Становление новой российской государственности в процессе 6 страница

Успехи культурного развития объективно были связаны с очередной попыткой социально-экономической модер-

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция..

низации российского общества, что обусловливало необхо­димость соответствующего роста образованности населе­ния. Но эта политика была деформирована ее целями: до­стижение индустриально-экономического и военного паритета, а затем и превосходства над наиболее развитыми странами Запада для победы мировой революции, повсеме­стного насаждения социалистического строя, а также мето­дами проведения с помощью тоталитарного режима, моно­полии одной партии на власть, господства в духовной жизни общества коммунистической идеологии.

Гнетущая атмосфера тоталитарного государства, несовместимого со свободой творчества, тормозила разви­тие культуры. Перспективные научные направления — ге­нетика, кибернетика, педология — подверглись гонениям, процветали лжеученые типа Т. Д. Лысенко. Были репресси­рованы многие выдающиеся ученые, писатели, актеры, ре­жиссеры, музыканты, художники. Вопреки ленинским ут­верждениям о необходимости бережного отношения к наследию прошлого, преемственности в развитии культуры, дореволюционная интеллигенция (военная, техническая, научная, художественная и т. д.) была или выслана из стра­ны или репрессирована. Та же участь постигла русскую пра­вославную церковь и ее служителей.

Таким образом, можно сделать вывод, что, во-первых, так называемая «культурная революция» была политичес­ким лозунгом и служила идеологическим целям партийно-государственной элиты «первого в мире государства победив­шего социализма», во-вторых, она обеспечила в заданных границах неоспоримое повышение культурного уровня тру­дящихся, развитие образования и науки.

Р, А. Шипилова

7.9. Как относилось русское зарубежье к большевизму и большевистскому эксперименту в 20—30-е гг.?

После катаклизмов революционной эпохи за пределами России оказалось около двух миллионов русских людей. В 20—30-е гг. возник культурологический феномен русского

зарубежья. Интеллектуальный потенциал Зарубежной Рос­сии был необычайно высоким.

Наиболее значимыми течениями русского зарубежья яв лялись консервативные, либеральные, социалистические и так называемые альтернативные. Все они пытались опре­делить перспективу большевизма и большевистского экс­перимента, так как эта проблема была одной из самых важ­ных для русского зарубежья, ибо от ее решения в известной степени зависела судьба русской диаспоры.

Более или менее объективно большевистский экспери­мент оценивали следующие течения: либерально-консер­вативные круги русской диаспоры, связанные с «Нацио­нальным комитетом» и «Торгово-промышленным союзом» и ориентировавшиеся на газету «Возрождение» (1926— 1940 гг.); правоцентристские фракции кадетской партии; те­чения, связанные с Республиканско-Демократическим Объединением, куда входил широкий спектр лсволибераль- ных и правосоциалистических групп как марксистской, так и народнической ориентации, признанным лидером кото­рых был П. Н. Милюков. Социалистическую фракцию рус­ской диаспоры наиболее адекватно представляли РСДРП и ПСР Наиболее авторитетными лидерами левоцентристской части РСДРП были Л. Мартов и Ф. Дан. Их оппонентов из более умеренной фракции РСДРП были Р. Абрамович и П. Гарви. Лидером левоцентристской части ПСР являлся В. И. Чернов. Руководителем ортодоксального крыла ПСР был Е. А. Сталинский. Правую фракцию ПСР представля­ли Н. Д. Авксентьев и А. Ф. Керенский.

Особое место в русской диаспоре занимало альтернатив­ное течение «сменовеховство». Его сложно отнести к либе­ральным или консервативным. На это сравнительно мало­численное течение ориентировались широкие круги русских беженцев.

Особым культурологическим феноменом, который по­зволил русским беженцам в 20—30-е гг. достаточно долго со­противляться процессам ассимиляции, осознавать свою причастность России, была периодика. Миллионы русских людей, разбросанные по всему миру от «Парижа до Шан­хая», именно благодаря русскоязычной периодике ощуща­ли свое единство.

