Нереализованное Желание

Повествование дуги Саломея руководствуется сексуального желания персонажей. В частности, желание каждого персонажа идет невыполненными, с трагическим результатам. Мы можем идентифицировать четыре различных экземпляров нереализованное желание в Саломе: молодые Сирии для Саломеи, Ирода к Саломее, страница Иродиады для молодого Сирийца, и Саломеи для Iokaanan. В каждом конкретном случае, осознание героя, что его или ее любовь безответная-это момент глубокой скорби и, в случае Саломе, Iokaanan, и молодой сирийский ситуация приводит к смерти.

Заявление Ирода, прежде чем он заказывает Саломею танцевать, "я ничего не хватает," предоставляет зрителям интересное представление о том, как желание действует в рамках мира игры. В некоторых психоаналитических и классических понятий, желание из-за нехватки или отсутствия. То есть люди желают то, что они чувствуют, что они не хватает на себя; исполнения желаний зачастую является заполнение недостатка, или "дыра", в смысле собственной. Потому что объектом желания и стремился "полный" человек, он или она на самом деле зависит от объекта желания для его или ее чувство собственного достоинства. Желание меньше о власти возлюбленной, чем о бессилии любовника. Ирод утверждает, что он ничего не хватает в качестве средства отказа его желание Саломеи, которая, как зритель уже знает, является ложным. Признать, что ему "недостает" - это признать, что он желает Саломея и поэтому зависит от ее... бессилен, пока его желание исполнилось.

Согласно этой модели, то, желание из персонажей Саломея свидетельствует об их беспомощности, их неприятие предметы их желания подтверждает свое чувство незавершенности. Большинство действий в игре берется для исправления, неясный, или отомстить, таких несбывшихся желаний. Некоторые другие центральные темы в

спектакле должны быть рассмотрены подтемы, которые решают общие исследования пьесы динамики желание.

16. Абсурдизм как творческое направление театра и литературы. Специфика концепции времени и пространства в пьесе Т. Стоппартда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» /С. Беккета «В ожидании Годо».

Абсурдизм, одно из наиболее увлекательных и творческих направлений современного театра, - термин, относящийся к особому роду реалистичной драмы, которая поглотила театральную публику и критиков за последние три десятилетия. Одно особое направление, уместно названное «Театром Абсурда» американским критиком Мартином Эсслином в шестидесятых, предлагает публике экзистенциальный взгляд на внешний мир и заставляет задуматься о смысле существования в мире, в котором, кажется, нет настоящего порядка или мира. Медленно продвигаясь все ближе к реалистичному представлению жизни, эволюция драмы абсурда от Сэмюэла Беккета к Тому Стоппарду привносит новую точку зрения на абсурдизм и расширяет роль философии и метафоры в драме.

Современное движение абсурдизма, тем не менее, возникло во Франции после Второй мировой войны как бунт против традиционных ценностей и убеждений западной культуры и литературы. Оно началось с таких экзистенциальных писателей, как Жан-Поль Сартр и Альбер Камю и со временем включило таких писателей, как Эжен Ионеско, Джеймс Джойс, Сэмюэл Беккет, Жан Жене, Эдвард Элби и Гарольд Пинтер (названы немногие).

Его правила достаточно просты:

1. Обычно нет настоящей сюжетной линии; вместо нее используются циклы «свободно текущих образов», которые влияют на то, как публика интерпретирует пьесу.

2. В центре внимания находится непостижимость мира или попытка рационализировать иррациональный, неупорядоченный мир.

3. Язык выступает как препятствие общению, которое, в свою очередь, в еще большей степени изолирует индивида, таким образом делая речь практически бесполезной.

Другими словами, абсурдистская пьеса создает среду, в которой люди являются одинокими, похожими на клоунов персонажами, бредущими по жизни потому, что не знают, что еще можно делать. Часто персонажи остаются вместе только потому, что боятся оставаться в одиночестве в таком непонятном мире. Тем не менее, несмотря на эту негативность, абсурдизм не полностью нигилистичен. Мартин Эсслин объясняет: осознание того, что для всех загадок мира нет простых объяснений, что все предыдущие системы были чрезмерно упрощены и потому обречены на провал, будет источником отчаяния только для тех, кто все еще чувствует, что такая упрощенная система может дать ответ.

Таким образом, задачей абсурдистской драматургии является не только приведение публики в состояние депрессии, но и попытки приблизить ее к реальности и помочь ей понять собственное «значение» в жизни, каким бы оно ни было. Понимание Сэмюэлом Беккетом этой философии наилучшим способом описывает то, как мы должны воспринимать наше существование: «Нет ничего более реального, чем Ничто».

Эсслин о "В ожидании Годо" Беккета

"В ожидании Годо" нет сюжета; исследуется статичная ситуация. "Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит, это страшно".

На проселочной дороге, около дерева, двое старых бродяг Владимир и Эстрагон ждут. В начале первого акта — открытая ситуация. В конце первого акта им сообщают, что мсье Годо, с которым, как они полагают, они должны встретиться, прийти не может, но завтра он обязательно придет. Второй акт повторяет эту ситуацию. Приходит тот же мальчик и сообщает то же самое.

В пьесе встречается элемент грубого, низового юмора, характерный для мюзик-холльной или цирковой традиции: Эстрагон теряет брюки; растянутый на целый эпизод гэг с тремя шляпами, которые бродяги то надевают, то снимают, то передают друг другу, создавая нескончаемую неразбериху, и изобилие этой неразберихи вызывает смех.

Ожидание — это узнавание опытным путем действия времени, постоянно изменяющегося. К тому же, поскольку реально ничего не происходит, то ход времени всего лишь иллюзия. Непрекращающаяся энергия времени говорит против себя, она бесцельна и потому недейственна и лишена смысла. Чем более изменяются вещи, тем более они остаются прежними. И в этом ужасающая неизменность мира. "Слезы мира — величина постоянная. Если кто-то начинает плакать, значит, где-то кто-то перестал плакать". Один день похож на другой, и мы умираем, как будто никогда и не рождались. Поццо об этом говорит в последнем монологе-взрыве: "Сколько можно издеваться, задавая вопросы о проклятом времени?.. Вам мало, что… каждый день похож на другой, в один прекрасный день он онемел, а я в другой прекрасный день ослеп, и придет такой прекрасный день, когда все мы оглохнем, а в какой-то прекрасный день мы родились, и настанет день, и мы умрем, и будет еще один день, точно такой же, а за ним другой, такой же… Рожают прямо на могилах: только день забрезжит, и вот уже опять ночь".

Несмотря на возможные параллели, мы не должны далеко заходить, пытаясь отнести Беккета к какой-либо философской школе. Необычность и великолепие "В ожидании Годо" в том, что пьеса предполагает множество интерпретаций с позиций философских, религиозных, психологических. Помимо того, это поэма о времени, недолговечности и таинственности жизни, парадокс изменчивости и стабильности, необходимости и абсурдности"