2013-12-28
688
Несмотря на долгое и стойкое сопротивление, впервые в своей истории весь Китай оказался под властью иноземных завоевателей. Более того, он вошёл в состав гигантской Монгольской империи, охватившей сопредельные с Китаем территории и простиравшейся вплоть до Передней Азии и приднепровских степей.
Претендуя на универсальный и даже вселенский характер своей державы, монгольские правители дали ей китайское название Юань, означавшее «первоначальное творение мира». Порвав со своим кочевым прошлым, монголы перенесли свою столицу из Каракорума в Пекин.
Перед новым правительством встала сложная задача утвердиться на троне в стране чуждой монголам древней культуры, веками созидающей опыт государственного строительства в условиях земледельческой цивилизации.
Монголы, завоевавшие великого соседа огнём и мечом, обрели тяжёлое наследство. Бывшая Срединная империя, и особенно её северная часть, переживала глубокий упадок, вызванный губительными последствиями кочевников. Само развитие некогда процветавшего Китая было повёрнуто вспять.
|
|
|
Согласно данным источников того времени, в середине 30-х годов XIII в. народонаселение на севере сократилось более чем в 10 раз по сравнению с началом века. Даже к концу монгольского нашествия население юга по численности в четыре с лишним раза превосходило северян. Экономика страны пришла в упадок. Запустели поля и обезлюдели города. Широкое распространение получил рабский труд.
В этих условиях перед правящими кругами Юаньской империи с неизбежностью встал вопрос о стратегии отношений с покорённым китайским этносом.
Разрыв культурных традиций был так велик, что первым естественным побуждением шаманистов-монголов было превратить непонятный им мир осёдлой цивилизации в огромное пастбище для скота, а местное население поголовно истребить. Однако волею судьбы победители отказались от этих планов. Советник Хубилая, киданин по происхождению, Елюй Чуцай, а затем и китайские помощники убедили императоров династии Юань в том, что традиционные китайские методы управления подданными способны дать значительные выгоды ханскому двору. И завоеватели стали заинтересованно познавать все известные в Китае способы упорядочения отношений с различными категориями населения.
Однако монгольской элите пришлось долго учиться. На политический климат Юаньской империи оказывали влияние всё более обнаруживающие себя две ведущие тенденции. С одной стороны, стремление усвоить жизненно необходимый опыт китайских политиков. С другой, - недоверие к своим подданным, чей образ жизни и духовные ценности были изначально непонятны монголам. Все их усилия были направлены на то, чтобы не раствориться в массе китайцев, и главной доминантой политики юаньских правителей стал курс на утверждение привилегий монгольского этноса.
|
|
|
Юаньское законодательство делило всех подданных на четыре категории по этническому и религиозному принципам. Первую группу составляли монголы, в ведении которых сосредоточилось руководство практически всем административным аппаратом и командование войсками. Монгольская верхушка буквально распоряжалась жизнью и смертью всего населения. К монголам примыкали так называемые «сэму жэнь» – «люди разных рас» – иностранцы, составляющие вторую категорию. Обращение к выходцам из разных стран, по всей видимости, позволяло новым правителям держать в узде многочисленных ханьцев, следуя принципу «разделяй и властвуй». Именно в монгольский период в Китае брали на службу выходцев из Средней Азии, Персии и даже европейцев. Достаточно упомянуть, что в Пекине поселилось 5 тыс. христиан-европейцев. В 1294 г. при юаньском дворе до конца своей жизни находился посол папы монах Джованни Монте Корвино. Особенно известен был венецианский купец Марко Поло (около 1254-1324). Он прибыл на Дальний Восток с торговыми целями и долгое время состоял на высокой должности при Хубилае. Китайская политическая элита была отстранена от кормила правления. Третью категорию составляли китайцы-северяне, а также ассимилированные кидане, чжурчжэни, корейцы и пр.Низший, четвёртый, разряд свободного населения составляли жители Юга Китая. Сам факт деления единого ханьского этноса на северян и южан преследовал цель вбить клин между ними и тем самым укрепить свою власть. Исконное население Срединной империи подвергалось всевозможным ограничениям: им было запрещено появляться на улицах города ночью, устраивать какие бы то ни было собрания, изучать иностранные языки, обучаться военному искусству.
В связи с осознанным курсом на разделение подданных на различные слои строилась и социально-экономическая политика государства, и прежде всего в аграрной области
В условиях дезорганизации экономики страны монгольские правители совершили поворот к упорядочению управления подвластными территориями. Взамен бессистемных поборов они перешли к фиксированию налогообложения: было создано налоговое управление в провинциях, проводились переписи населения.
