Свобода печати

Утверждение в праве свободы слова оказалось исторически самым непос­редственным образом взаимосвязано с принципом религиозной сво­боды.

В античном обществе отношение закона и власти к слову, не со­гласующемуся с общепринятым или считающимся таковым, не раз­личалось от преследования инакомыслия в религиозной сфере: все одинаково рассматривалось как богохульство или, в лучшем случае, как проявление непочтения к власти (что также считалось одним из важнейших уголовных преступлений).

В эпоху средних веков взаимосвязь свободы слова и религиозной свободы также была безусловной. Публичное и даже индивидуаль­но-семейное высказывание мнений, не соответствующих официаль­ной позиции церкви, власти или общины, пресекалось так же, как и претензии на исповедание необщепринятой религии. В период Высо­кого Средневековья появились и первые светские законы, специаль­но направленные на регламентацию общественного мнения в духе требований уже только светской власти. В Англии, например, осо­быми статусами было запрещено распространять ложные слухи (1295 г.), а еще ранее закон запретил распространение «возмути­тельных лжей», которые могли побудить народ к недовольству (1190г.).

Ограничения по тем или иным соображениям на распростране­ние литературных произведений появились также в античную эпо­ху. Как правило, преследования были связаны с религиозными сооб­ражениями и носили единичный характер. По решению афинского ареопага были сожжены списки сочинений философа Протагора (ко­нец V в. до н. э.). Иногда такие запреты принимали массовый раз­мах (например, император Август вынес до 2 тыс. запретов на кни­ги), но оставались индивидуальными. Кроме религиозных мотивов, власти в этих решениях начали руководствоваться новыми: борьбой с суеверием (запрещение гадательных книг в Риме в I в.), охраной общественной нравственности (гонения на Овидия за «Любовные элегии»), запретами порицать действия власти.

С началом книгопечатания (в XV в.) практически одновременно

ложилась практика индивидуальных разрешений на публикацию книги — первое из известных было дано в Венеции в 1480 г. под предлогом, что книга «ортодоксальна и богобоязненна». В дальней­шем это приобрело вид обязательной предварительной цензуры книг посторонними властями. Без их разрешения издание книги считалось преступлением и преследовалось наравне с посягательст­вами на религию.

Один из первых общих регламентов, относившихся к цензуре книг, появился в 1486 г. в Майнце (Германия), спустя всего 20 лет после изобретения книгопечатания. Регламент запрещал издание и распространение любых сочинений, «в какой бы науке, художестве или знании ни состояли» на народном, немецком языке без предва­рительного рассмотрения их цензурой университетских профессо­ров. В 1515 г., опираясь на решение Латеранского собора, католиче­ская церковь потребовала сделать цензуру книг обязательной везде.

На протяжении XVI-XVII вв. предварительная цензура стала главным правовым методом регулирования печати — как в отноше­нии факта издания, так и по содержанию произведений. В Англии запрещалось распространять или печатать произведение без разре­шения Тайного совета или епископа (1559 г.). Во Франции разреше­ние изданий было отнесено к прерогативе короля (1539 г.). В Герма­нии и северных странах цензура была возложена в основном на университеты. Распространение нецензурованных произведений стало приравниваться к еретичеству. Законами вводились и первые общие запреты на содержание литературных произведений. Так, па­тентом Генриха II Французского (1547 г.) запрещалось печатать книги против католической религии, книги без обозначения автора и типографии. Особо во Франции были запрещены книги по астро­логии вообще (1560 г.), В Англии декретом Звездной Палаты запре­щались издания, направленные «против церкви, государства, прави­тельства и добрых нравов».

Второй стороной правового положения печати в XVI — XVII вв. стала строго разрешительная система организации печатного дела. В большинстве стран Европы (кроме Голландии) право на книгоиз­дание предоставлялось в качестве монополии, и государство следило за тем, чтобы монополии соблюдались, чтобы книгоиздательство не становилось массовым. Во Франции особым Уставом о книготорго­вле (1618 г.) было резко ограничено число типографий, запрещалось печатать книги за границей. В 1686 г. число книготорговцев, типо­графщиков еще раз было строго регламентировано. В Англии уже после Революции и Реставрации была возобновлена практика обяза­тельного лицензирования книжных предприятий, число типографий ограничено двадцатью (1662 г.).

Нарушение правил и законов о печати стало расцениваться как тяжкое преступление. Во Франции осуждение к смертной казни за сочинение или распространение путем печати произведений против религии, короля, общественных нравов, чести частных лиц сохранялось до 1728 г. В Англии за издание политических памфлетов еще в 1667 г. был в ходу особый вид смертной казни (подвешивание за руки, вспарывание живота, изжаривание внутренностей и затем только четвертование).

