Признаки юридической фикции

 

Как видно из предложенного определения фикции, существенными признаками ее являются:

1) признание несуществующего положения существующим и наоборот;

2) особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений;

3) преодоление состояния неопределенности в правовом регулировании.

Но фиктивное в праве имеет множество проявлений: это и особые средства юридической техники, это и разновидности правотворческих и правореализационных ошибок, это и фиктивные сделки и ряд других проявлений. Осознавая многогранность фиктивного в праве, представляется необходимым рассматривать только признаки фикции позитивной, имманентной закону.

Признак - это характеристика предмета или явления, по которым его отличают от других предметов или явлений; свойство или характеристика изучаемого явления, выраженные в совокупности данных (величин), которые могут быть подвергнуты наблюдению и измерению.

Данный параграф будет посвящен анализу, выделению и исследованию квалифицирующих признаков позитивной юридической фикции.

Используя дедуктивный метод мышления, при котором частное положение выводится логическим путем из общего, и проведя цепь умозаключений, связанных с анализом определения фикции различными авторами (представителями различных школ и специалистами в разных отраслях права), попытаемся выделить признаки юридической фикции, имманентной закону.

Р.К. Лотфуллин, на основе анализа различных подходов к раскрытию содержания понятия "юридическая фикция", дает ему следующее определение: юридическая фикция - это средство юридической техники, условно признающее заведомо ложное положение истиной, возможность опровержения которой, как правило, не имеет никакого юридического значения*(395).

В данном определении содержатся три основных признака юридической фикции.

Во-первых, родовым понятием для юридической фикции является понятие средства юридической техники, а не средства законодательной техники или предположения, нормы права или нормативного предписания. Юридическую фикцию принципиально можно определить именно как средство юридической техники. Понимание юридической фикции как средства законодательной техники, нормы права или нормативного предписания оставляет за рамками ее определения иные явления в праве, которые по всем своим свойствам подлежат отнесению к юридическим фикциям (например, юридическое лицо). Не исключая существования юридических фикций в форме предположения, автор считает некорректным относить их к разновидности правовых предположений.

Во-вторых, фундаментальным свойством юридической фикции, позволяющим отграничить ее от других средств юридической техники, является то, что она условно признает заведомо ложное положение истиной. Содержанием юридической фикции является заведомо ложное положение. Ложь этого положения проявляется в том, что оно признает существующими явления (обстоятельства), которые не существуют в действительности, или, наоборот, признает несуществующими явления (обстоятельства), которые реально существуют. Кроме того, этому ложному положению присуща очевидность (заведомость), т.е. противоречие юридической фикции окружающей действительности настолько очевидно, что это никого не может ввести в заблуждение. А общеобязательность юридической фикции условно ставит это ложное положение в ранг истины. И с этим трудно поспорить.

В-третьих, для юридической фикции характерна юридическая неопровержимость. Она сконструирована таким образом, что возможность доказывания обратного исключена. Однако на практике могут встречаться фикции, содержащие механизм опровержения. Но это является исключением из общего правила неопровержимости, так же как неопровержимость презумпций - из общего правила возможности их опровержения. При наличии более одной цели использования юридической фикции диссертант считает необходимым не включать в ее определение целевую характеристику. В современных трактовках понятия юридической фикции указание в качестве ее цели преодоление ситуации невосполнимой неизвестности резко сужает сферу ее применения*(396).

Юридическая фикция - это предположение, при помощи которого конструируется заведомо не существующее положение, признаваемое существующим и обладающее императивностью, играющее роль недостающего юридического факта в ситуации невосполнимой неизвестности и закрепленное нормой права, в силу чего оно превращается в государственно-правовую реальность, считает Н.А. Никиташина*(397).

