2020-01-15
1039
Путь Манна как мыслителя, начавшийся под сильным влиянием Шопенгауэра, Ницше, Вагнера и общей культурной ситуации немецкого "конца века", весь стоит под знаком непрекращающегося движения к более гуманистической и плодотворной мировоззренческой ориентации. В основном Манн работает над преодолением психологии декаданса, глубоко им пережитой. В себе самом Манн видит орудие критического самоочищения немецкой "бюргерской" культурной традиции, а в своем творчестве – инструмент "самоопределения" (понимаемого в духе этики позднего Гёте) через самопознание.
Художественный метод Манна характеризуется повышенно сознательным отношением к творчеству и творческому процессу. Это проявляется двояко: 1) в его произведения вводятся прямые рассуждения о сущности и по поводу творчества; создание произведения сопровождается рефлексией, которая входит интегральной частью в само произведение; 2) исключительно содержанием произведений становится проблематика искусства и творчества, которая выполняет у Манна роль универсального символа, вмещающего в себя более или менее значит, обществ, тематику.
Бытие художника, представленного как творческая личность и творящего свою жизнь как произведение искусства, выступает у Манна как аналог самых различных социальных явлений: проблематика психологии художника раскрывается на образах монарха ("Королевское высочество") или авантюриста ("Признания авантюриста Феликса Круля"), библейских героев (тетралогия "Иосиф и его братья") или средневековых аскетов ("Фьоренца", "Избранник") и т.д. С другой стороны, социальная проблематика оформляется как изображение жизни и творчества художника ("Доктор Фаустус"). Для метода Манна характерна автопортретность образа художника, стоящего в центре его произведений; притом это автопортрет не буквальный, а преображенный, экспериментальный, являющийся продуктом транспозиции своего Я на разные ситуации, разные эпохи и с заменой ряда черт на противоположные.
Самое раннее отношение к действительности у Манна близко эстетству 90-х гг. 19 в., но очень скоро над эстетическим критерием надстраивается этический принцип. В центре этики Манна стоит проблема взаимоотношения духовной культуры и социальной действительности, выражаемая противоположением двух групп понятий: дух, созерцание, творчество, болезнь – жизнь, действие, здоровье, счастье. Ранний Манн под сильным воздействием идей Шопенгауэра (дух как аскетическое преодоление воли к жизни) и Ницше (дух как болезнь) понимает эти антитезы дуалистически: дух рассматривается как начало проблематичное, противоречивое, неполноценное, жизнеспособность отождествляется с антидуховностью, а в социальном плане – с агрессивной буржуазностью ("Тристан", 1902) или в лучшем случае с бюргерской заурядностью ("Тонио Крёгер", 1903). Шопенгауэр привлекает Манна как моралист, пессимизм которого – трагическое, но внутренне освобождающее учение, и как истолкователь сущности музыки (музыка всегда остается для Манна прообразом всякого искусства). В творчестве Вагнера Манн находит выражение тех же колебаний между волей к смерти и волей к жизни.
Существенно, однако, что уже в этот период мы не находим у Манна ни доктринерского отрицания "жизни", как у Шопенгауэра, ни взвинченно-экстатиеского. воспевания антидуховности жизненного начала, как у Ницше. Сугубо критическая оценка как "жизни", так и "духа" в их разобщенности ("Тристан"), косвенно выражает потребность преодоления этой разобщенности, хотя такая потребность еще осмысляется как неосуществимое "томление" ("Тонио Крёгер", "Фьоренца"). От вечного, вневременного характера своих антитез Манн переходит к явлению их в конкретно социальных условиях (действительность, как она противостоит искусству), хотя еще считает их непреодолимыми. Перелом подготавливается в повести "Королевское высочество" (оптимистическое решение проблемы достоинства и счастья в противоположность шопенгауэровскому аскетизму), но осуществляется только после Первой мировой войны ("Волшебная гора", 1924, эссе "Гёте и Толстой", 1923), выливаясь в требование единства противоположностей. С этого времени противопоставление "жизни" "духу" и т.п. понимается Манном не как альтернатива для выбора, но как противоположности в их единстве, способном к равновесию. Это равновесие как условие победы гуманного начала и в творчестве, и в жизни – идеал Манна во вторую половину его творческого пути, олицетворение которого он видит в Гёте ("Лотта в Веймаре", 1939, ряд статей и выступлений – "Гёте как представитель бюргерской эпохи", "Гёте и демократия" и др.) как гуманисте, воплотившем в себе единство духовного и практич. начал. С этой концепцией Гёте связана и тетралогия "Иосиф и его братья" (1933-43), где шопенгауэровский идеал чистоты и духовности, враждебной жизни, снижается в откровенно иронических мотивах бесплотного ангельского мира и ущербного бытия скопца Потифара (Петепрe), а противоречия "достоинства" и "счастья", "чистоты" и "жизни" снимаются в гармонич. образе мудрого и деятельно-жизнеспособного Иосифа.
