Убедительность и доказательность ораторской речи. 7 страница

Быстрая речь не всегда бывает понятной. Причины этого могут быть различными:

1. Выступающий по неопытности намечает много вопросов и считает необходимым в отведенное ему время успеть все изложить.

2. Оратор пренебрежительно относится к аудитории и стремится поско­рее закончить свое выступление.

3. Иногда быстрая речь бывает обусловлена робостью выступающего, страхом перед аудиторией.

Нежелательна и замедленная речь. О ней народ говорит: «У него слово слову костыль подает», «Слово за словом на тараканьих ножках ползет», «Го­ворит, как воду цедит».

Замедленная речь расхолаживает слушателей, ослабляет внимание и то­же утомляет аудиторию.

Говорящему важно уметь менять темп речи. Если требуется что-то под­черкнуть, выделить (определение, выводы), то темп необходимо замедлить. Когда же речь произносится с подъемом, внутренним пафосом, темп ускоряет­ся.

7.2.5.

Последний компонент интонации – тембр. Это – дополнительная артикуляционно-акустическая окраска голоса, ее колорит.

В полости рта в результате большего или меньшего напряжения органов речи и изменений объема резонатора образуются обертоны, т. е. дополнитель­ные тоны, придающие основному тону особый оттенок, особую окраску. По­этому тембр называют еще «цветом» голоса.

По тембру голоса устанавливают его тип: бас, баритон, тенор, сопрано, колоратурное сопрано и др.

Тип голоса может быть общим, но у каждого человека свой тембр, как и отпечатки пальцев.

Тембр голоса может изменяться, что зависит от эмоционального состоя­ния человека. Поэтому тембром называют также специфическую окраску речи, которая придает ей те или другие экспрессивно-эмоциональные свойства. Та­кое значение приобретает иногда и термин тон. В таком случае тембр и тон становятся терминами-дублетами.

Характер тембра настолько бывает разнообразным, а его восприятие субъективным, что ученые в описании особенностей тембра используют самые различные определения, подчеркивающие то зрительное восприятие (светлый, темный, тусклый, блестящий), то слуховое (глухой, вибрирующий, дрожащий, звонкий, крикливый, скрипящий, шепотной), то осязательное (мягкий, острый, твердый, тяжелый, холодный, горячий, легкий, жесткий, сухой, гладкий), то ассоциативное (бархатный, медный, золотой, серебряный, металлический), то эмоциональное (угрюмый, хмурый, раздосадованный, веселый, ликующий, рез­вый, восхищенный, насмешливый, пренебрежительный, сердитый, благодуш­ный).

Действительно, очень трудно дать точное описание тембру, если у каж­дого человека своя тембровая окраска.

В мемуарах, различных воспоминаниях, в литературоведческих статьях имеется немало описаний манеры чтения своих произведений тем или иным автором, особенностей его голоса.

Так, в октябре 1966 г., по свидетельству реставратора звукозаписи Л. А. Шилова, была получена первая магнитная копия фонограммы одного из вали­ков с голосом А. Блока.

Через шипение, шелест, потрескивание, – пишет Л. А. Шилов, – явст­венно слышался человеческий голос, голос Блока. Он читал стихотворение «В ресторане». Мы слышали глуховатый голос довольно высокого тембра. Голос звучал устало, как бы равнодушно. Лишь постепенно, после десятка прослу­шиваний раскрывалась его эмоциональная насыщенность.

Сначала захватывала музыкальная ритмичность. Я понял, что имел в ви­ду один из современников поэта, говоривший о том, как «мучительно-хорошо» выдерживал Блок в своем чтении паузу.

Потом я услышал и те «вздрагивания» голоса, о которых знал из мему­арной литературы.

На первый взгляд противоречивые свидетельства современников: «упои­тельное чтение», «бесстрастная ровность голоса в самых, казалось бы, патети­ческих местах» – теперь объединились в моем сознании.

