Белые армии Урала и Поволжья 4 страница

Таким образом искусные перегруппировки тов. Фрунзе в период, предшествовавший началу решительной операции, способствовали как упрочению положения левого фланга его группы, так и накоплению стратегических резервов вблизи решающего направления будущего контрманевра.

Общая идея контрманевра Южной группы и план операции тов. Фрунзе представляются в следующем виде. Последние [59] перегруппировки 1-й армии и левого фланга Туркестанской армии проходили уже тогда, когда идея решительного контрманевра Южной группы вылилась в окончательную форму. Идея этого маневра назревала постепенно и по мере своего уточнения принимала более широкий размах. 7 апреля командование Восточного фронта намечало лишь сосредоточение всей 1-й армии в районе Бузулук — Шарлык для удара по противнику, наступающему в направлении Бугуруслан — Самара{19}. 9 апреля РВС Восточного фронта уже расширял оперативные рамки Южной группы, включая в ее состав 5-ю армию и предоставляя при этом ее командованию почти полную свободу действий. Тов. Фрунзе в зависимости от времени окончания перегруппировки его сил предоставлялось нанесение решительного удара до окончания весенней распутицы или после нее, причем ближайшей целью этого удара являлся вывод левого фланга 1-й армии на Самаро-Златоустовскую железную дорогу для обеспечения вывода в резерв совершенно расстроенной боями 26-й стрелковой дивизии (5-й армии){20}.

Однако на следующий, день, то есть 10 апреля, в результате совещания, происходившего в Казани между предреввоенсовета, главкомом и РВС Востфронта, последовала директива последнего от 10 апреля (Нр 123/с), согласно которой [60] Южной группе надлежало «разбить ударом с юга на север силы противника, продолжающие теснить 5-ю армию, собрав для этого кулак в районе Бузулук — Сорочинская — Михайловская (Шарлык)». Далее указывалось на необходимость приостановить продолжающийся отход частей 5-й армии на Бугурусланском и Бузулукском направлениях, но не за счет сил, предназначенных для решительного удара, а при помощи частей, формируемых в Самаре местным губвоенкомом. Таким образом, и эта директива в ее окончательной форме открывала весьма широкий простор для самостоятельного оперативного творчества тов. Фрунзе.

Одновременно с этой директивой последовало образование «Северной группы» из 3-й и 2-й армий, под общей командой командарма 2-й (В. И. Шорин), с задачей разбить армию генерала Гайды. Разграничительная линия между обеими группами проводилась через Бирск и Чистополь и устье Камы (все пункты для Северной группы).

Создавшееся к середине апреля 1919 г. на Восточном фронте соотношение сил позволяло рассчитывать на успешное выполнение этих задач. Действительно, общая группировка сил обеих сторон в середине апреля рисовалась уже следующим образом. На Пермском и Сарапульском направлениях против 37 000 бойцов красных войск действовало 33 000 бойцов противника; в районе прорыва противник располагал по-прежнему 40 000 бойцами против 24 000 бойцов красных войск, и таким образом здесь численное неравенство в силах, вместо четверного, бывшего в начале операции, уменьшилось почти до двойного, что явилось следствием предшествующих искусных перегруппировок, проведенных тов. Фрунзе в своей группе. Кроме того, на помощь красным на этот раз пришла и пространственность театра.

Армия Ханжина по мере своего продвижения вперед все более и более растягивала свой фронт. Заняв 16 апреля г. Бугуруслан, она растянулась уже на фронте в 250–300 км, имея свой правый фланг у устья р. Вятки, а левый — юго-восточнее Бугуруслана. На этом фронте веерообразно двигались пять пехотных дивизий противника. Сильно на уступе назад за этой армией оказывалась армейская группа ген. Белова из состава Южной армии Дутова, задержанная на Оренбургском [61] направлении энергичными действиями 1-й красной армии тов. Гая.

Тов. Фрунзе решил осуществить свою задачу следующим образом: сосредоточить ударную группу в районе г. Бузулука и ударить ею в левый фланг противника, отбрасывая его к северу, 5-я армия тем временем должна была остановить продвижение противника в направлении на Бугуруслан и вдоль Бугульминской железной дороги, прикрыв тракт Бузулук — Бугуруслан — Бугульма. Таким образом, главным объектом действий являлась живая сила противника, разгром ее означал благополучное разрешение всех прочих задач. Поскольку план контрманевра Южной группы, разработанный в подробностях М. В. Фрунзе, является поучительнейшим примером тонкой и четкой оперативной работы полководца, мы считаем необходимым подробнее остановиться на нем.