Этика Манна теряет свой индивидуалистический характер и обращается к широким социальным проблемам. Пройдя через период консерватизма и национализма ("Размышления аполитичного", 1918), Манн приходит к утопии справедливого общества, где реализуется искомое слияние духа и деятельности, к историческому оптимизму. К общественной деятельности Манн приводит и своего Иосифа ("Иосиф-кормилец", 1943). С социально-этической точки зрения пересматривается проблема "духа". Для позднего Манна противоположны не дух и жизнь, а дух гуманный и антигуманный. В статье "Философия Ницше в свете нашего опыта" (1948) писатель подвергает Ницше критике именно за противопоставление духовного жизненному, и жизни – этике.
Испытав сильное влияние романтического мировоззренческого стиля, Манн критически переоценивает его. Как крайнюю степень его вульгаризации писатель воспринимает "романтическое варварство" – фашизм ("Слово немца. Воззвание к разуму", 1930; "Германия и немцы", 1947, и др.). Анализу мировоззренческих предпосылок фашизма посвящен роман "Доктор Фаустус" (1947).
Манн интенсивно работает над проблемой взаимоотношения между рациональной и интуитивно-алогической, "олимпийской" и "хтонической" сферами человеческой психики (мотив гармонии "сновидчества" и "рассудительности" в тетралогии "Иосиф и его братья"), выступая против иррационалистической оценки интеллекта как разрушителя творческой потенций "души" (полемика против Клагеса).
Особый интерес Манна вызывает рациональное осмысление мифа (работа на материале мифа в романах "Иосиф и его братья" и "Избранник", мифологические мотивы в др. произведениях, изучение специальных работ по теории мифа – Кереньи, Юнга и др.). Интерес Манна к фрейдизму обусловлен тем, что писатель видит в нем средство, аналогичное рационализации сферы подсознательного, в частности мифа ("Место Фрейда в истории современной культуры", "Фрейд и будущее"), "разоблачение неврозов", которое может быть мобилизовано против фашизма.
Центральные понятия философии культуры позднего Манна – понятия иронии и пародии. Они истолковываются чрезвычайно расширительно: сама культура определяется как пародия ("Лотта в Веймаре", "Замечания к роману "Избранник", 1951). По мысли Манна, идея культуры неразрывно связана с идеей традиции, и в этом смысле всякий акт культуры есть "повторение". Но принцип прогресса требует рефлективного осмысления традиции: отсюда возникает ирония. Архаичные формы духовной культуры (например, миф) суть для нас объект пиетета постольку, поскольку они служили в прошлом конструктивными орудиями интеллектуального и морального прогресса, но их "наивность", т.е. их несоответствие нашему рациональному, критическому сознанию, может быть предметом любования только через иронию.
В этической ориентации своих творческих принципов Манн опирался на традиции немецкой классики, которой он в огромной степени обязан и своей философской культурой (влияние диалектики Гёте), и на опыт русской литературы (Толстой, Достоевский, позднее Чехов). С установкой Манна на этический принцип интеллектуальной честности связан эстетический императив "скромности", т.е. художнической интонации, противоположной всем видам взвинченной, демагогичной патетики.
Глав 2. Статьи Т.Манна о русской литературе
