Введение к «Волшебной горе»

В 1939 году появляется «Введение к «Волшебной горе» Томаса Манна, это доклад для студентов Принстонского университета. В данной статье писатель, прежде всего, призывает читателей рассматривать роман «Волшебная гора» не только как отдельное произведение, но и в совокупности с другими: «Будденброки», «Смерть в Венеции», «Размышления аполитичного». Это нужно для того, чтобы найти более правильный подход к роману. «Мы не найдём правильного подхода к отдельному произведению, если будем рассматривать его особняком, не обращая внимания на то, как оно связано с творчеством писателя в целом, и не учитывая систему его взаимоотношений с другими произведениями» [23, С. 155].

Далее Томас Манн рассказывает о тех причинах, которые подтолкнули его написать роман с такой тематикой, из чего становится понятно, что писатель, главным образом, руководствовался своими впечатлениями и переживаниями от поездки на курорт: «Рассказ был задуман как «драма сатиров», дополняющая трагическую новеллу, которую я как раз заканчивал. В нём должна была ощущаться та атмосфера бездумного и лёгкого, но в то же время овеянного дыханием смерти существования, в которую я окунулся в этом странном заоблачном мирке» [23.С.160]. И все свои переживания автор перенёс на своего героя - Ганса Касторпа.

Томас Манн советует перечитать эту книгу дважды: так человек получает больше наслаждения и открывает для себя много нового и интересного. «Эта книга сделана не совсем обычно: она носит характер композиции, и поэтому во второй раз читатель поймёт роман глубже, а следовательно, получит больше удовольствия; ведь и музыкой можно наслаждаться по-настоящему лишь тогда, когда знаешь её заранее» [23. С. 164].

Главного героя «Волшебной горы» Томас Манн называет искателем Грааля - «мудрость, приобщение к тайнам, та наивысшая цель, к которой стремится не только простодушный герой, но и сама книга» [23.С. 171]. Это объясняется тем, что Ганс Касторп спешит познать всё неизвестное, «спешит в объятия болезни и смерти, ибо это сулит ему прозрение, ясновидение, чудесный взлёт его «я» [23. С. 161]. Здесь можно провести параллель между Гансом Касторпом и Томасом Манном: ведь герой похож на своего создателя. Сам писатель говорит: «Мне было нетрудно рассказать об этом, так как всё это чуть-чуть не произошло со мной самим» [23.С.156]. Соприкасаясь с обитателями санатория, воплощающими разные стороны современного буржуазного сознания, Ганс Касторп проходит ряд этапов внутреннего развития, приближаясь к углублённому гуманистическому постижению мира. Томас Манн объясняет, что всё, через что он заставляет пройти своего героя, это лишь «педагогическое средство, с помощью которого достигается огромной силы «активизация», приподнимание заурядного героя над его первоначальным уровнем» [23. С. 167].

 В этом смысле «Волшебная гора» продолжает традиции немецкого воспитательного романа, являясь также одним из важнейших философских романов XX века. Вопрос, волновавший всех великих романистов XX в., вопрос о том, как правильно жить, воспринимается Томасом Манном как постоянно стоящая перед каждым задача. И он даёт предположительный ответ в своём романе: «Человек - хозяин противоречий» - так заключает Ганс Касторп. Но это означает ускользающую возможность и трудную задачу, а не извне подаренное решение.

В статье «Введение к «Волшебной горе» Манну пришлось полемизировать с теми, кто, не успев освоить новые формы литературы, увидел в романе только сатиру на нравы в привилегированном высокогорном санатории для лёгочных больных. Содержание «Волшебной горы» не сводилось к тем откровенным диспутам о важных общественных, политических тенденциях эпохи, которыми заняты десятки страниц этого романа. Читатель постепенно уясняет, что санаторий и его пациенты - грандиозный символ предвоенной Европы, а Ганс Касторп воплощает собой типичного бюргера-немца, в определенном смысле и самого Томаса Манна. Автор разъяснял, что сатира на нравы в фешенебельном санатории составляет лишь верхний слой повествования. Писатель настаивал, что он «постоянно выходил за рамки реалистического, символически активизируя, приподнимая его и давая возможность заглянуть в сферу духовного, в сферу идей» [34. С. 159].