Общий замысел тов. Фрунзе в своем практическом выполнении распался на ряд отдельных задач, поставленных им своим армиям. Туркестанская и 4-я армии получали подтверждение своих прежних задач (удержание Оренбургской и Уральской областей). Производство главного удара возлагалось на 1-ю армию, и ее группировка для этой цели выполнялась по непосредственным указаниям самого М. В. Фрунзе. Обеспечивать перегруппировку должна была 20-я стрелковая дивизия, для чего ей надлежало удерживать фронт: Мелеус — Алешкино — Ратчино. 24-я стрелковая дивизия, за исключением одной бригады, перебрасываемой в ударную группу армии из района с. Ивановки (севернее р. Ток), своими активными действиями в направлении на Бугульчак должна была задерживать противника, выигрывая время до окончательного сосредоточения ударной группы в районе Бузулука. Для ее образования в состав 1-й армии из Туркестанской переходили: 31-я стрелковая дивизия и бригада 3-й кавалерийской дивизии. Их головные части должны были прибыть в район Бузулука не позднее 18 апреля. Кроме того, в состав ударной группы поступали: бригада 24-й стрелковой дивизии, перебрасываемая в район ст. Тоцкая, и из стратегического резерва М. В. Фрунзе — 75-я стрелковая бригада (2 полка), перевозимая в Бузулук. Прочие части стратегического резерва получили следующие назначения: 73-я стрелковая бригада [62] к 18 апреля перебрасывалась в район с. Безводновки для прикрытия сосредоточения ударной группы, поступая вместе с тем в ее состав; 74-я стрелковая бригада оставалась в Самаре в качестве общего резерва группы{21}.

В распределении сил Южной группы прежде всего обращает на себя внимание соотношение между теми, которые предназначались для выполнения активной задачи, и теми, которые должны были выполнять пассивные задания. В состав первых в общем входили: вся 5-я армия (ослабленные 26-я, 27-я стрелковые дивизии, Оренбургская дивизия и часть 35-й стрелковой дивизии) — 10 700 штыков, 820 сабель, 72 орудия, занимавшая примерно фронт Н. Калмыковка — Архангельское{22}; ударная группа М. В. Фрунзе (в составе которой опять-таки образовывалась собственная ударная группа) — вся 1-я армия, за исключением 20-й стрелковой дивизии (24-я, 25-я, 31-я стрелковые дивизии{23} и бригада 3-й кавалерийской дивизии) — 22 000 штыков, 2000 сабель, 80 орудий — в районе Ивановка — Зимниха — Бузулук{24}. Таким образом, на фронте в 200–220 км тов. Фрунзе для активных целей благодаря искусной перегруппировке развертывал 36 620 штыков и сабель, при 152 орудиях, оставляя для пассивных задач на всем остальном своем фронте, общим протяжением до 700 км — от с. Ивановки до Каспийского моря, — лишь около 22 500 штыков и сабель, при 80 орудиях{25} (20-я и 22-я стрелковые дивизии, части Туркестанской армии и местные формирования в Оренбурге, Уральске и Илецке).

Далее обращает на себя внимание в составе самой группы активного назначения распределение сил между направлениями [63] фронтального и флангового ударов. Первый выпадает на долю 5-й армии — 11 000 штыков и сабель (за округлением). Для второго тов. Фрунзе назначает около 26 000 штыков и сабель. Замечателен также прием тов. Фрунзе для обеспечения сосредоточения своего активного кулака: три бригады, обеспечивающих это сосредоточение (две бригады 24-й стрелковой дивизии и 73 стрелковая бригада 25-й стрелковой дивизии), получают задачи не пассивные, а наступательные.

Переходим теперь к рассмотрению видоизменений, внесенных в план тов. Фрунзе под влиянием новых данных обстановки, и прежде всего к анализу Бугурусланской и Сергиевской операций.

