Личность в разных культурах

Личностное начало, идея личности как самостоя­тельного субъекта общественных отношений, опираю­щегося на свои собственные внутренние силы в той или иной мере, имеется в каждой развитой культуре. Однако существует заметное, а часто принципиальное различие в статусе личностного начала и его содержа­нии в разных культурах, что зависит в значительной степени от характера религиозных компонентов данной культуры.

Европейская культурная традиция утверждает чело­века автономным субъектом деятельности, подчеркивает прежде всего его единство, цельность, тождественность “я” во всех его проявлениях. Констатация нескольких ролевых функций в общем не снимает такой принцип, раздробленность образов “я” воспринимается как нечто ненормальное. Напротив, в восточных культурах роле­вые функции во многом перекрывают самосознание личности. Человек осознает себя и воспринимается во многом в зависимости от той среды или сферы, в ко­торой он в данный отрезок времени действует. Здесь человек рассматривается прежде всего как средоточие партикулярных обязательств и ответственности, выте­кающих из его принадлежности к семье, общине, клану, религиозной общности и государству.

В классической китайской традиции высшей добро­детелью считалось подчинение человека узаконенным нормам и подавление им своего “я”. Конфуцианские принципы утверждали необходимость ограничения эмо­ций, жесткий контроль разума над чувством и умение выражать свои переживания в строго определенной, принятой форме. В условиях засилья официального бю­рократизма естественным способом обойти это требо­вание был уход от практической общественной деятель­ности в уединенную монашескую жизнь в дзэнских мо­настырях. Разработанная система психофизической тре­нировки давала чувство саморастворения во вселенском целом.

Несколько иначе выглядело отношение личности к обществу в классической индийской традиции. В фило­софских системах человеческое “я” оказывалось обус­ловленным не какими-либо конкретными причинами, а реальностью сверхличного духа, по отношению к ко­торому телесное и эмпирическое “я” — временное и преходящее явление. К тому же вера в карму как череду переселения душ делает бытие каждого инди­вида условным-, лишает его самостоятельной ценности. Индивид достигает самореализации через отрицание своей эмпирической природы, путем разрыва всех кон­кретных связей с другими людьми, обществом, миром и своими деяниями.

Только в европейско-американской культуре лично­стное начало получило статус безусловности, непод­чиненности другим регулятивным принципам (сакраль­ные принципы, святость непреходящих ценностей. Свя­щенного Писания, общеобязательная идеология). Ус­тойчивость внутреннего мира личности не зависит от каких-либо внешних авторитетов, так как в себе самом индивид находит те безусловные принципы, которые помогают ему выстоять в любых обстоятельствах и придать им смысл, опираясь на собственное суждение, руководствуясь чувством ответственности в отлажива-нии своей деятельности. Синонимичным атрибутом та­кого понимания личности является индивидуализм как установка на самозначимость уникальной человеческой жизни и высшую ценность интересов отдельного че­ловека. В этом случае и возникает противопоставле­ние “индивидуализм-коллективизм”, и приоритет от­дается первому началу, хотя и ограниченному внут­ренними нравственными принципами и правовыми нор­мами.

Двойственность личности и индивидуализма как со-циокультурных характеристик подчеркивает видный французский социолог А.Турен. Нередко индивидуализм определялся как ориентация на получение путем ра­циональных действий наибольшей практической выгоды с наименьшими затратами, т.е. как “человек экономи­ческий” (хомо экономикус). Тот же, кто ставил свои религиозные, политические, профессиональные или се­мейные привязанности выше материальных ориентации, считался скорее коллективистом. Соответственно, по ло­гике свободного рынка, личностью может выступать лишь частный собственник, стремящийся ее сохранить и приумножить. Происходившее в западной цивилиза­ции длительное выяснение принципов деятельности ин­дивида, отстаивающего свои интересы в мире конкурен­ции, привело к значительному углублению приблемы личности, показало всю ее сложность и неоднозначность. Либерально-оптимистические взгляды открывали путь к анархическому своеволию и вместе с тем к социальным конфликтам. Выяснилось, что каждый индивид — не самостоятельный Робинзон, а член того или иного кол­лектива — профессионального, территориального или на­ционального, участник той или другой общественной ор­ганизации, через которую он и может отстаивать свои интересы. Протест против принуждений коллективной жизни может выглядеть респектабельным по форме, но он ограничен по возможностям и может вести к по­ражению и изоляции индивида. Кроме того, выяснилось, что “индивид с его свободой выбора отнюдь не явля­ется ни человеком разумным, ни хозяином самому себе. Его скорее можно сравнить с песчинкой, он объект рекламы и пропаганды. Более того, он всего лишь псев­доактер, роль которого практически полностью опреде­лена его местом в обществе. Психология и особенно психоанализ освободили нас от иллюзий своего “я” в той же мере, в какой литература и живопись низвергли портрет, который восторжествовал как жанр в эпоху великих побед классического рационализма”*.

* Турен А. Индивидуализм, личность //Опыт словаря нового мыш­ления.-М., 1989.-С. 112-113.

Конечно, для формирования устойчивой социокуль-турной структуры, обеспечивающей функционирование личности, необходимо подключение сложной и широко дифференцированной системы ориентации, выработан­ных в лоне западной цивилизации. Существенными ис­точниками такой системы являются античная духовная рациональность, христианский опыт индивидуального спасения, гражданское право, достижения просвещения, научности и критического реализма, формировавшиеся в рамках западной цивилизации уже в Новое время. Особое значение приобретает утверждение моральной и правовой культуры, в которой содержатся тщательно разработанные принципы отношений личности и обще­ства. Но их обеспечение — задача соответствующих социальных и культурных институтов.

Такое различие в типах личности присутствует не только на уровне философских концепций, а прони­зывает и основные сферы культуры. В западных филь­мах, демонстрируемых на массовом экране, настоящий ковбой, супершпион или сыщик всегда действуют в оди­ночку, демонстрируя индивидуальную волю к победе, не взирая на моральные ограничения. На Востоке, судя по такого же рода фильмам, в бой идут за компанию, собирают соратников или друзей, заранее предполагая, что “тебя могут убить, зато мы выиграем”. Так соби­рают участников коллективного действия в японских, китайских или индийских фильмах. И даже проявив свои высшие индивидуальные качества в восточных единоборствах, герой посвящает свои достижения своей группе, клану или народу.