Контуры новых соглашений по сокращению стратегических наступательных вооружений между Россией и США

 

Состоявшийся в ноябре 2001 г. российско-американский саммит подтвердил наметившийся подход американской администрации к контролю над вооружениями. С одной стороны Дж.Буш-мл. заявил о готовности в течение десяти лет понизить потолок СНВ США до 1700-2200 боезарядов, что представляет собой шаг навстречу пожеланиям российской стороны. С другой стороны, использованная им на пресс-конференции формулировка сразу насторожила российских экспертов. Дело в том, что президент говорил не об общем числе боезарядов, а лишь о “находящихся в боеготовности развернутых стратегических ядерных боеголовках” (operationnally deployed srtategic nuclear warheads). Таким образом речь идет не о реальном сокращении боезарядов путем ликвидации, а лишь о понижении уровня их боеготовности, проще говоря, выводе в резерв двух третей арсенала.

Самое важное - американская сторона отказалась зафиксировать свое обязательство на бумаге, сославшись на доверие между президентами.

Почему США решили отказаться от наработанного в течение почти четырех десятилетий (начиная с Московского договора 1963 г. о запрещении ядерных испытаний в трех средах) переговорного механизма? Основная особенность любых односторонних инициатив в сфере контроля над вооружениями - их необязательный характер по сравнению со стандартной схемой действий при заключении международных договоров, подлежащих ратификации законодательными органами власти государств-участников. Односторонние сокращения вооружений не требуют согласия и контроля не только со стороны партнеров, но и со стороны “своих” законодательных органов, поскольку они не связаны с юридически обязывающими международными документами.

Учитывая расстановку сил в Конгрессе (а также настроения военных), администрация таким способом развязывает себе руки при определении количественных параметров СЯС. Конечно, полной свободы при этом не получится, поскольку в руках парламента остается важнейший рычаг - бюджет.

Дж.Буш-мл. намерен в самых принципиальных вопросах касающихся стратегической стабильности заменить ведение длительных и сложных переговоров, предшествующих договорно-правовому оформлению соглашений, которые он считает архаичными и не соответствующими новым реалиям, не обязывающими “консультациями”. Эту линию еще летом 2001 г. подтвердила помощник президента по национальной безопасности К.Райс, находившаяся в Москве для проведения консультаций по широкому кругу военно-политических вопросов, но, прежде всего, для обсуждения подходов к проблеме противоракетной обороны и к новым глубоким сокращениям стратегических наступательных вооружений.

Следует напомнить, что еще в ходе предвыборной кампании выступая в Национальном клубе прессы 23 мая 2000 г. Дж.Буш-мл. высказался в пользу более глубоких сокращений стратегических наступательных вооружений по сравнению с уровнем, предусмотренным Договором СНВ-2, ничего, правда не конкретизируя. "Когда я стану президентом, я сокращу количество боеголовок до минимального уровня", - подчеркнул Буш, имея в виду сокращение ядерных боезарядов “в значительно большей степени, чем предусмотрено Договором СНВ-2” (одновременно он предложил снизить уровень боевой готовности ракет).

Придя к власти, президент США отмечал, что конкретизация количественных потолков односторонних сокращений СНВ будет осуществлена по результатам проводимого Министерством обороны США анализа положения в ядерной области (NPR).

Уже через две недели после вступления в должность президента Дж.Буш-мл. распорядился о пересмотре ядерной стратегии США, имея в виду оценить угрозы, уточнить методологию нацеливания, скорректировать количественные и качественные параметры СНВ США. В том числе, судя по сообщениям печати, был поставлен вопрос о возможности сокращения американского стратегического арсенала до уровня 2000-2500 боеголовок. В 2000 г. против сокращений ниже такого уровня решительно выступил Комитет начальников штабов (КНШ), поскольку это потребовало бы кардинального пересмотра ядерного планирования.

По целому ряду оценок, уже летом 2001 г., накануне встречи с Президентом России В.В.Путиным в Генуе, Буш был готов согласиться на уровень по 1500 боезарядов на стратегических носителях для каждой стороны*, но к этому времени министр обороны США Д.Рамсфелд еще не смог “утрамбовать” КНШ, для которого это означает еще более радикальную смену всей системы ядерного планирования, в том числе нацеливания ракет.

