Явление VII. С ю з а н н а (держит чепец с широкой лентой, на руку у нее перекинуто платье графини). Стать женой. Стать женой. Чьей. Моего фигаро

ЯВЛЕНИЕ VI

ЯВЛЕНИЕ V

М а р с е л и н а, Б а р т о л о, С ю з а н н а.

С ю з а н н а (держит чепец с широкой лентой, на руку у нее перекинуто платье графини). Стать женой? Стать женой? Чьей? Моего Фигаро?

М а р с е л и н а (ехидно). Хотя бы! Вот вы, например, выходите же за него.

Б а р т о л о (со смехом). Когда женщина сердится, здравого смысла в ее речах не ищи! Мы толкуем, прелестная Сюзон, о том, что вы составите счастье своего мужа. М а р с е л и н а. Не говоря уже о его сиятельстве -- о нем мы умолчим.

С ю з а н н а (приседает). Благодарю вас, сударыня. От вас всегда услышишь что-нибудь колкое.

М а р с е л и н а (приседает). Не стоит благодарности, сударыня. Да и где же тут колкость? Разве справедливость не требует, чтобы щедрый сеньор тоже вкусил той радости, которую он доставляет своим людям?

С ю з а н н а. Которую он доставляет?

М а р с е л и н а. Да, сударыня.

С ю з а н н а. К счастью, сударыня, ваш ревнивый нрав столь же хорошо известен, сколь сомнительны ваши права на Фигаро.

М а р с е л и н а. Они могли бы быть, пожалуй что, и неотъемлемыми, пойди я вашим, сударыня, путем.

С ю з а н н а. О, сударыня, это путь всякой неглупой женщины!

М а р с е л и н а. Скажите, какой ангелочек! Невинна, как старый судья!

Б а р т о л о (пытаясь увести Марселину). Прощайте, очаровательная невеста нашего Фигаро!

М а р с е л и н а (приседает). И тайная суженая его сиятельства!

С ю з а н н а (приседает). Которая вас глубоко уважает, сударыня.

М а р с е л и н а (приседает). В таком случае, сударыня, не удостоюсь ли я хотя бы в слабой степени и вашей любви?

С ю з а н н а (приседает). Можете в этом не сомневаться, сударыня.

М а р с е л и н а (приседает). Вы такая обворожительная особа, сударыня!

С ю з а н н а (приседает). Разумеется! Ровно настолько, чтобы вас, сударыня, привести в отчаяние.

М а р с е л ин а (приседает). Главное, такая почтенная!

С ю з а н н а (приседает). Это выражение более подходит к дуэньям.

М а р с е л и н а (вне себя). К дуэньям! К дуэньям!

Б а р т о л о (удерживая ее). Марселина!

М а р с е л и н а. Идемте, доктор, а то я за себя не ручаюсь. Всех вам благ, сударыня. (Приседает).

С ю з а н н а одна.

Ступайте, сударыня! Ступайте, несносная женщина! Мне так же страшны ваши козни, как оскорбительны ваши намеки. Вот старая ведьма! Когда-то чему-то училась, отравляла графине юные годы, а теперь на этом основании желает всем распоряжаться в замке! (Бросает платье на стул.) Вот уж я и забыла, за чем пришла.

С ю з а н н а, К е р у б и н о.

К е р у б и н о (вбегает). Ах, Сюзон, два часа я ищу случая поговорить с тобой наедине! Увы! Ты выходишь замуж, а я уезжаю.

С ю з а н н а. Каким это образом моя свадьба связана с удалением первого пажа его сиятельства?

К е р у б и н о (жалобно). Сюзанна, он меня отсылает.

С ю з а н н а (в тон ему). Керубино, кто-то напроказил!

К е р у б и н о. Вчера вечером он застал меня у твоей двоюродной сестры Фаншетты: я ей помогал учить роль невинной девочки, которую она должна играть на сегодняшнем празднике. При виде меня он пришел в ярость. "Убирайтесь, -- сказал он мне, --маленький..." Я не могу повторить в присутствии женщины то грубое слово, которое он мне сказал. "Убирайтесь, и чтоб завтра же вас не было в замке!" Если только графине, моей милой крестной матери, не удается его смягчить, то все кончено, Сюзон: я навеки лишен счастья видеть тебя.

