Посвящается памяти родителей 7 страница

В «Продолжении хроники Региона Прюмского», написан­ном, как обычно считают, между 962 и 967 гг., но, вероятнее всего, все-таки после 973 г., сказано: «В лето от Воплощения Господня 959-е... После Елены[34], королевы ругов (Rugi), крес­тившейся в Константинополе при императоре константино­польском Романе[35], явившись к королю, притворно, как выяс­нилось впоследствии, просил назначить их народу епископа и священников... 960. Король отпраздновал Рождество Господне во Франкфурте, где Либуций (Libutius) из обители святого Альбана (в Майнце. — Авт.) посвящается в епископы для на­рода ругов достопочтенным архиепископом Адальдагом (гамбургско-бременским. — Авт.)... 961. Король отпраздновал Рож­дество Господне в Регенсбурге... Либуций, отправлению кото­рого в прошлом году помешали какие-то задержки, умер 15 февраля сего года. На должности его сменил, по совету и хо­датайству архиепископа Вильгельма (майнцского. — Авт.), Адальберт из обители Святого Максимилиана (в Трире. — Авт.), который, хотя и ждал от архиепископа лучшего и ни­чем никогда перед ним не провинился, должен был отпра­виться на чужбину. С почестями назначив для народа ругов, благочестивейший король, по обыкновенному своему мило­сердию, снабдил его всем, в чем тот нуждался... 962. В этом же году Адальберт, назначенный епископом к ругам, вернулся, не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий. На обратном пути неко­торые из его спутников были убиты, сам же он, после больших лишений, едва спасся» (Cont. Reg. P. 170—172).

Известие о русском посольстве и миссии епископа Адальберта находим под 960 г. и в ряде источников, например, в «Хильдес-хаймских анналах»: «К королю Отгону явились послы от народа Руси (Ruscia) с мольбою, чтобы он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианс­кую веру. И он согласился на их просьбу и послал к ним еписко­па Адальберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали» (Ann. Hild., a. 960. Р. 21—22).

В середине X в., накануне официальной христианизации, Русь вела политику активного лавирования между Западной и Восточной церквями — точно так же, как столетием раньше в аналогичной ситуации вели себя Моравия и Болгария. Такая политика вполне понятна. Ведь принятие христианства на госу­дарственном уровне отнюдь не исчерпывалось крещением кня­жеского семейства и его окружения. Главным было создание в стране церковной организации, а это, в свою очередь, было невозможно без включения Руси в уже существующие церковно-юридические структуры, т. е. без подчинения тому или ино­му церковно-юридическому центру. В расчет могли принимать­ся только Рим или Константинополь. Таким образом, христиа­низация на своем первом этапе была задачей по преимуществу внешнеполитической. Но именно эта сторона дела меньше все­го отразилась в древнерусской традиции.

По признанию С. В. Бахрушина, христианство не только ус­коряло процесс ликвидации остатков родового строя — оно способствовало ускорению развития феодального способа производства в Киевской Руси. В Византии церковь являлась в XI в. крупнейшим феодальным учреждением и землевладельцем. Ес­тественно, что она перенесла в Киевскую Русь феодальные ме­тоды хозяйствования. Община, находившаяся уже в состоянии распада, не могла оказать действенного сопротивления притя­заниям феодальной церкви, а выраставший на ее развалинах класс феодалов в лице князей и бояр шел навстречу этим притязаниям и спешил использовать новую социальную силу в своих интересах.

Церковь явилась энергичной проводницей феодальных по­рядков в Киевской Руси. Именно церковные учреждения наря­ду с князьями создали путем хищнического захвата общинных земель крупную феодальную собственность, сконцентрировав в своих руках обширные земельные владения.

Прогрессивная сторона деятельности церкви заключается в ее стремлении ликвидировать найденные ею в Приднепровье элементы рабского труда, невыгодность которого была уже осознана в Византии. Документы свидетельствуют о стремле­нии к ограничению работорговли. Резко осуждается практика продажи крещеных рабов, спекуляция на живом товаре...