Активизация происходит и с сознанием героя: именно он оказывается способным, будучи помещён в «испытательную колбу» высокогорного заточения, с новой остротой воспринять жизнь, предстающую здесь в необычном, провоцирующем на размышление обличий. Далее Т. Манн говорит о влиянии критики на творчество любого писателя. Это влияние огромно. Сам он уважительно относится к критике, в ней больше хорошего, чем плохого: «Есть известная прелесть в том, что критика разъясняет тебе твои собственные мысли, учит тебя понимать некогда написанные тобой произведения и вновь переносит тебя в их атмосферу» [23.С. 168].

Роман «Волшебная гора» является образцом новой интеллектуальной прозы. До «Волшебной горы» Томас Манн только искал новые способы отражения жизни. Главным предметом его исследования было не то, что он описывал в своих новых романах. Нарисованная им вполне конкретно и осязаемо жизнь, хоть и увлекала читателя сама по себе, все же играла служебную роль, роль посредника между ней и не выражавшейся ею более сложной сутью действительности. Об этой сути и велась речь в романе. Таким образом, в статье «Введение к «Волшебной горе» Томас Манн помогает сосредоточить внимание на самом важном и главном в произведении, понять и осознать конфликт.

Иосиф и его братья»

В 1942 году Томас Манн делает доклад «Иосиф и его братья». Во-первых, писатель говорит о замысле своего произведения, о том, почему он выбрал такую сложную тематику. Всё началось с того, что «меня почему-то потянуло раскрыть мою старую фамильную библию, чтобы перечитать в ней эту легенду. Достаточно сказать, что я был восхищён и сразу же начал нащупывать пути и взвешивать возможности, - а нельзя ли преподнести эту захватывающую историю совершенно по-иному?» [23.С.172] Интерес к такой теме Томас Манн объясняет тем, что в определённом возрасте человек начинает интересоваться совершенно не тем, чем интересовался раньше. «На передний план выходит интерес к типичному, вечно-человеческому, вечно повторяющемуся, вневременному, короче говоря - к области мифического» [24.С. 175]. Когда у художника и творца наступает такая пора, можно смело сказать, что это составляет важный рубеж в его жизни. С годами приходит непреодолимое желание создать нечто необычное, непохожее на предшествующие творения, и это искушение невозможно победить.

Безусловно, писать на такую тему для Манна было непривычно и довольно страшно, но, преодолев все препятствия, писатель пришел к тому, что сейчас его роман, по праву, называют романом - мифом. Для того чтобы добиться впечатления реальности и достоверности происходящего, Манн использовал «все средства языка, психологизации, драматизации действия и даже приёмы исторического комментирования» [43. С. 174].

Томас Манн говорит, что легенда об Иосифе, являющаяся основой его произведения «Иосиф и его братья», пережила на своём веку много разных преломлений. Но на этот раз «она преломляется в особой среде, где она как бы обретает самосознание и по ходу действия поясняет самое себя» [23.С. 174]. Выбор наиболее правильного подхода к мифу об Иосифе заняло у Манна много времени, и ещё долго он не мог свыкнуться с предметом, почувствовать его. Трудность ещё заключалась в том, что Томас Манн вынужден был покинуть родную страну и поселиться в Швейцарии, там он дописывал свой роман. Таким образом, писателю приходилось прикладывать максимум усилий для того, чтобы произведение считалось достойным читателя.

 Автор с первой же фразы задает взволнованный тон, он начинает разговор о таинственном, непостижимом, страшном. Разделенный на десять частей пролог имеет собственное название "Сошествие во ад"

"Прошлое - это колодец глубины несказанной. Не вернее ли будет назвать его просто бездонным?". Засветив фонарь вдохновения, автор предлагает нам начать этот "несказанно" долгий спуск. По дороге он раскрывает перед нами свой взгляд на прошлое не только, как на историю, рассмотрение истории для автора не самоцель, а только путь к ее постижимому началу. Прошлое приводится здесь, как логическая цепь событий, ведущая к мыслимому автором архетипу этого "мира форм".

"Душа, то есть прачеловеческое начало, была, как и материя, одна из первооснов бытия, она обладала жизнью, но не обладала знанием. В самом деле, пребывая вблизи бога, в горнем мире покоя и счастья, она беспокойно склонилась - это слово употреблено в прямом смысле и показывает направление - к бесформенной еще материи..."[23.C.200] Прачеловеческое начало, бог и материя составляют, по учению Т. Манна космический триумвират сил, способных взаимно влиять друг на друга.