Значительное сокращение количества боезарядов на стратегических носителях у России и США по сравнению с потолками СНВ-2 (до 1000 единиц и ниже) создало бы принципиально новый уровень стратегической стабильности. Такое число боезарядов резко снизило бы возможность нанесения обезоруживающего и “обезглавливающего” упреждающего удара. Кроме того, такое сокращение было бы крупным политическим шагом, демонстрирующим всему международному сообществу ответственность подхода двух держав к выполнению их обязательств в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия, в отношении чего до последнего времени и к СССР (России) и к США неоднократно предъявляли претензии другие государства, например, Индия.

Разумеется новое соглашение по такому сокращению СНВ России и США должно включать в себя четко оформленную договоренность о соблюдении всех верификационных процедур, предусмотренных Договором СНВ-1, что также работает на укрепление стратегической стабильности за счет повышения транспарентности деятельности РФ в области стратегических ядерных вооружений.

Поскольку договор СНВ-2 не вступает в силу из-за того, США не выполняют условий, на которых Государственная Дума ратифицировала Договор в 2000 г, то формальным юридическим ограничителем количественных параметров СЯС становится договор СНВ-1, позволяющий США иметь до 6000 боезарядов. Указанный уровень в новых условиях является очевидно избыточным, и какое может быть найдено применение такому количеству зарядов - не знает никто (об этом пишут и американские эксперты).

В целом можно предположить, что в военной стратегии США ядерное оружие будет играть куда менее заметную роль, чем в годы холодной войны. Пентагон ныне делает ставку на завоевание подавляющего превосходства во всех сферах, чтобы добиться победы в противоборстве с любым противником без рисков, связанных с применением ядерного оружия.

С точки зрения воздействия на стратегическую стабильность в избранной республиканской администрацией линии поведения наиболее важны следующие моменты:

- отказ от обязательств по Договору ПРО 1972 г. Выбор времени для юридического оформления выхода из Договора скорее всего будет зависеть от темпов работ по системе ПРО;

- отсутствие при одностороннем походе юридического оформления мер контроля за сокращаемыми вооружениями, обычно закладываемых в тексты договоров и связанных с ними документов;

- отказ от необратимости проводимых сокращений, в том числе отказ от уничтожения сокращаемых носителей и их трансформация в средства доставки высокоточного обычного оружия.

- отказ ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), что предоставляет американцам свободу рук в деле модернизации ядерных боеприпасов, разработке их новых видов.

 

 

3.3. Изменения в фундаменте ядерного сдерживания

Взаимному ядерному сдерживанию принадлежала особая роль в структуре такого феномена мировой политики как холодная война, самым кратким описанием которой может служить известная формула Л.Д.Троцкого “ни мира, ни войны…”. Окончание холодной войны, возвращение к “традиционной” политике, не могло не сказаться на взглядах на смысл сдерживания, прежде всего взглядов на возможные последствия применения ядерного оружия.

Начиная с 50-х годов и до сих пор в основе сдерживания лежит страх перед глобальной катастрофой в случае массированного использования ядерного оружия. Путь к полномасштабному выявлению и осознанию последствий этой катастрофы во всех странах мира был весьма непростым. Не сразу появились и научные данные о том, что может произойти с нашей планетой в случае полномасштабного ядерного конфликта. В послевоенные годы, в условиях существовавшего тогда уровня знаний в ядерной области за рубежом и в нашей стране многим, в том числе и специалистам, казалось, что эти последствия все же имеют ограниченный характер и не несут угрозы существованию человечества на Земле. Сегодня приходится вспоминать об этом состоянии умов, поскольку значительное снижение количественных потолков СЯС при реализации договоров СНВ-1, СНВ-2 и в перспективе СНВ-3 может возродить подобные настроения, что в свою очередь чревато непредсказуемыми последствиями.