План тов. Фрунзе в его первоначальном виде имел целью начисто срезать клин вторжения противника, голова которого уже приближалась к средней Волге: противник грозил г. Чистополю на реке Волге (на участке 2-й красной армии){26}, а на участке 5-й армии сильно нажимал на Сергиевском направлении, оттеснив части 27-й стрелковой дивизии к ст. Челны. Угроза на Сергиевском направлении, по-видимому, особенно обеспокоила командование Восточного фронта, так как при развитии здесь успеха противника под угрозу попадали железнодорожные коммуникации Южной группы в районе ст. Кинель и могло быть сорвано все развертывание группы. Падение же Чистополя в связи с продолжающейся неустойкой на участке 2-й армии, которая 10 апреля уже отходила на правый берег р. Камы, создавало прямую угрозу и Казани. Вот почему в самые последние дни перед решительным контрманевром Южной группы он потерпел существенные изменения как в отношении распределения сил и задач между ними, так и в размахе самого маневра. Командование фронта направило находившиеся еще на колесах подкрепления не в район Бузулука (часть 2-й стрелковой, части 35-й стрелковой дивизии), а использовало их для фронтального прикрытия Волги в силу постановления РВС фронта от 16 апреля, указывавшего, что противник ни в коем случае не [64] может быть допущен к линии р. Волги (усиление 5-й армии){27}. Кроме того, на усиление 5-й армии поступали две бригады из состава ударного кулака 1-й армии (25-я стрелковая дивизия, за исключением 73-й стрелковой бригады).

Таким образом численность войск, предназначавшихся для нанесения флангового удара противнику, уменьшалась до трех стрелковых и одной кавалерийской бригад (31-я стрелковая дивизия{28}, 73-я стрелковая бригада, бригада 3-й кавалерийской дивизии), что свидетельствовало о перенесении центра тяжести нашего удара с фланга и тыла противника на его фронт, а это подчеркивалось и соответствующим перемещением наших сил: 5-я армия к 23 апреля числила в своем составе уже 24 000 бойцов, главным образом за счет ударной группы.

Оставшиеся части ударного кулака тов. Фрунзе получили наименование Туркестанской армии.

Вышеуказанные перегруппировки заставили тов. Фрунзе внести изменения и в свой первоначальный оперативный замысел. Эти изменения вытекали из тех сведений о противнике, которые в течение 16–20 апреля тов. Фрунзе удалось собрать из перехваченных у противника приказов. Согласно этим приказам и разведывательным сведениям, имевшимся в штабе группы, положение в отношении противника к 20 апреля складывалось следующим образом.

На Самарско-Сергиевском направлении нажимала сильная группа противника, в виде II Уфимского корпуса, численностью до 15 000 штыков и сабель (правый фланг этой группы дотягивался до г. Чистополя); III корпус противника (6-я и 7-я пехотные дивизии, егерский батальон, три полка конницы), общей численностью в 5000 бойцов, наступал от Бугуруслана на Самару, имея одну дивизию (6-ю) севернее, [66] а другую (7-ю) южнее р. Кинель и конную группу, направленную на ст. Толкай. К 16 апреля корпус должен был выйти на фронт ст. Подбельская — Чепурновка. На уступе сзади и вне связи с III корпусом на фронт Покровское — Натальино — Утеева выходил к 19 апреля VI Уральский корпус белых, в составе всего лишь 2400 бойцов (18-я и 12-я пехотные дивизии).

В районе Белебея сосредоточился наспех закончивший свое формирование корпус ген. Каппеля, численностью 5100 штыков и сабель, имевший задачу по своем сосредоточении развить удар в промежутке между III и VI корпусами. Наконец, далее к югу и также на уступе назад по отношению к левофланговому корпусу армии Ханжина выдвигался на р. Салмыш на фронт Имангулово — Ратчино правофланговый (V) корпус Южной армейской группы ген. Белова. Численность этого корпуса достигала 6600 штыков и сабель. За левым флангом этого корпуса и на уступе назад в районе Уралка — Новоникитино находился в резерве IV корпус белых, общей численностью 4600 штыков и сабель. I и II Оренбургские корпуса, общей численностью 8450 бойцов, действовали на Оренбургском направлении, стараясь ударами с востока и юга захватить г. Оренбург и распространяясь далее на юг — до установления соприкосновения с Уральским казачеством. В Уральских степях действовала Илецкая казачья дивизия (1900 бойцов) и многочисленные отряды партизан.

Таким образом, к 20 апреля весь фронт белых был изломан из уступов справа, причем эти уступы не находились в боевой связи между собою. Особенно это относилось до III и VI белых корпусов. Такая группировка сил белых в пространстве и подсказала тов. Фрунзе вполне отвечавшую обстановке цель — разгром по отдельности ближайших к нему уступов противника, а именно VI и III белых корпусов, причем главный его удар первоначально направлялся вразрез между ними обоими. Вместе с тем значительное усиление 5-й армии позволило дать ей более обширные в пространстве задачи, а ослабление сил ударного кулака заставило теснее увязать его действия с действиями фронтальной группы (5-я армия).