Наиболее интересные оценки большевистского экспе­римента принадлежат изданиям российской эмиграции

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

20—30-х гг.: «Социалистическому вестнику», выходившему в Берлине и Париже в 1921 —1940 гг., «Заре» и «Запискам со­циал-демократа», «Революционной Россия», «Социалисту-революционеру», «Воле. России», газете «Дни», «Последние Новости», «Руль», «Возрождение», различным экономичес­ким изданиям, связанным между собой издательской дея­тельностью С. Н. Прокоповича, изданиям «сменовеховцев», работам крупнейшего представителя этого течения Н. В. Ус-трялова: «В борьбе за Россию», изданной в Харбине в 1920 г., «Под знаком революции», вышедшей там же в 1925 г. Ста­тьи, объединенные названиями «На новом этапе* и «Наше время», вышедшие соответственно в Шанхае в 1930 и 1934 гг.

Воззрения теоретиков основных течении русской диас­поры претерпели серьезную эволюцию. В 1919—1923 гг. меньшевики критиковали утопию «военного коммунизма» и беспринципность раннего большевистского нэпа. Их мо­дель развития России предугадывала нэпенские подходы. Однако проблемы России они предполагали решать, опи­раясь на потенциал передовых государств Западной Евро­пы, в которых, по их мнению, должна была произойти про­летарская революция.

В середине 20-х гг. программные и тактические установ­ки РСДРП изменились. Меньшевики з целом положительно оценивали большевистскую нэповскую модель, однако счита­ли, что отсутствие правовых гарантии предпринимательству ставило пределы нэповскому накоплению. По их мнению, противоречия между необходимостью развития полноценно­го рынка и коммунистической идеологизированной дикта­турой неизбежно должны были привести к гибели режима.

Соответственно, их модель развития России в 20-е гг. строилась на осознании факта завершенности революцион­ного процесса в Европе. В силу этого возможности некапи­талистической эволюции страны оказались исчерпанными. Они пришли к выводу, что Россия должна развиваться в на­правлении широких рыночных реформ, цель которых дол­жна была заключаться в максимальном развитии произво­дительных сил страны. Необходимым условием развития страны на принципах «демократического капитализма» должно было стать формирование широкой коалиции тру­дящихся, способной защитись завоевания революционной поры.

Ситуация изменилась в конце 20—начале 30-х гг. Перво­начально социал-демократы расценили сталинский «Вели­кий перелом» как раскрытие нэповских противоречий, как попытку диктатуры спастись за счет народа, создав базис, адекватный надстройке. В это период социал-демократы, впрочем, как и большинство русских беженцев, были уве­рены в близкой гибели большевистского режима в резуль­тате неминуемого народного выступления.

Однако вскоре тональность выступлений и оценок изме­нилась. В результате дискуссии 1932 г. российские социал-демократы пришли к выводу, что большевики осушествили модернизацию страны, следствием которой явился колос­сальный рост производительных сил страны в индустрии и земледелии. По их мнению, нормальному капитализму по­требовались бы десятилетия для решения этой задачи. Со­циал-демократы отдавали себе отчет, что большевистская модернизация была осуществлена «методами первоначаль­ного накопления», путем ограбления народа, жесточайше­го насилия, усиления сталинской деспотии. Безусловно, они были убеждены, что путь нормального развития был бы менее болезненным для народов России, однако развитие новейшей российской истории пошло другим путем.

■ Далее, они сделали вывод, что следствием большевист­ской модернизации является также тот факт, что целые де­сятилетия облик страны будут определять государственная и колхозная (по сути, тоже государственная) формы соб­ственности, в связи с чем социально-экономический строй Советской России они предложили рассматривать как го­сударственно-капиталистический.

