Роль понятий и категорий в историческом исследовании

Понятие представляет собой форму мышления, которая целостно и обобщенно раскрывает существенные отличительные признаки исследуемых объектов и явлений реального мира. <…> Диалектический материализм исходит из того, что основой формирования понятий является объективная реальность, отражаемая сознанием в процессе ее практически-направленного познания. Понятия – это «результаты, в которых обобщаются данные... опыта», накопленные в процессе этого познания, подчеркивал Ф. Энгельс75. Идеализм источник понятий усматривает лишь в мыш­лении, представляя их как всецело субъективные конструкции.

Понятия формируются в процессе как практически-эмпириче­ской, так и научно-познавательной деятельности людей. В первом случае выделяются и закрепляются в определениях (дефинициях) видимые признаки объектов реального мира. Научные понятия от­ражают существенные признаки объектов, раскрывают их внутрен­нюю качественную определенность и выражаются в научных тер­минах.

Термины – это словесное, естественно-языковое выражение по­нятий. Они представляют собой либо отдельные слова, либо опре­деленные словосочетания. При еще не установившейся терминоло­гии содержание понятий может вообще раскрываться описательно.

Формирование научных понятий представляет собой сложный процесс, в котором тесно взаимодействуют чувственность и мышле­ние познающего субъекта. Внутренний механизм этого процесса бу­дет рассмотрен ниже. Сейчас отметим лишь, что понятия отличают­ся от тех чувственных представлений и образов, которые формиру­ются на стадии чувственного восприятия (живого созерцания) дейст­вительности. Это отличие состоит в том, что «посредством форм чувственности предмет воспринимается субъектом как единичное; посредством форм мышления... возникает отражение общего в предмете, понятие, знание»76. Следовательно, понятия являются не чувственно-образным, а рациональным синтезированным отраже­нием объективной реальности. Понятия – форма научного знания, в них аккумулируются результаты научного познания. В этой связи надо отметить и различия между понятиями и суждениями, кото­рые также представляют собой определенную форму знаний. В от­личие от суждений, которые могут отражать в объекте и сущест­венное и несущественное, понятия дают целостное представление об объекте, отражая его наиболее существенные отличительные черты, и тем самым являются более высокой, научной формой мышления.

Каждое понятие имеет содержание и объем. Содержание поня­тия – это совокупность существенных отличительных признаков объекта, раскрывающих его качественную определенность. Объем понятия – это совокупность объектов, охватываемых данным поня­тием, т. е. обладающих чертами, составляющими содержание поня­тия. Содержание и объем понятий находятся в обратном соотноше­нии. Чем более широким является содержание понятия, тем меньше его объем, и наоборот. Так, к примеру, применительно к эпохе капитализма содержание понятия «фабрикант» характеризуется та­кими чертами: частный владелец промышленного предприятия, производство в котором основано на применении системы машин и эксплуатации постоянных наемных рабочих. При данном содержа­нии объем понятия определяется общей численностью промышленников, ведущих производство на основе применения системы машин и эксплуатации постоянных наемных рабочих. Понятие же «текстильный фабрикант» имеет более широкое содержание. К указанным чертам надо добавить, что это – «владелец текстильного промышленного предприятия». Но численность «фабрикантов-текстильщиков» меньше, чем «фабрикантов» вообще, т. е. объем второго понятия меньше, чем первого. Поскольку объем понятий в конечном счете определяется их содержанием, важнейшее значение в научном познании имеет адекватное отражение в содержании понятия тех существенных отличительных черт, которые присущи явлениям и процессам изучаемой действительности.

Каждая наука обладает определенной системой выработанных в ней взаимосвязанных понятий. Понятийный аппарат всякой науки непрерывно развивается и обогащается вместе с развитием науки. Расширяется содержание старых понятий, возникают новые поня­тия и раскрывающие их содержание термины. <…>

Совокупность понятий той или иной науки можно классифици­ровать, исходя из их содержания, объема, формы отражения дейст­вительности и т.д. Такая классификация необходима для оперирова­ния понятиями, раскрытия соотношения между ними. Так, понятия могут быть единичными и общими в зависимости от количества отображаемых объектов. Например, понятия, характеризующие общественно-политические или другие взгляды того или иного представителя общественной мысли, будут единичными, а понятия, раскрывающие черты этих взглядов у целого направления этой мысли, – общими.

