Язык исторической науки

Методология истории начинается с четкого определения понятийного аппарата. В отличие от точных дисциплин, историческая наука не имеет строгой и дифференцированной терминологии, полностью исключающей многозначность и двусмысленность.

Язык смежных социальных дисциплин ориентирован на современность, а терминология исторических документов отличается широким разнообразием и не имеет общезначимого характера.

Кроме того, определенное влияние на понятийный аппарат оказывает идеологическая конъюнктура (например, можно в разные периоды изменника могли назвать колорабоционистом).

Определить гарнцы содержания очень важно исследователю, так как:

1)Иначе дискуссии о характере исторических явлений перейдут в спор о содержании самих понятий;

2)Разночтение цифровых данных часто есть результат различных критериев, заложенных в определение термина.

Свойства языка науки:

- Язык всегда обусловлен предметом науки и является способом получения нового научного знания;

- Он является способом изложения результатов научного исследования.

Структура языка историка (он включает в себя):

- Современный историку литературный язык эпохи;

- Язык исторических источников;

- Научные исторические понятия;

- Слова и термины, заимствованные из других научных дисциплин;

- Формализмы неязыкового происхождения.

Понятие – некий собирательный образ действительности, формируемой историком путем отбора и группировки фактов. Понятие не имеет аналогов в действительности.

Следует отличать научную монографию от исторической беллетристики. Современная социо-гуманитарная наука все больше и больше пытается говорить на одном языке. Несовпадение действительности и представлений о ней таится в самом слове.

Взаимопониманию историков мешает недостаточная общезначимость исторических понятий, вызванная тем, что понятия, прямо заимствованные из источников, то есть наиболее точные и адекватные изучаемой эпохе, имеют точный смысл только в ее рамках. Историки, занимающиеся изучением других эпох, могут понять смысл данных понятий в искаженном виде, а для современных читателей исторической литературы подобная терминология окажется и вовсе архаичной.

То влияние, которое историческая наука испытывает со стороны философии, также врядли добавляет ясности в ее язык, что, несомненно, обостряет проблему понимания.

 С другой стороны, современный литературный язык мало способен передать своеобразие отдаленных эпох. Культурологами подмечен парадокс историзма. Он состоит в том, что чем тщательнее и последовательнее исследователь намерен заставить далекую эпоху говорить с ним на ее собственном языке, тем больше такой язык требует перевода на язык, современный историку, и тем принудительней сказывается роль современного понятийного арсенала.[3]