Тем не менее они ясно видели минусы большевистской модернизации. Современная индустрия и колхозный строй создавались методами штурма, по-военному, не считаясь с затратами и потерями. В силу этого, по их мнению, совет­ская экономика была изначально нерентабельной, и своим существованием она была обязана рентабельным отраслям экономики экспорт сырья, ограблению деревни и т. д. Они были уверены, что при исчезновении внеэкономического принуждения советская экономическая система окажется нежизнеспособной, что явится приговором всему советско­му режиму.

Эсеровские теоретики сделали вывод, что в 20-е гг. век­тор развития большевистской России был нацелен на за-

___________________________________ 400

падную модель развития общества. Левое течение эсеров­ской эмиграции видело будущее западной цивилизации о эволюционном формировании нового социального строя, строя гуманистического, демократического, с социально-ориентированной, смешанной экономикой.

Правые группы эсеровских теоретиков сближались с русскими либеральными течениями в оценках большевист­ской рыночной модели 20-х гг. как уступки идеологизиро­ванной власти в стране, развивавшейся согласно законам истории в направлении ценностей западной цивилизации, рынка и демократии. Для правой части эсеровской эмигра­ции 20-х гг. был очевиден вывод о преходящем значении большевистской диктатуры и о скорой ее замене демокра­тическими институтами.

Левые и правые идеологи эсеровской эмиграции пришли к единому выводу, что большевики были вынуждены раз­вернуть масштабную, ускоренную модернизацию на рубе­же 20—30-х гг. Они безоговорочно оценивали ее как неор­ганическую, поспешную, непродуманную.

По их мнению, коллективизация русской деревни была шагом, логически вытекавшим из всей предшествующей нэповской политики, т. е. коллективизация решала при­кладную задачу финансирования ускоренной модерниза­ции городской промышленности. Они были уверены, что созданная большевиками индустрия была лишена внутрен­них стимулов к саморазвитию.

Эсеровские теоретики пришли к выводу, что в ходе сво­его экспериментирования большевики решали задачу со­здания так называемого «социалистического общества»', согласно тем представлениям о социализме, которые сло­жились у представителей коммунистической элиты. Одна­ко эта задача занимала второстепенное место в шкале цен­ностей правящей бюрократии, так как в ходе ускоренной модернизации в первую очередь решалась задача выжива­ния диктатуры.

Либеральная русская эмиграция, оценивая большевист­скую социально-экономическую модель развития в первой половине 20-х гг., пришла к выводу, что курс на построение социализма в одной стране на основе нэповских принци­пов явился попыткой создания индустриального общества «капиталистическими руками», при помощи рыночных ме­ханизмов.

401 Раздел 7. Вели кая российская революция.,.

Во второй половине 20-х гг. все течения русского либе­рализма были уверены, что объективное развитие нэпов­ских процессов приведет к народному выступлению и ги­бели большевистской диктатуры.

Однако этому прогнозу не суждено было сбыться. Боль­шевики реанимировали революционные процессы, созда­ли психологическую атмосферу жертвенности во имя СССР, отказались от политики «построения социализма капиталис­тическими руками», значительно ускорили процессы модер­низации страны.

Сталинское руководство ограбило и закрепостило кре­стьянство. Деревня стала данником государства, поставщи­ком бесперебойного, бесплатного продовольствия и деше­вой рабочей силы. Государство значительно сократило реальный жизненный уровень жизни всех трудящихся и на этой основе действительно осуществило грандиозный эко­номический проект, — создало мощную индустрию, ма­шинизировало сельское хозяйство. В середине 30-х гг. СССР превратился в крупнейшую военно-промышленную державу. Русские либералы с горечью признали факт успеха дела

большевиков.

Однако при этом П. Н. Милюков и С. Н. Прокопович, прямо утверждали, что большевистские социально-эконо­мические преобразования модернизацией назвать нельзя. Большевики создали мощнейший военно-промышленный потенциал, ликвидировали патриархальность в деревне, значительно повысили культурный уровень всего населения страны. Однако, несмотря на схожесть этих процессов и того, что происходило в Западной Европе и Северной Аме­рике, это не должно было затушевывать факт их принци­пиального различия.