Важное значение имеют выделение и различение понятий видо­вых и родовых. Первым присущи все признаки (содержание) вто­рых; но, кроме того, они имеют и дополнительное содержание, от­ражающее особенности объектов данного вида. Поэтому при хара­ктеристике тех или иных видов объектов нельзя ограничиться лишь признаками, которые присущи всему роду этих объектов. Надо еще раскрыть и признаки, присущие каждому из этих видов.

При оперировании с понятиями необходимо учитывать особен­ность противоположных (контрарных) понятий. Она состоит в их несовместимости. Из этого вытекают такие логические выводы. Противоположные понятия об одном и том же классе объектов или явлений, взятом в одном и том же отношении и в одно и то же вре­мя, не могут быть оба истинными. В этих же условиях истинность одного из противоположных понятий означает ложность другого. Поэтому нельзя, например, полагать, что какое-либо историческое явление в одном и том же отношении могло быть одновременно и прогрессивным и реакционным, и содействовало прогрессу и тормозило его. Или не может быть, скажем, такого положения, чтобы в одно и то же время развитие одной и той же системы хозяйства было прогрессирующим и на основе феодальных и на основе буржуазных отношений.

Среди понятий существенно отличными являются понятия конкретные и абстрактные. Первые характеризуют реальные объекты в их естественной данности, вторые же отражают свойства объектов в отвлеченном от самих объектов виде. Абстрактные понятия прежде всего широко применяются в научных теориях.

Сложности оперирования научными понятиями обусловлены полифункциональностью и размытостью многих терминов, порождаемых не только недостаточной разработанностью и строгостью понятийного и терминологического аппарата той или иной науки, но и особенностями естественного языка, которому присуща семантическая поливариантность словарного состава. Эти сложности прежде всего проявляются в общественно-гуманитарных науках, в которых, как правильно отмечается, научная «терминология не отделена в семантическом отношении столь резкой чертой от обыденного языка, как это происходит с большей частью современной естественнонаучной терминологии»77. <…>

Наряду с понятиями формой выражения научного знания и одним из важнейших средств их получения являются категории. Категории – это широкие, предельно обобщенные понятия, которые отражают наиболее существенные свойства, признаки и связи определенной совокупности объектов реального мира. «Категории, как известно, – писал К. Маркс, – это существенное, типическое во всем многообразии содержания»78 объективной реальности. Они представляют собой родовые понятия и в этом отношении выступают как наиболее обобщенная форма знания. Если понятия характеризуют отдельные объекты или виды родственных объектов, то категории отражают наиболее существенные свойства всех объектов данного рода. Предельность категорий как понятий выражается в том, что содержание категорий не может быть воспроизведено в каких-то еще более широких определениях. Содержание, выражаемое категориями как родовыми понятиями, входит в видовое понятие, но содержание последних не исчерпывается, как уже указывалось, родовым категориальным содержанием.

Существуют различные типы и уровни категорий, которые отличаются степенью общности их содержания и объема. <…>

Наряду с философскими категориями каждая наука обладает своей системой категорий, которые в наиболее обобщенном виде отражают свойства действительности, являющейся объектом поз­нания соответствующих наук. Такие категории получили название частнонаучных. Категориями, общими для исторической науки в целом, являются категории исторического материализма, который, наряду с философско-социологическими функциями выступает и как общеисторическая теория.

Особую разновидность категорий составляют категории обще­научные79. Это такие категории, как: система, элемент, структура, функция, информация, энтропия, вероятность, модель, алгоритм и другие. Формирование большинства из них связано с прогрессом со­временной науки, появлением и интенсивным развитием новых ее областей (кибернетика, теория информации, семиотика, теория уп­равления, прогностика, квалиметрия и др.), имеющих интегральный характер. Поэтому общенаучные категории занимают как бы про­межуточное положение между частнонаучными и философскими категориями. Вырастая нередко из частнонаучных, общенаучные категории отражают такие стороны объективной реальности и про­цесса ее познания, с которыми имеют дело все науки, и поэтому при­обретают статут специально научной всеобщности. Но эта всеобщность отлична от всеобщности философских категорий. Абсолютная, глобальная универсальность философских категорий выража­ется в том, что они являются непременными компонентами всякого научного познания и вообще человеческого мышления. Общенауч­ные категории на данной стадии развития таковыми не являются. Но вполне можно согласиться с тем мнением, что развитие общена­учных категорий будет идти по линии их сближения и интеграции с категориями философскими, прежде всего с категориями материалистической диалектики, которая представляет собой общую тео­рию, методологию и логику познания объективного мира80.

