Сиротство убивает Любовь

Может ли возникнуть насилие на ровном месте? Как ни парадоксально звучит мой ответ, но я отвечаю, что может.

Меня попросил не очень хороший знакомый по имени Володя посмотреть своих сыновей. Они качаются во сне, и это стало беспокоить родителей. Одному сыну восемь лет, другому четыре. Потом оказалось, что он не все сказал, оба сына страдали энурезом, причем, по ночам это случалось по нескольку раз.

Я попросил его, чтобы он сказал своей жене, что в начале я позанимаюсь с нею. И вот мы вечером едем на его машине к нему домой. Перед этим я ждал его около часа, когда он закончит свои дела в фирме, и напряженность, которую я ощущаю от него, пока мы едем, я отношу поначалу на его стрессовое состояние. Однако потом, пообщавшись с ним и с его семьей некоторое время, понял, что я ощущал естественное для него давление, которое он практически всегда иррадировал во внешнее от себя пространство на других, даже не замечая этого.

Его жена Рая внешне была очень милой молодой женщиной, нигде не работала, занималась детьми. Заранее предполагая влияние на детей определенных жизненных обстоятельств их матери, я спросил ее о том, жила ли она в условиях детдома? И получил утвердительный ответ: с семи лет до самой женитьбы она постоянно находилась то в больницах, то в санаториях, то в деревне у бабушки, так как болела ревматизмом, отягощенным еще и пороком сердца.

Я объяснил ей, что происходящее с детьми имеет причину в ней, так как она приобрела синдром детского дома: жизнь без любви. Внутренний ее источник любви не зажегся и потому проявления его в ее отношении к детям на уровне поля почти не ощущаются.

Любовь есть Бог, но когда ее нет, пустоту заполняет детский страх потерять свою мать. И потому они, особенно маленький, постоянно хотят или видеть ее или подойти и дотронуться. Маленький так вообще просится на руки. В народе говорят, что с рук не сходит.

· Любовь творит чудеса, а ее отсутствие - болезни.

На подсознательном уровне эта мать перенесла свое безрадостное детство на своих детей, потому что она не сформировала внутри себя модель любви к ребенку. Вокруг нее не существовало ауры Любви, пространство вокруг нее не пронизывалось вспышками любви. Там, внутри себя, дети были потеряны, одиноки. Их одиночество гнало их к ней, чтобы удостовериться, что она все-таки существует. Ее сиротство передалось им.

· Для человека, особенно для ребенка, внутренне ощущать любовь другого вообще намного важнее, чем чувствовать его физически. Но когда такого ощущения нет, то наличие хотя бы физического чувства держит его на поверхности жизни, не дает утонуть во враждебности Мира.

Возникновения энуреза - это тоже требование подсознания к физическому контакту с матерью, когда ощущение контакта нефизического потеряно.

· Океан Любви - это и есть Океан Духа, сила Божественного создания.

В ходе нашего разговора с нею я контролировал степень самостоятельного контакта наших с нею двойников души и время от времени спрашивал ее об ощущениях. По тому, как она в начале почувствовала туман в голове, а потом и онемение в средостении, я получил подтверждение, что контакт двойников установлен и они автономно от нас ведут свой диалог. Программа моего двойника хорошо известна, программа ее двойника содержала блокировку, которую и предстояло снять в ходе нашего взаимодействия.

Дополнительно ко всему я предположил, что у нее имеется страх, возможно скрытый, который и подпитывает эту блокировку. Мне предстояло попытаться его найти. Сразу вслед за этой мыслью я увидел пожар, о котором тут же спросил ее.

“Да, - сказала она, - очень боюсь пожаров, до парализации.” Оказалось, что совсем недавно она пережила очень сильный страх, связанный с пожаром квартиры у подруги и усиленный еще и  тем, что вслед за этим событием у той же ее подруги умер муж и она осталась одна с детьми.

На страх пожара наложился дополнительно и страх от потери мужа, страх остаться одной без работы и с двумя малыми детьми. Вскоре после этого в лесу, когда дети разожгли костер, старшему сыну сильно обожгло лицо горящим полиэтиленовым пакетом, выброшенным в игре кем-то из огня.

Я объяснил ей и научил, что можно сделать, чтобы оборвать ей самой ее болезненные связи с живыми и с покойниками, покаявшись перед Богом. Я увидел сильную ее зависимость от мужа.