Поэтому окончательное решение тов. Фрунзе оформилось 19 апреля 1919 г. следующим образом. 1-я армия (тов. Гая), перейдя [67] в решительное наступление, должна сковать VI корпус противника, обеспечивая тем самым Туркестанскую армию справа. Туркестанская армия получает задачу — совместно с 5-й армией разбить противника и отбросить его Бугурусланскую группу, т.е. III корпус, к северу, отрезая ее от сообщений с Белебеем, для чего армия должна выйти на фронт ж.-д. станции Заглядино — Бугуруслан. Конница Туркестанской армии ведет разведку между III и VI корпусами противника, держит связь с 1-й армией и наносит удар по тылам III корпуса белых на участке железной дороги Сарай-Гир — Филиппово. 5-я армия решительно атакует противостоящего противника в общем направлении на Бугуруслан с целью овладения этим последним. Выполнение всех этих задач начинается по окончательном сосредоточении Туркестанской армии.

В то же время командование фронтом, обеспокоенное, как мы уже говорили, успехами противника на кратчайшем направлении к Средней Волге и ослабившее ради этого силы Южной группы за счет ее ударного кулака, решает при помощи задержанных подкреплений, направлявшихся в группу Фрунзе, организовать еще два самостоятельных маневра. Прежде всего командование стремится взять в клещи части II корпуса белых под Сергиевском — от Мелекеса и Кротовки, для чего предполагается использовать предназначавшиеся ранее в состав ударной группы Фрунзе 2-ю стрелковую и части 35-й стрелковой дивизии{29}. [68]

Таким образом, в окончательном варианте плана действий кроме главного удара на Бугурусланском направлении намечался еще новый вспомогательный удар на Бугульминском направлении (не считая уже ранее намеченного из района Шарлык). В связи с этим 2-я стрелковая дивизия 24 апреля передана в распоряжение командования Южной группы, но оставлялась еще на несколько дней до своего доукомплектования в районе Самары.

Угроза Чистополю заставила командование Восточного фронта искать обеспечения Казани в активизации Северной группы своих армий, почему 3-я армия получала задачу перейти не позднее 29 апреля в наступление с целью разбить противника, находившегося западнее р. Камы{30}. Это был третий по счету маневр, намеченный командованием Восточного фронта, и наконец на Оренбургском направлении разыгрался и победоносно для красных завершился четвертый маневр, возникший вне воли красного командования и явившийся по существу удачным прологом к главному маневру Южной группы.

Прежде чем перейти к изложению дальнейших боевых событий, остановимся в двух словах на морально-политическом состоянии обеих сторон. Изношенная боевая ткань красных армий к началу активных действий группы М. В. Фрунзе [69] была значительно восстановлена. Струя партийных и профессиональных мобилизаций пролетариата влилась в них.

Для первых месяцев 1919 г. характерен доклад, который делал в Петрограде в Выборгском районе вернувшийся с Восточного фронта один товарищ. Докладчик полагал, что «сейчас особенно лихорадочный процесс строительства Красной армии прошел».

Жизнь армии начинает входить в свою обычную колею». Кроме того, докладчик был уверен, что коммунисты на фронте утесняются командным составом, что у них появляется мнение, будто «они на фронте оказываются лишними», и что это, по-видимому, происходит от неправильной политики «центральных военных сфер». В заключение указывалось, что необходимо посылать на фронт новые группы коммунистов, дабы «сменить уставших».

Следующее обстоятельство нашло отражение в тогдашней обстановке. В результате успехов советского оружия к концу 1918 г. многие полагали, что «лихорадочное строительство» армии уже закончено, в то время когда все дело в этом смысле было впереди. Далее, усталость, которая замечалась среди мобилизованных коммунистов на фронте, и возникновение и развитие так называемой «левой» военной оппозиции — все это, естественно, не могло не отразиться на боеспособности частей и явилось одной из причин первоначальных успехов наступления Колчака. Это наступление поставило вопрос совсем не так, что будто бы «жизнь в армии вошла в свою обычную колею». 10 апреля тов. Ленин обратился с особым воззванием к петроградским рабочим. Воззвание говорило, что для Восточного фронта питерские рабочие должны поставить на ноги все, мобилизовать все, и кончалось уверенностью, что «питерские рабочие покажут пример всей России».