Так, например, один из крупнейших физиков ХХ в. П.Л.Капица в 50-е годы писал, основываясь на данных, которыми располагала тогда наука: “Можно заключить,… что отравление атмосферы даже после самой крупной атомной войны не приведет к прекращению жизни на Земле. К тому же нельзя забывать, что, как показывает история человечества, даже при эпидемиях самых ужасных болезней всегда находились лица, имевшие природный иммунитет, которые не гибли и не теряли жизнеспособности”. В чем-то этот выдающийся отечественный ученый в своих мыслях оказался близок к китайскому лидеру Мао Цзэдуну, призывавшему в 60-е годы не страшиться последствий ядерной войны.

Подобные “оптимистические” оценки служили основой для военно-стратегических расчетов. В советских публикациях конца 40-х - начала 50-х годов, включая первые годы после испытания в 1949 году советской атомной бомбы, содержалось немало насмешек над “дефективной” буржуазной стратегией, будто бы копирующей германскую стратегию военного времени. Говорилось о том, что “атомный вариант блицкрига” имеет еще меньше шансов на успех, чем стратегия гитлеровских захватчиков. Сталин подчеркивал, что в ядерной войне могут быть уничтожены десятки и сотни тысяч мирных жителей, но до миллионов он не поднимался. В таком же духе мыслили и многие наши военные, что нашло свое отражение в многочисленных высказываниях относительно достижения “решающей победы” социализма над капитализмом в будущей ядерной войне. Не было недостатка в таких высказываниях и со стороны американских военных и гражданских стратегов.

В таком дух были выдержаны, в частности идеи книги “Военная стратегия” под редакцией Маршала Советского Союза В.Д.Соколовского, выдержавшей четыре издания в СССР и множество переводных изданий на Западе, прежде всего в США.

К 70-80-м годам отношение мирового сообщества к разрушительной мощи созданного им же ядерного Левиафана изменилось, и это было особенно заметно в общественно-политических и научных кругах разных стран. Большой вклад в разработку проблемы того, каковы могут быть последствия ядерной войны для жизни на Земле, внесли гражданские ученые и специалисты. В 1972 г. тот же П.Л. Капица на основе новых знаний о ядерном оружии, с учетом резко возросших его запасов, отметил: “Общепризнанно, что такая война, где бы она ни возникла, в несколько часов могла бы отравить весь земной шар и прекратить жизнь человека”.

Сейчас опять уместно вспомнить о том, что последствия применения ядерного оружия весьма многообразны. Это не только первичные поражающие факторы ядерного взрыва, но и вторичные и третичные последствия, которые в первой половине 80-х годов, в период очередного обострения международных отношений, весьма подробно исследовали отечественные и зарубежные ученые – климатологи, физики, медики и биологи. В отечественной науке можно отметить труды Г.С.Голицина, Н.Н.Моисеева, Е.И.Чазова, Е.П.Велихова, А.А.Гинзбурга, В.А.Александрова и др. Оценки ученых вызывали часто неприятие и критику у профессиональных военных, предпочитавших говорить только о первичных последствиях применения ядерного оружия. Это оборачивалось завышением при расчетах наряда необходимых сил и средств для проведения военных действий, и, как следствие, - повышением количественных “потолков” сил, обеспечивающих политику сдерживания.

 

*   *   *

Параллельно с развитием стратегических ядерных сил СССР и США развивалось многообразное оружие оперативно-тактического и тактического назначения (ТЯО), в том числе так называемое “оружие поля боя”, вплоть до боеприпасов для советских и американских гаубиц калибром 152 и 155 мм соответственно. Миниатюризация ядерного оружия была действительно крупным научным и инженерным достижением, и здесь как СССР, так и США намного обошли другие ядерные державы. Характерно, что в отличие от ракет средней дальности, быстро обнаруженных на Кубе в 1962 г., выявить советское ТЯО американцам тогда не удалось, и о его присутствии в тот период на острове стало известно лишь совсем недавно.

В обеих странах в то время ТЯО - от инженерных боеприпасов (ядерные фугасы) до ракет класса “воздух-воздух” – рассматривалось, прежде всего, не как средство сдерживания, а как инструмент вооруженной борьбы, средство прямого усиления огневой мощи сухопутных войск, тактической авиации, военно-морских сил общего назначения, сил противовоздушной и противоракетной обороны. Как писал в свое время Н.В.Огарков, ядерное оружие в то время разными способами стремились приспособить к существовавшим формам и способам ведения военных действий.