С ю з а н н а. Видеть меня? Так теперь моя очередь? Вы тайно вздыхаете уже не о графине?

К е р у б и н о. Ах, Сюзон, как она благородна и прекрасна! Но как же она неприступна!

С ю з а н н а. Выходит, что я не такая и что со мной можно позволить себе...

К е р у б и н о. Ты отлично знаешь, злюка, что я ничего не позволю себе позволить. Но какая же ты счастливая! Можешь постоянно видеть ее, говорить с ней, утром одеваешь ее, вечером раздеваешь, булавочка за булавочкой... Ах, Сюзон, я бы отдал... Что это у тебя в руках?

С ю з а н н а (насмешливо). Увы! Это тот счастливый чепец и та удачливая лента, которые составляют ночной головной убор вашей чудной крестной...

К е р у б и н о (живо). Ее лента! Душенька моя, отдай мне эту ленту!

С ю з а н н а (отстраняет его). Ну уж нет! "Душенька моя!" Какая фамильярность! Впрочем, он же еще молокосос.

Керубино вырывает у нее ленту.

Ах, лента!

К е р у б и н о (бегает вокруг кресла). Скажи, что ты ее куда-нибудь засунула, испортила, что ты ее потеряла. Скажи все, что придет в голову.

С ю з а н н а (бежит за ним). О, я ручаюсь, что годика через три, через четыре из вас выйдет величайший плутишка на свете!.. Отдадите вы мне ленту или нет? (Хочет отнять у него ленту.)

К е р у б и н о (достает из кармана романс). Не отнимай, ах, не отнимай ее у меня, Сюзон! Взамен я подарю тебе романс моего сочинения. И да будет тебе известно, что мысль о прекрасной твоей госпоже окутает печалью каждое мгновение моей жизни, меж тем как мысль о тебе явится единственным лучом, который озарит радостью мое сердце.

С ю з а н н а (выхватывает у него романс). Озарит радостью ваше сердце, скверный мальчишка! Вы, вероятно, думаете, что говорите с Фаншеттой. Вас застают у нее, вздыхаете вы о графине, а любезничаете, сверх того, со мной.

К е р у б и н о (в порыве восторга). Да, это так, клянусь честью! Я сам не понимаю, что со мной творится. С некоторых пор в груди моей не утихает волнение, сердце начинает колотиться при одном виде женщины, слова любовь и страсть приводят его в трепет и наполняют тревогой. В конце концов потребность сказать кому-нибудь: я вас люблю сделалась у меня такой властной, что я произношу эти слова один на один с самим собой, когда бегаю в парке, обращаюсь с ними к твоей госпоже, к тебе, к деревьям, к облакам, к ветру, и эти мои тщетные восклицания ветер вместе с облаками уносит вдаль. Вчера я встретил Марселину..

С ю з а н н а (смеется). Ха-ха-ха!

К е р у б и н о. А что ж тут смешного? Она -- женщина! Она -девушка! Девушка! Женщина! Ах, какие это упоительные слова! Сколько в них таинственного!

С ю з а н н а. Он помешался!

К е р у б и н о. Фаншетта -- добрая: она по крайней мере не перебивает меня, а ты -- недобрая, нет!

С ю з а н н а. Что поделаешь! Сударь, мне это, наконец, надоело! (Хочет вырвать у него ленту.)

К е р у б и н о (бегает от нее вокруг кресла). Э, как бы не так! Ее можно отнять у меня только вместе с жизнью, вот что! Впрочем, если тебе этого мало, я могу еще прибавить тысячу поцелуев. (Теперь Керубино начинает гоняться за Сюзанной.)

С ю з а н н а (бегает от него вокруг кресла). Тысячу пощечин, если вы ко мне подойдете! Сейчас пойду пожалуюсь графине и не только не стану просить за вас, а еще сама скажу его сиятельству: "Хорошо сделали, ваше сиятельство, прогоните от нас этого воришку, отошлите к родителям этого маленького бездельника, который строит из себя влюбленного в графиню, а с поцелуями вечно пристает ко мне".

К е р у б и н о (заметив входящего графа, в испуге прячется за кресло). Я пропал! С ю з а н н а. С чего бы это вдруг такой страх?