Два пути либерализма в посткоммунистической России

 

Как исследователи, так и сами современные российские политики много говорят о том, что либерально-демократическому движению и реформистским партиям не удается сформировать эффективной предвыборной коалиции. На Западе этот феномен часто объясняют личными качествами лидеров основных партий: предполагается, что объединиться во имя высшего блага партиям и движениям мешают политические амбиции и личные разногласия главных действующих лиц. Однако подобная сосредоточенность на конкретных деятелях чревата заблуждениями: она не дает учесть исторические и идеологические факторы, определившие своеобразие российского либерального движения. «Теоретические основания двух партийных линий [«Яблока» и СПС] сильно различаются между собой. Гайдар утверждал, что социальная база реформ в нашем обществе чрезвычайно слаба, а потому во имя осуществления демократических реформ необходимо работать с чиновничеством. Явлинский же считает подобный союз с чиновничeством неприемлемым. Он призывает оставаться в оппозиции к режиму, пока новая демократическая волна в обществе не приведет к власти демократические силы. История либерального движения в России 90-х годов ХХ века - это история двух партийных линий, линии Гайдара и линии Явлинского» (из интервью с Ю. Коргунюком).

 

«Демократическая Россия» - пути начинают расходиться

Анализируя эволюцию либерально-реформистских партий в России, нельзя пройти мимо движения «Демократическая Россия». Создание «ДемРоссии» стало знаковым событием того краткого промежутка в российской политической истории последних 15 лет, когда реформаторские, демократические силы были до какой-то степени сплочены. Лидеры и активисты движения вышли на политическую арену еще в начале перестройки, и рождение «ДемРоссии» было естественным продолжением их работы в бесчисленных демократических организациях, клубах и «фронтах», которые возникли в 1987-1988 гг. Важнейшим достижением движения, несомненно, является мобилизация массовой поддержки Ельцина во время августовского путча 1991 г. В этот период популярность движения достигла максимальной отметки - оно могло похвастаться поддержкой 53% населения и, по его собственным оценкам, насчитывало от 300 до 400 тысяч членов. Однако, закрепив за собой статус основной движущей силы российских демократических реформ в 1990-1991 гг., «ДемРоссия» оказалась неспособна стимулировать развитие в стране демократических политических партий. Решив остаться «общественным движением», отказавшись от шанса превратиться в полноценную политическую партию, а также упрямо пытаясь объединить под своей эгидой самые разнообразные либеральные, демократические и центристские группы, «ДемРоссия», возможно, даже затормозила процесс формирования демократических политических партий в период перед парламентскими выборами 1993 г. Кроме того, сильную напряженность создавали непростые отношения движения с Борисом Ельциным. «ДемРоссия» нуждалась в фигуре лидера, популярного в массах; Ельцин, со своей стороны, нуждался в организационной поддержке того рода, которую могла обеспечить ему «ДемРоссия», но воздерживался от слишком тесного союза с движением, предпочитая искать компромиссов с государственной элитой. Однако главным фактором, определившим судьбу «ДемРоссии», стали глубокие разногласия между сторонниками исполнительной власти и ее экономического курса, с одной стороны, и теми, кто идентифицировал себя с «демократической оппозицией»; это разделение российских либералов на два лагеря существует и по сей день.

 

Вариант Гайдара: от «Выбора России» до «Демократического Выбора России»

