Экономический кризис 1921 г

С завершением основных сражений на фронтах Граждан­ской войны предпринимаются первые попытки восстановления народного хозяйства. С начала 1920 г. возникают трудовые ар­мии, которые становятся новой формой милитаризации труда. Перевод рабочих и служащих на положение мобилизованных, имевший место в 1918—1919 гг., дополняется использованием в экономике Красной Армии, которая участвует в восстановле­нии транспорта, добыче топлива, погрузочно-разгрузочных ра­ботах и других мероприятиях.

Конец 1920 - начало 1921 г. становится временем, когда политика «военного коммунизма» достигла своей высшей точ­ки. 4 декабря 1920 г. был принят декрет СНК «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов», вступив­ший в силу с 1 января 1921 г. Бесплатными становятся проезд на трамвае, коммунальные услуги и т. д.

На рубеже 1920—1921 гг. экономический кризис приобрел угрожающие размеры. По стране с новой силой прокатилась волна крестьянских восстаний: в Западной Сибири, на Север­ном Кавказе, Украине и т. д. Наиболее крупным крестьянским выступлением стал мятеж в Тамбовской и ряде прилегающих к ней губерний. Тамбовщина остро ощутила на себе все тяготы продовольственной диктатуры. Изъятие «излишков» носило здесь массовый характер уже осенью 1918 г. К тому времени на территории губернии действовало 50 вооруженных продотрядов общей численностью до 5 тыс. человек. Таким образом, восста­ние в конце августа 1920 г. стало вспышкой долго копившегося крестьянского протеста. Возглавил выступление А. С. Антонов, член партии эсеров с 1906 г., приговоренный в 1910 г. за уча­стие в экспроприациях к смертной казни, замененной бессроч­ными каторжными работами.

Подавление крестьянского восстания велось исключительно военными мерами и устрашением, так как объявление амни­стии за добровольную явку большого успеха не имело. Коман­дующему войсками в губернии Тухачевскому в апреле 1921 г. была поставлена задача ликвидировать мятеж в месячный срок. Общая численность частей РККА в этом районе превысила 100 тыс. человек.

Жесткими и энергичными мерами (Тухачевским, в частно­сти, был подписан приказ о применении ядовитых газов «для выкуривания бандитов из лесов») восстание было подавлено. Сам Антонов после поражения своей армии в течение года скрывался в лесах, но был убит при аресте в июне 1922 г. Кре­стьянское восстание на Тамбовщине, длившееся год — с лета 1920 до лета 1921 г. -- и унесшее не менее 50 тыс. жизней с обеих сторон, ярче других продемонстрировало банкротство политики «военного коммунизма».

Тогда же произошел мятеж моряков Кронштадта, общая чис­ленность которых в то время составляла 26 тыс. человек. 28 фев­раля 1921 г. моряки линейных кораблей «Петропавловск» и «Се­вастополь» приняли резолюцию с призывом к правительству со­блюдать права и свободы, провозглашенные в октябре 1917 г. Призыва к свержению Советов эта резолюция не содержала, но была направлена против всевластия одной партии - партии большевиков. 1 марта на Якорной площади Кронштадта состоял­ся митинг, в котором приняли участие около 16 тыс. человек. Прибывшему из Москвы председателю ВЦИК М. И. Калинину не удалось переломить настроение собравшихся и убедить их снять политические требования. Вскоре для поддержания поряд­ка в Кронштадте моряки решили создать Временный революци­онный комитет (ВРК), который возглавил С.М. Петриченко. Власть в городе без единого выстрела перешла в руки ревкома.

Известия о событиях в Кронштадте вызвали негативную ре­акцию центральных властей. 3 марта Петроград и губерния бы­ли объявлены на осадном положении. Комитет обороны Пет­рограда предпринял попытки повлиять на настроения кронштадцев посредством листовок, адресованных мятежникам. Только 6 марта над Кронштадтом и, фортами было сброшено с самолета 20 тыс. листовок, а 7 марта — 30 тыс. В специально созданную группу контрпропаганды были включены поэт Д. Бедный, журналист М. Е. Кольцов и др.

Главным же способом ликвидации восстания должна была стать вооруженная сила. Кронштадт был изолирован от внешне­го мира, восстановлена 7-я армия под командованием Тухачев­ского. 8 марта начался первый штурм Кронштадта, но покончить с мятежом одним ударом не удалось. Понеся большие потери, со­ветские войска вынуждены были отступить. Одной из главных причин неудачи стали настроения красноармейцев, часть из ко­торых отказалась повиноваться командованию. После проведен­ной агитации и устрашения (десятки красноармейцев были рас­стреляны) в ночь на 17 марта начался новый штурм крепости, ко­торому предшествовал интенсивный артиллерийский обстрел. 18 марта Кронштадт пал, а 8 тыс. человек из числа его защитни­ков по льду ушли в Финляндию. После этого началась расправа с гарнизоном Кронштадта. К лету 1921 г. к высшей мере наказания было приговорено более 2100 человек; около 6,5 тыс. оказались осуждены на различные сроки заключения.