Отказ от принудительного регламентирования печати стал одним из важных требований в общей политической борьбе против абсолютизма и старого режима. Одним из наиболее известных сочинений в защиту свободы печати и ее общественной пользы стала речь английского поэта и публициста Д. Мильтона «Ареопагитика» (1648 г.). Англия же стала и первой страной, где фактически установилась свобода печатать книги и другие произведения печати без цензуры: в 1695 г. Акт об обязательном лицензировании не был более возобновлен, и практика предварительных разрешений отпала. Однако это не означало полного отсутствия ограничений на печатное слово, и тем более вообще правового регламентирования. Законом 1819 г. специально было введено усиленное преследование бунтовщических пасквилей, которые вели к волнениям. Запрещалось использовать печать для шантажа частных лиц.

В период «просвещенного абсолютизма» политика властей была направлена на смягчение правового режима печати и книгоиздания. Отменялись повсеместно монополии, обязательность лицензирования. Однако требования предварительной цензуры были сохранены. «Опыт показал, - гласил указ прусского короля Фридриха-Вильгельма II в 1788 г., - какие вредные последствия приносит полная свобода печати…»

В XVIII в. появились первые общего значения законы о печати. Прототипом этих законов были полицейские уставы о книгоиздательстве, например французский 1723 г. В нем книгоиздательство регламентировалось по образцу ремесленного цеха, вводился жесткий цензурный порядок и определялись цензурные правила. Первыми законами нового типа стали шведский закон 1766 г. и датский указ о границах свободы прессы 1799 г. Собственно в них впервые прозвучала и общая идея свободы печати. Однако понималось это только как освобождение от предварительной цензуры и от лицензирования книгоиздательства. Система уголовных наказаний за нарушение установленных границ (призывы к свержению власти, порицание конституции, ложные высказывания о правительственной политике, а также за посягательство на целомудрие и мораль) сохранилась. Вместе с тем этими законами впервые были определены правовые границы существования печати: обязанности авторов и издателей, редакторов, порядок опровержения публикаций в суде частными лицами и т.п.

На протяжении конца XVIII – первой половины XIX в. в связи с общим поворотом к политическому конституционализму почти повсеместно в Европе, Америке в качестве одного из важнейших политических прав граждан законодательство закрепило свободу печати от цензуры: США — 1791, 1801 гг.; Швеция — 1877 г., Норве­гия — 1814 г., Германия в целом — 1874 г., Австрия —'l867 г Италия — 1848 г., Испания — 1887 г., Голландия — 1848 г. и др. Однако даже в ходе борьбы со «старым режимом» взаимоотношения свободы печати и нового закона складывались неоднозначно. Так французское послереволюционное законодательство жестко регла­ментировало свободу печати, запретив под страхом казни публико­вать сочинения в пользу монархии (1793 г.) или критикующие кон­ституционное устройство (1796 г.). Особенно возрос цензурный кон­троль в эпоху Наполеона. После Реставрации во Франции цензура была отменена не сразу и долго сохранялась в отношении печатных изданий незначительного объема (до 20 печатных листов). В отно­шении изданий большого объема, научных, «серьезных», правило предварительной цензуры не действовало — эта практика была вос­принята и многими другими странами, еще сохранившими цензуру.

С началом XIX в. определилось особое положение периодической печати (газет, журналов) в рамках общей свободы печати. Как пра­вило, законы, даже освобождая печать от цензуры и лицензирова­ния, сохраняли разрешительную практику (правительства, министерств внутренних дел и т. п.) в отношении прессы. Так, в Турции законов о печати не было, и книгоиздание в принципе было изна­чально свободным даже до реформ танзимата (если не считать конт­роля мусульманского духовенства). Однако в отношении прессы, ко­торая могла выходить только по указу султана, устанавливался же­сткий контроль (1854 г.). По особому закону о прессе (1864 г.) вооб­ще рассмотрение политических и административных вопросов могло вестись только с правительственного одобрения. Для прессы были установлены практика предварительных денежных залогов (которые аннулировались в случае замечаний со стороны правительственных органов), запрещений отдельных номеров, штрафы на издания. За­конами были установлены институты ответственного редактора за издание (впервые во Франции в 1823-1828 гг.), издателя и др.

К концу XIX в. свобода печати от цензуры стала общепризнанным конституционным правилом, закрепленным специальными законами. Вместе с тем сложилась особая область преступлений, совершенных посредством печати, которые рассматривали обнародование какого-либо мнения, призыва, оскор­бления, сочтенного по своему содержанию преступным, в качестве безусловно отягчающего обстоятельства.