Возвышенное правосудие

Важнейший компонент гу­манистической философии права, прямо раскрывающий смысл ее характеристики в качестве концепции правоза­конности, — это независимое и сильное правосудие, обладающее такими правомочиями и высоким статусом (т.е. та­кой степенью "возвышенности"), которые делают его спо­собным противостоять исполнительной и в необходимых случаях законодательной властям, принимать решения с не­посредственной опорой на права человека, общие демокра­тические правовые принципы, начала частного права.

Именно здесь настало время сделать уточнение в от­ношении "силового" характера права современного граж­данского общества. Гуманистическое право остается мощным силовым фактором в жизни общества (коль скоро оно ока­зывается способным противостоять власти и даже возвы­ситься над ней). Но право современного гражданского существа не выступает в качестве инструмента, действен­ность которого определяет главным образом, а порой и исключительно стоящий за ним аппарат государственного принуждения. Напротив, благодаря той мощной силе, которая заключена в естественном праве, оно становится в ос­новном самодостаточным нормативно-ценностным регулятором. И за его "спиной", наряду с авторитетом го­сударства, непосредственно стоит в качестве главного внеш­него силового инструмента правосудие (которое, разумеется, при необходимости может привлечь на основании закона и другие силовые государственные институты).

В конечном счете именно независимое и сильное пра­восудие способно сделать право суверенным и вместе с тем социально сильным образованием, независимым от усмот­рения и произвола государственной власти, в том числе от усмотрения, а порой и произвола, выраженного в законода­тельных и иных нормативно-правовых документах.

Философия правозаконности, следовательно, предпо­лагает существование развитой юридической системы, дей­ствующей при такой организации государственно-властных институтов, при которой самостоятельное и высокое место занимает независимое и сильное правосудие.

Конечно, в независимом и сильном правосудии таятся и грозные опасности. Опыт ряда стран, в том числе и россий­ский опыт, свидетельствует, что при неразвитой, несложив­шейся юридической системе, ущербности юридической культуры государственное всевластие и произвол могут про­бить себе дорогу и через судебные учреждения, которые, пользуясь своим независимым статусом, могут выйти из-под правового контроля и неправомерно вторгаться в жизнь об­щества. И тогда оправдываются предостережения мудрых людей прошлого, полагавших, что наиболее страшная тирания — это тирания, скрывающаяся под маской законности.

Потому-то речь должна идти не просто о независимом и сильном правосудии, а о правосудии возвышенное — та­ком, когда судебная, юрисдикционная деятельность обога­щена высокой культурой (в том числе — отработанными процессуальными процедурами и гарантиями, предупреждающими ошибки и злоупотребления), а главное — осуществляется высококвалифицированными правоведами, способ­ными по уровню своей профессиональной подготовки, гра­жданственным и моральным качествам вершить в общест­ве правый суд.

Опорные точки.

Реализация идеалов правозаконности, во многом видимых в перспективе (и потому ныне имеющих в чем-то романтический характер), — процесс, судя по все­му, трудный, противоречивый, долгий. Его успех зависит от многих составляющих и переменных, прежде всего от утвер­ждения начал либеральной цивилизации, становления основ­ных институтов гражданского общества, демократизации всей общественной жизни, развития культуры — и общей, и пра­вовой (персоноцентристской), состояния правопорядка и за­конности в стране. Как показывают события последнего времени, даже демократические страны с достаточно высо­кой правовой культурой (такие, как Великобритания, Фран­ция, США, Дания и др.) развиваются в правовом отношении далеко не всегда прямолинейно, а, напротив, с зигзагами и поворотами назад, с немалым трудом достигают более высо­ких показателей в своем правовом развитии.

Вместе с тем можно отметить ряд рубежей, опорных то­чек, достижение которых независимо от всех других обстоя­тельств (в том числе и в странах, только-только вставших на путь демократического развития) представляется делом неот­ложным, требующим настойчивого приложения усилий.

К числу таких рубежей, опорных точек, которые часто перекликаются с отмеченными выше характерными чертами права гражданского общества, относятся следующие четыре.

Это:

во-первых, неуклонное возвышение в жизни общества прав и свобод человека, придание им доминирующего значения и в законодательстве, и — что не менее важно — практической юриспруденции, в общественном мнении;

во-вторых, закрепление в законодательных документах, прежде всего в Конституции, в кодифицированных актах, демократических правовых принципов, которые могли бы стать нормативной основой для решений судебных органов по вопросам, не получившим разрешения в действующем законодательстве;

в-третьих, придание высокого статуса частному праву (при необходимости — его восстановление и разви­тие), выраженного в отработанном, соответствующем миро­вому уровню гражданском законодательстве;

в-четвертых, возвышение суда, осуществление действенных мер по укреплению его независимости, его силы, способной при необходимости противостоять произ­волу административно-исполнительной и законодательной властей; причем — с одновременным укреплением процессуальных гарантий, предупреждающих произвол и со сто­роны юрисдикциовных органов.

Еще раз скажу: кратко изложенные идеи правозакон­ности, соответствующие требованиям современного граж­данского общества, — не более чем идеалы — обобщенный образ, полученный в результате суммирования тенденций и достижений законодательства и юридической практики демократических стран с развитой юридической культурой, отечественного положительного и отрицательного опыта, а также представлений автора, в чем-то, понятно, дискусси­онных, о месте и роли права в жизни людей.

Но это, как мне представляется, простые, ясные идеа­лы. Они согласуются с нашими тоже простыми, ясными, свет­лыми человеческими потребностями и устремлениями. И, что особо существенно, именно они, идеалы правозаконности, способны придать оптимистические очертания буду­щему людей, определить оптимальный, жизнеутвер­ждающий и достойный, вариант перспективы развития человеческого сообщества. И стать — наверное, умест­но будет сказать — для каждой страны, в том числе и для России, общечеловеческой и одновременно националь­ной идеей (которую так упорно и так безуспешно в ваши дни "ищут" в российском обществе)[137].

И все же дальше на примере России, нашего Отечест­ва, мы увидим, как непросто, с каким трудом, с какими потерями, деформациями эти идеалы входят (а еще чаще — не входят) в жизнь.

Именно для России все эти процессы оказались неимоверно сложными. Ибо Россия стала страной, в результате событий последних десятилетий не просто отброшенной назад, а страной сломанной, искалеченной, в ряде случаев уже лишенной возможности без гигантских потерь воспринимать и развивать простые и ясные человеческие идеалы. И особенно прискорбно, быть может, то, что Россию во многом сломала, искалечила также система взглядов на право, претендующая на то, чтобы быть "философией", — коммунистическая правовая философия.