Восторженно принимали слушатели рассказы И.А.Бунина в его испол­нении. У него был великолепный голос. Он с удивительным мастерством, ис­пользуя все разнообразие и богатство русской интонации, передавал тончай­шие нюансы мысли, создавая звуковые портреты своих героев; то замедляя, то убыстряя речь, повышая и понижая голос, рисовал картины природы. Он заво­раживал всех своими непередаваемыми интонациями.

А вот К.Г.Паустовский имел негромкий, хрипловатый, иногда даже скрипучий голос. И хотя читал он свои произведения «без выражения», нето­ропливо, ровным голосом, без усиления и уменьшения его звучания, слушате­ли сидели, затаив дыхание, старались не пропустить ни одного слова.

Кому довелось слышать выступление К. И. Чуковского, тот никогда не забудет его молодой, высокий, удивительно звонкий голос. Чуковский имел свою манеру говорить – живую, полную юмора и какого-то юношеского за­дора. Создавалось впечатление, что он не читает произведение, а ведет дове­рительную беседу. Высокий, стройный, удивительно обаятельный, он умел с первых слов очаровать, покорить всех.

Однако, как бы ни разнились голоса людей, как бы ни различалась их манера интонировать свою речь, есть какие-то общие для всех интонационные правила, есть типичные интонационные конструкции. Иначе невозможно было бы общаться, невозможно было бы понять друг друга.

7.2.6.

Представьте: вам передали записку. В ней написано: «Мы пойдем завтра на речку», но никакого знака препинания в конце предложения нет. Как в та­ком случае понять, то ли приглашают, то ли спрашивают? Если спрашивают, то о чем? О том, кто пойдет или куда пойдет, а может быть, когда пойдет? Но если написавший произнесет это предложение вслух, по интонации сразу можно понять, повествует он или спрашивает. И о чем спрашивает. Отсюда можно заключить, что в языке существуют определенные типы интонации. И удивительно то, что ни до школы, ни в школе интонации специально не обу­чают, а все мы, говорящие по-русски, умеем пользоваться ею. Знание интона­ции для говорящего можно считать врожденным навыком.

Понятно, конечно, что лингвисты, которые занимаются фонетикой, ис­следуют интонацию, особенно ее синтаксическую функцию. В этом должен разбираться и каждый, кто заинтересован в успехе своего выступления, т. е. понять, что происходит с тоном голоса, как он изменяется, каков его интона­ционный рисунок при произнесении повествовательных и вопросительных предложений. Но прежде, чем говорить об этом, необходимо сделать несколь­ко уточнений.

Повествовательные и вопросительные предложения сами по себе могут иметь различную интонацию. Все зависит от того, что они выражают: удивле­ние, неуверенность, предположительность, несогласие или просто говорящий не понял и переспрашивает. Это свидетельствует о разнообразии и богатстве русской интонации, но соответственно и усложняет ее изучение.

В русском языке выделяется семь типов интонационных конструкций. Рассмотрим их.

В повествовательном предложении при выражении завершенности предцентровая часть произносится в среднем тоне, на гласном центра тон по­нижается, постцентровая часть звучит ниже среднего. (ИК-1)

У вопросительных предложений, обращений предцентровая часть также произносится в среднем тоне, а постцентровая – ниже среднего, на гласном центра движение тона ровное или нисходящее, но в отличие от ИК-1 усилено словесное ударение (оно на схеме обозначено жирной чертой). (ИК-2)

Если приходится повторить вопрос или про­износится вопросительное предложение без вопросительного слова и только интона­ция определяет его характер, тогда используется ИК-3.

В чем отличие ИК-3? Только в том, что на гласном центра тон резко по­вышается. Интонация в данном случае позволяет говорящему подчеркнуть то, что его интересует: или кто взял, или взял ли, или что взял.

При выражении сопоставительного вопроса, а также вопроса с оттен­ком требования интонация (ИК-4) имеет свои особенности: на гласном центра тон понижается, затем повышается (нисходяще-восходящая интонация), предцентровая часть произносится средним тоном, а в постцентровой высокий уровень тона держится до конца конструкции.

