Театральное воспитание. (Школа К. С. Станиславского)

Весь сезон 1914 – 15 г. прошел в серьезной ученической работе. Уже не в разбивку, а систематически и последовательно, шаг за шагом, излагал Евгений Богратионович великое учение К. С. Станиславского и вел сценические упражнения.

«Учение Станиславского, — говорил Вахтангов, — не имеет своей задачей обучение сценическому искусству: научиться творчеству нельзя, — художником нужно родиться».

«В театральных школах бог знает, что делается», — пишет впоследствии Вахтангов в своем дневнике: «Главная ошибка школ та, что они берутся обучать, между тем, как надо воспитывать».

Школа Станиславского, по свидетельству Вахтангова, имеет своей целью «воспитание» в учениках тех способностей и свойств, которые дадут возможность освободить плененную штампами и предрассудками творческую индивидуальность ученика. Освобождение и раскрытие индивидуальности, — вот в чем должна заключаться задача театральной школы. Театральная школа должна расчистить дорогу творческим возможностям ученика, — двигаться же по этой дороге он сам начнет; научить этому нельзя. Школа должна убрать с этой дороги весь тот хлам и мусор, который препятствует непроизвольному и бессознательному выявлению скрытых в глубине возможностей.

Станиславский учит, каким способом, при помощи каких методов, артист может привести себя в то «творческое состояние», в условиях которого только и возможно подлинное творчество на сцене[5].

Если же окажется, что там, в глубине, за мусором случайно-приобретенных театральных предрассудков, за хламом набитых через подражание штампов и ложных трафаретов актерского {24} ремесла, в сущности говоря, ничего пенного нет[6]; если все условия «творческого состояния» созданы, и ученик все же к творчеству оказывается неспособен; и если, не взирая на то, что пути творческих возможностей расчищены и рельсы проложены, никакого движения все же не происходит, — то вина в этом не школы, сделавшей все, что от нее зависит, а разве только природы, лишившей данного ученика того, что дало бы ему право и возможность выявлять себя на сцене (т. е. сценического таланта).

Если школа пытается осуществлять иную задачу, если она не воспитывает в ученике те особенности, которые предопределяют возможность творчества, а пытается обучать самому творчеству, то она может погубить данный природою сценический талант; она в этом случае вместо того, чтобы освободить ученика от предрассудков и штампов, непременно навяжет ему целый арсенал новых предрассудков, свойственных данной школе.

Обучать творчеству нельзя, потому что всякий творческий процесс есть процесс бессознательный, всякое же обучение — деятельность сознательная. К творчеству можно только готовить и готовиться.

«Сознание никогда ничего не творит, — творит бессознание», — пишет Вахтангов в своем дневнике: «В область бессознания, помимо ее самостоятельной способности собирать (материал) без ведома сознания, может быть послан материал для творчества путем сознания. В этом смысле каждая репетиция пьесы только тогда продуктивна, когда на ней ищется и дается {25} материал для следующей репетиции. В промежутках между репетициями и происходит в бессознании творческая работа перерабатывания полученного материала. Из ничего нельзя ничего и создать, — вот почему нельзя сыграть роли без работы, “по вдохновению”. Вдохновение — это момент, когда бессознание скомбинировало материал предшествовавших работ и без участил сознания — только по зову его — дает всему о ту форму. Огонь, сопровождающий этот момент, — состояние естественное. Все, что выдумано сознательно, не носит признаков огня. Все, что сотворено в бессознании и формируется бессознательно, сопровождается выделением этой энергии, которая, главным образом, и заражает. Заразительность, т. е. бессознательное увлекание бессознания воспринимающею и есть признак таланта. Кто сознательно дает пищу бессознанию и бессознательно выявляет результат работы бессознания — тот талант. Кто бессознательно воспринимает пищу бессознанию и бессознательно выявляет — тот гений.

Выявляющий сознательно — мастер.

Лишенный же способности сознательно или бессознательно воспринимать, но все-таки дерзающий выявлять — бездарность.

Ибо нет у него лица своего.

Ибо он, опустив в бессознание — область творчества — нуль, нуль и выявляет»[7].

Итак, научиться творчеству нельзя; к нему можно только готовиться. И Вахтангов неустанно «готовит» своих учеников: он учит их, как создавать условия творческого состояния, т. е. как сознательно готовить себя к бессознательному акту творчества, он учит; их, как накоплять и посылать материал в сокровищницу бессознания.