В 30-е гг. Россия была далека от идеалов демократии. Созданная большевиками в 30-е гг. индустриальная эконо­мика была искусственной, нежизнеспособной, затратной, нерентабельной. Экономические законы в изолированной советской экономике не работали. Только диктатура могла поддерживать существование экономической системы пу­тем перекачивания средств из жизнеспособных отраслей (экспорт сырья), безжалостного ограбления деревни, низ­кого жизненного уровня населения.

Трудящиеся лишились стимула к труду, производитель­ность труда росла крайне медленно. В первую очередь та-

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

км характеристика была применима к российской колхоз­ной деревне. Закрепощенные крестьяне лишились всякого интереса к труду, поэтому огромные капиталовложения в сельское хозяйство, сделанные большевиками, эффекта не давали.

В итоге русские либералы сделали вывод, что И. В. Ста­лин реализовал имперскую, бюрократическую, неоргани­ческую и нежизнеспосо&в-ую модель развития российской экономики и общества в целом. Эти процессы носили штурмовой характер, были проведены «сверху* хаотично, без:умно. Главным мотивом деятельности правящей ачиты явилось самосохранение, стремление правящей большеви­стской бюрократии сохранить власть в стране любой ценой. Русские либералы сделали вывод, что созданное И. В. Ста­линым общество не имело ничего общего с теми идеалами социализма, какими их представляли себе классики марк­сизма и В. И. Леник. Тот же П. Н. Милюков определял ста­линский социализм как строй государственного капитализ­ма милитаристского типа.

«Сменовеховцы» были ориентированы на силы поряд­ка, на державность. В конкретных русских условиях нача­ла 20-х тт. большевики, по их мнению, выражали русскую государственную идею, оказались силой, сумевшей обуздать анархию и сумевшей добиться поддержки населения.

По их мнению, в начале 20-х гг. нэп был наилучшим вы­ходом из тупика революционной эпохи, позволившим стра­не быстро развиваться под защитой сильной национальной власти.

По мнению «сменовеховцев» в середине 20-х гг. правя­щая большевистская элита взяла курс на строительство со­циализма в России «капиталистическими руками». Она предприняла попытку переоборудования промышленнос­ти (что рассматривалось элитой как курс на строительство социализма) при опоре на капитализирующуюся, богатею­щую деревню, которая могла бы своими ресурсами финан­сировать российскую модернизацию.

Однако укрепление рыночных механизмов в российской деревне привело не к той отдаче, на которую рассчитыва­ли авторы новой политики, и дало временный экономичес­кий эффект, одновременно с усилением всех противоречий нэпа.

Действительность, реальная обстановка вынудила боль­шевистскую элиту искать пути решения вставших перед страной противоречий ранее, чем она рассчитывала.

Ситуация, в которой оказались большевики — ревоаю-ционеры-антирьшочники б эволюционирующей в буржуаз­ном направлении стране, вынудила их во имя самосохране­ния развернуть на рубеже 20—30-х гг. процесс революционной модернизации-европеизации отсталой, полуазматекой стра­ны на безрыночкых основах.

Особенность российской цивилизации, были уверены «сменовеховцы», заключалась в имперском, деспотическом типе се вестериизацим. Большевизм в этом плане не епя исключением. В переменах, произведенных большевиками, «сменовеховцы» усмотрели подлинную модернизацию стра­ны. Они пришли к выводу, что большевики в начале 30-х ге сумели осуществить то, что России не удавалось в течение 300 лет. Они были уверены, что сталинская «Генеральная ли­ния» прокладывала дорогу в будущее страны, а те темпы, ко­торыми она осуществлялась, были исторически необходимы для преодолении общей отсталости страны. В этом вопросе цели (чэльшевмков и цели русских государственников объек­тивно совпадали. Поэтому, как и в 1921 г., -«сменовеховцы» убеждали российскую якзеллигекцшо поддержать сталинский режим, выражавший глубинные национальные интересы Рос­сии и создававший новую Россию, европейскую державу.