В экспрессивных предложениях, когда дается высокая оценка, выража­ется восхищение, а также в вопросительных предложениях с вопроситель­ным словом используется ИК-5. ИК-5 имеет два центра. В первом идет повышение тона, во втором – понижение. Между цен­трами тон выше среднего, а в постцентровой – ниже среднего. Когда же мы недоумеваем, когда хотим подчеркнуть высокую степень признака, действия, состояния, тогда на гласном центра тон повышается и его высокий уровень сохраняется до конца конструкции. (ИК-6)

В русском языке нередко одну и ту же мысль можно выра­зить по-разному. Например:

Никаких обычаев у них нет.

Какие у них обычаи!

Смысл у приведенных предложений один и тот же, а интонация различ­на. В первом случае констатируется факт, во втором выражается экспрессив­ное отрицание. При произнесении первой фразы используется ИК-1. Интонация второго предложения иная: на гласном центра тон резко повышается, гласный заканчивается смыч­кой голосовых связок (смычка обозначается пересечением линий), и это отли­чает ИК-7 от ИК-3.

Обратите внимание на то, что при описании каждой конструкции приво­дится фраза с одинаковым синтаксическим построением и лексическим соста­вом. Это не случайно, так как наглядно показывает, какими возможностями обладает звучащая речь, когда только благодаря интонации передается столько различных оттенков мысли. Если же учесть, что предложение можно произне­сти с различной эмоциональной окраской (сочувствуя, сожалея, негодуя, вос­торгаясь), то количество вариантов высказывания значительно увеличится.

Интонация играет значительную роль в устной речи.

Литературовед, мастер устного рассказа, И. Андроников писал:

...интонация... не только ярко выражает отношение говорящего к тому, о чем идет речь, но одним и тем же словам может придать совершенно различ­ные оттенки, бесконечно расширить их смысловую емкость. Вплоть до того, что слово обретет прямо обратный смысл. Скажем, разбил человек что-нибудь, пролил, запачкал, а ему говорят: «Молодец!» Опоздал, а его встречают сло­вами «Ты бы еще позже пришел!» Но раздраженно-ироническая интонация или насмешливо-добродушная переосмысливает эти слова <... > простое слово «здравствуйте» можно сказать ехидно, отрывисто, приветливо, сухо, мрачно, ласково, равнодушно, заискивающе, высокомерно. Это простое слово можно произнести на тысячу разных ладов. А написать? Для этого понадобится на одно «здравствуйте» несколько слов комментария, как именно было про­изнесено это слово

Диапазон интонаций, расширяющих смысловое значение речи, можно считать беспредельным. Не будет ошибкой сказать, что истинный смысл ска­занного заключается постоянно не в самих словах, а в интонациях, с какими они произнесены.

Интонация передает смысловые и эмоциональные различия высказыва­ний, отражает состояние и настроение говорящих, их отношение к предмету беседы или друг к другу.

Вспомним роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Первый разговор Стивы Облонского с женой после того, как она узнала о его измене.

– Долли! – сказал он тихим, робким голосом. Он втянул голову в пле­чи и хотел иметь жалкий и покорный вид, но он все-таки сиял здоровьем и све­жестью.

– Что вам нужно? – сказала она быстрым, не своим, грудным голосом.

– Долли! – повторил он с дрожанием голоса. – Анна приедет нынче.

– Ну что же мне? Я не могу ее принять! – вскрикнула она.

– Но надо же, однако, Долли...

– Уйдите, уйдите, уйдите! – не глядя на него, вскрикнула она, как буд­то крик этот был вызван физической болью. <.. >

– Уйдите, уйдите отсюда! – закричала она еще пронзительнее, – и не говорите мне про ваши увлечения, про ваши мерзости!

– Но что ж... Ну что ж делать? – говорил он жалким голосом, сам не зная, что он говорит, и все ниже и ниже опуская голову.

