Титусу Войцеховскому в Потужин

Варшава, в субботу с [его] 27 декабря 1828

Дражайший Титус!

Я ленился до тех пор, пока чувство дружбы не взяло верх над пороком. Желая, чтобы это письмо оказалось у Тебя дома к первому и четвертому января (То есть к Новому году и ко дню именин Т. Войцеховского.), я, хотя и сонный, взялся за перо. Не стану заполнять этот листок множеством любезностей, замысловатыми, подчас банальными пожеланиями, — мы ведь друг друга хорошо знаем; именно в этом ищи причину моего молчания. Макс на следующий же день после своего приезда в Варшаву дал мне точные сведения о Тебе и о здоровье Твоей Матери. По дороге в Университет он забежал ко мне и с восторгом вспоминал грубешовские края. Некоторые его описания превосходны; когда, между прочим, я спросил его о Твоем вернувшемся из Парижа соседе, он ответил коротко и серьезно: «завивается». — У пани Прушак снова собираются ставить комедию; мне дали роль какого-то Педро в Les projets de mariage [«Брачные проекты»] Дюваля («Брачные проекты» — пьеса Александра Дюваля (1767—1842), плодовитого французского драматурга. Шопен исполнял роль Педро, молодого и красивого слуги, развязного и плутоватого, — одного из главных действующих лиц. Пьеса шла на французском языке.). После Нового года они отправятся на две свадьбы: одна — панны Скаржиньской (из Кракова) с Лушчевским, а другая — панны Скаржиньской из Студзеньца, n [ota] b[ene], самой старшей, — не знаю с кем. Знаю, что в этом месте Ты покачаешь головой и скажешь, что за чепуху несет этот Фриц, но я уже это написал и не стану вымарывать, потому что мне некогда переписывать. — Вот новость из другой области: Енджеевич в Париже стал членом какого-то общества, кажется географического. — Однако интереснее всего Тебе будет узнать про то, что я, бедный, я как бы должен давать уроки. Причина тому следующая: N. lia fatto infelice la signorina governante, della Casa, nella strada Marszalkowska. La signorina governante, ha uno bambino nell’ventre, e la Contessa si-ve la padrona non vuole vedere di piu il seduttore. II migliore evento e, che credevano avanti, che tutto e apparito, ch’il sedu-cente son io perche io ch’era piu d’un messo a Sariiki, e sempre andava colla governante camminar nell’giardino. Ma andar’e camminar’e niente di piu. Ella non e incantante [N. сделал несчастной синьорину гувернантку в доме на Маршалковской улице. Синьорина гувернантка возымела во чреве младенца, и графиня, то есть хозяйка, не желает больше видеть соблазнителя. Замечательнее всего, что сначала все думали, будто соблазнителем являюсь я, так как я провел больше месяца в Санниках и всегда гулял с гувернанткой в саду. Но я только гулял — не более того. В ней нет очарования]. Меня, растяпу, io, non ho avuto alcuno apetito [к ней не тянуло], к счастью для меня. Madam а Прушак уговорила Маму и Папу, и я даю уроки (Вероятно, Александре Прушак, сестре Константина Прушака.). — Oleum et operam perdidi [теряю масло и труд]. Но будь, что будет.

Партитура Rondo a la Krakowiak закончена. Интродукция оригинальнее, чем я сам в своем байковом сюртучке. Но Trio (Речь идет о Трио g-moll, op. 8.) еще не окончено. У меня наверху есть комната (Шопены после смерти Эмилии переехали из Казимировского дворца и поселились напротив Лицея в левом флигеле дворца Красиньских (Краковское предместье, 5); комната на мансарде, которую занимал Фридерик до самого отъезда за границу, была разрушена в 1944 г.), там мне будет удобно, к ней ведет отдельная лестница из гардеробной. Там у меня будет старое фортепиано, старый столик, этот уголок будет моим убежищем. — Осиротелое Rondo (Шопен играл Rondo с Эрнеманом, который, по-видимому, уехал; его заменил Ю. Фонтана.) для 2 панталеонов (Шопен в письмах варшавского периода иногда пишет «панталеон», имея в виду фортепиано. В данном случае тоже подразумеваются два фортепиано.) нашло в лице Фонтаны своего отчима (может, Ты когда-нибудь у меня его видел, он учится в Университете). Он учил его больше месяца, наконец, всё же выучил, и недавно у Бухгольца мы убедились в эффекте, который оно могло бы произвести. Могло бы потому, что не вполне хорошо были настроены панталеоны, не всегда удовлетворяла чуткость и все те мелочи, которые, как Ты сам знаешь, придают столько оттенков каждой вещи. — За неделю я ничего не написал ни для людей, ни для бога. Бегаю от Анны до Кайафы (Анна и Кайафа — иерусалимские первосвященники, добившиеся осуждения Христа (еванг.); польская поговорка «от Аннаша до Кайфаша» означает — обивать пороги, мыкаться.) и буду сегодня на вечере у [г-жи] Винцингероде (Г-жа Винцингероде — вероятно, жена русского генерала Фердинанда Федоровича Винцингероде (1770—1818), участника кампании 1812 г.), а оттуда поеду на другой к панне Кицкой (Тереза Кицкая — дочь сенатора Онуфрия Кицкого; в ее салоне в Варшаве собирались аристократы, артисты и ученые; у нее неоднократно импровизировал Шопен.). Ты знаешь, как это приятно, когда тебя просят импровизировать, а тебе хочется спать. Угоди тут всем! — Редко случается, что мелькнет мысль, подобная тем, что иногда по утрам так легко выливались из-под пальцев на Твоем панталеоне! Куда ни повернешься, всюду жалкие инструменты Лещиньского (Речь идет об инструментах варшавской фортепианной фабрики Антония Лещиньского.), и я до сих пор не видал ни одного, который бы по своему звучанию приближался к панталеону Твоей сестры или нашему. — Польский театр открылся вчера Прециозой («Прециоза» — спектакль Вольфа с музыкой К. М. Вебера (1820).), а французский — Ратапланом. Нынче идет Гельдхаб («Пан Гельдхаб» — пьеса А. Фредро; граф Александр Фредро (1793— 1876) — выдающийся польский драматург, называемый «польским Мольером»; писал водевили, фарсы, комедии.), завтра — Слесарь («Каменщик и слесарь» (1825) — опера Даниэля Франсуа Обера (1782—1871), французского оперного композитора.). Завтра, как и каждое воскресенье, я на обеде у п [ани] Прушак. Костусь говорил мне, что Ты писал ему; не подумай, что я сержусь, что мне Ты не написал; знаю Твою душу, а за бумагой не гонюсь. Если опять я намарал Тебе столько вздору, то единственно затем, чтобы Тебе напомнить, что Ты по-прежнему в моем сердце, а я всё тот же Фриц, что и раньше.