Сегодня, по мнению президента Академии военных наук генерала армии М.А.Гареева, "ядерное оружие, подвергаясь неуклонному сокращению, перестает быть оружием поля боя и превращается в средство стратегического сдерживания". Данный тезис имеет полное право на существование, однако к нему надо подходить с определенной осторожностью в связи с новой ролью ядерного оружия, закрепленной в новой Военной доктрине России в 2000 г.

Следует отметить, что деление ядерного оружия на стратегическое и тактическое является достаточно условным. В качестве основного критерия отнесения к тому или иному классу используется дальность их доставки. К “стратегическим” были отнесены средства, которые обеспечивали СССР и США нанесение ударов по территории друг друга с национальной территории каждой страны и с морских акваторий с использованием баллистических ракет, а к тактическим (оперативно-тактическим) - ракеты с радиусом действия до 1000 км, авиабомбы самолетов фронтовой авиации, артиллерийские снаряды, мины, фугасы. При этом БРПЛ оказывались стратегическими, а КРМБ - тактическими, даже если превосходили их по дальности полета.

Однако очевидно, что при одинаковой дальности средства, считающиеся в России или США тактические, становятся стратегическими в условиях Индии или Пакистана, не говоря уже об Израиле, где счет идет на десятки километров. ТЯО может быть стратегическим, т.е. способным решать задачи стратегического масштаба в ходе боевых действий, - но только размещенным на тактических средствах доставки.

В настоящее время в развитии ТЯО наметились следующие основные тенденции: дуализм средств доставки (создание одних систем в различном снаряжении - ядерном и обычном); миниатюризация ядерного оружия, повышение избирательности его действия и уменьшение побочных эффектов. Указанные тенденции - и дуализм и понижение мощности в результате ведут к размывание границы между ТЯО и обычными вооружениями, ликвидируя психологический барьер - табу на применение ядерного оружия.

 

*   *   *

Отмеченный дуализм средств доставки относится, прежде всего, к крылатым ракетам*. В связи с этим важно отметить, что проводя сокращения своих стратегических вооружений, США стремятся сохранить соответствующий потенциал средств доставки которые не ликвидируются, а “переориентирует” на выполнение неядерных задач. Как известно, тяжелые бомбардировщики типа B-1B, применявшиеся и в Ираке, и в Югославии, не подлежат зачету по условиям Договору СНВ-2.

Принято решении о переоборудовании четырех ПЛАРБ типа "Огайо" в носители КРМБ (одна лодка будет способна нести до 154 ракет). В случае его реализации количество крылатых ракет на американских подводных лодках практически удвоится. Учитывая же то, что перспективные КРМБ США будут обладать способностью перенацеливания в полете и малой заметностью, они гипотетически будут представлять значительную угрозу для российских объектов СЯС.

С точки зрения стратегической стабильности опасность подобного дуализма связана, прежде всего, с тем, что в условиях конфликта невозможно определить, какие - ядерные или обычные боеприпасы находятся на борту вылетевшего бомбардировщика или в каком - ядерном или обычном оснащении находится на борту корабля или ПЛ крылатая ракета.

Серьезной проблемой в организации борьбы с атакующими КР является низкая эффективность систем обнаружения их стартов. Наибольшие проблемы создают КРМБ, запускаемые с подводных лодок, поскольку они могут быть скрытно развернуты в любом районе Мирового океана, и ракеты могут атаковать цели практически с любого направления.

В связи с этим КР в принципе могут рассматриваться как одно из средств “асимметричного ответа” на различные варианты систем ПРО - как стратегической, так и на ТВД. Как существующие, так и перспективные РЛС обнаружения, которые планируется применять в системах ПРО, рассчитаны на баллистические цели и будут иметь очень ограниченные для перехвата малозаметных низколетящих КР. В связи с этим можно предположить, что активность США и их союзников в области ПРО послужит дополнительным стимулом для развития данного класса средств доставки в различных государствах*.