К. Г. Мшыхин

7.10. Почему старая российская интеллигенция оказалась несовместимой с советской властью?

В советской историографии десятилетия господствовало положение, согласно которому Октябрьская революция, советская система на пути к созданию бесклассового обще­ства объективно соответствовали интересам интеллигенции, обеспечивали ее расцвет. В соответствии с этой концепцией послеоктябрьская история российской интеллигенции рас­сматривалась как неуклонно восходящий вектор ее разви­тия.

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

В последнее время выдвигается другая крайняя концеп­ция, стержнем которой является репрессивная политика большевистского режима по отношению к российской интеллигенции.

Октябрьскую революцию поддержала пролетарская и не­большая часть демократической интеллигенции, связывав­шая с социалистическим проектом свои надежды па выход российского общества из острейшего политического и со­циально-экономического кризиса. Но большая часть интел­лигенции встретила эту революцию недоброжелательно или враждебно. Это объяснялось ее непримиримой оппозици­онностью к любой политической власти, ставшей органи­ческой чертой менталитета значительной части российской интеллигенции. Будучи приверженной либерально-демо­кратическим способам разрешения общественных противо­речий, она негативно восприняла массовый террор, граж­данскую войну, курс на мировую революцию.

В соответствии с установками марксизма, положенны­ми в основу практической политики, социальный рейтинг классов и социальных слоев в революционном обществе оп­ределялся их отношением к социалистическому строитель­ству. Старая российская интеллигенция в этом отношении явно уступала рабочему классу и беднейшему крестьянству и рассматривалась большевистскими идеологами как непа­дежная, колеблющаяся социальная группа, тесно связанная с бывшими эксплуататорскими классами.

Необходимость использования старой интеллигенции объяснялась большевистскими лидерами прагматическими соображениями: пока нет в достаточном количестве своих «красных» специалистов, необходимо ее привлекать к выполнению специализированных функций умственного труда (учителя, врачи, инженеры и пр.), строго пресекая претензии и попытки выполнять традиционные соци­альные функции. Это отражалось в официальном лексико­не советской эпохи — понятие «интеллигенция», которое приобрело негативную окраску, заменяется нейтральным термином «специалисты».

Переход РКП(б) к новой экономической политике способствовал изменению отношения значительной части интеллигенции в России й за рубежом к советской власти, поскольку она усматривала в этом повороте общее отступ­ление большевизма, начало эволюции советского режима в

демократическом направлении. В среде старой интеллиген­ции наметился поворот к сотрудничеству с советской вла­стью, идеологическим оформлением которого явился сбор­ник «Смена вех» (1921 г.).

В политике РКП(б) первой половины 20-х гг. соседствова­ли две тенденции: тенденция к демократизации обществен­ной жизни и военно-коммунистическая тенденция ужесто­чения режима, подавления всех неугодных. Вплоть до середины 20-х гг. эти тенденции уравновешивали друг дру­га. В 1923— 1925 гг. стало возможным такое уникальное явление в послеоктябрьской истории, как диалог полити­ческих лидеров страны и представителей старой интелли­генции. Но социальная база демократической альтернати­вы в советском обществе была неизмеримо слабее другой, военно-коммунистической. На протяжении 20-х гг. просле­живается процесс усиления всевозможных форм дискрими­нации, ограничений и репрессий по отношению к интел­лигенции, которая являлась питательной средой для политической оппозиции. Параллельно шел процесс фор­мирования новой интеллигенции путем выдвижения партийцев, комсомольцев, общественно активных рабочих и крестьян на руководящую советскую, хозяйственную, культурную работу {«выдвиженчество»), через обучение на рабфаках, массовое направление рабочей и крестьянской молодежи в вузы и техникумы.

