Цели создания юридических фикций

 

Слово "цель" имеет несколько значений, как и ряд других слов русского языка (например: коса, ключ, источник и пр.). В нашем случае, при рассмотрении причин использования фикций в праве, под целью понимается предмет стремления, то, что надо, желательно осуществить; конечный результат деятельности человека (или коллектива людей); идеальный или реальный предмет сознательного или бессознательного стремления субъекта; финальный результат, на который преднамеренно направлен процесс.

Рассматривая назначение быть регулятором, необходимо акцентировать внимание на тех общественных отношениях, которые определяются, упорядочиваются и охраняются при помощи его средств. А это, как известно, предполагает многие сферы воздействия.

Например, абстрактное разграничение юридического и физического лица в рамках теории фикции стало возможным во многом благодаря так называемой теории персонификации, или олицетворения (Б. Виншейд, Ф.К. Савиньи, Д.И. Мейер, А.М. Гуляев и др.). Согласно этой теории, коль скоро юридическое лицо есть фикция, явление в реальной жизни не существующее и искусственно созданное посредством юридической техники, то его представителем является соответствующий орган - номинативный субъект права. Именно он является дееспособным, поскольку создается для организационных и представительских целей*(448).

Фикции используются на протяжении всего правового развития человечества. И, конечно, не случайно они сопровождаются мощным историческим шлейфом и эволюционной универсальностью.

Общеизвестно, что фикции широко применялись еще древнеримскими юристами. Цели и задачи, решаемые применением фикций, были самыми разнообразными. В качестве примера рассмотрим римский брак cummanu - под властью мужа.

Гегель в своей известной работе "Философия истории"*(449) отмечал отсутствие у римлян семейных отношений, основанных на любви и чувстве. Вместо доверия у них проявляется принцип суровости, зависимости и подчинения. В сущности, брак в его строгом и формальном виде вполне имел характер вещного отношения: жена принадлежала мужу, и брачная церемония основывалась на coemptio в той форме, в какой эта формальность могла соблюдаться при всякой другой покупке. Coemptio означала покупку жены у ее paterfamilias. Как и всякая покупка, она совершалась в форме mancipiato в присутствии пяти свидетелей и весовщика. Жених произносил соответствующую формулу, а затем передавал металл домовладыке невесты. Помимо формы coemptio, брак мог быть установлен usu, т.е. фактическим брачным сожительством в течение года. Во всех этих случаях имеется применение к семейным отношениям фикций: продажи, виндикации, давности, которые позволяли решать вопросы, возникающие в семейных отношениях в Древнем Риме, другими способами не решаемые вовсе либо решаемые более сложным путем*(450).

Римские юридические фикции преследовали две цели: 1) подводили не урегулированные правом общественные отношения под действие уже существовавших правовых норм; 2) способствовали более быстрому и простому решению различных юридических вопросов.

Что думают современные ученые-юристы по поводу цели создания юридических фикций? Вот неполный обзор их мнений.

В.В. Лазарев и С.В. Липень указывают, что "юридические фикции вносят четкость в правовое регулирование общественных отношений, именно поэтому они необходимы"*(451).

По мнению Н.И. Матузова, юридические фикции "дополняют собой классические правовые нормы и служат важным подспорьем в регулировании сложных взаимоотношений между людьми. Помогают выходить из наиболее затруднительных ситуаций и коллизий"*(452).

По мнению С.С. Алексеева, "к своего рода связкам в нормативном материале, обеспечивающим оптимальное функционирование правовой системы, могут быть отнесены презумпции, юридические фикции"*(453). Последние используются "в некоторых областях права главным образом для обеспечения формальной определенности права"*(454).

Таким образом, российские ученые придерживаются различных подходов к выявлению целей юридических фикций. Однако они, как правило, сходятся в понимании главной ее цели: придать правовому регулированию четкость и определенность*(455).

По мнению И.Л. Ишигилова, введение фикции в нормативные акты преследует цель вызвать или не допустить определенные последствия*(456).

Для более глубокого анализа целей и доказательства правовой универсальности фикции обратимся к современности. Вначале приведу пример на стыке международного и внутригосударственного права.

Статья 39 Федерального закона РФ от 30 ноября 1995 г. N 187-ФЗ "О континентальном шельфе Российской Федерации"*(457) носит название "Морские аварии". Данная норма основывается на ст. 221 Конвенции 1982 г.*(458), согласно которой не затрагивается право государств принимать и обеспечивать выполнение мер за пределами территориального моря, соразмерных фактическому или грозящему ущербу, в целях защиты своего побережья или связанных с ним интересов, включая рыболовство, от загрязнения или угрозы загрязнения в результате морской аварии или действий, связанных с такой аварией, которые, как можно полагать, приведут к серьезным вредным последствиям. Вместе с тем, п. 2 ст. 221 Конвенции содержит понятие морской аварии при применении конструкции "иной морской инцидент или иное происшествие", конкретизируя последствия аварий: "Для целей настоящей статьи "морская авария" означает столкновение судов, посадку на мель, другой морской инцидент или иное происшествие на борту судна или вне его, приведшие к материальному ущербу или неминуемой угрозе материального ущерба судну или грузу"*(459).