Кроме того, автором выделяются признаки, присущие правовой фикции:

1) может содержать большую или меньшую степень вероятности;

2) представляет собой одну из форм небытия;

3) конструируется при помощи практической идеализации;

4) условно произвольна: формируется нормодателем произвольно, но произвольность ее условна;

5) проявляет себя очевидно. Очевидность правовой фикции обуславливается ее императивностью, неопровержимостью в подавляющем большинстве случаев;

6) имеет способность преодолевать неопределенность в правовом регулировании;

7) формальность;

8) закрепляется в норме права, обладает общеобязательностью;

9) обладает способностью вызывать к жизни другие фикции;

10) имеет намеренно деформирующий характер;

11) исключительность*(398).

Проанализируем позицию автора. Не совсем понятно, что означает "форма небытия" (п. 2). Применительно к существованию какого-либо предмета или явления это те границы, за которыми данный предмет (явление) еще не существует или уже не существует. Но это-то и есть условность, именно тот признак, который автор выделяет в п. 4. То же самое можно сказать и о "деформирующем характере" (п. 10). Если под деформацией понимать изменение формы, искажение сущности чего-либо, то в нашем случае речь идет о большей или меньшей степени вероятности какого-либо факта или события. А это автор выделяет в качестве первого признака. Кроме того, не видно различия между признаками N 7 (формальность) и N 8 (закрепление в норме права). Так зачем же выделять такое количество признаков, если они дублируют друг друга?

Еще Г.Ф. Дормидонтов обратил внимание на различные значения, в которых употребляют слово "фикция", и необходимость более точного определения понятия фикции. В частности, он отмечал: "Затруднения относительно точной научной терминологии имеют свою причину в том, что те явления юридического быта, к которым с большим или меньшим правом применяют в разговорном и даже литературном языке термины "фикция", "фиктивный", "вымышленный", весьма многочисленны, разнообразны по своей сущности и по вызываемым ими последствиям, нося часто лишь весьма отдаленные черты сходства"*(399). "Под юридической фикцией, - отмечал правовед, - мы разумеем лишь прием, употребляемый в объективном праве и в юриспруденции и состоящий в признании существующим несуществующего, и обратно"*(400). Таким образом, бесспорно выделение такого признака, как признание несуществующего положения существующим, и наоборот.

То же подтверждают мысли современных авторов. Например, И.Л. Ишигилов называет фикцией преднамеренно созданное неоспоримое положение, которое не соответствует реальной действительности и императивно содержится в нормах права с целью вызвать или не допустить определенных последствий*(401).

Под юридической фикцией О.И. Крассов понимает сформулированное в праве неоспоримое положение, не соответствующее реальной действительности, являющееся основанием для возникновения определенных последствий или недопущения соответствующих правовых последствий*(402).

И.П. Грешников считает, что фикция в праве - это оператор, юридический конструктор, с помощью которого явления реальной жизни включаются в сферу права*(403).

Осмысление фикции как разновидности правового предписания производилось, например, Л.А. Душаковой*(404) и О.А. Кузнецовой.

О.А. Кузнецова приводит практические соображения в поддержку необходимости употребления юридической фикции и конструирования правовых предписаний (норм права по терминологии О.А. Кузнецовой), содержащих юридические фикции: "Как известно, законодатель оперирует только термином "норма права", никаких иных "нетипичных установлений" он не использует в тексте нормативных актов. Так, одним из оснований для отмены или изменения решения суда в кассационном порядке является "нарушение или неправильное применение норм материального или процессуального права" (ст. 270 и 299 АПК РФ). Если же фикцию не рассматривать как правовую норму, то при ее нарушении или неправильном применении вышестоящая судебная инстанция не сможет отменить или изменить решение. Такую ситуацию иначе как правовым парадоксом не назовешь"*(405).

В данной ситуации разумно было бы поддержать позицию Е.А. Джазояна. По мнению автора, никакого парадокса здесь нет, просто не надо забывать, что норма является результатом правового регулирования, осуществляемого с помощью, в том числе, такого специфического средства юридической техники, имеющего характер правового предположения, как фикция. В приведенном О.А. Кузнецовой примере суду кассационной инстанции достаточно зафиксировать нарушение нормы материального права, в которой фикция получила законодательное закрепление, и вовсе не обязательно, чтобы сама фикция понималась при этом как норма права*(406).