Последовательно проводятся мероприятия по облегчению выхода на свободу рабов. Эту цель преследуют многократные запрещения «изгойства», т. е. взимания излишней платы сверх стоимости за освобождение холопа. Строго воспрещается брать «изгойство» за детей вольноотпущенного, родившихся после его освобождения. Моральная ответственность возлагается не только на продавца, но и на свидетеля, и на суд, утверждаю­щий сделку. В известных случаях церковь рекомендовала прину­дительный выкуп рабыни у господина. Наконец, церковь боро­лась и против незаконного порабощения свободных людей[36].

В эпоху развития феодализма христианство помогало укреп­лению русской государственности, способствовало развитию русской культуры, просвещения. Церковь притупляла классо­вую борьбу, стремясь закрепить в сознании людей представле­ние о божественной воле, управляющей миром.

Господствующий класс закрепил одержанные им победы в важнейшем законодательном памятнике XI в. — Русской Правде. Этот законодательный документ в красочной форме рисует круп­нейшие перемены, происходившие в жизни крестьянства в этот период, говорит о привилегированном положении боярства.

Централизация власти в период раннефеодальной монархии способствовала дальнейшему росту производительных сил. В XI — начале XII в. наблюдается рост городов, феодальных замков, ремесленников посадов.

Вместе с тем усобицы между князьями — верхушкой класса феодалов — создавали постоянную угрозу политической неза­висимости Руси.

Во второй половине XI в. юг Русского государства подвер­гался нападению половецких племен. Для отражения половцев необходимо было объединение сил в рамках единого государ­ства. Важную роль в борьбе с половцами сыграл Владимир Все­володович Мономах (1113—1125 гг.).

Русь в XI—XII вв. состояла из нескольких тысяч мелких и крупных вотчин, принадлежащих князьям, боярам, монасты­рям. Они представляли собой самостоятельные, экономически независимые единицы, мало связанные друг с другом. Каждая вотчина имела свой центр — боярский двор, свое войско, свои неписаные законы. Попытки княжеской власти объединить их под своей рукой были малоуспешны. Князья строили свои по­госты для сбора дани, посылки посадников. Однако княжеские слуги, осуществляя суд и сбор доходов, в первую очередь кор­мились сами за счет населения. Нередко княжеские владения не были постоянно закреплены за князем. Частые переходы князей в новые города на новые княжения имели следствием изменения и в их личных владениях. Поэтому князья, получая вотчину, чувствовали себя там временными владельцами, стремились как можно больше извлечь из нее дохода, мало заботясь о состоянии и возможностях крестьянских хозяйств.

Мелкие феодалы, стремясь сохранить свои владения, зак­лючали договоры о покровительстве с более крупными феода­лами. Так складывался феодальный иммунитет, основным принципом которого было невмешательство старшего феодала в вотчинные дела младшего.

Вторая половина XI — начало XII в. характеризуется ростом древнерусских городов. Развитие ремесел и торговли делало их центрами самостоятельных областей. В то же время господство натурального хозяйства превращало большие вотчины феода­лов в экономически замкнутые единицы. Феодал становился полновластным хозяином на своих землях, законодателем и су­дьей. На местах возник независимый от Киева аппарат классо­вого подавления. Местное боярство стремилось отделиться от Киева и создать независимые княжества.

В дальнейшем рост крупных феодальных центров (Чернигов, Галич, Смоленск, Владимир-Волынский, Переяславль, Новгород, Суздаль, Полоцк), стремление боярства к самостоя­тельности обусловили раскол Древнерусского государства.

Феодальная раздробленность подорвала политическое могу­щество Древней Руси и ослабила ее военную мощь.

В 30-х гг. XII в. Древнерусское государство фактически пере­стало существовать как единое целое. Власть киевских князей ограничивалась территорией Киевского княжества.

§ 2. Общественное устройство и аппарат власти Древнерусского государства

Создание Древнерусского государства способствовало даль­нейшему укреплению и развитию феодальных отношений.

Основными классами древнерусского феодального общества были: земледельцы-феодалы и крестьянство.

В состав класса феодалов входили князья, бояре, духовенство.

Князья и бояре были крупными землевладельцами, вышед­шими из родоплеменной знати и разбогатевшими за счет эксп­луатации общинников.

