но наследник страдал «камчюгою» в ногах — подагрой. д_ля его лечения из Венеции прибыл лекарь Леон Жидовин, присланный _п0 просьбе Софьи, который взялся вылечить больного. Он очень старал- _СЯ) но был, по-видимому, малоискусен во врачебном деле. В 1490 г. Иван Иванович умер. Иван III был в горе и, вспомнив, что лекарь головой сво­ей ручался за жизнь его сына, казнил врача.

Поскольку смерть Ивана Ивановича давала некоторые шансы на заня­тие великокняжеского стола сыну Софьи Василию Ивановичу, в Москве _Стали распространяться слухи, что старший сын Ивана III был отравлен при участии близких ко второй жене великого князя итальянцев. Воз­можно, что такие слухи послужили для Ивана III дополнительным основа­нием для казни венецианского врача. Конечно же, со смертью Ивана Ивановича условия брачного контракта между Иваном III и Софьей, по которому ее сыновья не могли претендовать на престол, не отменялись, но открывалась во всяком случае возможность интриги в пользу Васи­лия. Однако такая возможность затруднялась тем, что «грекиню» Софью Москве не любили. Незнание русского языка было преградой в обще­нии при дворе. Было известно, как ее люди грабили население во время отъезда Софьи из Москвы на Белоозеро, когда русской столице угрожал в 1480 г. хан Ахмат. Не могли не тяготить придворных распространив­шиеся при Софье новые порядки при московском дворе, когда вводились непривычные для русской знати византийские церемонии. С ее влиянием связывалось и изменение характера самого великого князя, который стал менее доступен, быстро и легко отправлял в опалу бояр. 8 противовес Софье и ее сыну Василию ее московские противники пы­тались использовать идею византийского наследия, которое переходило к Московской Руси после падения Византии в 1453 г. Эта идея станови­лась в Москве все более популярной. Противники Софьи давали этой идее такую интерпретацию, которая исключала какую-либо роль второй жены Ивана III в принятии Русью этого наследия. Так, в «Изложении пасхалии» митрополита Зосимы 1492 г. подчеркивалась идея восприятия Москвой той роли, которую играл ранее Царьград, а Иван III сравнивался с «царем Константином», но вне всякой связи с Софьей. Представление о том, что Руси еще задолго до Софьи было предназначено принять на себя ви­зантийское наследие, а Москве — стать новым Царьградом, выразилось в •Сказании о князьях Владимирских» Спиридона-Саввы, написанном при Василии III, когда автору был 91 год. В нем говорилось, как император Константин IX Мономах передал своему внуку Владимиру Мономаху, бу­дущему великому князю киевскому, знаки царского достоинства: «от своея I^Глааы венець царский», сердоликовую коробку, владельцем которой был

«Август, царь римъский», и иные драгоценности. Тем самым в произведу] нии Спиридона-Саввы выражалась не только идея принятия Русью визам.! тийского наследия, но и, по мнению Р.Г. Скрынникова, идея законности! передачи власти от деда к внуку, т. е. от Ивана III к Дмитрию Ивановичу,! Такая идея возникла в связи с тем, что в 1498 г. Иван III назвал внука] своим преемником и возложил на него шапку Мономаха.

Коронация внука была ускорена интригами сторонников передачи пре-1 стола Василию Ивановичу, которые сообщили Софье о подготовке коро.| нации, а самому Василию советовали даже уйти в Вологду и Белоозеро] и с помощью верных войск захватить находившуюся там казну. Чтобы! собрать силы, они склоняли на свою сторону служивших при великокня-1 жеском дворе детей боярских. Зародившуюся смуту Ивану III удалось! пресечь в самом начале. Опираясь на поддержку Боярской думы, а также! московского наместника князя Ивана Юрьевича Патрикеева и воеводы! князя Семена Ряполовского, он расправился с заговорщиками. Дети бо-| ярские Афанасий Еропкин и Поярко были четвертованы, а князю Ивану! Палецкому-Стародубскому, дьякам Федору Стромилову и Владимиру Гу-1 севу отрублены головы. Многие дети боярские были арестованы, а Васи- ] лий был взят под стражу. Опале подверглась и Софья, а после того как! Ивану III донесли, что к ней ходили колдуньи с зельем, эти женщины быля схвачены и утоплены.

Подвергая опале Софью и Василия, Иван III продолжал испытывать по! отношению к ним теплые чувства. Софья, имевшая, по словам Н.М. Ка-1 рамзина, «тонкую греческую хитрость», сумела уговорить великого князя! передать, опираясь на византийскую традицию, своему сыну Василию Нов-1 город и Псков и сделать его соправителем.

Этот замысел вызвал резкое недовольство Боярской думы. Бояре ви-1 дели за ним происки Софьи и ее сторонников, которые грозили не толь-] ко выделением нового крупного удела, но и возможностью повторения! в этой связи такой же внутренней смуты, которая была при Василии Тем* ном, а также устранения законного наследника — Дмитрия Ивановича.] Но Иван III твердо решил осуществить задуманное, а попутно, с переда-1 чей Новгорода Василию, ослабить Боярскую думу, лишив бояр тех колос® сальных вотчин, которые они получили в Новгородской земле после ШЩ соединения республики.

Иван III сломил сопротивление бояр в 1499 г., приказав казнить И.Ю. Пат*] рикеева и С.И. Ряполовского, а также двух сыновей московского наместя ника — Василия и Ивана. В феврале 1499 г. на льду Москвы-реки каз4 нили С.И. Ряполовского. Благодаря заступничеству церкви младшие Патрикеевы не были казнены, их постригли в монахи, а И.Ю. Патрикеев® оставили под домашним арестом. Эти казни наглядно показали, что Я Ивана III ничего не значили ни знатность рода, ни служба, ни родстве^

_иЫе связи. Так, И.Ю. Патрикеев был праправнуком великого князя литов­ского Ольгерда Гедиминовича и сыном дочери великого князя москов­ского Василия Дмитриевича Марии, следовательно, двоюродным братом самого Ивана III, которому всегда верно служил. С.И. Ряполовский был,_ятем И.Ю. Патрикеева и имел за личные заслуги титул «слуги и бояри­на». Возрастание власти и могущества московского великого князя пре­вращало его в государя всея Руси, а представление о себе как о преем­нике византийских василевсов и внедренные еще в юности в его сознание взгляды на своих подданных как на холопов, воспринятые русскими кня­зьями в Орде, делали его типичным деспотом.

Расправившись с видными членами Боярской думы, Иван III провел кон­фискацию вотчин в Новгор