Определение морской аварии как таковой в рассматриваемой статье закона отсутствует, но содержится открытый перечень видов инцидентов, происшествий и ситуаций (действий, в результате которых создаются подобные ситуации), которые условно (фиктивно) объединяются в этой статье единой юридико-смысловой конструкцией "морская авария". То есть в данной статье к "морским авариям" относятся следующие виды ситуаций и действий:

- столкновение судов (юридически - так как оно определяется КТМ РФ*(460));

- посадка судна на мель;

- морская авария при разведке, разработке минеральных ресурсов;

- морская авария при разведке, разработке ВБР - то есть при осуществлении рыболовства;

- морская авария (происшествие с судном и/или грузом) при транспортировке добытых минеральных ресурсов или ВБР;

- иная морская авария, которая, следует полагать, соответствует здесь конвенционной конструкции "другой морской инцидент или другое морское происшествие"*(461).

Из примера видно, что все указанные виды происшествий (инцидентов, аварий), играющие роль юридического факта, объединены в один термин, в одно понятие "морские аварии", что позволяет упростить процедуры толкования данного факта при его совершении.

В этой связи будет уместно вспомнить слова Г.Ф. Дормидонтова о том, что к фикциям прибегают не за тем, чтобы отрицать истину, заменив ее продуктом фантазии, а чтобы, временно отрешившись от нее, достигнуть определенной, не воображением, а рассудком ясно назначенной цели*(462).

Не вызывает сомнения, что совершенствование законодательства на сегодняшний день одна из самых важных задач для государства. Это в полной мере касается финансового права, где фикции применяются довольно широко. Как мы знаем, налоговое законодательство - молодая отрасль законотворчества, а поэтому там встречается множество пробелов. Вот несколько примеров.

Практике известны несколько основных путей, по которым производится оптимизация и сокращение налоговых платежей. Во-первых, это явное уклонение от уплаты налогов. Данный способ влечет за собой уголовную ответственность за использование методов сокрытия доходов и имущества от налоговиков, а также умышленное искажение бухгалтерской отчетности. Во-вторых, это сокращение налоговых платежей путем использования пробелов в законодательстве и несовершенства налоговой базы*(463).

А. Кудряшов, отмечая, "что важным фактором экономической преступности в России является несовершенство хозяйственного и финансового законодательства в виде внутренней противоречивости, множества пробелов и бессмысленных обременений для бизнеса, все же полагает, что этого законодательства должно быть много меньше, и оно должно быть много проще, понятнее и прозрачнее"*(464).

В принципе, правоохранительные органы в состоянии выявить законные схемы, но никаких мер по доначислению налогов предпринять невозможно. Бюджет Российской Федерации тем временем теряет немало средств на использовании "дыр" в налоговом законодательстве и офшорных зон внутри страны и за рубежом*(465).

К сожалению, вопросы, касающиеся разрешенных законом способов и средств получения налоговой экономии, до сих пор четко не прокомментированы ни правоприменительными, ни судебными органами. Нормы налогового законодательства не дают полной уверенности в легитимности действий налогоплательщика*(466).

Из рассмотренных примеров видно, что существует серьезная необходимость преодоления состояния неопределенности в правовом регулировании налоговых (и не только) правоотношений путем устранения пробелов и несовершенства в законодательстве, что и призвана сделать юридическая фикция. На наш взгляд, законодателю необходимо рассмотреть возможность применения фикций в аналогичных ситуациях.

Одной из причин использования правовых фикций З.М. Черниловский назвал "следование принципу экономичности в законотворческой деятельности". Намного проще придать условный правовой режим тому объекту, для которого это не свойственно, чем создавать усложненные правовые конструкции, при помощи которых регулирование будет иметь громоздкий характер. При использовании правовой фикции удается преодолеть ограничения и запреты, установленные самим законодателем*(467).

Так как фикция является средством юридической экономии, с помощью которого эти цели достигаются легче, следовательно, с помощью фикций возможен прогресс в развитии не только внутригосударственного, но и международного права. Вероятно, об этом пишет Г.П. Толстопятенко, утверждая, что "наиболее сложным, с точки зрения юридической техники, является комбинированное регулирование налоговых отношений, обусловленное, с одной стороны, сложившимся соотношением налоговой юрисдикции ЕС и государств-членов, а с другой стороны, неготовностью последних применять некоторые нормы интеграционного права". Далее автор подчеркивает: "...Анализ показывает, что законодатели ЕС более склонны к гибким правовым формам, сочетающим в себе на постоянной основе национальное и интеграционное право"*(468). К "гибким формам", о которых идет речь, относится и применение юридических фикций.