Бояре имели свои дружины. Они участвовали в заседаниях княжеского совета и несли вассальную службу, в основном во­енного характера. За свою службу князю бояре получали зе­мельные владения — вотчины с правом передачи по наслед­ству. Бояре освобождались от дани и подсудности княжеским судьям, т. е. пользовались иммунитетом.

Вассальные отношения существовали также между бояри­ном и его дружинниками, получавшими от него временные зе­мельные пожалования до истечения срока службы или смерти владельца.

Церковь, так же как и князья и бояре, имела право владе­ния селами и деревнями.

Крестьянство в Древнерусском государстве не было соци­ально однородной массой, различаясь по степени зависимости феодалов.

Самой многочисленной группой феодально-зависимого на­селения были смерды — крестьяне-общинники, владевшие землей на основе общинной собственности. Постепенно смер­ды попадали в феодальную зависимость.

Одной из форм феодальной зависимости в Древней Руси являлось закупничество. Закупы — это разорившиеся крестьяне-общинники. Они получали от феодала по договору хлеб, орудия производства, землю, т. е. «купу». За это крестьяне рабо­тали на феодала, не имея права ухода до тех пор, пока «купа» не была отработана.

В древнерусском феодальном обществе существовали и рабы, называемые холопами или челядинами. Холопы исполь­зовались в качестве слуг феодального двора. Однако рабство на Руси имело патриархальный характер.

Развитие ремесел и торговли в Древней Руси способствова­ло росту феодальных городов, увеличению численности город­ского населения. Горожане по своему социальному составу не были однородной массой. Среди них были «лучшие» люди — купцы, торговцы, и «молодшие», или «черные», люди — ре­месленники и работные люди, обслуживающие торговлю.

Развитие феодализма сопровождалось ростом феодальной эксплуатации. О ходе классовой борьбы в Древнерусском госу­дарстве свидетельствуют выступления древлян в 945 г. против поборов киевского князя Игоря, восстания «простой чади» — городских трудящихся людей и окрестных крестьян — в Киеве в 1068 г. и 1113г., восстание смердов в Белоозеро в 1071 г. и др.

Древнерусское государство сложилось как раннефеодальдая монархия. Во главе государства стоял великий киевский князь.

Для установления отношений с местными княжествами, правители которых были князьями-вассалами великого князя, заключались междукняжеские договоры. В своей деятельности великий князь опирался на совет верхушки феодалов — бояр, а для решения наиболее важных вопросов созывал феодальные съезды. Князь осуществлял высшую судебную власть; в его ве­дении находилась внешняя политика. В случае необходимости князь мог созывать вече — собрание городского населения. На вече присутствовали мужчины — домохозяева (за исключением холопов). Роль вечевых собраний не во всех городах была оди­накова. В Новгороде, например, вече играло более значитель­ную роль, чем в Киеве и Чернигове.

В Древнерусском государстве сложился довольно сильный го­сударственный аппарат. Князь назначал многочисленную мест­ную администрацию — посадников, волостелей, тиунов и др.

Для феодализма характерно отделение вооруженных сил от народа. Дружина получала специальную профессиональную подготовку, недоступную смердам, — владела мечом и копьем в конном и пешем строю. В процессе становления Древнерус­ского государства окрепли его вооруженные силы, построен­ные на основе дружинной организации.

Структура великокняжеской дружины отражала социальное неравенство, воцарившееся в обществе. Княжеская дружина дели­лась на «старшую» и «младшую». «Старшая» дружина — богатые и влиятельные землевладельцы — занимала первые места в военной организации. Эти лица играли важную роль не только в войске, но и в государственном управлении: они были управителями об­ластей, возглавляли крупные вооруженные отряды и т. д.

«Младшие» дружинники жили при дворе князя. В военное время они были воинами, а в мирное время — мелкими упра­вителями и слугами.

Особую группу в составе вооруженных сил Древнерусского государства составляли воины, набиравшиеся из разных слоев населения.

С развитием феодальных отношений княжеские дружинники и местная знать окончательно слились в единый класс феодалов. Прежние сотские и тысяцкие стали княжескими слугами.