Фикция как правовое предположение выступает в работах Н.А. Никиташиной*(407), Л.Л. Кругликова*(408) и др. В данной концепции смешиваются понятия фикции как метода правового воздействия и правовой нормы как результата такого воздействия*(409).

Таким образом, фикция во всех значениях есть положение, не соответствующее действительности, ложное; для юридической же фикции характерно закрепление ее в нормативном материале. Можно встретить и трактовку юридической фикции как предположения, "которым прикрывают или стараются прикрыть тот факт, что правило закона подверглось изменению, то есть что его буква осталась прежнею, а применение изменилось. Фикция юридическая привходит между двумя фактами, дабы связать их между собой, объявляя то, что должно быть, и придавая предположению авторитет и силу... она предназначена скорее представлять (замещать) истинное, а не обнаруживать его в действительности"*(410).

Как видно из проведенного обзора, существует достаточно большое количество вариантов понимания сущности фикции в праве.

Именно поэтому категория "правовая (юридическая) фикция" продолжает оставаться одной из самых неоднозначных в правовой литературе и нуждается в научном внимании и переосмыслении.

Различными авторами даются разные значения определения термина "правовая (юридическая) фикция". Такие определения в большинстве своем обладают рядом схожих основополагающих признаков.

В их число входят: отнесенность фикции к "приему юридической техники"*(411); "заведомая неистинность"*(412); "заведомая условность", "способность фикций вызывать друг друга", особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений; "мнимость", "ложность", "измышленность"*(413); "широкое использование фикции в различных отраслях знаний, универсальность"*(414); "закрепленность в законодательстве", "неопровержимость"*(415); "признание юридически значимым какого-либо события, которое реально, возможно, не существует"*(416); использование в качестве "временного вспомогательного понятия"*(417) и пр.

Учитывая разность значений определения термина "юридическая фикция" и подводя итоги анализа ее признаков другими авторами, а также в целях отграничения юридических фикций от смежных правовых категорий предлагаю выделить их основные признаки.

К основным признакам юридической фикции можно отнести следующие:

1. Универсальность. Можно отметить универсальность двоякого рода.

А. Историческая универсальность. Речь идет о том, что применение юридических фикций, начиная с мифологического мировоззрения и на протяжении всей последующей истории человечества, как было отмечено в I главе, не ограничено историческими рамками. Еще древнеримские юристы поставили юридические фикции на службу правотворческой деятельности, осознавая условность их содержания. Высокий технический уровень римского права, позволивший создать так называемую "азбуку права", которая используется и сегодня, позволил разработать необычный, но очень эффективный инструмент, приводивший право в соответствие с реалиями жизни. Таким инструментом стали юридические фикции, которые до сих пор не утратили своего значения и успешно существуют в законодательствах всех стран мира*(418).

Вклад римских юристов в дело развития учения о юридических фикциях неоценим, и многие их суждения об этом феномене были взяты за основу представителями светской и канонической юриспруденции Средневековья и их последователями. Именно на основе исследований фикций римского права свои подходы к пониманию юридической фикции предложили российские ученые XIX в. Д.И. Мейер и Г.Ф. Дормидонтов, работы которых стали отправной точкой для всех последующих исследований юридических фикций в российской науке"*(419).

Рассмотрев теоретический аспект изучаемого нами явления, обратимся к практике и приведем некоторые интересные примеры юридических фикций в Древнем Риме.

Proprieenimdiciturresnonreddita, guaedeteriorredditur - считается невозвращенной та вещь, которая возвращается поврежденной (Ulp. D. 13.6.3.1)*(420).

Quodguisexculpasuadamnumsentit, nonintellegiturdamnumsentire - лицо не могло претендовать на возмещение ущерба, если оно само было виновато в его причинении (Pomp. D. 50.17.203)*(421).

Существовала фикция, которая признавала раба вещью*(422).

