Войцеху Гжимале в Париж

 

[Ноан,] 2 июня 1839

 

Мой Милый!

Вот мы и на месте после недельного путешествия. Доехали превосходно. Деревня прекрасна; соловьи, жаворонки, только Тебя, Птица, недостает. Я надеюсь, что в этом году не будет так, как два года назад. Хотя б на несколько минут! Выбери момент, когда все будут здоровы и пожертвуют несколько дней из милосердия к ближнему. Дай нам обнять Тебя, а за это я дам Тебе превосходного молока, и пилюль. В Твоем распоряжении будет мое фортепиано. Ни в чем не будешь иметь недостатка.

Твой Фриц.

 

Вели, пожалуйста, отдать мое письмо на биржевую почту. Напиши нам словечко, а если от Яся получишь письмо от моих, то перешли мне его.

 

[Приписка Жорж Санд:]

Дорогой Супруг.

Мне грустно сегодня. Я узнала о смерти моего бедного друга Гобера (Гобер — французский врач, друг Жорж Санд, П. Леру и Ш. Марлиани.) и не смогу Тебе сказать ничего веселого. Но в моем горе я испытываю больше чем когда-либо потребность видеть Тебя и обнять друга, заменяющего того, кого я потеряла. Поэтому необходимо, чтобы и Ты любил вдвойне, как и Тебя вдвойне любят. Это неверно, что мертвых перестают любить, — их просто любят иначе. Они в нас больше не нуждаются. Я о них не сожалею! Но мы — которые продолжаем это странствие — нуждаемся друг в друге. Приезжай же, дорогой друг, мы ждем с нетерпением и не можем допустить мысли, что вскоре не увидим Тебя.

Я не хочу сказать Тебе прощай, но — до свидания!

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

 

Ноан, понедельник [июнь 1839]

 

Мой Милый!

Как вы поживаете? Из Твоего молчания за последние дни мы заключаем, что никакого несчастья у Тебя не произошло и что скоро мы обнимем Тебя, успокоенного. — Вели, пожалуйста, отдать на почту письмо к моим. — Я затрудняю Тебя этим, потому что думаю, что Ясь уже в деревне. — Не забудь, о чем я Тебя просил, и, кроме того, привезите сверток с серебром, которое пани Марлиани должна была передать Тебе или Араго (Эманюэль Араго (1812—1896) — французский либеральный политический деятель, адвокат и драматург; после революции 1848 г. был французским послом в Берлине; в 1870 г. член правительства Национальной обороны; друг Жорж Санд и Шопена.).

Не проклинай нас, потому что мы Тебя благословляем, и дай мне добрый польский поцелуй.

Твой Ф. Ш.

 

[Приписка Жорж Санд:]

Добрый вечер, дорогой друг. Мы надеялись, не получив известий вчера и сегодня, что ребенку лучше. Завтра, может быть, мы получим хорошие известия. Мы живем только [неразборчиво] надеждой и желанием увидеться, и мы любим Тебя.

Ж. С.

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

 

[Ноан, конец июня 1839]

 

Мой Милый.

Приближается конец месяца, а с ним и Твой приезд. Мы радуемся, как дети. Не забудь о моих башмаках. Кроме того, скажи Фонтане, чтобы он дал Тебе тетрадь Вебера в 4 руки с Pieces faciles [легкими пьесами]. Я уже на Тебя навострил уши. Люби нас, поцелуй (жене) ручки, а себя поцелуй от меня в уста.

Твой Фриц.

 

Если Фонтана не найдет [Вебера] среди моих нот, то обойдется.

 

[Приписка Жорж Санд:]

Приезжай же, дорогой старина, непременно, без отсрочек, без оговорок, без опозданий. Ты приедешь, не правда ли, как обещал, сразу же после июльских праздников. Если Ты не сдержишь слова, то теперь, когда мы так тешились этой надеждой, мы заболеем, тем более что мы также рассчитываем на нашего дорогого Биньоля (Биньоль, Бинья, Бинь — прозвище Э. Араго.) — после столь долгой разлуки для нас это будет настоящим праздником.

Твоя Ж. С.

 

[Приписка Шопена:]

Попроси художника (Художник — вероятно, Эжен Делакруа.) отдать письмо на почту и уговори Араго приехать вместе с Тобой.

 

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

[Ноан, 8 июля 1839]

 

Моя Жизнь!

Поезжай на мальпосте до самого Chateauroux: там будешь на другой день в полдень; оттуда 2¹/₂ часа дилижансом, который идет в la Chatre; высадишься у сада, мимо которого проходит дорога. Обнявшись с нами как следует, сядешь к столу и т. д. и т. д.. Я знаю, как Тебе трудно двинуться из Парижа, и я, несмотря на всё мое желание увидеться и нарадоваться Тебе, не смею настаивать; но тут Хозяйка (Так Шопен в письмах называет Жорж Санд.) уже начинает огорчаться, и в самом деле ей грустно, что Тебя не видно. Обещанного три года ждут, и я нисколько этому не удивляюсь; но Ты, посетив нас, пожалуй, сделал бы доброе дело. Кровать пани д’Агу (Графиня Мари Софи д’Агу (1805—1876) — французская писательница, известная под псевдонимом Даниель Стерн, сторонница демократических идей; в ее салоне бывали А. Мицкевич, Г. Гейне, Э. Сю и др.. Спутница жизни Ф. Листа и приятельница Жорж Санд; ей посвящены Этюды ор. 25 Шопена.) ждет Тебя, если Тебе это может быть приятно, не считая двух сердец, которые, как коршун дождя (Польская поговорка.), Тебя поджидают и поджидают.

Я нездоров, и она у меня больна; может быть, Ты своим присутствием вылечишь нас обоих. Погода хорошая. Право, соберись утром и на следующий день окажешься с нами.

Сердечно обнимаю Тебя. Поцелуй ручки.

Твой Ф. Ш.

 

Скажи Ясю, чтобы он дал Тебе 2, 3 пары моих башмаков из тех, что остались в большом шкафу. Сердечно Тебя благодарю.

 

[Приписка Жорж Санд:]

Ну же! Ветреный супруг, мы ждем Тебя напрасно. Ты играешь нашим нетерпением и баюкаешь нас обманчивыми надеждами. В самом деле, милый друг, нужно, чтобы Ты приехал. Нам необходимо Тебя видеть. Твой малыш постоянно кан кан (4     В оригинале «quan quan» — этим звукоподражанием (кашля) Жорж Санд определяет состояние Шопена.). Я полагаю, что ему нужно было бы немного меньше спокойствия, уединения и размеренности, которые дает жизнь в Ноане. Кто знает? Может быть, маленькое путешествие в Париж. Я готова на любые жертвы, лишь бы не видеть его погруженным в меланхолию. Приезжай пощупать его моральный пульс. Кто может постигнуть границу между физической болезнью и духовным страданием. Не мне он, конечно, захочет признаться, что скучает. Но я, кажется, догадываюсь об этом. Он не привык к такой суровой жизни, а я, я роковым образом возвращаюсь к роли матери семейства и педагога. Я принуждена к этому. Приезжай же повидаться с нами. В самом деле, и отец, и сын очень нуждаются в содействии святого духа, чтобы удержаться на небесах.

Сердцем Твоя, дорогой старый муж.

Ж.

 

Не дает читать, что написала Тебе. C’est une indignite [это — возмутительно]!!!!