Киевская Русь занимала видное положение в мировой сис­теме феодальных средневековых государств. К. Маркс справед­ливо подчеркивал, что в истории средневековой Европы боль­шую роль сыграли два государства — империя Карла Великого и «империя Рюриковичей».

Древнерусское государство объединяло восточное славян­ство, сплачивало и усиливало его, создавало условия для даль­нейшего развития общности языка, быта, культуры. Оно охра­няло и обороняло русские земли, освободило восточное сла­вянство от нападений Хазарского каганата (на востоке), Польши (на западе), норманнов (на северо-западе), булгар и византийской агрессии (на юге).

Древнерусское государство — колыбель государственности Не только славянских наций нашей страны. С самого начала оно формировалось как полиэтническое, многонациональное. Здесь была создана богатая материальная и духовная культура, пере­довое для своего времени военное искусство.

Древнерусское государство на протяжении почти 200 лет было одним из могущественных государств Европы. Оно сдер­живало многочисленные орды кочевников, рвавшихся в Цент­ральную и Западную Европу.

§ 3. Законодательные памятники Древней Руси

Замечательнейшие из законодательных памятников Древней Руси: устав Владимира Святославича «о судех церковных и де­сятине»; «Судный Закон людем» — его же; устав Ярослава о су­дах церковных; Русская Правда; устав Всеволода Мстиславича, уставные и жалованные грамоты разных князей и т. д.

3.1. Устав «о судех церковных и десятине».

«Устав Св. князя Володимира, крестившаго Руськую землю, о церковных судех» дошел до нас в одной кормчей XIII столетия, где имеется сле­дующая приписка: «...в лето 6790 написаны быша книгы сия повелением благовернаго князя новгородскаго Дмитрия и стя­жанием боголюбиваго архиепископа новгородскаго Климента, и положены быша в церкви Св. Софии на почитание священ­никам и на послушание крестьеном и собе на спасение души»[37].

Устав Владимира делится на 4 отдела. В первом изложено правило о сборе десятины для церкви. По правилам устава для церкви предоставлялась десятая часть судебных доходов князя; десятая неделя или десятая часть торговых пошлин, собирае­мых в казну князя; десятая часть доходов от княжеских домов, стад и земли: «...от всего княжа суда десятую векшу, из торгу десятую неделю, а из домов на всякое лето, от всякаго стада и от всякаго жита Чудному Спасу и Чюдней Богородицы». Эти правила для церковной десятины послужили образцом и для следующих князей.

Второй отдел, включавший правила о церковных судах, со­ставлен по византийскому Номоканону — Сборнику церков­ных правил (о десятине в Номоканоне не упоминается, и Йла-димир, вероятно, заимствовал эти правила из узаконений за­падной церкви). Церковному суду по уставу Владимира подлежали: все преступления и тяжбы по делам семейным:

Существует пять редакций устава: первая, сокращенная, найден­ная митрополитом киевским Евгением в одной новгородской корм­чей; вторая редакция находится в степенной книге; устав представлен в выписке, написан языком позднейшим и с новой расстановкой статей, приноровленной к летописному рассказу; третья редакция напечатана в 6-м томе Древней Российской Вивлиофики; четвертая редакция дошла до нас в списке кормчей XIII столетия; пятая редак­ция сохранилась в кормчей 1499 г. раздоры, похищения, разводы, споры между мужем и женой, дела по наследству, опеке и т. п.; чародеи, колдуны, составите­ли отрав и т. п.; христиане, не оставлявшие языческих суеверий и обрядов; оскорбители Церкви, церковные тати и гробограби-тели; все дела, касавшиеся людей, состоявших в ведомстве церкви.

Суд по большей части дел был возложен на церковь. Но Владимир не удовлетворился греческим Номоканоном, а желая отделить подданных-христиан от подданных-язычников, уза­конил, чтобы во всех, даже в светских судах вместе с княжес­кими судьями участвовал в суде и митрополит или его намест­ник, который бы пояснял то или другое дело в духе христиан­ского учения[38]. В уставе сказано так: «В тиуном своим приказываю суда церковнаго не обидити, ни судити без владычня наместника».