В памятниках права Древнего Востока также можно обнаружить юридические фикции (например, ст. 17 Законов Хаммурапи)*(423). Фикции, опосредуя весь механизм правового регулирования, применялись не только в праве далекой древности, но и присутствуют во всех правовых системах современности, что позволяет прогнозировать их использование и в новых, претерпевающих становление, отраслях права.

Б. Правовая универсальность. Речь идет о том, что на разных этапах правового регулирования фикции выполняют различные задачи. Так, на стадии правотворчества юридические фикции выступают как прием юридической техники, являются одним из способов создания правовых норм. На стадии общего действия норм права юридические фикции могут выступать как правовые нормы. На стадии возникновения субъективных прав и обязанностей юридические фикции могут выступать как часть главного элемента правоотношений: субъекта, объекта, юридического факта, а также обуславливать набор и специфику прав и обязанностей участников правоотношений. Актом реализации права могут быть юридические фикции. На стадии применения права могут возникнуть правоприменительные фикции*(424). Все это свидетельствует о правовой универсальности фикции.

2. Закрепление в нормах права. Суть данного признака его состоит в том, что предписание, сформированное при помощи такого приема, как фикция, закрепляется в правовой норме и охраняется правом.

В юридических нормах и через юридические нормы (по большей части в наших условиях - через нормы законов, иных формализованных источников) определяются и ситуации, требующие правового решения, и порядок таких решений, а главное - правовые средства разрешения правовых ситуаций, юридических дел. Наше внимание тут сосредоточивается на юридических нормах, выраженных в законах, в кодексах как особой их разновидности, а отсюда - и на "самих" законах*(425).

Нормативное закрепление является одним из важных признаков юридической фикции, так как юридические нормы, в соответствии с совершенно справедливым утверждением С.С. Алексеева, являются "основой правового регулирования"*(426).

Отсюда вытекают два свойства: формальная определенность юридической фикции, задачей которой является четкое и ясное закрепление прав и обязанностей участников правоотношений в установленной форме, и способность фикций вызывать определенные правовые последствия.

3. Неопровержимость. Этот признак означает, что юридические фикции носят категорический характер, который придает им закон, будто бы они истинны для всех охватываемых ими случаев. Данный признак определяет специфику фикций как положений заведомо неистинных и сознательно используемых законодателем и обуславливает то, что они в основном расположены в гипотезах или диспозициях императивных норм.

Неопровержимость является заключительной стадией утверждения (фиксации) юридической фикции и установления возможного несоответствия противоречащих действительности фактов, делая фикцию завершенной и не подлежащей оспариванию. Для юридической фикции характерна юридическая неопровержимость. Она сконструирована таким образом, что возможность доказывания обратного исключена, поэтому фикция неопровержима и неоспорима.

Фикция по природе императивна независимо от принадлежности к той или иной отрасли права. Поэтому и фиктивность предположения в подавляющем большинстве случаев неопровержима.

Основанием неопровержимости фикций является их условный характер. Условность предопределяется необходимостью должным образом урегулировать ситуацию, в основе которой лежит некая неопределенность. И она (условность) является еще одним из признаков фикции.

4. Заведомая условность. В соответствии с ч. 1 ст. 130 ГК РФ, которая названа "Недвижимые и движимые вещи"*(427), к недвижимым вещам (недвижимое имущество, недвижимость) относятся земельные участки, участки недр и все, что прочно связано с землей, т.е. объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе здания, сооружения, объекты незавершенного строительства.

А в ч. 2 указанной статьи законодатель вводит фикцию с ярко проявляющимся признаком условности: "К недвижимым вещам относятся также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты", - утверждая, по сути, движимые вещи как недвижимые. Условность деления вещей на движимые и недвижимые неоднократно отмечалась в юридической литературе*(428).