Потом, когда мы ужинали и пили чай, оказалось, что она время от времени забывала поставить на стол то блюдца, то масло, то сахар, то еще что-то. Невнимательность тоже была ее бичом как продолжением пустоты души. Судя по реакции мужа он не мог привыкнуть к этому, ощущалось исходящее от него давление. Его давление было для него естественным фоном его жизни, а совсем не следствием стресса, как сначала предположил я.

Это давление автоматически вытравляло из него самого его собственную любовь и усугубляло изоляцию души его жены. Оно приняло образ постоянной уверенности его в своей правоте. Пообщавшись с ним больше, я понял, что он почти всегда старался навязать другим свои варианты решений и поступков и не замечал этого. Более того, как менеджер высокой квалификации, он даже оттачивал свое мастерство во влиянии на людей путем давления.

Маниакальность его психики довольно сильно давила мне на сердце, когда мы возвращались с ним на его автомобиле и как только я обращался к этому. С какой бы стороны я ни подходил в разговоре с ним, ощущение давления не проходило. Представление о себе у этого человека было гипертрофированным. Однако он хорошо умел скрывать это под личиной исполнительности.

Меня обеспокоило преуменьшение им опасности от состояния его жены, но попытавшись объяснить ему это и натолкнувшись на нежелание понять суть, я не стал ему надоедать своими рассуждениями. Объяснил в общем, что, возможно, само по себе и не является правильным, так как муж и жена - это все-таки для своих детей единый организм. К сожалению, часто можно видеть картину обратную: кто-нибудь из супругов наблюдает как бы со стороны за развитием отношений в своей же семье.

Как человек сугубо материального плана, он захотел меня отблагодарить материально и в этом настойчиво пристал ко мне, требуя от меня четкого ответа. Я же, ответив, что оцениваю свои усилия не выше тысячи долларов, и посмеявшись с ним над этим, подтолкнул его на самостоятельное решение.

И вдруг я осознал, что началась игра, в которой мне отведена роль бильярдного шара и меня ждет та луза, которую чисто профессионально выбрал именно он.

Мне стало грустно от того, что я вдруг понял очень простую истину: этот мой знакомый использовал меня для какой-то своей игры, для того, что было нужно только ему. Конец нашей встречи был заранее им спланирован, как и то, что он хотел услышать от меня. Остальное, что я ему объяснял, он попросту не воспринял.

По тому, с какой болью сжималось мое сердце в поле этого маниакально настроенного человека, чуть только я входил в это поле, как не было сил терпеть его давление после целого дня работы и пережитого напряжения с его женой, я понял, что рядом со мною находится хорошо замаскированный потенциальный психубийца своей жены и своих детей, который ежедневно поддерживал в своей жене и в своих детях чувство страха и который был готов в будущем исковеркать им жизнь полностью.

Он же, не ощущая со стороны своей жены ядра защищенности, стал для нее, а потом и для детей, удавкой, способной в любой момент перетянуть им горло. Удавкой было его маниакальное чувство превосходства, мания тирана.

Мне не пришлось стоять перед дилеммой, говорить или нет ему о существе дела, потому что он дал мне понять, что относится ко мне, как к вещи, которую можно использовать лишь по тому назначению, которое приписал ей он сам. Это промелькнуло в нем, когда он как бы вскользь упомянул, что его мать работает в администрации Президента страны.

Я стал осознавать, что он мне должен действительно не меньше тысячи долларов только за контакт с ним из-за того вреда, который он мне нанес своим убийственным воздействием. Он не любил своих детей, а моя откровенность могла стоить его жене развода. Я ушел от откровенного разговора.

Приведенный мною случай отражает реальную жизнь реальных людей. Ничего из их жизни не выдумано мною, ничего не приукрашено и не умалено. Мои знания иногда не дают мне спать по ночам и тогда я встаю и начинаю писать. Пока я не запишу мучающее меня, я не могу уснуть, а как только записал, внутренне успокоился, могу еще поспать столько, сколько позволяет еще непришедшее утро. Правда, частенько к моменту окончания моей писанины утро уже наступает и мне приходится такому, как есть невыспавшемуся, входить в новый день.

Так чем же лечить всю эту семью? Духовностью, Радостью, Любовью, Вниманием и Взаимопомощью, которые необходимо впустить в себя каждому их них? Найдут ли они в себе силы для этого?