2020-04-07
1001
СОБСТВЕННОСТИ
§ 2.1. Концепция, положенная в основу раздела VII ГК РФ
Правотворческий процесс применительно к любой сфере отношений требует разработки основополагающей теории, которая позволит создать соответствующее эффективное законодательство. Не является исключением и сфера интеллектуальной собственности, исследование которой предполагает использование экономических, социологических, правовых и иных подходов.
Многообразие отправных идей и богатство методического инструментария повлекло создание множества различных теорий интеллектуальной собственности, многие из которых сыграли определенную роль при разработке национального законодательства в этой сфере. При этом в литературе специально подчеркивается, что "в настоящее время не существует единой теории интеллектуальной собственности, которая лежала бы в основе законодательства об интеллектуальной собственности любой страны мира" <1>.
--------------------------------
<1> Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013): Раздел II. С. 183.
|
|
|
На сегодняшний день существует множество теорий интеллектуальной собственности: утилитарная <1>, трудовая <2>, социального планирования <3>, личностная <4>, либертарианская <5>, демократическая <6>, социалистическая <7>, экологическая <8> и пр. <9>. Вместе с тем принято выделять четыре основных теоретических направления <10>, в рамки которых укладывается большинство исследований природы и происхождения интеллектуальной собственности, на которых необходимо остановиться подробнее.
--------------------------------
<1> См., например: Fisher W. Theories of Intellectual Property // New Essays in the Legal and Political Theory of Property [Stephen Munzer ed.]. Cambridge University Press, 2001. P. 168 - 199; William M. Landes, Richard A. Posner. The Economic Structure of Intellectual Property Law. Harvard University Press. 2003. P. 1314, 294 - 295; Landes W., Posner R. An Economic Analysis of Copy-right Law // The Journal of Legal Studies. 1989. N 18. P. 325 - 363; McClure D. Trademarks and Competition: The Recent History // Law and Contemporary Problems. 1996. N 59. P. 13 - 43; Economides N. The Economics of Trademarks / N. Economides // Trademark Reporter. 1988. N 78. P. 523 - 539 (приводится по: Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013): Раздел II; Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5; Карцхия А.А. Права интеллектуальной собственности и концепция общественного достояния // https://cyberleninka.ru/article/n/prava-intellektualnoy-sobstvennosti-i-kontseptsiya-obschestvennogo-dostoyaniya).
<2> См., например: Nozick R. Anarchy, State and Utopia. N.Y.: Basic Books, 1974. P. 178 - 182; Hughes J. The Philosophy of Intellectual Property // Georgetown Law Journal. 1988. N 77. P. 287 - 350; Baird D.G. Common Law Intellectual Property and the Legacy of International News Service v. Associated Press // University of Chicago Law Review. 1983. N 2. P. 411 - 429; Moore A.D. A Lockean Theory of Intellectual Property // Hamline Law Review. 1997. N 21. P. 65 - 108; Greenstein N. Striking the Right Chord: A theoretical Approach to balancing Artists' Intellectual Property Rights on Remix Audio-Sharing Platforms // Cornell Law Review. 2016. N 1. P. 211 - 240 (приводится по: Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013). Раздел II; Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5).
|
|
|
<3> См., например: Alexander G.S. Commodity and Propriety. Chicago: University of Chicago Press, 1997; Fisher W. Theories of Intellectual Property. New Essays in the Legal and Political Theory of Property. Cambridge University Press, 2001. P. 168 - 199; Netanel N. Copyright and a Democratic Civil Society // Yale Law J. 1996. N 106. P. 283 - 387; Netanel N. Asserting Copyright's Democratic Principles in the Global Arena // Vanderbilt Law Rev. 1998. N 51. P. 217 - 329; Coombe R.J. Objects of Property and Subjects of Politics: Intellectual Property Laws and Democratic Dialogue // Texas Law Rev. 1991. N 69. P. 1853; Madow M. Private Ownership of Public Image: Popular Culture and Publicity Rights // California Law Rev. 1993. N 81. P. 125; Elkin-Koren N. Copyright Law and Social Dialogue on the Information Superhighway: The Case Against Copyright Liability of Bulletin Board Operators // Cardozo Arts & Entertainment Law J. 1995. N 13. P. 345 (приводится по: Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013): Раздел II. Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5).
<4> См., например: Radin M.J. Reinterpreting Property. Chicago: University of Chicago Press, 1993; Waldron J. The Right to Private Property. Oxford: Clarendon, 1988; Green T.H. Lectures on the Principles of Political Obligation. Ann Arbor: Univ. of Michigan Press, 1967. Lecture; Arendt H. On Revolution. N.Y.: Viking Press, 1965; Alexander. Commodity and Propriety. P. 43 - 71; Radin M.J. Property and Personhood // Stanford Law Rev. 1982. N 34. P. 957, 970 (приводится по: Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013): Раздел II).