–Вы мне гадки, отвратительны! – закричала она, горячась все более и более. – Ваши слезы – вода! Вы никогда не любили меня; в вас нет ни серд­ца, ни благородства! Вы мне мерзки и гадки, чужой, да, чужой! – с болью и злобой произносила она это ужасное для себя слово чужой.

Передавая интонацию речи героев, писатель раскрывает их внутреннее состояние, их переживания: чувство вины Степана Аркадьевича (жалким голо­сом, с дрожанием голоса); обиду, отчаяние его жены (с болью и злобой). Ду­шевное напряжение обманутой Долли проявляется в темпе речи, влияет на тембр ее голоса (сказала быстрым, не своим, грудным голосом). Раздражение, безысходное горе повышает высоту и интенсивность звучания (вскрикнула, закричала еще пронзительнее). У Стивы, наоборот, сознание своей вины и же­лание примирения заставляет его снизить высоту и интенсивность звучания (сказал тихим, робким голосом).

По интонации героев произведения читатель понимает, в каком состоя­нии они находятся, какие чувства охватили их.

Интонация отличает устную речь от письменной, делает ее богаче, вы­разительнее, придает ей неповторимый, индивидуальный характер. О том, что интонация отличает устную речь от письменной, пишет уче­ный-лингвист А. Б. Шапиро:

...в устной речи мы делаем много таких пауз, повышений и понижений тона, замедлений и убыстрений темпа речи, изменений тембра голоса и т. п., которые никогда не отмечаются и не могут отмечаться в письменном тексте уже по одному тому, что для этого потребовалось бы огромное количество разнообразных знаков, – наверное, не меньше, а возможно к больше, чем их требуется для музыкальных текстов.

Необходимо сказать и о синтаксической функции интонации. Она ука­зывает:

– конец фразы;

– ее законченность или незаконченность;

– к какому типу относится предложение, содержит оно вопрос, воскли­цание или повествование.

В письменной речи о синтаксической роли интонации читатель узнает по знакам препинания.

Прямое назначение знаков препинания, – считает К. С. Станиславский,– группировать слова фразы и указывать речевые остановки или паузы. Они раз­личны не только по продолжительности, но по характеру. Последний зависит от той интонации, которая сопровождает речевую остановку. Иначе говоря, каждый знак препинания требует соответствующей ему, характерной для него интонации.

Каков же характерный мелодический рисунок каждого из знаков препинания?

Точке присуща интонационная фигура звукового понижения основного тона – своеобразного падения звука. Для того, чтобы точка зазвучала актив­нее, определеннее, необходимо большее повышение звука перед завершаю­щим словом. Это увеличит амплитуду звучания, и голосовой удар на пониже­нии прозвучит энергичнее.

Не все точки имеют одинаковую интонационную структуру. Если после­дующая фраза тесно связана по смыслу с предыдущей, развивает и дополняет ее, точка не должна зазвучать с такой активностью, амплитуда не будет столь велика, понижение звучит слабее. Лишь завершающая точка получает наи­большую звуковую определенность: голос опускается «на дно», утверждая за­конченность мысли. Такое различие интонационной структуры по силе звуча­ния носит название градации точки.

Запятая, наоборот, характеризуется повышением звука, который завер­шается своеобразным «голосовым загибом», обрывающим звук и предупреж­дающим, как поднятая кверху рука, о том, что мысль не завершена. Этот обрыв повышающейся интонации заставляет слушающего внутренне ожидать ее завершения, а продолжение фразы, начавшееся с той же звуковой ступени, на которой прозвучала эта «запятая», психологически соединится для него с ее началом.

Двоеточие интонационно подготавливает слушающего к продолжению мысли, в его интонации ощущается движение, развитие, передаваемое легким звуковым толчком.

Вопросительный знак требует резкого и быстрого подъема звука на во­просительном слове, которое сопровождается характерной фигурой так назы­ваемого «кваканья». Высота и скорость подъема, форма звуковой фигуры соз­дают градацию вопроса.

