Б.В. Яцеленко в своих работах использует термины «предписание» и «требование» как синонимы

По нашему мнению, необходимо различать понятие нормативного предписания в социальном и правовом значении. В социальном значении с мнением Б.В. Яцеленко мы не можем согласиться. Рассматривая нормативное предписание как требование, данный автор делает обязательным указание определенного круга лиц, к которым это требование обращено. В свою очередь, нормативное предписание предполагает исключительно государственно-властное решение, т. е. направлено на закрепление правовой идеи, имеющей неограниченное по кругу лиц действие.

Более того, позиция Б.В. Яцеленко наталкивает на вывод о необходимости выделять регулятивные и охранительные предписания. Ввиду того что нормативное предписание и норма права соотносимы как часть и целое, а также каждое нормативное предписание выполняет функцию элемента нормы права, изменение видов нормативных предписаний повлечет изменение структуры нормы права. С.С. Алексеев, а впоследствии и М.А. Тулиглович выделяют структуру нормы права, которая соответствует и является продолжением позиции Б.В. Яцеленко. Так, данные авторы отмечают необходимость выделения охранительных и регулятивных нормативных предписаний, развивая при этом теорию четырехчленной структуры нормы права (гипотеза и диспозиция регулятивной нормы-предписания, а также вторая гипотеза и санкция охранительной нормы). В настоящее время общепринятой считается трехзвенная концепция структуры нормы права, которая, по нашему мнению, не должна быть подвергнута изменениям. Более того, охранительной и регулятивной функцией обладает норма права, нормативное предписание аналогичные функции выполнять не может. На основании вышеизложенного, на наш взгляд, следует согласиться с мнением A.B. Мицкевича, который рассматривал нормативное предписание как решение (веление) органа государственной власти или государственно-властное решение.

Общие признаки нормативного предписания: элементарность, неделимость, нормативный характер, законодательное закрепление, текстуальная завершенность, логическая завершенность.

По нашему мнению, нормативному предписанию не свойственна логическая завершенность. Определение данного признака в теории права не дано. Однако, как отмечают Т.В. Губаева и A.B. Краснов, в большинстве своем норма права выступает как данность, результат сознательной деятельности уполномоченных органов и должностных лиц государства, но нередко возникают ситуации, когда норма права конструируется и получает свою логическую завершенность в процессе ее применения. Из изложенного следует, что логическая завершенность означает самостоятельность и применимость элемента системы права в регулировании общественных отношений, его конечность и самодостаточность. Общепринято, что самостоятельным элементом системы права в регулировании общественных отношений признается норма. В связи с этим возникает вопрос о соотношении нормы права и нормативного предписания.

Так, по мнению В.П. Коняхина, нормативное предписание — это не норма права, а структурный элемент правовой нормы. Как отмечает Д.А. Гарбатович, используемые в теории уголовного права термины «правило поведения» и «предписание» не являются синонимами. Правило поведения включает в себя предписание, как и иные формы уголовно-правового регулирования (запреты, стимулирование, дозволение), а не ограничивается только им. С.С. Алексеев рассматривал норму права и нормативное предписание в качестве синонимов.

Норма права имеет трехзвенную структуру, т. е. три элемента, имеющих разное функциональное назначение и смысловое содержание. Нормативное предписание, как указывает A.B. Денисова, как элементарная частица нормативно-правового акта само по себе не определяет права и обязанности адресатов уголовного закона и самостоятельное регулирование общественных отношений не осуществляет, однако участвует в механизме регулирования нормы в качестве составляющих ее структуры. По словам Т.В. Кленовой, «наделенные специальными функциями: гипотезы, диспозиции или санкции, — правовые предписания, взаимодействуя, образуют самостоятельные уголовно-правовые нормы. Только в системе правовые предписания способны осуществлять непосредственное регулирование общественных отношений и образовывать отдельную норму». По мнению К.В. Ображиева, для урегулирования конкретного уголовно-правового отношения необходимо объединение собственно уголовно-правовых предписаний с предписаниями, выступающими в качестве бланкетной части уголовно-правовых норм, что достигается за счет координационных связей между различными источниками уголовного права. Именно координационные связи обеспечивают согласованное взаимодействие источников с различными функциями, позволяя объединить содержащиеся в них предписания в единый регулятор (полную уголовно-правовую норму, требуемую правоприменителю).