Важная роль, которую играют общенаучные категории в современном научном познании, и неизбежное возрастание ее в последующем развитии науки и обуславливает необходимость более актив­ного их включения в понятийно-категориальный аппарат исторической науки.

Значение категорий в научном познании состоит в том, что они, с одной стороны, обобщают знание о мире, а с другой – служат основой для его дальнейшего познания. <…>

Возникновение нового знания представляет собой сложный процесс взаимодействия познающего субъекта с объектом позна­ния, органическое сочетание объективного и субъективного, чувст­венного и рационального. Центральным звеном в возникновении нового знания является синтез объективного и субъективного. Он имеет место как на стадии чувственного восприятия, так и на стадии абстрактного мышления. На стадии чувственного восприятия он ос­новывается на уже существующих представлениях об объективной реальности, а на этапе абстрактного, рационального мышления – на категориях, т.е. на уже имеющемся знании81.

Таким образом, уже на стадии чувственного познания в познавательном процессе фигурирует не только чувственность субъекта как таковая, но и опыт его познавательной и практической деятель­ности, выраженный в системе представлений82.

Однако чувственное восприятие объективной реальности еще не дает научных знаний об этой реальности, ибо многообразие чув­ственных образов объекта скрывает его внутреннее сущностное единство. Но чувственное восприятие   служит   основой    для    получе­ния   этих   знаний.   Путь  к    их

получению – синтез чувственных дан­ных на основе категорий. Он осуществляется путем подведения чувственных данных под категории. В результате этого в объекте ула­вливается недоступное для чувственного восприятия – его внутрен­нее сущностное единство. Поэтому «категориальный синтез есть тот конкретный механизм мышления, посредством которого чувственно данное превращается в знание»83. Итогом категориального синтеза является формирование понятий, научной формы знания, отражающей внутреннюю сущность объекта познания.

Вновь полученные знания включаются в существующую систе­му знаний, обогащая ее, что ведет к уточнению и углублению име­ющихся категорий и к возникновению новых категорий, когда поя­вляются понятия, не укладывающиеся в существующие категории.

Таким образом, проблема понятийно-категориального аппарата науки и ее отдельных областей – не просто вопросы о форме выра­жения научного знания и научной терминологии, как иногда полага­ют, а коренные проблемы, связанные с внутренним механизмом по­лучения нового научного знания.

В исторической науке пока не уделяется должного внимания во­просам понятийно-категориального аппарата. Одним из выражений этого является почти полное отсутствие специальных исследований по этим вопросам, а также словарей и справочников понятий и тер­минов, в которых бы обобщался опыт, накопленный в данной обла­сти, и разрабатывались соответствующие проблемы.

Историки овладевают искусством умелого оперирования с по­нятийно-категориальным аппаратом своей науки в основном в про­цессе практической исследовательской работы. Но часто это осу­ществляется интуитивно и даже стихийно, что, естественно, неред­ко приводит к разным трактовкам понятий и просчетам в опериро­вании с ними.

Так, зачастую содержание и объем используемых понятий чет­ко не раскрываются или в них вкладывается разное содержание. Возьмем, к примеру, такое понятие, как «стихийность» классовой борьбы крестьянства в эпоху феодализма. Одни специалисты по отечественной истории понимают под стихийностью локальность и раздробленность борьбы крестьянства, отсутствие в ней органи­зованности. Исходя из такого понимания стихийности и учитывая рост организованности борьбы крестьянства, что отчетливо прослеживается на примере крестьянских войн под предводительст­вом Болотникова, Разина и Пугачева, делается вывод о том, что уже в эпоху феодализма отмечалось заметное изживание стихий­ности.

Другие исследователи понимают под «стихийностью» бессозна­тельность борьбы крестьянства и прежде всего ее аполитизм, выра­жавшийся и в царистских иллюзиях крестьян. Исходя из этого, утверждается, что не только в эпоху феодализма, но вплоть до начала XX в. борьба крестьянства оставалась стихийной.