Восклицательный знак начинается с быстрого и энергичного звукового подъема, после чего голос резко падает книзу. Чем выше взлет и резче паде­ние, тем интенсивнее звучит восклицание.

Особый интонационный рисунок каждого знака препинания, градация силы и характера логического ударения, темп и ритм смены речевых тактов позволяют четче вылепить звуковой образ мысли, сделать так, чтобы она легко воспринималась на слух.

Характеристика устной речи будет неполной, если не сказать еще об од­ной ее особенности – о паузе.

Редко кто из говорящих задумывается над тем, что такое пауза, для чего она нужна, какие паузы бывают. Считается, что пауза особой роли в речи не играет, что ее никто не замечает, что она нужна исключительно для вдыхания воздуха в легкие.

А почему же тогда, если наш собеседник во время разговора вдруг дела­ет паузу, мы испытываем чувство волнения: что это с ним произошло? не при­ступ ли? или он на что-то обиделся? или засомневался в правоте моих слов? И с нетерпением ждем, когда последует продолжение разговора.

Действительно, пауза (лат. pausa от греч. pausis – прекращение; оста­новка) – временная остановка звучания, в течение которой речевые органы не артикулируют и которая разрывает поток речи. Пауза – это молчание. Но и молчание может быть выразительным и значимым. Даже наука такая есть – паузология. Первый паузолог США профессор О'Коннор считает, что паузы могут сказать о человеке не меньше, чем слова, что в разговоре на них уходит 40–50% времени.

Не случайно, говоря о первом спектакле в Московском Художественном театре, о том, как играли актеры и как принимали их зрители, В. И. Немиро­вич-Данченко вспоминает и о паузах. Он подчеркивает, что они в речи акте­ров были «не пустые, а заполненные дыханием этой жизни и этого вечера; пау­зы, в которых выражалось недоговоренное чувство, намеки на характер, полу­тона».

Тонкий знаток сценического искусства, прекрасно знающий возможно­сти живого устного слова с его разнообразием интонаций и пауз, Немирович-Данченко понимал, что паузы бывают разные. Он писал: «паузы не пустые, а заполненные».

Что же имел в виду В. И. Немирович-Данченко, противопоставив «пус­тые» паузы «заполненным»? Какие паузы он считал «пустыми»? В письме К. С. Станиславскому читаем:

Прежде всего роль знать, как «Отче наш», выработать беглую речь, не испещренную паузами, беглую и легкую. Чтобы слова лились из Ваших уст легко, без напряжения.

Вот, оказывается, в чем причина «пустых» пауз в сценической речи. Это– плохое знание текста роли, когда актер постоянно думает о том, что дальше следует говорить.

«Пустые» паузы встречаются и в обыденной обстановке. Есть люди очень ограниченные, их интеллект слабо развит, они почти ничего не читали, мало что знают. Когда они вступают в разговор, то речь их бывает «испещре­на» паузами, ничего не значащими, не несущими никакой информации. Такие паузы не создают комфорта при общении, они затягивают разговор, а некото­рых собеседников даже раздражают. С пустой паузой, порожденной отсутствием мысли, не следует смешивать паузы хезитации, т. е. паузы обдумывания, размышления.

Чаще всего паузы хезитации встречаются в речи людей, обсуждающих политические, социальные, научные проблемы, когда у выступающих еще не сформировалось окончательное мнение по обсуждаемой проблеме, они ищут решение вопроса, вслух обдумывают его. Паузы помогают говорящим офор­мить свои мысли и предложения, находить лучшую, наиболее точную и ясную форму изложения. Паузы размышления возникают в любом месте высказыва­ния и отражают колебания при выборе возможных речевых средств. Их могут заменять сочетания слов: «пожалуй», «точнее сказать...», «лучше сформули­ровать так...», «правильнее будет...», «нет, не так надо сказать...» После этих оговорок дается новая формулировка мысли. Паузы хезитации уместны и не­обходимы.