С представленными мнениями нельзя не согласиться, нормативное предписание выступает в качестве части нормы права, в противном случае это противоречило бы определению нормы права как «установленного или санкционируемого государством и обеспечиваемого принудительной силой общеобязательного, формально-определенного правила поведения субъектов, содержащего меру их свободы и ответственности, регулирующего типовые общественные отношения». Необходимость соподчинения одного понятия другому прослеживается и в соотношении социальных значений нормы права и нормативного предписания. Так, правило поведения является более широким понятием по отношению к решению (велению) государственного органа. Отметим, что норма права состоит из гипотезы, диспозиции и санкции. К каждой функции требуется отдельное решение государственного органа. Данное обстоятельство прослеживается в уголовном праве. Так, в целях одновременного регулирования всех видов уголовных правоотношений гипотезы уголовно-правовых норм установлены преимущественно нормами Общей части УК РФ. Данные нормы являются результатом решения государственного органа и не охватывают правило поведения в целом. Таким образом, решение государственного органа может быть связано исключительно с одним из элементов правила поведения. Поэтому нормативное предписание обоснованно признается частью нормы права.

Таким образом, нормативное предписание не является самостоятельным в регулировании общественных отношений. Нормативно-правовые предписания не расположены текстуально друг за другом, следовательно, при построении нормы права необходимо логически обоснованное собирание предписаний. По этой причине каждое нормативно-правовое предписание приобретает свою логическую завершенность только в пределах конкретной нормы права. Следовательно, нормативное предписание не обладает свойством логической завершенности.

Текстуальная завершенность отражает тот факт, что нормативно-правовое предписание явно выражено в нормативно-правовом акте и имеет явные текстуальные границы. Нормативно-правовое предписание, в отличие от некоторых видов неписаных принципов, прямо следует из текста статьи закона и беспрепятственно может быть отграничено от иного нормативно-правового предписания. Возможность данного разграничения свидетельствует о смысловой завершенности нормативного предписания.

Нормативный характер и законодательное закрепление свидетельствуют о том, что нормативное предписание, выполняя функцию элемента нормы права, в совокупности с иными предписаниями формирует общепринятое правило поведения. Данное правило распространяется на неограниченный круг лиц, закреплено в источнике права соответствующей юридической силы, т. е. имеет внешнюю форму выражения.

Из вышеизложенного следует, что нормативное предписание имеет социальное и правовое значение. В социальном значении нормативное предписание представляет собой решение (веление) государственного органа в отношении неопределенного круга лиц, в правовом значении нормативное предписание — первичный неделимый элемент системы права, выполняющий в качестве элемента нормы права одну или несколько функций (гипотезы, диспозиции, санкции), обладающий свойством нормативности, выраженный в источнике права и отличающийся текстуальной и смысловой завершенностью.

Др. источник:

Статья "ПРАВОТВОРЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ: ПОНЯТИЕ, ВИДЫ, ЗНАЧЕНИЕ", СОЛОВЬЕВ Олег Геннадиевич, 2015 год.

В правовой доктрине общепризнанно, что элементами законодательной техники являются основанные на практике правотворчества, и научно обоснованные средства, правила и приемы подготовки и закрепления совершенных по форме, структуре, стилю изложения законодательных актов, обеспечивающих наиболее полное и точное соответствие формы нормативных предложений их содержанию, исчерпывающий охват регулируемых вопросов, доступность, простоту, легкую обозримость правового материала, его высокую регулятивность.

Приемы законодательной техники, используемые при юридическом изложении и закреплении воли законодателя выражают особенности юридико-словесного построения законодательного акта. Они в определенной степени касаются и внешней документальной формы закона, но в первую очередь «... способствуют полному, точному, экономному, «строго юридическому» изложению содержания нормативных предписаний». В этом смысле большинство авторов, относящих приемы к элементам законодательной техники, подразделяют такие приемы на две группы в зависимости от:

1) степени обобщения конкретных показателей нормы. Здесь включают два приема - абстрактный и казуистический;

2) способа изложения элементов нормы. Здесь включают три приема -прямой (простой и описательный), отсылочный (ссылочный), бланкетный.