Целесообразность использования правовых фикций в определенных случаях убедительно обоснована Е.В. Васьковским: "...Бывают случаи, когда приурочение нового юридического явления к существующей догматической системе не может быть сделано ни путем простого подведения его под готовые понятия, ни путем дополнения системы вновь выработанным понятием. Тогда возникает дилемма: нужно или заново переделать всю систему права, или связать с нею новое юридическое понятие искусственным образом.

Первый способ является, несомненно, более правильным и даже единственно рациональным; но он очень труден и неудобен в том отношении, что приходится подвергать ломке и перестройке целый ряд прочно устоявшихся и вошедших в общее употребление юридических понятий. Поэтому к нему следует обращаться только тогда, когда накопится более или менее значительное число новых понятий, не согласующихся со старою системой. До тех же пор, пока они немногочисленны, можно довольствоваться вторым способом, заключающимся в том, чтобы привести новое понятие в согласие со старыми, умышленно и сознательно игнорируя существенные пункты различия между ними. Этот прием носит название догматической фикции... С давних пор юриспруденция предпочитает второй путь"*(469).

В современном мире, в период расцвета информационных технологий, также возникает потребность в применении юридических фикций. Сегодня трудно представить себе отношения без электронной цифровой подписи и электронного документа, и можно констатировать тот факт, что они представляют собой юридическую фикцию*(470).

Рассмотрим указанный факт более подробно*(471). Электронный документ - документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме. Составление электронного документа состоит не в последовательном написании на бумажном носителе букв, а в нанесении совокупности не взаимосвязанных между собой математических символов. Электронному документу присущи все признаки юридической фикции: универсальность*(472); нормативное закрепление фикции в нормах права*(473); неопровержимость юридической фикции*(474); заведомая условность*(475); особое целевое назначение в механизме правового регулирования общественных отношений*(476); способность фикций вызывать друг друга*(477).

Представляется, что электронная подпись есть не что иное как юридическая фикция, наравне с электронным документом, который она удостоверяет, так как она соответствует тем же признакам фикции, что и электронный документ.

Электронная подпись не имеет ничего общего с последовательностью символов, соответствующих печати или подписи, приписанной к документу. При построении электронной подписи вместо обычной связи между печатью или рукописной подписью и листом бумаги выступает сложная математическая зависимость между документом, закрытым и общедоступным ключами. То есть об электронной подписи, как о подписи в том виде, в котором мы ее привычно воспринимаем, можно говорить только условно*(478). Электронная подпись - это не просто подпись, а результат криптографического преобразования информации. Здесь явно присутствует элемент (признак) условности.

Кроме того, можно констатировать, что электронная подпись и электронный документ представляют собой преднамеренно созданное неоспоримое положение (неопровержимость), которое не соответствует реальной действительности (условность) и содержится в нормах права (нормативное закрепление) с целью вызвать или не допустить определенные последствия, т.е. по всем признакам представляют собой юридическую фикцию!

Таким образом, одним из основных целевых назначений фикции является способность вызывать определенные юридические последствия. Эта цель иногда соответствует стремлению к порядку и эффективности, иногда желанию упростить юридические отношения, а иногда своеобразным поискам справедливости на грани или наперекор истине.

Р. Иеринг в своем известном труде "Юридическая техника" отмечал, что "суть фикции заключается в приравнивании одного к другому для применения к новым отношениям старого права"*(479), подчеркивая использование фикций для регулирования отношений, не предусмотренных действующим правом, т.е. для устранения пробелов.

Кроме пробелов, в праве существует еще одна важная проблема - коллизии. В связи с этим повышается значение квалифицированного применения правовых норм. Важно при достижении целей в системе законодательства и в процессе правоприменения помнить о необходимости целесообразности и разумности. Правоприменение осуществляется в разнообразных формах, отличаясь, в том числе, и по используемым в ходе достижения целей правоприменения юридическим средствам.

К таким средствам можно отнести и юридическую фикцию, применяемую в целях устранения юридических коллизий*(480) в правоприменительной сфере.

На основании изложенного ранее материала возможно выделить основные цели создания и применения юридических фикций в праве:

во-первых, преодоление состояния неопределенности в правовом регулировании путем устранения пробелов в законодательстве - главная цель юридических фикций;

во-вторых, юридическая экономия, т.е. юридическая фикция позволяет существенно упростить структуру фактического состава при правовом регулировании общественных отношений;

в-третьих, необходимость обеспечения целесообразности и разумности при достижении целей в системе законодательства и в правоприменении;

в-четвертых, инициирование (вызов) или недопущение определенных правовых последствий.