Монгольская знать распоряжалась землями в Северном и Центральном Китае. Значительную часть финансовых поступлений монгольские правители получали с удельных владений. Новые хозяева раздавали пахотные поля, угодья, целые селения монгольской знати иностранцам и китайцам, поступавшим к ним на службу, буддийским монастырям. Был восстановлен институт должностных земель, кормивших привилегированную часть общества из числа образованной элиты.
На Юге большинство земель оставалось у китайских владельцев с правом купли-продажи и передачи по наследству. На Юге налоги были более тяжёлыми, чем на Севере.
Политика завоевателей способствовала разорению слабых хозяйств и захвату земли и крестьян монастырями и влиятельными семьями.
В ходе покорения Китая монголами исконное население оказалось на положении невольников, чей труд в сельском и домашнем хозяйстве, в ремесленных мастерских фактически был рабским. Немногим легче оказалась и доля арендаторов частных земель, страдавших от нефиксированных налогов. Они отдавали большую часть урожая хозяевам земли – монгольским и китайским чиновникам, и буддийским монастырям. Тяжёлыми поборами облагались цеховые ремесленники. Нередко их вынуждали дополнительно отдавать часть товара, бесплатно работать на гарнизоны. Купцы и их организации также облагались тяжёлой податью и платили многочисленные пошлины. Китайским торговцам для перевозки товара требовалось специальное разрешение.
|
|
|
Финансовая политика монгольских властей ухудшила положение всех слоёв населения.
Монголы взяли на вооружение китайскую модель развития общества, в частности традиционные представления о сущности власти императора как носителя в едином лице всех функций управления: политических, административных, правовых. В этой связи была создана специальная группа ведомств, состоявшая из 15 учреждений, которые обслуживали потребности императорского двора и столицы. Главным управленческим органом монголов стал традиционный императорский совет – кабинет министров с шестью ведомствами при нём. Мощным средством борьбы с центробежными тенденциями в стране стал цензорат, исконно использовавшийся в Китае для надзора за чиновниками.
Но основой могущества монголов оставалось их преимущество в военной области: они обеспечили себе ведущие позиции в управлении военными делами и в главном военном ведомстве вооружений.
Правительство провозгласило свою власть и над местными структурами, однако полного административно-политического контроля ему достичь не удалось. Под управлением центрального правительства, по существу, находилась лишь столица – город Даду (Пекин) и примыкавшие к столичной области северо-восточные пределы Юаньской державы. Остальная территория была поделена на восемь провинций.
По мере стабилизации и упрочения власти монгольских ханов над Китаем и возникновения потребности в новых сферах управления и административном аппарате начинается процесс их частичного восстановления. Однако характер общения носителей двух культур складывался не всегда гладко. Здесь существовало несколько аспектов. Особенно сложными были отношения монгольских властей с китайскими книжниками на юге, получившими традиционное образование и учёное звание ещё в сунское время. Воцарение династии Юань ознаменовалось отменой института экзаменов, и потому бюрократическая машина, созданная монголами до завоевания южносунского Китая, оказалась заполненной китайцами-северянами и представителями других народностей. В этих условиях южане-книжники, отстранённые от службы, были востребованы главным образом в системе образования. Пытаясь привлечь на свою сторону китайских интеллектуалов и погасить среди них антимонгольские настроения, юаньские власти в 1291 г. издали указ об учреждении публичных школ и академий. Академии выполняли роль собирателя и хранителя книг, а нередко и их издателя. Эти учебные заведения стали пристанищем для многих южносунских учёных, находивших здесь применение своим знаниям. С другой стороны, всякое продвижение монгольских правителей по пути приобщения к китайской культуре встречало противодействие в самой монгольской среде, опасавшейся отхода от племенных порядков.
|
|
|
В целом монголы с трудом привыкали к непривычной для них культурной среде и политическим традициям. Противостояние китайского и монгольского начал, укладов жизни двух этносов, культуры земледельцев и кочевников фактически не прекращалось в течение всего юаньского периода. Однако в условиях первоначального поражения китайской культуры всё более обнаруживалась тенденция к заметному восстановлению и даже торжеству её позиций. Показательно, в частности, учреждение монгольских школ по китайскому образцу и обучение в них монгольской молодёжи на китайских классических книгах, хотя и переведённых на монгольский язык. С 1315 г. была восстановлена, после длительной и упорной борьбы, система экзаменов. Другой очень важной стороной благотворного влияния китайской культуры было историописание. Пытаясь представить себя в качестве законных правителей – наследников предшествовавших китайских династий, монголы много внимания уделяли составлению официальных династийных историй. Так, при их покровительстве были составлены истории династий Ляо (907-1125), Цзинь (1115-1234) и Сун (960-1280). Таким образом завоеватели стремились учесть настроение коренного населения и особенно его культурные традиции и тем самым способствовать политической консолидации своей власти. Побеждённый этнос как носитель древнего культурного субстрата и политической традиции постепенно одерживал победу над формами институтов, привнесённых монголами.