Пошлины, со всех судов Владимир оставлял себе, а церкви определил только десятую часть. В уставе говорится: «И своим тиуном приказываю судов церковных не обидети и с суда давати девять частей князю, а десятая часть святей церкви». По ус­таву Владимира суд церковный и суд светский только обозна­чились, но еще не были разделены.

В третьем отделе устава изложены правила о надзоре церкви за торговыми мерами и весами. Эта часть устава взята прямо из византийского законодательства, которое поручало епископам смотреть за торговыми весами и мерами и хранить образцы их в притворах церковных; епископ же отвечал и за их исправность. Это узаконение долго существовало на Руси и несколько раз было возобновляемо уставами XIV и XV вв.

В четвертом отделе говорилось о людях церковных — лицах, находившихся в ведомстве церкви. По уставу Владимира к цер­ковному ведомству принадлежали: все духовенство, т. е. все лица, служащие церкви с их семействами; паломники и рабы, отпущенные на волю на помин души, пока они не приписыва­лись ни к какой общине. Церковь, исходатайствовавшая веч­ную свободу рабам, брала их и под свое покровительство, ког­да они оставались вне законов; они селились большей частью на церковной земле и для них не было обязательным приписы­ваться к какой-либо общине, потому что они на всю жизнь могли оставаться в церковном ведомстве. В Новгороде суще­ствовали целые улицы, населенные изгоями, т. е. лицами, не принадлежавшими ни к какому из светских обществ и состояв­шими в ведомстве церковном. К ведомству церкви относились также все престарелые, вдовы, сироты, хромцы, слепцы и т. п., гостиницы, странноприимные дома, больницы и лекари (последние были причислены к церкви, потому что они преж­де лечили волшебством и призыванием нечистых духов, цер­ковь же дозволяла лечить только естественными средствами). В уставе сказано: «Митрополит, или епископ, ведает межи ими суд, или обида, или котора, или вражда, или задница. Аже будет иному человеку с тым человеком речь, то обчий суд». Та­ким образом, дела, касавшиеся веры и нравственности, а так­же и все дела лиц, находившихся в церковном ведомстве, су­дились церковным судом; но если в каком-нибудь деле были замешаны церковный человек и нецерковный, в таком случае они судились общим, смешанным судом, в котором вместе с церковными судьями присутствовали и светские.

Устав Владимира оставался в силе в продолжение долгого времени, хотя он и подвергался различным изменениям и со­кращениям. И на него ссылался Московский собор 1556 г. На устав Владимира как на один из основных законов рус­ской церкви ссылался современник Петра Великого Патриарх Адриан.

3.2. «Закон судный людем». Одновременно с уставом Влади­мира или сразу вслед за ним был издан «Закон судный лю­дем». Судный закон — сборник церковно-гражданских визан­тийских установлений. По мнению И. Д. Беляева, он был со­ставлен греками для русских по принятии ими христианской веры или, может быть, для болгар, которые приняли христи­анство незадолго до русских. В Русскую Правду по мере ее рас­пространения постоянно вносились статьи из Судного закона. Как подчеркивал И. Д. Беляев, Русская Правда в первоначаль­ном своем виде, изданная Ярославом, не имела статей по гражданскому праву, а только по уголовному; но, естествен­но, ни одно общество не может обойтись без законов граж­данских, а это заставляет думать, что в одно время с Русской Правдой на Руси существовал уже сборник гражданских зако­нов. Таким сборником, дополняющим Русскую Правду, и был Судный закон. Судный закон — это важный памятник гражданского законодательства на Руси времен Владимира и Ярослава.

Источниками для составления Судного закона послужили: правила Василия Великого, кодексы Феодосия и Юстиниана, базилики, или царские книги; Прохирон Василия Македоня­нина и сына его Льва Философа; правила святых отцов и даже некоторые из законов Моисея.

Судный закон включает 32 главы, но это деление принадле­жит позднейшему времени, мы не находим его в древних корм­чих.

В начале Судного закона помещено узаконение императора Констанция против язычников: «Всяко село, в нем же бывают жертвоприношения и другие языческие обряды, да отдастся в храм Божий со всем имением».