Вокруг проблемы стихийности борьбы крестьянства идет многолетняя и бесплодная дискуссия, ибо спорящие стороны исходят из разного понимания содержания понятия, а «надо, указывал В. И. Ленин, выяснить точно понятия, если хотеть вести дискуссию»84, которая может дать конструктивные результаты.

Заметим, что спор идет и без учета того, как указанные проблемы решаются в науке в широком философском плане. А они между тем решены и вполне убедительно85. Доказано, что антитезой стихийности является сознательность, а не организованность, которая, хотя и в разной степени, присуща и стихийности и сознательности. Далее, стихийность и сознательность присущи всякой массовой борьбе и выступают в единстве и противоположности. Противоположность их очевидна. Она и фигурирует у исследователей при изучении характера классовой борьбы крестьянства (да и рабочего класса тоже), а вот их единство учитывается не всегда. А оно состоит в том, что по мере развития классовой борьбы стихийность перерастает в сознательность, и сознательность всегда сочетается с определенными проявлениями стихийности. В конкретно-историческом раскрытии соотношения сознательного и стихийного в классовой борьбе и состоит задача историков, а не в абсолютизации одной или другой стороны этой борьбы.

Наряду с правильным, адекватным действительности раскрытием содержания исторических понятий, важное значение имеет полное определение их содержания. В противном случае, особенно при изучении сложных и противоречивых исторических явлений, это также может приводить к односторонности в трактовке последних и вызывать необоснованные споры.

Примером подобной некорректности служит оценка историками сущности идеологии и борьбы революционного народничества в России. В истории его изучения в советской историографии имели место две крайности. Одна состояла в том, что, исходя из ошибочности субъективно-идеалистических социологических взглядов народников, выражавшихся, в частности, в признании капитализма упадком и регрессом и возможности для общественных сил направить развитие России на путь социализма, минуя капитализм, идеология и борьба революционного, как и всего народничества, признавались всецело ошибочными и даже реакционными. Для другого подхода, наоборот, было характерно подчеркивание лишь революционно-демократической стороны взглядов и деятельности революционных народников, что приводило к односторонней оценке и даже к определенной идеализации народничества.

Действительная же сущность и идеологии и революционной борьбы народников состояла в органическом сочетании и верного и ошибочного, и прогрессивного и отсталого, что и было показано вслед за В. И. Лениным исследователями последнего времени.

Важным условием корректного оперирования с понятиями являются четкое разграничение понятий видовых и родовых и учет различий в их содержании. Но историки не всегда соблюдают указанные требования. Это приводит к тому, что порой сложные явления и процессы, суть которых может быть раскрыта совокупностью видовых и родовых понятий, пытаются охарактеризовать неким единым понятием.

Так, хорошо известно, что в процессе роста общественного разделения труда возникает товарное производство и формируется рынок как арена купли-продажи товаров, а главное, как арена проявления законов, воздействующих на производство и регулирующих отношения продавцов и покупателей. Рынок – это родовое понятие, поскольку в действительности рынок мог быть либо простым товарным, либо капиталистическим в зависимости от того, законами какого производства (простого товарного или капиталистического) регулировалось его функционирование. Следовательно, простой товарный рынок и капиталистический рынок – видовые понятия. Между тем высказывается мнение, что «имеется лишь один рынок – единый, национальный, капиталистический»86. Тем самым безосновательно сущность сложного процесса, который может быть адекватно отражен лишь в системе понятий, сводится к одному из видовых понятий.

Другим вариантом некорректного обращения с понятиями может быть необоснованное изменение их содержания. Так, давно введенным в историческую науку родовым понятием является «мануфактура». Суть мануфактуры как родового понятия состоит в том, что она представляет собой крупное промышленное производство, основанное на ручном труде и разделении труда в процессе производства. Это – отличительные черты всех мануфактур. Существует целый ряд видов мануфактур, суть которых раскрывается видовыми понятиями. По способу организации производства выделяются мануфактуры централизованные и рассеянные, по сословной принадлежности – купеческие, дворянские, крестьянские и т. д., по системе производственных отношений (по социальной природе) – основанные на принудительном труде лично зависимых от мануфактуриста производителей и на вольнонаемном труде. Последний вид мануфактур обычно относится к разряду капиталистических. Однако высказывается мнение, что социальный тип мануфактуры должен определяться не характером эксплуатации (принудительный труд и вольнонаемный труд), а тем, создается ли на ней потребительная или меновая стоимость, т. е. работает ли мануфактура на рынок или нет. Исходя из последнего, и полагают, что в России мануфактура во всех ее видах «являла собой уклад капиталистического общества в недрах феодализма»87. Так неправомерная подмена содержания родового понятия одним из видовых понятий используется для обоснования того, что якобы все мануфактуры были капиталистическими. <…>