Условность фикции проявляется и в других нормах. Например, в ч. 2 ст. 192 ГК РФ указано, что квартал считается равным трем месяцам*(429) (а почему не двум или четырем?); в ч. 4 ст. 25.15 КоАП РФ говорится, что извещение считается врученным лицу, участвующему в производстве по делу об административном правонарушении, если извещение доставлено по указанному таким лицом адресу*(430) (а ведь само указанное лицо может и не получить на руки извещение); в ч. 4 ст. 37 Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию (заключена в г. Страсбурге 27 января 1999 г.)*(431) вводится условность (фикция), утверждающая, что оговорки однородного характера по ст. 4, 6 и 10 считаются одной оговоркой (хотя их три).

Посредством фикции законодатель фиксирует вымышленное положение (информацию). Вымышленная информация подается в виде утверждения (например, объявления лица умершим) либо отрицания (например, старая французская государственная концепция считала общество в целом неправоспособным и действующим через своих представителей*(432)). Предполагается сознательное признание не существующего в реальности сущим или отрицание существующего. Вымысел сознательно используется законодателем с целью стабилизации существующих общественных отношений. При этом наличие условных положений, содержащихся в этом правовом феномене, принимается за действительность, истинность, что порождает еще один признак фикции.

5. Формальность, т.е. соблюдение внешней формы в ущерб истинности (существу дела), что не имеет значения для установления объективной истины по делу. Она необходима с точки зрения установленного закона, обязательно должна быть соблюдаема. Законодатель использует фикции с целью достижения четкости, определенности и стабильности регулируемых отношений.

Фикции используются при формулировании регулятивных норм. Их использование способствует четкости, краткости изложения норм, законодательной экономии, а главным образом преследует цель избежать длительной неопределенности, неурегулированности конкретных общественных отношений, оградить субъективные права граждан и других субъектов от излишнего формализма, защитить эти права, превратить их в реальность.

Благодаря такому признаку фикции, как формальность, упрощается производство по делу, обеспечивается процессуальная экономия, но судебное решение выражает не абсолютную, а относительную истину (например, объявление лица умершим).

6. Особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений. Как отмечалось выше, фикция зарождается в глубокой древности, обладая в своей глубинной сути определенным функциональным регулирующим предназначением.

Ее применение обусловлено потребностями практики, необходимостью повышения эффективности правового регулирования. Нетипичные нормативные предписания, по словам профессора В.М. Горшенева, "придают праву как целостности композиционную завершенность и полноту"*(433).

Современные и ранние периоды развития права показывают, что, в сущности, оно предназначено служить человеческим потребностям, и обращено к человеку. Но человеческая цивилизация не стоит на месте и, развиваясь, способствует развитию права. Известно, что право требует постоянной адаптации к ежедневно возникающим потребностям жизни и выполняет свои функции только тогда, когда оно имеет определенные механизмы (конструкции) для такого приспособления.

К таким механизмам можно отнести и юридические фикции, например, классическую фикцию - юридическое лицо*(434). Гражданско-правовая конструкция юридического лица призвана обеспечить реальность субъективных прав и юридических обязанностей, которые возникают в связи с участием этого лица в гражданском обороте.

А какое множество проблем решает введение в оборот такой фикции как усыновление, социальное назначение которого предопределено историей! На рубеже XV-XVI вв. "женщинам, потерявшим детей, для утешения в их потере дозволялось принимать других детей по особой милости императора"*(435).

Безусловно, нормы института усыновления предназначены не только для урегулирования отношений с участием бездетных граждан; граждане, имеющие своих детей, также могут быть усыновителями и нередко ими становятся. Роль института усыновления заключается в обеспечении благоприятных условий, способствующих гармоничному развитию ребенка, позволяющих оказать реальную помощь, прежде всего детям, оставшимся без попечения родителей*(436).

Как видно из приведенных примеров, право при помощи фикций воздействует на общественные отношения, используя особое целевое назначение фикций в механизме правового регулирования общественных отношений. В общем виде такой признак фикции надо понимать как его способность выступать регулятором общественных отношений (т.е. способность определять, упорядочивать и охранять их) в тех случаях, когда иные юридические средства оказываются неэффективными.

Особую роль здесь играют процессуальные фикции. Например, в соответствии со ст. 28 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" извещение посылают по последнему известному адресу указанного лица, и оно считается извещенным, даже если по этому адресу более не проживает или не находится*(437).