В период сталинского «великого перелома» (с 1928 г.) по­литика правящей партии приобрела антиинтеллигентский характер: инсценированные судебные процессы конца 20 — начала 30-х гг. — «Шахтинское дело», «Промпартия», «Союзный ЦК. РСДРП меньшевиков», массовые пропаган­дистские кампании, направленные на дискредитацию ина-_ комыслящих обществоведов, литераторов. Логика сталин­ской политики по отношению к старой интеллигенции в конце 20 — начале 30-х гг. диктовалась тем, что ее самосто­ятельность, независимость мышления, критический дух, нравственные принципы оказались несовместимы с про­цессом становления тоталитарного режима, монополизации духовной жизни общества.

Г. А. Матвеев

История России в вопросах и ответах

406

Раздел 7. Великая российская революция...

7.11. Как и почему потерпела

поражение большевистская элита?

Феномен большевистской политической элиты нашел от­ражение в тысячах публикаций различных жанров. В прямом соответствии с господствующей в СССР или в западно­европейских странах и США политико-историографической парадигмой произошло формирование трех основных направлений осмысления проблемы: нигилистически-разоблачительное; апологетически пропагандистское; объек-тивистско-центристское. В рамках третьего направления, обосновывающего дифференцированный подход к изуче­нию большевизма и его элиты, возможен наиболее взве­шенный научный анализ, учитывающий противоречивые исторические реалии.

Под большевистской политической элитой понимается конкретно-историческая, относительно самостоятельная, внутренне неоднородная общность профессиональных партийных деятелей, объединенных идеологическими марксистскими установками, опытом революционной борьбы и гражданской войны, властными монопольными полномочиями, привилегированным положением в поли­тической системе диктатуры большевизма и приверженно­стью к устоявшимся нормам внутриэлитной демократии.

Еще в дореволюционный период формировавшаяся большевистская элита, или контрэлита (по отношению к самодержавию), начала расслаиваться На группы, течения, что проявилось в период октябрьского восстания при реше­нии вопроса об однородном социалистическом правитель­стве и отношении к Учредительному Собранию. Однако в ходе гражданской войны произошло укрепление единства элиты на основе общей радикализации ее членов вплоть до экстремизма. В условиях послевоенного кризиса и опасно­сти потери власти элита согласилась на X съезде РКП(б) с ограничением внутри большевистского плюрализма и суже­нием возможностей влиять на высшее партийно-государ­ственное руководство.

В период нэпа начался процесс дискуссионного осмысления перспектив строительства социализма в отста­лой стране, преодоления комчванства и бюрократизма,

«онэливания» коммунистов, отрыва «верхов» от «низов». Но одновременно начался процесс институционализации боль­шевистской элиты — старой партийной гвардии и ее пере­рождения. Привилегии воспринимались ими как заслужен­ная компенсация за напряженную работу во имя мировой революции.

Леворадикальная часть элиты выступила против устано­вившегося после смерти В. И. Ленина курса на построение социализма в одной слаборазвитой стране и утверждения фракционно-аппаратного режима руководства. В ходе обо­стрившейся внутрипартийной борьбы произошел раскол элиты на оппозиционную и аппаратную группировки во главе с Л. Д. Троцким и И. В. Сталиным. Размежевание было осложнено полусхоластическими теоретическими дискуссиями и борьбой лидеров за личную власть, а также нарастающим отрывом от трудящихся масс элиты в целом. Несмотря на внутреннюю дифференциацию, элита — ста­рая партийная гвардия — продолжала функционировать как стержень политического режима.

В конце 20-х гг. сталинская аппаратная группировка в ходе так называемой борьбы с правым уклоном, отстранила от руководства слой умеренной партийной большевистской интеллигенции, куда входили Н. И. Бухарин и его яшкола молодых профессоров», А. И. Рыков и группа управленцев-технократов. К этому времени сложился в самом общем виде режим диктатуры И. В. Сталина и культ его личнос­ти. Сформировавшаяся система сталинизма стала предме­том критики со стороны изгнанного за границу (и убитого в 1940 г.) Л. Д. Троцкого, основавшего «IV Интернационал». В своей работе «Преданная революция* он предрекал раз­ложение, стагнацию и гибель сталинско-коммунистаческой системы.