«Выбор России», созданный в 1993 г. в противовес «ДемРоссии», ни в коей мере не был плодом «движения снизу». Проельцинская элита, утратив доверие к «ДемРоссии», нуждалась в более надежном инструменте для влияния на политическую ситуацию. […] Движение «Выбор России» стремилось завоевать поддержку как традиционных сторонников «ДемРоссии», так и тех, кто выиграл в результате реформ Ельцина-Гайдара. Участие членов ельцинского правительства и представителей региональных властей означало, что это движение было скорее «партией власти», чем «демократической оппозицией». Однако после того как «Выбор России» достиг весьма скромных успехов на выборах 1993 г., Гайдар счел «ДемРоссию» подходящей базой для создания новой партии, которая объединила бы все демократические организации. Хотя «ДемРоссия» проголосовала за то, чтобы остаться независимой, многие члены движения предпочли вступить в гайдаровский «Демократический выбор России» (ДВР). Лев Пономарев, сопредседатель «ДемРоссии», утверждает, что то был переломный момент в эволюции демократического движения: «Половина наших членов перешла к Гайдару, другая половина осталась с нами. Я был против того, чтобы наше движение превращалось в партию Гайдара. Я предлагал создать широкое демократическое движение, но Гайдар сказал: нужна партия со строгой партийной дисциплиной. По моему мнению, в этом состояла величайшая политическая ошибка Гайдара. Раскол широкого демократического движения стал тем моментом, когда демократические силы начали терять свое политическое влияние. Наше движение в большой степени зависело от финансовой поддержки Чубайса и Гайдара. Когда эти деньги потекли к партии Гайдара, «Демократическая Россия» не смогла найти других источников серьезной финансовой поддержки, и движение утратило свою мощь. По сути, политическая деятельность нашего движения замерла».

После начала чеченской войны в декабре 1994 г. разногласия, погубившие в свое время «ДемРоссию», заново обострились внутри партии Гайдара. Стремление Гайдара проводить некий половинчатый курс, ни поддерживая действия Ельцина, ни протестуя против них, вызвали чувство разочарования на обоих флангах партии. Министр иностранных дел Андрей Козырев и связанный деловыми отношениями с властями мультимиллионер Олег Бойко вышли из партии в знак протеста против того, что Гайдар не оказал безоговорочной поддержки президенту. Лев Пономарев и Глеб Якунин, сопредседатели «ДемРоссии», напротив того, вышли из парламентской фракции, заявив, что не желают ассоциироваться в общественном мнении с организацией, поддерживающей Ельцина. Одновременно с этим окружение Ельцина организовало партию «Наш дом – Россия» во главе с Виктором Черномырдиным, и ДВР утратил роль «партии власти». Не обязанный более безоговорочно поддерживать президента, ДВР стал более критически выступать по чеченской проблеме, по военной реформе, активнее, чем ранее, высказываться по правозащитной тематике. В сущности, ДВР оставался классической либеральной партией, выступая на парламентских выборах 1995 г. за ускорение рыночных реформ и приватизации госимущества; с другой стороны, в первую тройку партийного списка был включен ветеран правозащитного движения Сергей Ковалев. Тем не менее в глазах избирателей ДВР ассоциировался с гайдаровской «шоковой терапией» и не смог набрать необходимых 5% голосов (теперь его фракция насчитывала лишь девять депутатов-«одномандатников»). Для участия в выборах в Думу 1999 года ДВР, объединившись с еще восемью партиями, образовал коалицию «Союз правых сил» (СПС), в мае 2001 г. преобразованную в партию во главе с Борисом Немцовым.

 

"Яблоко" - Блок Явлинского – Болдырева - Лукина

«Яблоко», в отличие от «Выбора России», было не столь тесно связано с «ДемРоссией». Правда, входившие в состав «ДемРоссии» Республиканская партия России, Социал-Демократическая партия России и Христианско-Демократический союз России внесли свой вклад в формирование блока Явлинского-Болдырева-Лукина, но по реальному влиянию они намного уступали другим организациям, стоявшим у истоков «Яблока», - прежде всего исследовательской группе Явлинского «ЭПИЦентр», таким ярким личностям, как Юрий Болдырев, Владимир Лукин и Вячеслав Игрунов, и Региональной партии Центра, основанной не принявшими гайдаровский курс членами Ленинградского Народного Фронта. К парламентским же выборам 1995 г. организационная мощь «Яблока» была уже такова, что оно перестало нуждаться в поддержке основавших его партий.