Назначение процессуальных фикций заключается главным образом в том, что они позволяют обеспечить надлежащую процедуру обеспечения рассмотрения дела для вынесения законного и обоснованного решения.

Данный пример также указывает на то, что фикция применяется потому, что все иные юридические средства для конкретной юридической ситуации значительно хуже или отсутствуют. "Формальный характер фикций является меньшим злом по сравнению с тем произволом, который воцарился бы при их отсутствии"*(438).

Проявление данного признака фикции должно рассматриваться в совокупности с иными ее признаками и теми изменениями, которые происходят в регулируемых ею общественных отношениях в результате правового воздействия на них. Особое целевое назначение юридической фикции составляет ее сущностную сторону, направленную на соответствующий результат действия права (регулирование общественных отношений). При этом фикция порождает правовые последствия для участников правоотношений.

7. Исключительность. Несмотря на особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений, фикции, тем не менее, применяются только в том случае, когда другие приемы неэффективны в достижении поставленной законодательной или правоприменительной цели. Например, ст. 276 ГПК РФ предусматривает возможность подачи заявления о признании гражданина безвестно отсутствующим или об объявлении гражданина умершим в суд.

Как неоднократно отмечалось, применение фикций в праве необходимо, но именно тогда, когда назревшая потребность регулирования новых отношений не нашла другого способа урегулирования. В этом и проявляется исключительность фикции.

8. Способность фикций порождать друг друга. Нередко наблюдается такая картина, что после введения юридической фикции с целью более обширной трактовки явлений, процессов в последующем вводится еще не одна фикция*(439). Например, фикция юридического лица порождает другую фикцию - представительство. Поскольку юридическое лицо телом не обладает, воли не имеет, действовать само не может, оно рассматривается в качестве недееспособного, нуждающегося в представительстве*(440).

Способность юридической фикции обусловливать и порождать другие фикции также видна на примере с электронной цифровой подписью, так как ее появление было вызвано другой юридической фикцией - электронным документом*(441).

Чаще всего этот признак проявляется в семейном праве. Например, в результате усыновления (т.е. установления таких правоотношений, как между кровными родителями и детьми) у ребенка могут быть изменены место и дата рождения. О запрещении в византийском праве браков в духовном родстве, усыновлении и т.д. посредством введения фикции пишет Г.Ф. Дормидонтов*(442).

Таким образом, способность вызывать друг друга является одним из признаков фикции, хотя этот признак проявляется не у каждой фикции.

Таковы основные признаки фикции, однако некоторые исследователи данного феномена в качестве его признаков выделяют и иные. Так, например, О.А. Курсова в качестве такового выделяет неоспоримость, т.е. она считает, что юридическая фикция неоспорима (не подлежит оспариванию и вообще не имеет в своей основе какого-либо спора) и употребляется с целью вызвать определенные юридические последствия*(443). Слова "неоспоримость" и "неопровержимость" (третий признак, предложенный в данной работе), в соответствии со словарем В. Даля, являются синонимами*(444). Поэтому не буду оспаривать (или опровергать) мнение О.А. Курсовой.

Некоторые авторы рассматривают такой признак правовой фикции, как телесность. Под телесностью принято понимать форму существования вещи как объекта гражданских прав (т.е. пространственную определенность).

Анализируя правовой статус безналичных денег, Л.Г. Ефимова отмечает, что "когда законодательство распространяет на них режим права собственности, оно делает это в силу юридической фикции, рассматривая их как часть имущества владельца счета*(445). Использование юридической фикции по отношению к денежным средствам на счете предполагает признание их вещами при сознательном допущении отсутствия такого признака, как телесность, т.е. в данном случае имеет место юридическая фикция телесности. Фикция телесности означает, что денежным средствам на счете придаются объективно не присущие им телесные качества, учитывая то, что индивидуализированная (закрепленная) на счете с использованием компьютерных технологий информация (денежные средства на счете) обладает теми же гражданско-правовыми свойствами, что и телесные объекты. Автоматическим следствием этого выступает признание средств на счете вещами*(446).