 

*   *   *

Вторая тенденция эволюции ТЯО - его миниатюризация. По имеющимся открытым сведениям, разработчики ядерного оружия в США стремятся получить разрешение на разработку ядерных зарядов сверхмалой мощности, для которые предлагается следующая градация: “мининьюки” (сотни тонн тротилового эквивалента), “микроньюки” (десятки тонн), “тайниньюки” (единицы тонн).

Проблема заключается в том, что в 1994 г. конгресс запретил выделять средства на НИОКР в сфере ядерных боеприпасов мощностью менее 5 кт, опасаясь, что это приведет к стиранию грани между ядерным и обычным оружием и повышению вероятности использования ядерного оружия.

Разработчики ядерного оружия (лаборатории в Лос-Аламосе и “Сандия”), заручившись поддержкой республиканцев в сенате, попытались добиться снятия указанного ограничения при рассмотрении проекта федерального бюджета на 2001 ф.г., однако единственное, чего смогли добиться - разрешения проводить исследования проникающих зарядов, способным поражать подземные объекты, причем в тексте закона не уточняется, о ядерных или обычных боеприпасах идет речь. Развернулись дебаты, в ходе которых сторонники “мини-ньюков” утверждают, что применение такого оружия не повлечет ущерба для окружающей среды, а противники доказывают что для того, чтобы продукты взрыва мощностью 5 кт не вышли на поверхность, он должен произойти на глубине порядка 200 м, а проникнуть на такую глубину, как считает западные эксперты, существующие боеприпасы пока не могут.

Характерно, что лоббисты “мини-ньюков” в качестве объектов применения до последнего времени называли только две точки: иракский “бункер С.Хусейна” и потенциально - российский пункт стратегического управления на Южном Урале (“гора Ямантау”). В ходе начавшейся 7 октября антитеррористической операции в Афганистане к ним добавилось также “логово бен Ладена”.

Следует также отметить, что для совершенствования существующих и создания новых боезарядов – малой мощности, но повышенной точности - могут потребоваться натурные испытания. В связи с этим отказ от ратификации ДВЗЯИ Конгрессом США обусловлен стремлением обеспечить Соединенным Штатам свободу рук (наряду с отказом от договорно-правового оформления процесса сокращения СНВ).

 

*   *   *

Размывание границы между ядерным и обычным оружием происходит и с другой стороны - намечается вторжение обычных вооружений в сферу, рассматривавшуюся до сих пор как исключительно ядерную. Новые виды обычных вооружений способны стать одним из элементов стратегического уравнения.

На фоне радикальных сокращений СНВ значение ВТО в стратегическом балансе может резко возрасти. До сих пор при оценках балансов при проведения сокращений на паритетной основе, закрепленных в договорах ОСВ и СНВ, принимались во внимание лишь возможности ядерных вооружений и средств их доставки, что было оправдано существованием огромных ядерных арсеналов у обеих сторон. В перспективе, по мере более глубоких количественных сокращений СНВ, снижения их оперативной боеготовности и, вероятнее всего, развития и развертывания стратегических оборонительных средств, возрастет роль и других факторов, которые пока не учитываются и практически никак не ограничиваются - ТЯО и ВТО в обычном снаряжении - но способны в новых условиях повлиять на выживаемость СЯС.

В результате качественного развития перспективное обычное оружие, действующее на принципах кумулятивного и кинетического воздействия, может представлять угрозу не только для мобильных ПГРК, но и для ШПУ, до сих пор считавшихся неуязвимыми при воздействии неядерным оружием.

Угрозой живучести СЯС со стороны новых видов обычных вооружений в ближайшее время можно было бы пренебречь, если бы она существовала изолированно. Однако необходимо принять во внимание, что одновременно с конца 1990-х годов в США усилилась тенденция к созданию стратегической противоракетной обороны, что вкупе с противосиловыми возможностями СЯС и, в перспективе – ВТО в обычном снаряжении, может существенно сократить способность к нанесению ответного удара даже у страны со значительным ракетно-ядерным арсеналом. Таким образом, к стратегической цели - лишить потенциальных противников возможности сдерживать Америку, - Соединенные Штаты продвигаются сразу по нескольким направлениями одновременно. И в первую очередь, по всем признакам, вектор этой политики нацелен на КНР.