11 апреля 1919 г. появились знаменитые «тезисы Центрального комитета РКП в связи с положением Восточного фронта». Призвав партию к напряжению всех сил и к мобилизациям, тезисы требовали проведения мобилизации через профессиональные союзы. Далее шло: усиление агитации среди мобилизуемых, замена всех мужчин-служащих женщинами, создание бюро помощи или комитетов содействия [70] Красной армии, широкое вовлечение через профсоюзы крестьян и особенно крестьянской молодежи неземледельческих губерний в ряды Красной армии и для продовольственной армии на Дону и Украине.

Между прочим, в Петрограде еще в конце 1918 г. было приступлено к созданию так называемых полков деревенской бедноты, куда каждый комитет бедноты посылал двух надежных крестьян для службы в Красной армии. В результате в Петрограде насчитывалось до трех полков, укомплектованных деревенской беднотой.

После опубликования обращения тов. Ленина и тезисов ЦК в Петрограде началась лихорадочная работа. Вопрос о мобилизации ставился на заседаниях ЦК и в собрании организаторов 22 и 23 апреля 1919 г. Было постановлено мобилизовать 20% членов партии, а союзам — 10% членов каждого союза для фронта и на Дон — в последнем случае с целью укрепления советской власти и строительства советских организаций. Затем решили провести мобилизацию в Союзе молодежи и в комиссариатах, которые по возможности переводили на обслуживание женским трудом. В связи с тем что Юденич в Гельсингфорсе собирал уже «всякую добровольческую сволочь», считали, что если отправить десятки тысяч питерских рабочих на Восточный фронт, на Дон и на Украину, то в Петрограде останется еще свыше 100 000 рабочих, а с ними, «усилив бдительность», можно защитить Петроград.

В Москве ввиду мобилизации 1890–1886 гг. президиум ВЦСПС постановил даже в такой важной категории трудящихся, как железнодорожники, мобилизовать 30% квалифицированных рабочих, а в союзах мобилизовать всех ответственных работников профдвижения, оставив лишь самых необходимых. 17 апреля на Московской конференции фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов выступал тов. Ленин, а после его речи была оглашена записка 50-летнего рабочего, который заявлял, что он ныне берет винтовку в руки и становится защищать своей кровью советскую власть.

ВЦСПС обратился к рабочим Советской России с двумя воззваниями. О том, как на местах организации отнеслись к призыву партии, можно судить по тому, что в Сызрани самостоятельно [71] в 5 дней создали 1-й коммунистический полк в 1200 чел., в Симбирске были мобилизованы все коммунисты; в Самаре профессиональные союзы были объявлены на военном положении; Нижний Новгород проводил поголовную мобилизацию, сформировал рабочий ударный батальон.

25 апреля в Москве состоялось заседание ВЦИКа, принявшее два чрезвычайно важных декрета. Первый объявлял мобилизацию крестьянства — каждая волость должна была дать от 6 до 20 человек, по возможности бывших солдатов. Второй декрет объявлял амнистию всем арестованным за борьбу против советской власти, но не участвовавшим непосредственно в выступлениях против нее.

29 апреля 1919 г. Центральный комитет партии ввиду чрезвычайно напряженного положения на фронтах обратился к организациям с призывом: три четверти наличных своих сил предназначить к организации и отправке пополнений, спешному формированию частей, их снаряжению и т.д. Основной лозунг был: дать максимум сил и средств фронту.

Нечего и говорить, что первомайский праздник 1919 г. прошел под этим лозунгом, а соединение всех указанных мер с великим подъемом рабочего класса и трудящихся с неизбежностью создали перелом на Восточном фронте. В результате получилось не только восстановление боеспособности, но и высокий подъем политической сознательности. Массы были готовы к восприятию новых тягостей во имя победоносного окончания гражданской войны.