Сколоченный второпях за несколько месяцев, объединивший политиков и организации самого различного толка, блок Явлинского-Болдырева-Лукина был обречен на внутренние разногласия. Самый яркий тому пример - предвыборная кампания 1993 г., когда остро встала проблема отношения к октябрьским событиям того года и к политике правительства вообще. В блоке выделялись две основных группировки. Первую составляли жесткие оппозиционеры типа Юрия Болдырева и Вячеслава Игрунова, резко критиковавшие политику Ельцина, в особенности экономические реформы (денежно-кредитную политику, формы проведения приватизации, отказ признавать существование социального аспекта реформ); роспуск парламента и обстрел Белого дома они считали политическими преступлениями. Они также протестовали против президентской редакции Конституции и выступали за проведение одновременных парламентских и президентских выборов. Вторая группировка, возглавляемая лидером Республиканской партии Владимиром Лысенко, была намного ближе к позициям президента и правительства. Эти политики подчеркивали, что «в целом» поддерживают реформы, критикуя лишь недостаток социальных гарантий. Эта группа считала, что действия Ельцина 3-4 октября были печальной, но неизбежной реакцией на проявленную парламентом нетерпимость, а новую ельцинскую Конституцию, несмотря на ее недостатки, все же следует вынести на референдум.

Разногласия по поводу экономической реформы и взаимоотношений с исполнительной властью не приобрели в «Яблоке» такого накала, как в «ДемРоссии» или в движении Гайдара; возможно, это объяснялось тем, что команда Явлинского занимала в своей партии господствующие позиции. Уже в своем первом публичном заявлении блок объявил себя «демократической оппозицией» и определил свою идеологию как либеральную, подчеркнув различия между своим вариантом либерализма и «вульгарным либерализмом правительства»: под либерализмом предлагалось понимать не освобождение экономики от контроля государства, но освобождение общества от нынешнего экономического курса, неприятие методов, которыми осуществлялась гайдаровская реформа.

 

Открытый раскол

Хотя было бы неверно возводить раскол демократического движения к разногласиям его ведущих деятелей, олицетворением размежевания стали Егор Гайдар и Григорий Явлинский. Чтобы определить, в какой именно точке разошлись политические пути этих двух лидеров российского либерализма, нужно вернуться в ноябрь 1991 г., когда Ельцин предпочел Гайдара Явлинскому.

 

Борис Ельцин был рьяным приверженцем программы «500 дней»; так, во время своего визита в Великобританию в сентябре 1991 г. он заявил, что, «с некоторыми оговорками, мы должны вернуться к программе [Явлинского]». Соответственно, можно было ожидать, что после распада Советского Союза Явлинского ждет блестящее будущее в ельцинской администрации. Однако 7 ноября 1991 г. Ельцин назначил заместителем председателя правительства по вопросам экономической реформы Егора Гайдара. В отличие от Явлинского, всегда рассматривавшего свои реформы в контексте единого союзного государства, он ратовал за то, чтобы Россия разработала свою собственную программу экономических реформ, не завязанную на программы других республик. Явлинский же в августе 1991 г. занял пост зампреда Межреспубликанского экономического комитета - органа, фактически пришедшего на смену союзному правительству. По ряду причин гайдаровская стратегия «одиночного плавания» импонировала Ельцину гораздо больше, чем идея сохранения Союза, выдвигаемая Явлинским. В результате именно Гайдар стал главным советником Ельцина по экономическим вопросам; между ним и Явлинским началось личное и политическое соперничество, продолжающееся по сей день.