<5> См., например: Palmer G.T. Intellectual Property: A Non-Posnerian Law and Economics Approach // Hamline Law Review. 1989. N 2. P. 261 - 304 (приводится по: Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5).
<6> См., например: Goldstein P. Copyright and the First Amendment // Columbia Law Review. 1970. N 6. P. 983 - 1057 (приводится по: Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5).
<7> См., например: Aoki K. Authors, Inventors and Trademark Owners: Private Intellectual Property and the Public Domain (parts 1 and 2) // Columbia - VLA Journal of Law and the Arts. 1994. N 18. P. 197 - 26 (см. там же).
<8> См., например: Mennel P., Stewart B. Environmental Law and Policy. Little, Brown, 1994 (см. там же).
<9> В частности, М.В. Лабзин упоминает договорную, негативную (теорию запрещения) и позитивную теории (см.: Лабзин М.В. Научные концепции понимания права интеллектуальной собственности // Патенты и лицензии // Интеллектуальные права. 2014. N 8. С. 57 - 68).
<10> См., например: Wendy J. Gordon. Intellectual Property. The Oxford Handbook of Legal Studies, Peter Cane and Mark Tushnet, eds., Oxford University Press, 2003. P. 624 - 628; William Fisher. Theories of intellectual property. P. 168 - 193; Stephen R. Munzer. New Essays in the Legal and Political Theory of Property. Cambridge University Press, 2001. P. 169 (приводится по: Карцхия А.А. Права интеллектуальной собственности и концепция общественного достояния (https://cyberleninka.ru/article/n/prava-intellektualnoy-sobstvennosti-i-kontseptsiya-obschestvennogo-dostoyaniya)).
Первое направление - утилитарная теория интеллектуальной собственности, воспринятая в основном в странах общего права и построенная на концепции утилитаризма, ключевая идея которого состоит в том, что правильным является то действие, которое в данной ситуации приносит наибольшее количество пользы для наибольшего числа людей <1>.
--------------------------------
<1> Раскрывая существо полезности, Джереми Бентам писал: "Под принципом пользы понимается тот принцип, который одобряет или не одобряет любое действие, исходя из того, увеличивает или уменьшает оно счастье той стороны, чьи интересы затрагиваются" (Bentham, Jeremy, 1789 [PML]. An Introduction to the Principles of Morals and Legislation. Oxford: Clarendon Press, 1907 (цит. по: Моисеев С.В. Философия права: Курс лекций. Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2004. С. 130)).
|
|
|
А.А. Карцхия подчеркивает: "Применительно к правам интеллектуальной собственности такой теоретический подход означает выбор оптимального правового режима для охраны и защиты исключительных прав на авторские произведения, изобретения и другие результаты творческой деятельности. Оптимальность правового режима, устанавливаемого нормами права, должна, с одной стороны, стимулировать творческую активность авторов и изобретателей, а с другой - удовлетворять общественную потребность в общедоступности накопленных творчески активной частью человеческого сообщества знаний и умений для общего научно-технического развития, образования, накопления знаний. Соблюдение баланса, как отмечает В. Фишер (William Fisher), подразумевает установление в законе соответствующего объема и содержания исключительных прав на творческие результаты, обеспечивающих стимулы к инновациям и устанавливающих ограничения для их широкого и неограниченного распространения и использования <1>" <2>.
--------------------------------
<1> Fisher W. Theories of Intellectual Property. P. 169.
<2> Карцхия А.А. Права интеллектуальной собственности и концепция общественного достояния (https://cyberleninka.ru/article/n/prava-intellektualnoy-sobstvennosti-i-kontseptsiya-obschestvennogo-dostoyaniya).
Второе направление - трудовая теория (теория вознаграждения) интеллектуальной собственности, которая, как и предыдущая, преобладает в доктрине стран англо-американской правовой семьи и основана на идеях Дж. Локка. Среди них, в частности, постулат: "...человек, работающий с исходными материалами, которые никому не принадлежат или являются общими, имеет естественное право на плоды своих усилий. Государство же обязано уважать и обеспечивать это естественное право" <1>. А также, например, вывод, согласно которому при приложении усилий к ресурсам "человек добавляет им ценность, в том числе позволяя использовать результат своего труда другими людьми. В этом случае он также заслуживает вознаграждения за свой труд" <2>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Иванова Д.В. Теории интеллектуальной собственности: догматическое исследование // Право и демократия: Сб. науч. трудов. Минск, 2013. Вып. 24 (2013): Раздел II; Hughes J. The Philosophy of Intellectual Property // Georgetown Law Journal. 1988. N 77. P. 287 - 366 (приводится по: Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5).
<2> Becker L.C. The Moral Basis of Property Rights // Nomos. 1980. N 22. P. 187 - 220 (цит. по: Чурилов А. Указ. соч.).