Внутри ВКП(б) формировалось новое «сопротивление сталинизму», которое выработало программные установки, но не смогло их реализовать.

В начале 30-х гг. от сталинской партбюрократии отсло­ился ряд немногочисленных групп большевиков-технокра­тов, попытавшихся вступить на путь борьбы с режимом и предложить свои варианты развития страны. Лидеры групп С. И. Сырцов, В. В. Ломинадзе, А. П. Смирнов, Н. Б. Эйс-монт, В. П. Толмачев, М. Н. Рютин предложили умеренные темпы преобразований и либерализацию политической

История России в вопросах и ответах

Раздел 7. Великая российская революция...

системы, соединив в своих платформах вдеи Л. Д. Троцко­го и Н. И. Бухарина. Но сложившийся отрыв элиты от на­рода не позволил и этим ее представителям обратиться к массам, возглавить их недовольство.

Высланный за границу Л. Д. Троцкий продолжал разобла­чение сталинизма, но оппозиционеры внутри страны как «левого*, так и «правого» толка прекратили активную борь­бу. Они смирились со сталинизмом и репрессиями, считая, что «творцов Октября» никто не тронет, и сосредоточили свои усилия на решении конкретных народнохозяйственных проблем. Своеобразный инфантилизм революционеров-ин­теллектуалов явился следствием их социально-психологичес­кого перерождения. Оппозиционно-интеллигентская часть большевистской элиты была сломлена, но Сталин ее по-пре­жнему опасался, так как элита была единственной силой, способной при определенных обстоятельствах посягнуть на режим личной власти. Это подтвердила выявившаяся на XVII съезде ВКП(б) «фронда» секретарей обкомов, пытав­шаяся обсудить вопрос о смешении Сталина. Раззернувша-яся после злодейского убийства С. М. Кирова сталинская чистка по ликвидации «пятой колонны» в среде «партий­ных бояр» закономерно привела к физическому уничтоже­нию большевистской старой гвардии в ходе позорных су­дебных процессов.

В разгар репрессий с публичным осуждением террора на пленуме ЦК выступили Каминский и Пятницкий, Расколь­ников, Бармин, Раис, Кривицкий. Но сталинская груп­пировка — Каганович, Молотов, Мехлис, Ежов, Берия, Ма­ленков, Микоян, Жданов и др., опираясь на аппарат ОГПУ — НКВД и «партийное болото», исправно голосую­щее за установки вождя, смогла нейтрализовать эти выступ­ления и создать в советском обществе атмосферу нетерпи­мости и ненависти к инакомыслящим, как к оппортунистам и врагам-контрреволюционерам.

Большая часть большее;.^" ской злнты г;е ~~-.ъу* у -;ог-ла адекватно отреагировать на террор, но и в ряде случаев встала на позиции его оправдания в свете неких высших ин­тересов партии. Элита не осознала связи репрессий с рос­том в обществе духовной оппозиции тоталитаризму и логи­кой его развития, требовавшей ротации кадров за счет выдвиженцев. Это стало закономерным результатом транс­формации элиты из политико-интеллектуального центра

партии в социально-номенклатурное сословие управлен­цев-бюрократов. Пренебрежение общечеловеческими цен­ностями, борьба за власть, привилегии и отрыв от народа, амбициозность, увлечение утопическими проектами и фе­тишизирование партии — все это обусловило разновремен­ность и неэффективность выступлений представителей большевистской элиты против сталинизма. В то же время наличие в среде элиты борцов против сталинизма, разработав­ших различные варианты развития политической системы и социально-экономического курса в рамках марксистской па­радигмы, опровергает представления о безальтернативнес-ти социалистического развития и о роковой неизбежности формирования сталинской системы.