Этот ключевой период в эволюции российского демократического движения нельзя, однако, рассматривать исключительно как столкновение двух сильных личностей (хотя таковое, несомненно, имело место). Их расхождения были преимущественно идеологического толка. Явлинский считал, что Ельцин и Гайдар осуществляют реформы слишком поспешно, а распад СССР приведет к уничтожению всех механизмов экономической координации, в том числе в финансовой, кредитной и денежной сферах. Явлинский утверждал, что Ельциным движет прежде всего желание ликвидировать СССР, и вся его экономическая программа ориентирована на достижение именно этой цели: «Моя точка зрения, точка зрения моих коллег была принципиально иная. Никакого коллапса; вопрос об армии и границах должен был стать предметом тщательно подготовленных переговоров; постепенное претворение в жизнь экономического соглашения [с республиками]; свобода торговли, банковский союз, резервная система; координация экономического законодательства; взаимное ограничение бюджетного дефицита. Даже график реформы был иным: не такой стремительный и эффектный, но, с другой стороны, реалистичный» (из интервью Г. Явлинского).

На заре реформ Ельцина-Гайдара Явлинский хранил молчание, но в мае 1992 г. его «ЭПИЦентр» опубликовал на страницах «Московских новостей» критический разбор экономической политики правительства. Особенно жестко в этом документе критиковалась стоявшая за гайдаровскими реформами монетаристская доктрина. Авторы заключали, что причиной кризиса стало сознательное нагнетание напряженности правящим режимом; указывали на опасность перехода к недемократическому правлению; предостерегали от политики изоляционизма по отношению к Западу. Публикация этого документа задолго до создания «Яблока» указывала на появление социал-либеральной, реформистской оппозиции режиму Ельцина.

Хотя разногласия внутри самого блока Явлинского-Болдырева-Лукина не помешали его членам объединиться вокруг общей платформы на выборах 1993 г., отношения с другими группами реформаторов, которые, казалось бы, могли стать его ближайшими, естественными союзниками, особенно с «Выбором России», оставались сложными. Позднее один из членов «Яблока» заявил, что «Выбор России» пытался «задушить нас в объятиях». Представители «Выбора России» подчеркивали несущественность разногласий между реформаторами и выступали с призывом объединиться перед лицом «красно-коричневой» угрозы. Явлинский не внял призыву, заявив, что его блок не станет объединяться с «правительственными» партиями, которые не в состоянии признать свои ошибки. В начале декабря была предпринята попытка к примирению - состоялись переговоры с целью согласовать кандидатуры общих кандидатов по одномандатным округам. Однако договориться об этом не удалось, и идея сотрудничества на выборах была забыта вплоть до 2000 г., когда «Яблоко» и СПС вновь стали задумываться о создании предвыборной коалиции.

 

"Яблоко" и СПС сегодня - по-прежнему раскол

После весьма скромных успехов «Яблока» и СПС на выборах в Думу в 1999 г. и триумфальной победы Владимира Путина на президентских выборах 2000 г. вновь начала обсуждаться теоретическая возможность объединения двух течений либерально-реформистского движения. 11 июня 2000 г. в программе Евгения Киселева «Итоги» и Григорий Явлинский, и Борис Немцов открыто заговорили о возможной коалиции в Думе, на выборах и на региональном уровне. 21 июня 2000 г. соглашение о создании такой коалиции было подписано Владимиром Лукиным от лица «Яблока» и Ириной Хакамадой от лица СПС. В документе ставилась задача в ближайшие один-два года создать единую коалицию всех политических общественных организаций, ратующих за демократические и либеральные ценности, а также оговаривалось, что «Яблоко» и СПС незамедлительно начнут работать над координацией действий своих региональных и местных отделений. Это соглашение ознаменовало максимальное сближение двух политических организаций, однако его условия и по сей день остаются невыполненными.

В России и «Яблоко», и СПС принято считать партиями правого толка. Однако в причинах разногласий «Яблока» и СПС легко узнаются все те же идеологические расхождения, существовавшие между «Яблоком» и «Выбором России» (а позднее ДВР). Глава пресс-службы «Яблока» Андрей Космынин подчеркивал в интервью с автором этой статьи как текущие, так и исторические причины расхождений: «Хотя цели обеих партий в принципе общие, в экономической программе «Яблока» гораздо больше доля социально-демократического компонента. Мы опираемся на людей из малого или среднего бизнеса, в то время как СПС опирается на крупный бизнес. У нас нет таких связей с крупным бизнесом [ Это утверждение Космынина не может быть оставлено без ответа: на самом деле на протяжении большей части 1990-х гг. «Яблоко» пользовалось существенной финансовой поддержкой Владимира Гусинского и его группы МОСТ. - Примеч. автора. ]. Кроме того, между нашими партиями есть исторические разногласия. У нас было иное, чем у СПС, отношение к Ельцину, иное отношение к рыночным реформам. Вообще-то, «Яблоко» и возникло как движение, оппозиционное подобным реформам».