Иначе обстояло дело в стане противника. Ко времени назревания переломных событий на Восточном фронте крестьянская стихия в рядах белых армий начала переживать тот же процесс массового перехода крестьянства на сторону революции, который уже достаточно конкретно выразился в сибирском тылу. Об этом процессе свидетельствовали факты массового подъема партизанского движения и отхода от Колчака мелкой буржуазии и зажиточных слоев интеллигенции. Этот революционный сдвиг в крестьянской психологии получил свое непосредственное выражение и в начавшемся развале белых армий, дававшем себя знать весьма ощутительными фактами. Мы уже упомянули о подготовительных мероприятиях по организации контрманевра тов. Фрунзе, имевшем место на правом фланге 1-й армии. [72]

В своем стремлении поскорее овладеть Оренбургом ген. Белов, после ряда неудачных атак на него с фронта, решил ввести в дело свой резерв — IV корпус ген. Бакича. Этот последний, переправившись через р. Салмыш у Имангулова на крайнем правом фланге 20-й стрелковой дивизии, должен был содействовать с севера захвату Оренбурга и в случае удачи, продвинувшись на Ново-Сергиевское, завершить окружение 1-й красной армии совместно с V и VI корпусами белых. Однако, быстро и искусно перегруппировав свою армию, тов. Гай в трехдневном бою, с 22 по 25 апреля, на голову разбил группу Белова, почти полностью уничтожив две ее дивизии, причем остатки IV корпуса перешли на сторону красных. Поражение группы Белова имело стратегическое значение, так как благодаря ему обнажились тыловые сообщения армии Ханжина на Белебей, а 1-я армия получила значительную оперативную свободу.

Останавливаясь на эпизоде разгрома IV корпуса ген. Бакича, мы прежде всего должны отметить его социальную значимость, свидетельствующую о полном нарушении того неустойчивого равновесия, которое еще кое-как держалось внутри колчаковских армий между командным составом и солдатской массой. Вся предшествующая политика Колчака в отношении крестьянства неминуемо приводила к разрыву с последним. Разгромленный IV корпус был укомплектован крестьянами Кустанайского уезда тотчас по подавлении в нем кровавыми и бессмысленными мерами крестьянского восстания. Крестьяне, укомплектовавшие этот корпус, видели в своем командном составе главных виновников своих массовых расстрелов и порок. Корпус Бакича, как покажут дальнейшие события, не являлся исключением из общего правила, а лишь более непосредственно и ярко выразил общую картину процесса разложения белых сил.

Но пока назревали грозные для Ханжина события на левом фланге его армии, голова клипа этой армии, уменьшившейся уже до 18 000–22 000 штыков, продолжала свой бег к Волге, несмотря на обнаружившиеся в ней признаки разложения. 25 апреля части армии Ханжина заняли ст. Челны вблизи г. Сергиевска, что ставило под угрозу Кинель — узловую станцию на тыловой железнодорожной коммуникации [73] всей Южной группы с ее основной базой. В тот же день пал г. Чистополь. Эти события побудили командование Восточного фронта приказать Южной группе перейти в наступление, не дожидаясь даже окончательного сосредоточения Туркестанской армии. Равным образом было приказано на Чистопольском направлении перейти в наступление и правому флангу 2-й армии с целью обратного взятия Чистополя.

Успех на фронте 1-й армии позволил поставить ей более широкие активные цели, а именно: 24-я стрелковая дивизия этой армии получила задачу наступать прямо на Белебей; Туркестанская армия (4 бригады) с 65-км фронта Чекалино — Феклино наступала прямо в северном направлении; 5-я армия переходила в наступление на Бугурусланском, Сергиевском и Бугульминском направлениях, имея за своим правым флангом 2 бригады 2-й стрелковой дивизии.

Результаты наступления сказались уже 28 апреля, когда в бою юго-восточнее Бугуруслана были наголову разбиты 11-я{31} и 6-я пехотные дивизии противника.

К 1 мая фронт 5-й армии шел южнее Заглядино (к юго-востоку от Бугуруслана), далее проходил по линии р. Кинель до с. Подбельское, затем уклонялся на юго-запад через с. Сарбайская (40 км к северу от Кротовки — узловой станции Сергиевской ветки), затем вновь поворачивал на северо-запад к с. Н. Орлянка, причем ударная группа на целый переход отстала от 5-й армии. Ее фронт проходил по линии Троицкое (Тоузаново) на р. М. Кинель (25 км к юго-востоку от Заглядино) — Асекеева; части 1-й армии достигли линии Комиссаровка — Н. Кузли (40 км к юго-востоку от сел. Михайловское — ст. Сарай-Гир). [74]

Однако пространственность театра замедлила на некоторое время стратегические результаты флангового удара тов. Фрунзе. Вот почему в эти дни II корпус белых одержал еще некоторые тактические успехи, отбросив части 5-й армии на р. Чернавку и за р. Шламку, причем 27 апреля в его руки перешел г. Сергиевск, а на Чистопольском направлении потеснил наши войска от Ромодана к Ново-Спасскому.