События марта 1921 г. ускорили принятие советским руко­водством на X съезде РКП(б) первостепенной и кардинальной меры — решения о замене продразверстки продналогом[122].

В день первого штурма Кронштадта, 8 марта, открыл свои заседания X съезд РКП(б). Совпадение этих событий не было случайным, за ним стоял определенный политический расчет: предполагалось к концу первого дня работы съезда сделать за­явление о ликвидации восстания. Большевистские лидеры пре­красно понимали необходимость корректировки курса, однако требования кронштадтцев о ликвидации монопольной власти РКП(б) правительство принять отказывалось, решив силой пресекать подобного рода настроения.

В резолюции, принятой съездом, отмечалось, что «разверстка как способ государственных заготовок продовольствия, сырья и фуража заменяется натуральным налогом». Все запасы продо­вольствия, остающиеся у крестьянина после выполнения налога, находились в его полном распоряжении. Данное решение способствовало поощрению личной инициативы крестьянства. Не случайно Ленин, выступая на съезде, подчеркивал, что «толь­ко соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию, пока не наступила революция в других странах».

Декретом Совнаркома от 28 марта 1921 г. устанавливался хлебный налог в размере 240 млн. пудов («при среднем уро­жае») вместо 423 млн. пудов задания по разверстке 1920 г. За счет торговли и обмена предполагалось дополнительно полу­чить еще 160 млн. пудов.

Основой нэпа провозглашалось сохранение «смычки» между пролетариатом и крестьянством, с помощью которой удалось отстоять советскую власть в годы Гражданской войны. Период новой экономической политики не стал временем безгранич­ной свободы частнокапиталистического предпринимательства. Правительство считало своей задачей сохранение в своих руках потенциала, созданного послереволюционной промышленно­стью; государственная собственность, участвуя в рыночном со­стязании, должна была сохраняться незыблемой и ограждаться от возможных посягательств денационализации.

X съезд РКП(б) принял также резолюцию «О единстве пар­тии», в которой говорилось о вреде и недопустимости «какой бы то ни было фракционности». Съезд предписывал распустить все образовавшиеся на той или иной платформе группы. Неис­полнение этого постановления влекло за собой «немедленное исключение из партии». Появление данной резолюции было связано с развернувшейся в 1920 — начале 1921 г. дискуссии о профсоюзах и выступлением «рабочей оппозиции» (Шляпни­ков, Медведев, Коллонтай). Идейно-политическая платформа этой группы была наиболее полно изложена в брошюре Кол­лонтай «Рабочая оппозиция». В ней предлагалось передать управление всем народным хозяйством «всероссийскому съезду производителей», объединенных в профсоюзы. Управление от­дельными отраслями промышленности должно было быть со­средоточено в соответствующих профессиональных союзах. Последним предоставлялось право избирать все органы управ­ления. На X съезде «рабочая оппозиция» насчитывала 45 деле­гатов и продолжала отстаивать свои взгляды, но потерпела по­ражение. Те из членов оппозиции, кто не прекратил свою деятельность, спустя год, на XI съезде РКП(б), были исключены из партии.

Решение о единстве партии сопровождалось мерами боль­шевистского руководства по изменению социального состава членов партии. Так, если в 1917 г. рабочие составляли более 60% от общего числа РСДРП(б), то к 1921 г. — только 41%. За это же время увеличилась непролетарская прослойка, в частно­сти процент крестьян в партии вырос с 7,6 до 28,2%, что озна­чало размывание социальной базы диктатуры пролетариата. С целью укрепления рядов РКП(б) и освобождения их от чуж­дых элементов (включая также и оппозиционно настроенных деятелей) была провозглашена партийная чистка.

Суть нэпа в сознание значительной части населения страны вошла далеко не сразу. В сентябре 1921 г. на места был разослан циркуляр за подписью секретаря ЦК РКП(б) Молотова, в кото­ром подчеркивалось, что «наш новый экономической курс еще далеко не усвоен не только широкими слоями трудящихся, но и отдельными партийными работниками. Некоторые товарищи с мест сами не вполне разобрались в основах новой экономиче­ской политики».

Внимание партийных органов в 1921 — 1922 гг. было направ­лено на то, чтобы укрепить свое влияние в создающихся част­ных предприятиях, которых только за один год возникло свыше 10 тыс. Нередко при этом предприятия переходили в пользова­ние бывшим владельцам на срок от 2 до 5 лет взамен 10—15% производимой ими продукции. Была сделана попытка на каж­дом частном предприятии сформировать партийный коллектив, который должен был в случае возникновения трудового кон­фликта на арендованной фабрике вырабатывать и поддержи­вать требования рабочих.