Существенно, что представители «Яблока» не устают подчеркивать свои принципиальные разногласия с СПС. Депутат Госдумы от «Яблока» Сергей Митрохин заявляет, что главное программное различие между двумя партиями связано с их отношением к социальной политике. Имея в виду политическую декларацию СПС, содержащую нападки на «социальный паразитизм», Митрохин обвиняет СПС в том, что он не заботится о поддержке больных, безработных, беременных женщин и одиноких матерей. По его мнению, такая политика ведет к вытеснению огромного сектора российского общества за черту бедности, что влечет за собой массовое разочарование граждан в либеральных и демократических ценностях. «Яблоко» же, по его утверждению, разделяет позиции современных европейских либералов, полагающих, что фундамент свободного общества не может быть заложен без создания механизмов, обеспечивающих социальную защиту тех, кто лишен доступа к рыночному распределению богатства. Считая обе партии частью либеральной традиции, Митрохин, однако, заявляет, что идеология СПС восходит к ортодоксальному либерализму XIX века, ратующему за полное недопущение государства к экономике и не желающему принимать во внимание социальные последствия своей политики. Это различие между партиями признают и члены СПС: так, Ирина Хакамада в интервью еженедельнику «Новое время» заявила, что СПС это «партия буржуазии», а «Яблоко» – «правозащитная» партия.

Также вполне четко просматриваются и различия в отношении к администрации Путина. Близость руководящих деятелей СПС к режиму в сочетании с открытой правительственной поддержкой СПС на выборах в Думу 1999 г. породили у многих членов «Яблока» сомнения в целесообразности тесного сотрудничества с этой партией. Депутат Думы от «Яблока» Алексей Мельников уверяет, что, в отличие от СПС, «"Яблоко" полностью независимо и никогда не зависело от режима. "Яблочники" никогда не сотрудничали с людьми, которые работали или работают в правительстве. В "Яблоке" нет людей с биографиями, похожими на биографию Гайдара или Чубайса».

Несмотря на целый ряд общих целей, особенно в том, что касается рыночной реформы, у каждой из двух партий свой электорат. «Яблоку» симпатизирует та часть интеллигенции, которая, считая, что экономическая реформа не оправдала ее надежд, хранит, тем не менее, верность социально-либеральным принципам. Электорат СПС, напротив, состоит из тех, кто в общем и целом выиграл от реформ 1990-х годов. Руководители обеих партий понимают, что при полном слиянии «Яблока» и СПС они рискуют потерять значительно больше голосов, чем приобрести. Возможно, чтобы акцентировать различия между СПС и «Яблоком», следовало бы обновить терминологию. Применительно к СПС вполне уместен термин «либеральный» в его классическом, связанном с экономической теорией смысле. Григорий Явлинский, как известно, не одобряет попыток назвать его партию «социал-демократической», но, как кажется, «Яблоко» все же упустило шанс четко отмежеваться от других российских либералов на лексическом уровне, когда в декабре 2001 г. меняло свое официальное название. Вариант «Социально-либеральная партия: "Яблоко"» (в отличие от избранного «Российская демократическая партия: "Яблоко"»), возможно, навел бы какую-то ясность в представлениях как российских избирателей, так и западных наблюдателей.

 

Источник: Уайт Д. «Яблоко» и СПС: два пути либерализма в посткоммунистической России. – http://www.nlo.magazine.ru/politican/72.html

 

С.Е. Заславский