В теории публичной речи, кроме интонационно-логической, выделяют еще психологическую паузу. В чем ее суть? Чем она отличается от логиче­ской? К. С. Станиславский на эти вопросы отвечает так:

...в то время как логическая пауза механически формирует такты, целые фразы и тем помогает выяснить их смысл, психологическая пауза дает жизнь этой мысли, фразе и такту, стараясь передать их подтекст. Если без логической паузы речь безграмотна, то без психологической она безжизненна.

Логическая пауза пассивна, формальна, бездейственна; психологическая – непременно всегда активна, богата внутренним содержанием.

Логическая пауза служит уму, психологическая – чувству.

Знаете ли вы, как высоко ценится психологическая пауза?

Она не подчиняется никаким законам, а ей подчиняются все без исклю­чения законы речи.

Там, где, казалось бы, логически и грамматически невозможно сделать остановки, там ее смело вводит психологическая пауза. Например: представьте себе, что наш театр едет за границу. Всех учеников берут в поездку, за исклю­чением двух. – Кто они? – спрашиваете вы в волнении у Шустова. – Я и... (психологическая пауза, чтобы смягчить готовящийся удар или, напротив, что­бы усилить негодование)... и... ты! – отвечает вам Шустов.

Вам известно, что союз «и» не допускает после себя никаких остановок. Но психологическая пауза не стесняется нарушить этот закон и вводит неза­конную остановку.

Помимо пауз хезитации, логических и психологических выделяются еще интонационно-синтаксические паузы. Они соответствуют знакам препинания в письменной речи и различаются длительностью. Самая короткая пауза – на месте запятой, а самую длинную требует точка. Интонационно-синтаксической паузой отделяются в звучащей речи однородные члены предложения, вставные конструкции, обращения; пау­за заполняет то место в предложении, где подразумевается пропуск слова.

Есть еще две разновидности пауз.

Представим себе такую картину, идут вступительные экзамены. Абиту­риенты пишут диктант. Преподаватель читает текст медленно, повторяет части предложения и, повторяя, делает паузы. Что это за паузы? Как они называют­ся? Какова их функция? Эти паузы вызваны ситуацией. Надо, чтобы абиту­риенты успели написать текст диктанта, чтобы в шуме и на далеком расстоя­нии люди услышали и поняли друг друга. Поскольку паузы вызваны той или иной ситуаци­ей, они называются ситуативными.

Последняя разновидность – паузы физиологические. Они появляются, когда не хватает воздуха в легких, особенно при одышке, или когда поражена центральная нервная система и в результате забывается нужное слово, трудно выразить какую-нибудь мысль. Хорошо, если человек обходится без таких пауз! В заключение разговора о паузах приведем слова К. С. Станиславского: «Пауза– важнейший элемент нашей речи и один из главных ее козырей».

 

7.3.

Важнейшим элементом ораторской речи является его стилевое содержание.  Стиль – система целесообразно отобранных и согласованных языковых средств, которые использу­ются для выражения определенных смыслов. Выделя­ются стили языка, литературные и окказиональные.

Стили языка представляют собой варианты систе­мы языка, которые складываются с изменением эсте­тических представлений о речи или с формированием новых сфер общения, требующих для себя специфи­ческих средств выражения. Чем шире состав таких стилей, тем богаче культура языка. Стили языка, соот­ветственно, бывают исторические и функциональные.

Среди функциональных стилей литературного языка важнейшие: обиходно-разговорный, докумен­тально-деловой, художественный, научный, публици­стический, церковнославянский.

В соответствии со сложными отношениями выра­зительных средств произведения к различным стили­стическим системам в построении речи выделяются общие и частные качества стиля.

Общие качества стиля обращают ритора к истори­ческому, функциональному и литературному стилям, из которых он исходит.

Частные качества стиля обращают ритора к окка­зиональным стилям, которые он учитывает.