Признается, что поскольку объекты интеллектуальной собственности представляют собой результаты творческого труда, то идеи Дж. Локка в полной мере распространяются и на интеллектуальную собственность. Характеризуя трудовую теорию, М.В. Лабзин подчеркивает: "Данная теория получила большое распространение еще в эпоху становления права интеллектуальной собственности, сыграла важную роль при переходе исключительного права из сферы публичных прав в сферу частную и до сих пор имеет многочисленных сторонников. Основана она на том соображении, что гражданское право должно регулировать и охранять присвоение любых объектов, являющихся результатом труда и имеющих стоимость. К таковым относятся и результаты умственной деятельности. Ценность данной теории - в ее соответствии общим началам частного права, которое не терпит своевольного обогащения за чужой счет, несанкционированного использования результатов чужого труда без предоставления эквивалента. Критика же данной теории состоит в том, что она неоправданно ограничивается рассмотрением имущественной сферы правообладателя, игнорируя иные потребности современного общества" <1>.
--------------------------------
<1> Лабзин М.В. Указ. соч. С. 57 - 68.
Третье направление - теория социального планирования (проприетарная теория), представляющая собой измененный вариант утилитарной теории (в частности, ее отличает "более многообразное понимание общества, в отличие от понятия "социальных благ" (social welfare), которым оперируют приверженцы теории утилитаризма" <1>) и относящая интеллектуальную собственность к разновидностям подлинной собственности (например, во французской доктрине литературную и художественную собственность рассматривали как разновидность движимого имущества). Иными словами, в рамках проприетарной теории права создателя интеллектуального продукта понимались как право собственности на этот продукт, а нелегальное использование этого продукта квалифицировалось как кража.
--------------------------------
<1> Карцхия А.А. Права интеллектуальной собственности и концепция общественного достояния // https://cyberleninka.ru/article/n/prava-intellektualnoy-sobstvennosti-i-kontseptsiya-obschestvennogo-dostoyaniya.
Примечательна процитированная А.А. Пиленко речь виконта Dubouchage в палате французских пэров, сказанная в защиту проприетарной теории: "Мы просим, чтобы слово "собственность" было вставлено в текст закона - и просим по важным мотивам; слова имеют громадное влияние на те умы, которые (и как много таких умов у нас во Франции!) не могут проникать до сущности вещей. Поверхностный человек будет уважать изобретение своего соседа только тогда, когда закон будет предупреждать его, что это изобретение есть собственность. Если же закон будет хранить по этому важному вопросу молчание, то сейчас же найдутся завистники, которые скажут: "это - монополия, долой ее!.." <1>.
--------------------------------
<1> Пиленко А.А. Право изобретателя. М.: Статут, 2013.
Впоследствии сторонники проприетарной теории несколько изменили позицию, предложив рассматривать интеллектуальную собственность как собственность sui generis (своего рода). Причем, как подчеркивает М.В. Лабзин, они "по-прежнему усматривали в ней много общего с правом вещной собственности: классическую триаду полномочий "владеть - пользоваться - распоряжаться", основания приобретения прав и некоторые другие моменты. Теоретическую основу своих воззрений они зачастую черпали из концепции так называемых бестелесных вещей (res incorporales), которая была известна римскому праву" <1>.
--------------------------------
<1> Лабзин М.В. Указ. соч. С. 57 - 68.
Четвертое направление - личностная теория (теория личности), преобладающая при создании доктрин интеллектуальной собственности в странах континентального права и основанная на философских воззрениях И. Канта и Г. Гегеля. В связи с этим А. Чурилов отмечает: "Личностная теория наделяет создателя моральным правом на результат его деятельности, поскольку он является продолжением личности его создателя <1>. Лицо имеет право помещать свою волю в вещь, делая ее своей собственностью, а также отчуждать отдельные продукты особенного и духовного умения. Личностная теория позволяет оправдать предоставление прав на такие результаты интеллектуальной деятельности, которые не содержат какой-либо общественной ценности, как того требует утилитарная теория, либо не требуют затрат труда для их создания" <2>.
--------------------------------
<1> Hughes J. The Philosophy of Intellectual Property // Georgetown Law Journal. 1988. N 77. P. 287 - 366.
<2> Чурилов А. Производные произведения через призму теорий интеллектуальной собственности // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 5.
Под влиянием именно этой теории строилось, в частности, авторское право Франции и Германии, а также ряда других государств. Именно она позволила появиться институту droit moral (фр. - моральных прав; в терминологии ГК РФ - личных неимущественных прав автора), как традиционно он именуется в континентальных доктринах авторского права: считается, что именно французскому правопорядку принадлежит первенство в закреплении института моральных прав, а потому "французское наименование института послужило в континентальной традиции для нарицательного обозначения как института личных неимущественных прав автора, так и континентальных систем авторского права (в европейской литературе активно используется термин "системы droit moral ")" <1>.