Против данных рассуждений возражает М.Л. Башкатов: "...Идея о том, что объект вещных прав может быть материальным, но бестелесным, не имеет какого-либо практического смысла. <...> Вероятно, это понимает и сам автор, который в противоречие самому себе все-таки пытается найти у безналичных денег "фикцию телесности"*(447).

Хочется отдать предпочтение позиции автора, но по другим основаниям. Представляется, что выделять признак телесности фикции нецелесообразно, так как бестелесность по своей сути очень близко напоминает выделенный выше признак условности - один из основных и общепризнанных.

На основании изложенного можно сделать следующий вывод. Фикцию как общеправовой феномен характеризуют следующие основные признаки:

1. Универсальность:

- историческая, т.е. применение юридических фикций, начиная с мифологического мировоззрения и на протяжении всей последующей истории человечества, не ограничено историческими рамками;

- правовая, т.е. на разных этапах правового регулирования фикции выполняют различные задачи: на стадии правотворчества юридические фикции выступают как прием юридической техники, являются одним из способов создания правовых норм; на стадии общего действия норм права юридические фикции могут выступать как правовые нормы; на стадии возникновения субъективных прав и обязанностей юридические фикции могут выступать как часть главного элемента этой стадии-правоотношения: субъекта, объекта, юридического факта, а также обуславливать набор и специфику прав и обязанностей участников правоотношений; на стадии применения права могут возникнуть правоприменительные фикции. Все это свидетельствует о правовой универсальности фикции.

2. Закрепление в нормах права. Суть данного признака состоит в том, что предписание, сформированное при помощи такого приема, как фикция, закрепляется в правовой норме и охраняется правом.

3. Неопровержимость. Этот признак означает то, что юридические фикции носят категорический характер, который придает им закон, будто бы они истинны для всех охватываемых ими случаев.

4. Заведомая условность. Посредством фикции законодатель фиксирует вымышленное положение (информацию). Вымышленная информация подается в виде утверждения (например, объявления лица умершим) либо отрицания (прежняя французская доктрина считала общество неправоспособным и действующим через своих представителей). Предполагается сознательное признание не существующего в реальности сущим или отрицание существующего. Вымысел сознательно используется законодателем с целью стабилизации существующих общественных отношений. При этом наличие условных положений, содержащихся в этом правовом феномене, принимается за действительность, истинность.

5. Формальность предполагает соблюдение внешней формы в ущерб истинности (существу дела), что не имеет значения для установления объективной истины по делу. Она необходима с точки зрения установленного закона, обязательно должна быть соблюдаема. Благодаря такому признаку фикции, как формальность, упрощается производство по делу, обеспечивается процессуальная экономия, но судебное решение выражает не абсолютную, а относительную истину (например, объявление лица умершим).

6. Особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений. Фикция обладает определенным функциональным регулирующим предназначением.

Право при помощи фикций воздействует на общественные отношения, раскрывает особое целевое назначение фикций в механизме правового регулирования общественных отношений. В общем виде такой признак фикции надо понимать как его способность выступать регулятором общественных отношений (т.е. способность определять, упорядочивать и охранять их) в тех случаях, когда иные юридические конструкции оказываются неэффективными.

Юридическая фикция служит специальным средством, приемом правового воздействия на общественные отношения в тех случаях, когда иные юридические конструкции оказываются неэффективными.

Особое целевое назначение юридической фикции составляет ее сущностную сторону, направленную на соответствующий результат действия права (регулирование общественных отношений). При этом фикция порождает правовые последствия для участников правоотношений.

7. Исключительность предполагает применение фикций только в том случае, когда другие приемы неэффективны в достижении поставленной законодательной или правоприменительной цели.

8. Способность фикций порождать друг друга. Данный признак проявляется на практике довольно часто, но это относится не ко всем фикциям, так что его можно выделить в качестве неосновного.