Затем следует ряд статей о порядке суда, о свидетелях и других судебных доказательствах, которые в несколько изме­ненном виде вошли в Русскую Правду. В них содержались важ­ные нововведения относительно суда, в том числе о свидетелях как о главном судебном доказательстве: «Всяк творяй клеветы князю и судии не послушати их без свидетели мног». Судный закон определяет, что всякая жалоба на суде должна быть под­тверждаема свидетелями и что нельзя начинать иск по такому делу, которое не может быть подтверждено свидетелями. Это совершенно новое узаконение на Руси, тогда как по договорам Олега и Игоря в суде как доказательство требовалось поличное и рота. Тем не менее это положение получило на Руси полную силу и вошло в Русскую Правду Ярослава, в которой говорится о видоках, т. е. свидетелях — очевидцах.

С Судным законом на Русь проникли некоторые формы ви­зантийского законодательства. Однако Судный закон не отвер­гает и других форм суда. Он допускал суд Божий или поединок в том случае, когда тяжущиеся не могли представить свидете­лей или иных судебных доказательств правоты своего дела.

Судный закон требовал, чтобы в свидетели на суде прини­мались люди, заслуживающие доверия, и чтобы число их было в большой тяжбе — 18, а в малой — от 3 до 7. За ложное свиде­тельство назначалось наказание. Все эти положения прямо за­имствованы из кодекса Юстиниана или из Эклоги Льва Фило­софа, но несмотря на свое римско-византийское происхождение, они имели на Руси полную силу и вошли впоследствии в Русскую Правду.

Судный закон включал ряд узаконений по гражданскому праву, прежде всего узаконения относительно семейного права. На основании Эклоги Льва Философа Судный закон налагал телесное наказание тому, кто имел двух жен или женился на родственнице. Запрещалось расторжение брака и назначалось страшное наказание тому, кто расторгнет брак насильственной смертью: муж или жена, оказавшиеся преступными, наказыва­лись сожжением. За незаконную связь закон назначал отрезать нос (позднее эти наказания, как несоответствующие духу рус­ского общества, были смягчены и заменены денежной пеней).

Судный закон устанавливал основы наследования. При на­следовании по закону требовалось, чтобы отец делил свое имущество поровну всем; если же он одному дает больше, а другому меньше или кого-нибудь из детей лишит наследства, то дети по смерти отца могут переделиться. В Русской Правде говорится, что отец мог делить свое имущество, как хотел.

Судный закон подробно регламентировал правила составле­ния духовных завещаний. Духовные завещания должны начи­наться исповеданием веры завещателя. В завещании должны быть помещены распоряжения об освобождении рабов, о вы­даче части из имущества бедным, духовенству и церкви, о на­значении части имущества жене и детям. Завещатель не мог на­значить жене более половины своего имения. Завещание писа­лось при свидетелях, которых должно быть не менее семи. В свидетели при написании завещания должны браться люди, заслуживающие доверия. Сам завещатель при составлении заве­щания должен находиться в здравом уме и твердой памяти и должен назначить душеприказчиков и опекунов, которые бы после его смерти исполнили его волю. Согласно Судному зако­ну душеприказчиками и опекунами должны быть не пьяницы, не расточители и не состоящие во вражде с женой или с деть­ми завещателя. В душеприказчики и опекуны закон допускает и рабов, отпущенных на волю. Душеприказчики и опекуны долж­ны принимать имущество по смерти завещателя при свидетелях и в распределении и употреблении его руководствоваться заве­щанием, если бы даже этому и противились жена или дети по­койного. Если душеприказчики и опекуны будут поступать не­справедливо, нарушая завещание в ущерб жены и детей, то обиженные могут жаловаться на них особому сиротскому судье. Если душеприказчик или опекун расточит порученное ему имение, то по суду подвергается телесному наказанию, а кро­ме того, обязывается возвратить все под клятвой и сверх того придать половину своего имения.