Как видно из учения Т. Манна о спасении, это взаимное влияние не безгранично. Мировая гармония, учит нас писатель, восстановится после того, как: "одержимая страстью душа вновь признает горнюю свою родину, выкинет из головы дольний мир и устремится в отечественную сферу покоя и счастья. В тот миг, когда это случится, дольний мир бесследно исчезнет; к материи вернется ее косное упрямство; не связанная больше формами, она сможет, как и в правечности, наслаждаться бесформенностью, и значит тоже будет по-своему счастлива".

 Из приведенных слов становится ясно, что Бог не способен изменить материю, сделав ее пригодной для счастья. Заметим так - же, что это макрокосмическое счастье является здесь окончательным заменителем святой истины, существование которой, по сути дела, не признается Т. Манном, во всем этом огромном романе мы не найдем ни одного намека на то, что такая истина существует. Для достижения счастья не имеется никаких других препятствий, кроме собственного желания души пребывать вне счастья, что, впрочем, не искажает ее естественной природы и не лишает ее полноценного общения с богом.

Монументальная тетралогия «Иосиф и его братья» ещё более чётко, чем «Волшебная гора», ориентирована на «дружелюбие к жизни». Короткий библейский рассказ Томас Манн развил в огромное повествование, описывающее беды и удачи героя. Но истинным героем является не Иосиф, как многие думают. «Подлинным же его героем был Homo dei (человек божий), человек, с религиозным пылом ищущий самого себя, вопрошающий, откуда он пришёл и куда идёт, что он такое и в чём его назначение, где его место во вселенной, жаждующий проникнуть в тайну своего бытия, разгадать вечную, вновь и вновь встающую перед нами загадку: «Что есть Человек?» [23. С. 177].

В этом романе возрастает не только одарённая личность Иосифа, но и весь еврейский народ, а в известном смысле и сам Бог. Тенденции, наметившиеся еще в раннем творчестве, выходят теперь на первый план: интерес к политике, интерес к мифу и увлечение фрейдовским психоанализом.

«Иосиф и его братья» - это трогательная дань уважения евреям в их самое мрачное историческое время, в нём изображается свобода личности, борющейся против продажной тирании. В тетралогии «Иосиф и его братья» идея «овладения противоречиями» оценивалась как важнейшая для воспитания человеческого рода. «В этой книге, — утверждал Томас Манн, — миф был выбит из рук фашизма» [1.С. 185]. Томас Манн показал, как еще в доисторической давности формировались моральные устои человечества, как личность, выделяясь из коллектива, училась обуздывать свои порывы, училась сосуществованию и сотрудничеству с другими людьми. Таким образом, статья «Иосиф и его братья» - это очень важный комментарий к одноимённому роману Томаса Манна. Без неё читатель может неправильно понять то, что автор в своём произведении хотел выделить особенно сильно. Прежде всего, писатель акцентирует внимание на том, что данная историческая тетралогия на библейскую тему проникнута антифашистскими идеями. Гуманизируя миф, и показывая его конкретные социально-исторические истоки, Манн выступил здесь против характерных для фашизма попыток возвеличить миф и вообще интуитивный иррационализм за счёт рационального человеческого мышления. В романе Томас Манн изобразил героя, занятого созидательной государственной деятельностью. Это был важный аспект для всей немецкой антифашистской литературы.

В авторском послесловии к роману мы находим цитату из Гете, которая, по-видимому, послужила рабочим девизом для Т. Манна. "Как много свежести в этом безыскусственном рассказе; только он кажется чересчур коротким, и появляется искушение изложить его подробнее, дорисовав все детали". [24.C.289] Божественно прекрасный сюжет жизни Иосифа вызывает глубокое сочувствие Т. Манна, а духовное и пророческое содержание Книги Бытия, реальное, а не вымышленное, ему неинтересно и непонятно, от этого ему кажется, что Моисей поленился или же не смог изобразить детали - переживания, чувства и т. п.

Сюжет, который под его вдохновенной рукой получился божественно прекрасным, для него не более чем глиняный сосуд, содержащий несравненно более дорогой напиток пророческого слова. Т. Манн воспроизводит «основные черты этого сосуда, тонко инкрустирует его, покрывает эмалью, потом наполняет разнообразными благовониями и пряностями, запечатывает эпилогом, как золотою маской, - и в результате получается профессионально и со вкусом исполненная мумия, имеющая такое же отношение к прототипу, какое и мумия имеет к живому человеку из, которого она изготовлена».[34.C.167]