Наряду с корректным обращением с понятийным аппаратом важнейшее значение в исторических исследованиях имеет обоснованное проведение категориального синтеза конкретных данных. Этот вопрос будет рассмотрен специально. Сейчас же лишь отметим, что от содержания категории, на основе которой осуществляется синтез данных, в конечном счете зависит раскрытие сущности изучаемых явлений и процессов. Поэтому первостепенное значение и имеет обоснованность выбора категорий. Он обусловлен рядом факторов.

Основную роль играет характер той теории и методологии исторического познания, из которых исходит историк. Допустим, что был установлен факт неповиновения феодально зависимых крестьян помещику. Чтобы раскрыть внутреннюю природу этого явления, буржуазный историк может подвести его под категорию феодального правопорядка. И тогда, исходя из того, что этот правопорядок всецело стоял на защите интересов господствующего класса, неповиновение крестьян будет рассматриваться как нарушение установленных норм и может быть истолковано как преступление и уж во всяком случае как явление, общественно негативное.

Историк-марксист для раскрытия сути этого факта подведет его под категорию классового антагонизма. И тогда неповиновение крестьян предстанет как акт классовой борьбы, как прогрессивное историческое явление.

Очевидно, что в данном случае столь радикальные различия в раскрытии сути явления будут обусловлены различными теоретико-методологическими позициями историков. В исторической науке подобного рода принципиальные теоретико-методологические расхождения прежде всего и проявляют себя в категориальном синтезе, в процессе подведения конкретных данных под существенно различные по содержанию категории.

Однако подведение конкретных данных под разные категории может иметь место и при единых теоретико-методологических позициях историков. В результате независимо от того, чем продиктован выбор разных категорий, суть рассматриваемых явлений будет раскрываться неодинаково. Правда, различия не будут столь радикальны, как в первом случае, но могут приобретать и существенный характер. Один пример. При выявлении сути общественно-политических взглядов А. Н. Радищева одни советские исследователи (их большинство) подводят эти взгляды под категорию «дворянская революционность». На основании этого взгляды Радищева характеризуются как антикрепостнические и революционные, но не исключающие и возможности при определенных условиях реформистских преобразований. Призыв к народной революции оценивается как теоретическая идея, а не как план ее практической подготовки.

Но имеют место и попытки раскрытия сути общественно-политических взглядов Радищева исходя из категории «революционный демократизм». Здесь Радищев предстает как последовательный демократ и революционер, поднявшийся до осознания классовых интересов крестьянства. Как видим, в главном – в показе революционной сущности взглядов – эти подходы едины. Но им присущи и немаловажные различия. Представляется, что обоснованным является первый подход. Дворянская революционность – это категория, характеризующая наиболее существенные черты революционности, присущей условиям, имевшим место в ту эпоху в России и ряде других государств. Основная специфика этой революционности, как известно, состояла в том, что в то время, когда класс буржуазии еще только зарождался, задачу обоснования необходимости революционных преобразований существующего общественного строя решали наиболее передовые представители дворянства. Это порождало определенную ограниченность дворянской революционности. Что касается революционного демократизма, идеологии, выражавшей классовые интересы крестьянства, то она – явление более поздней эпохи. Поэтому оценка сущности взглядов Радищева посредством этой категории необоснованна.

В целом же следует подчеркнуть, что расхождения между историками (имеются в виду историки-марксисты) в определении сути одних и тех же фактов, возникающие в процессе категориального синтеза, вполне естественны и даже закономерны. В конечном счете подобные расхождения – проявление активности субъекта в про­цессе познания. Эта активность – несомненно положительная сторо­на познания и даже гарантия его успешного развития, несмотря на то, что порождает разные мнения и возникающие на этой основе споры и дискуссии. Именно наличие разных мнений и дискуссий и побуждает ученых, в том числе и историков, к активной разработке спорных проблем, что в конечном счете и приводит к их решению. <…>

Разумеется, споры и дискуссии, чтобы приносить пользу науке, должны вестись при соблюдении определенных условий. <…>