Основное значение нэпа в области промышленного произ­водства заключалось не в признании частной собственности или частного управления над массой мелких предприятий, а в изменении отношения к управлению крупной национализиро­ванной промышленностью. В годы Гражданской войны сложи­лась система руководства государственными предприятиями через главки при ВСНХ. Она была связана с жесткой централи­зацией управления всеми сферами деятельности предприятий, но в условиях нэпа, требующих самостоятельности, оперативности при быстро меняющейся конъюнктуре, оказалась неэф­фективной.

Постановлением Совета Труда и Обороны (СТО) от 12 авгу­ста 1921 г. наиболее крупные, технически оборудованные и удобно расположенные географически, обеспеченные сырьем, материалами, рабочей силой предприятия объединялись в тре­сты. Это позволяло в определенной степени децентрализовать оперативные функции по руководству отдельными предпри­ятиями. До конца 20-х гг. тресты оставались основной произ­водственной единицей в отечественной промышленности. Они были наделены правами планирования, распределения средств, расстановки кадров, проведения торговых операций как между самими трестами, так и на свободном рынке. 90% всех нацио­нализированных предприятий, не сданных в аренду, вошли в различные тресты.

Тресты создавались в период, когда государственная торгов­ля и ее аппарат еще не сложились, а в посреднических опера­циях большую роль играл частник, поэтому в 20-е гг. родилась такая специфическая хозяйственная организация, как торговый синдикат. К концу 1923 г. синдикаты объединили до 50% круп­ных трестов различных отраслей промышленности. Всего было образовано около 20 синдикатов. Они изучали емкость рынка, регулировали торговые операции, цены, заготовляли сырье. Ряд синдикатов взял на себя функцию реализации большей части или даже всей продукции ведущих отраслей промышленности (текстильной, нефтяной, соляной, швейной и т. д.), т. е. осуще­ствлял оптовую торговлю. Удельный вес частников в оптовой торговле в 1923—1924 гг. составлял примерно 18%, что свиде­тельствовало о сосредоточении ее в руках государства. Иначе обстояло дело в розничной торговле, где оборот государствен­ного сектора в эти годы составлял лишь 20%, а 80% приходи­лось на долю частника.

В 1920 г. денежная часть средней месячной зарплаты фаб­рично-заводского рабочего составляла всего 7,4%, а натураль­ная — 92,6%. К концу 1921 г. выплата деньгами увеличилась до 19,3%; в первом полугодии 1922 г. — до 32; во втором полуго­дии 1922 г. — до 61,8; в начале 1923 г. — до 80%.

И октября 1922 г. СНК декретом «О предоставлении Гос­банку права выпуска банковских билетов» постановил выпустить новые денежные знаки в золотом исчислении, достоинст­во которых выражалось бы в червонцах. Червонцы выпускались (в отличие от совзнаков) не для покрытия бюджетного дефици­та, а для нужд хозяйственного оборота, в интересах урегулиро­вания денежного обращения.

Декрет о выпуске червонцев не устанавливал никакого соот­ношения между ним и совзнаком. 28 ноября 1922 г. при первой котировке червонца Госбанк оценил его в 11 400 рублей денеж­ными знаками царской чеканки (на частном «вольном» рынке курс составлял 12 500 рублей).

Поскольку червонец был крупной денежной единицей, то его распространение по стране наталкивалось на определенные трудности, в частности червонец медленно проникал в дерев­ню. Еще летом 1923 г. были случаи нежелания крестьян и рабо­чих принимать червонцы не только на окраинах, как, напри­мер, в Туркестане, но и в Петрограде. Вскоре прекрасным про­водником червонца в деревню стали хлебные заготовки. Оплату сдаваемого хлеба крестьяне неизменно требовали в червонцах.

Параллельное обращение в стране двух валют (падающего совзнака и устойчивого червонца) несло в себе ряд отрицатель­ных моментов и неблагоприятно отражалось на материальном положении населения. Получаемая зарплата при наличии па­дающей валюты быстро обесценивалась. Ряд предприятий и ор­ганизаций, как и в годы «военного коммунизма», начали вы­пускать свои денежные знаки. Вследствие медленной оборачи­ваемости товаров и денег в деревне крупные потери несли крестьяне. Все эти условия, вместе взятые, обусловили необхо­димость проведения в стране денежной реформы. Своеобраз­ным толчком к этому стали и так называемые «ножницы цен».