В последующие дни наступление Южной группы продолжало развиваться успешно, причем командование Восточного фронта для скорейшего воздействия маневра ударной группы на силы противника на Симбирском и Самарском направлениях распорядилось уклонить ось наступления Туркестанской армии несколько более к западу, нацелив ее на г. Бугульму, а правый фланг 5-й армии — на ст. Шалашниково, что еще более сокращало первоначальный размах охвата нашей фланговой группы.

Этими распоряжениями ударная часть Южной группы должна была перестроить свой фронт с северо-восточного на северо-западное направление. В развитие их тов. Фрунзе 1 мая имел целью двойным охватом уничтожить группу противника, оперировавшую юго-восточнее г. Сергиевска, для чего 1-я армия должна была активными действиями своего левого фланга сковать противника в районе с. Абдулино; Туркестанская армия заходила своим правым флангом прямо на Бугульму, а 5-я армия, в состав которой вливались подкрепления, о которых мы говорили выше (части 2-й и 35-й стрелковой дивизии), должна была организовать двойной охват II корпуса белых от Бугуруслана и Мелекеса. По ликвидации Сергиевской группы противника предполагалось совокупными усилиями отбросить к северу его Бугульминскую группу, отрезав ее от сообщений с Уфой.

Сергиевская операция развертывалась для нас также успешно. 4 мая части 5-й армии овладели Бугурусланом, и фронт Туркестанской и 5-й армий шел по линии ее: Новый Торис — Елань — Бугуруслан; впереди на уступе под самым уже Сергиевском, на фронте Коржевка — Кармалка — Н. Орлянка, находились также части 5-й армии, наступавшие на г. Сергиевск с юга. Стратегическое положение II корпуса белых, угрожаемого с фланга и тыла, становилось опасным и не могло [75] быть спасено тактическим успехом на Бугульминском направлении, результатом которого был отход левофланговых частей 5-й армии за р. Кондурчу. Действительно, уже 5 мая белым пришлось очистить г. Сергиевск и начать общий спешный отход на Бугульму. В этот день сказались и стратегические результаты контрманевра Южной группы. Они выразились в том, что белым пришлось отказаться от своих успехов и на правом фланге 2-й красной армии, т.е. воздействие маневра Фрунзе начало уже сказываться и на положении нашей Северной группы: 4 мая белые оставили г. Чистополь и начали свой отход на восток. Однако на участке 2-й армии Сибирская армия Гайды продолжала одерживать местные территориальные успехи, сильно тесня 28-ю стрелковую дивизию этой армии, принудив ее 4 мая уйти за р. Вятку.

Предвидя успешный исход Сергиевской операции, М. В. Фрунзе, еще до ее окончания, директивой 4 мая намечал уже параллельное преследование противника на Бугульминском направлении, уклоняя правый фланг 5-й армии на ст. Дымка, чтобы отрезать путь отхода противника из-под Сергиевска на Бугульму. Туркестанская армия должна была прикрыть этот маневр со стороны Белебея. Но уже 6 мая план тов. Фрунзе перерос эти рамки и вылился в обширную новую бугульминско-белебеевскую операцию.

Операции, развившиеся из решения тов. Фрунзе, принятого им 6 мая 1919 г., находятся в неразрывной связи между собою, вытекая одна из другой, почему мы и почитали возможным объединить их в одно название бугульминско-белебеевской операции. Ее основной замысел сводился к отрезанию противника от его тыловых сообщений на Уфу и отличался таким же широким размахом оперативного творчества, каким отличались и все предыдущие оперативные установки М. В. Фрунзе. Самая операция в ее характерных чертах рисовалась следующим образом.

1-я армия, активно обороняя Оренбург, должна была продвинуть войска Оренбургского района на фронт Островной — Черностожская — Муранталово. Остальные две дивизии этой армии (20-я и 24-я) должны были выйти на фронт Стерлитамак — Шафраново, обеспечивая этим маневром соседнюю слева Туркестанскую армию от возможного удара по [76] ней из района Стерлитамака. Последняя получала задачу, сосредоточившись в районе ст. Сарай-Гир, прямо наступать на г. Белебей.