В Судный закон были включены узаконения по гражданско­му праву: о договорах поклажи (отдачи чего-нибудь на сохране­ние), займа и ссуды. Относительно поклажи говорится: «...еже­ли кто примет что-либо от другого на сохранение, и ежели взятое будет у него украдено, то в случае неотыскания вора взявший на сохранение обязуется дать клятву в том, что у него действительно украдено, что он не обманывает, не скрывает взятого, и ежели он будет уличен в противном, то должен зап­латить вдвое».

При отдаче взаймы не должно брать процентов. Это хотя и взято из Моисеева закона, но не имело силы на Руси: по Рус­ской Правде дозволялось брать проценты.

Относительно ссуды или найма Судный закон включал ста­тьи, заимствованные из римского права (Новелл Юстиниана): если конь, взятый кем-либо у хозяина на известный срок, па­дет, то взявший у хозяина обязан заплатить цену коня хозяину его; своевольно, без согласия хозяина, взявший чужого коня признается вором и подвергается телесному наказанию.

Судный закон включал ряд положений по уголовному праву.

Запрещались порочные связи с рабынями и вообще раз­вратная жизнь. За нарушение этого закона назначалось отреза­ние носа или палочные удары. За поджог назначалась смертная казнь. За убийство свободного человека Судный закон назначал смертную казнь. Этому же наказанию подвергается разбойник, а также и нанесший смертельную рану во время ссоры. Если же рана не смертельная и раненый выздоровеет, то ранивший обязывался заплатить только за его лечение. Равным образом смертная казнь назначалась тому, кто нанес побои беременной женщине, если она от этого выкинет мертвого ребенка. Теле­сные наказания, назначаемые Судным законом, были замене­ны, вероятно, еще при Владимире денежной пеней, потому что они были не в духе русского общества того времени, где смертная казнь считалась только правом частной мести.

За кражу церковную Судный закон назначал продажу или ссылку. Но если кто-либо будет три раза пойман в церковной краже, тому закон назначает отрезание носа и выкалывание глаз. Ежели кто украдет свободу другого, т. е. продаст его или обратит в рабство незаконно, тот сам отдавался в рабство. Впоследствии эта статья была внесена в Русскую Правду толь­ко относительно закупов. В отношении же порабощения или продажи совершенно свободного человека, вероятно, остава­лась в силе статья Судного закона.

За кражу коня и оружия Судный закон назначал обращение в рабство и телесное наказание. Укравший овцу или теленка по Судному закону должен был платить пять кун как за овцу, так и за теленка. Если укравший будет чей-либо раб, то Судный закон предоставляет хозяину волю — или выкупать раба, или отдавать его тому, у кого совершена была кража.

Если кто убьет вора, защищая свое имущество, то не подлежит никакому наказанию; но подвергается наказанию тот, кто, поймав вора ночью, продержит его до утра и потом убьет, а не представит куда следует.

В Судном законе помещено узаконение о защите церкви, взятое из Новелл Юстиниана. Прибегший к церкви должен был объявить священнику свою вину, и тогда священник да­вал ему убежище в церкви, причем желающий похитить при­бегшего к защите церкви подвергался 140 палочным ударам и предавался суду. К защите церкви на Руси прибегали редко, потому что каждый член общества принадлежал к какой-либо общине и пользовался ее защитой. Известно не более четырех случаев за XVI и XVII вв., в которых обращались к церкви, прося убежища. В Риме и в западных государствах прибежище к церкви было необходимо, так как там не было общины.

В Софийском списке к Судному закону присоединено еще четыре статьи русского происхождения. Они замечательны тем, что указывают на некоторые старинные русские обычаи, отзы­вающиеся глубокой дохристианской стариной:

— статья о детях: «Аще дадят дитя выкормити доильнице (кормилице), а само разумеет лжицу взяти, прокорма три гривны взяти» — указывает на старинный русский и сканди­навский обычай отдавать трех- и четырехлетних детей на вос­питание;

— статья о службе из прокорма во время голода: ежели кто во время голода пойдет в услужение из-за корма, то он ни в коем случае не обращается в рабство и может отойти, когда хочет, заплатив за прокорм три гривны и отслужив даром опре­деленный срок;

— статья о законной цене стога сена: «А за стог, — сказано в этой статье, — за тяжебный, за сенный гривна кун, а за тяжа ненадобно»;