С переходом к нэпу был дан импульс развитию частнокапи­талистического предпринимательства. Основной позицией го­сударства в этом вопросе являлось то, что свобода торговли и развитие капитализма допускалось лишь до известной степени и только при условии государственного регулирования (надзо­ра, контроля и т. д.). В промышленности сфера деятельности частника в основном ограничивалась производством товаров широкого потребления, добычей и переработкой некоторых ви­дов сырья, изготовлением простейших орудий труда; в торгов­ле - посредничеством между мелкими товаропроизводителями, реализацией товаров частной промышленности; на транс­порте — организацией местных перевозок мелких партий груза; в области кредита — обслуживанием частной промышленности и торговли.

Частники предпочитали использовать в свой деятельности такую форму взаимоотношений с государством, как аренда, ко­торая носила преимущественно краткосрочный характер. Дого­воры заключались на срок 3—5, 5—10 лет. Однако эффектив­ность работы арендованных частных предприятий была выше, чем арендованных кооперативных или государственных пред­приятий. Основной причиной такого положения вещей было то, что частными арендаторами нередко являлись бывшие вла­дельцы предприятий, хорошо знакомые со своим производст­вом. Кроме того, зарплата на частных предприятиях была на 15—20% выше, чем на предприятиях государственной промыш­ленности, и создавала стимул для привлечения квалифициро­ванной рабочей силы в частный сектор. Но в целом количество рабочих, занятых на арендованных частными лицами предпри­ятиях, оставалось весьма скромным. Так, к концу 1924 г. число заведений, сданных в аренду в Ленинграде, достигало 167, и на них было занято лишь 11 тыс. рабочих. Таким образом, уровень развития частной промышленности в годы нэпа не являлся вы­соким.

Одним из характерных признаков нэпа стали концессии, или предприятия, основанные на договорах между государст­вом и иностранными фирмами. Сама идея концессий возникла задолго до введения нэпа. Еще в июле 1918 г. Ленин положи­тельно отзывался о них (правда, как о вынужденной мере). В ноябре 1920 г., за 3 месяца до X съезда РКП(б), появился декрет СНК, в котором излагался вопрос о концессиях в фор­ме, наиболее приемлемой для капиталистических предприни­мателей. Но те, не полагаясь на стабильность советского режи­ма, не спешили с крупными вложениями капиталов.

Однако концессии не считались главным или решающим фактором хозяйственного развития и роста. Они ставились под контроль советского государства, которое предусматривало сроки и нормы регулирования их деятельности в рамках обще­го трудового законодательства. Всего с 1921 по 1929 г. Совет­ская Россия получила от западных предпринимателей около 2670 предложений на создание концессий. Число же реально действовавших предприятий с привлечением иностранного ка­питала было невелико: 1924 г. — 55, 1925 г. — 70, 1926 г. — 82 1927 г. - 74, 1928 г. - 68, 1929 г. - 59. В 1925/26 г. концесси­онные предприятия произвели продукции на 35,4 млн. руб. В последующие годы в денежном выражении объем их продук­ции увеличился в 3 раза, однако удельный вес в валовой про­дукции промышленности страны оставался крайне низким — 0,6% в 1927/28 г. В цензовой промышленности концессии да­вали около 5% валовой продукции. В декабре 1925 г. на XIV съезде партии Сталин заметил, что удельный вес концес­сий и аренды у нас минимален: «...первые имеют 50 тыс. рабо­чих, вторая - 35 тыс.». Тогда же был провозглашен тезис об устранении экономической зависимости от заграницы.

Таким образом, к концу восстановительного периода (середи­на 20-х гг.) и с началом реконструкции народного хозяйства (1925—1927 гг.) усилился процесс вытеснения капиталистиче­ских элементов из экономики страны, который продолжался с нарастающей силой в конце 20-х гг., обеспечивая не только отно­сительное, но и абсолютное сокращение частного капитала.

Нэп представлял собой цельный неразрывный комплекс мер экономического, политического, социального, идеологическо­го, психологического характера. Для правильного понимания происходивших в 20-е гг. преобразований необходимо рассмат­ривать их как с точки зрения радикальных перемен, связанных с переходом к рынку и товарно-денежным отношениям, так и с позиций преемственности сложившихся в 1918—1920 гг. реа­лий, т. е. огосударствления или национализации промышлен­ности, когда государство устанавливало систему экономических отношений. В целом преобразования 20-х гг. характеризовались острыми противоречиями, отсутствием целостности подходов к управлению и решительной схваткой между экономическими и административными методами, прежде всего в государственном секторе хозяйствования. Главной задачей государства из-за сложности условий было установление верных пропорций меж­ду тем, что оно могло «переварить», подчиняя своему прямому воздействию, и тем, что такому воздействию поддавалось слабо или не поддавалось совсем, относясь к стихии рынка.