Качества стиля проявляются в слоге. Понятия сти­ля и слога следует различать. Стиль создает образ реальности, и в стиль включаются и предмет речи, и ритор, и аудитория. Слог – способ словесного выра­жения. Поэтому слог создает только образ речи, кото­рый входит в стиль составной частью. Характер слога, которым пользуется автор, может быть различным, и авторский стиль часто строится игрой, сложным соче­танием различных типов слога.

Общие качества стиля: правильность, ясность, точность, уместность, легкость, живость, гармо­ничность слога.

«Державина видел я только однажды в жизни, но никог­да того не позабуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все мы взволновались. Дельвиг вышел на лестницу, чтобы дождаться его и поцеловать ему руку, руку, написавшую «Водопад». Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: где, братец, здесь нужник? Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига, ко­торый отменил свое намерение и возвратился в залу. Дельвиг это рассказывал мне с удивительным простодушием и веселостию. Державин был очень стар. Он был в мундире и пли­совых сапогах. Экзамен наш очень его утомил. Он сидел подперши голову рукою. Лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвислы: портрет его (где представлен он в колпаке и халате) очень похож. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза его заблистали; он преобразился весь. Разумеется, чи­таны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал с живостью необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Цар­ском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда я дошел до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом... Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли...»

(А.С. Пушкин)

Правильность (чистота) слога состоит не только в следовании фонетическим, орфографическим, грам­матическим и лексическим нормам русского литера­турного языка, которые многообразны и, случается, противоречат одна другой, но в таком подборе выра­зительных средств языка, что они, согласуясь друг с другом, в совокупности образуют завершенный и ^: цельный вариант грамматики и лексической системы общелитературного языка, называемый идиолектом или языком писателя. Чистота слога лежит в основа­нии хорошего авторского стиля, так как чистый слог представляет собой отобранную, осмысленную и упо­рядоченную автором систему языковых ресурсов, ко­торыми он пользуется сознательно и целесообразно. Ясность слога означает, что слова и обороты опре­делены в значении и употреблении, что автор умеет строить обозримые фразы, избегает случайных дву­смысленных выражений, а фраза запоминается и лег­ко воспроизводится.

Точность – качество слога, отчасти противостоя­щее ясности. Точность означает соответствие между словами и мыслию автора. Сложная мысль требует сложного выражения, и в таком случае приходится выбирать между точностью и ясностью слога.

Точность слога достигается тщательным анализом синонимических средств языка и подгонкой отобран-ных слов и выражений. Критерий точности – невоз­можность замены использованного слова или оборота другим, когда в авторской речи исчезает синонимия. В приведенном примере ни одно слово не может быть заменено синонимом без искажения смысла и ни одно не может быть устранено или переставлено.

Уместность – соответствие способа выражения ситуации речи и ожиданиям аудитории.

Жанровая форма рассказа – литературный анек­дот. Эта форма располагается на границе умеренного и простого стиля или тона речи. Соответственно автор использует средства разговорно-повествовательной речи. В стихах на ту же тему («Пока не требует поэта...») использованы образы высокого стиля.

Легкость слога достигается простейшим способом выражения.

Легкая речь не осложнена лишними словами, обо­ротами, синтаксическими связями, неестественным порядком слов. Фраза «Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина», написана легким слогом. Ее нетрудно сделать тяжелой и неуклюжей: «Когда я читал мое стихотворное сочи­нение «Воспоминания в Царском Селе», то находился всего в нескольких шагах от Державина».

Живость слога – соответствие речи движению мысли – достигается быстрой сменой образов, автор задерживается на каждой мысли ровно столько, сколь­ко это необходимо для ее уяснения, а последующие мысли вытекают из предыдущих: «Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли...»

Гармоничность слога означает соответствие планов выражения и содержания высказывания ритми­ческой мере, которая соотносит объемы целого и частей фразы или произведения.

В плане содержания это будут, например, чередования статических и динамических фрагментов речи, а в плане выражения – чередования фонетических рит­мов, или ритмизованных и неритмизованных частей