--------------------------------
<1> Кашанин А.В. Развитие взглядов на соотношение личных неимущественных и имущественных прав автора в доктрине авторского права // http://hse.ru.
В современной доктрине многих государств признается двойственность природы, в частности, авторских прав, включающих как моральные, так и экономические (имущественные) права. При этом в законодательстве такое разграничение не всегда проводится. Так, в законодательстве стран, где воспринята монистическая концепция интеллектуальной собственности (Германия, Австрия), права, составляющие интеллектуальную собственность, моральные и имущественные правомочия, не разграничиваются, а составляют неразрывное единство. В странах, воспринявших дуалистическую концепцию (Франция, Бельгия, Нидерланды), законодательство строится с учетом самостоятельности моральных и имущественных прав.
Краткий обзор теоретических воззрений позволяет акцентировать внимание на двух взаимосвязанных моментах.
Во-первых, на сегодняшний день общепризнанной стала частноправовая природа интеллектуальной собственности. Это нашло подтверждение, в частности, в Соглашении ТРИПС (1994), в котором прямо закреплено, что "права интеллектуальной собственности являются правами частных лиц".
Во-вторых, интеллектуальную собственность предполагается относить к имуществу, нуждающемуся в гражданско-правовом регулировании. Это, в частности, находит подтверждение и в отечественном праве: в ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских прав наряду с иным имуществом отнесены "охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность)".
Вместе с тем это, бесспорно, весьма специфичное имущество, отличающееся, помимо прочего, двойственностью прав, - как указывалось выше, в отношении продуктов творческого труда возникают и моральные, и имущественные права, требующие различающейся правовой регламентации.
Вследствие изложенного, а также исходя из того, что отношения по поводу интеллектуальной собственности нередко не укладываются в рамки гражданско-правовых, для создания адекватного законодательства необходима разработка цивилистической концепции интеллектуальной собственности <1>. Такая теория, будучи положена в основу законотворческой деятельности, позволяет определять направления правового регулирования и формулировать необходимые нормы отраслевого законодательства - административного, уголовного, налогового, антимонопольного, таможенного и пр., регламентирующие различные аспекты отношений в сфере интеллектуальной собственности, в том числе ответственность за нарушения в этой сфере <2>. В отсутствие такой концепции непротиворечивое, полноценное и эффективное регулирование не может быть создано.
--------------------------------
<1> Применительно к работе по кодификации гражданского законодательства Е.А. Суханов пишет следующее: "...эта работа должна базироваться на четких теоретических подходах и представлениях о ее целях и задачах, подлежащих разрешению в ходе ее осуществления. С этой точки зрения принципиально важным, хотя и не единственным (точнее, не исчерпывающим) путем являются разработка и принятие ряда концепций развития гражданского законодательства по отдельным, наиболее важным направлениям законодательного развития" (Суханов Е.А. Проблемы совершенствования кодификации российского гражданского законодательства // Актуальные вопросы российского частного права / Сост. Е.А. Павлова, О.Ю. Шилохвост: Сб. статей, посвященных 80-летию со дня рождения профессора В.А. Дозорцева. М.: Статут; Иссл. центр частного права, 2008; СПС "КонсультантПлюс".
<2> Здесь можно вспомнить и опыт французских кодификаторов: "Разрабатывая концепцию наполеоновской кодификации и определяя в ней место, допустим, Уголовного кодекса, Порталис исходил из идеи Ж.-Ж. Руссо о том, что "уголовные законы являются не столько самостоятельным типом законов, сколько санкцией всех остальных законов" (Головко Л.В. Вступительная статья. С. 12).
Создана ли, имеется ли такая концепция в российском праве?
Данная глава призвана дать ответ на этот вопрос, а начать ее представляется правильным с указания Е.А. Павловой, которая (применительно к проекту раздела VII ГК РФ) отметила: "...в основу проекта была положена единая концепция исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, в теоретическую разработку и развитие которой неоценимый вклад внес В.А. Дозорцев" <1>. В свою очередь, А.Л. Маковский поясняет: "Концепция кодификации норм отечественного права о результатах интеллектуальной деятельности и средствах индивидуализации была сформулирована задолго до того, как в проекте части четвертой ГК появились слова "интеллектуальные права", и даже задолго до того, как возникла необходимость в создании третьей или четвертой частей ГК. Притом концепция эта всегда - по сути дела, еще с начала работы над проектом Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. - была концепцией не интеллектуальных, а исключительных прав. Слов "интеллектуальные права" не было в проекте ГК до самого конца 2005 г., даже несмотря на то что предложены для использования они были в отечественной литературе (как "обобщающий термин") еще в 1998 г. Виктором Абрамовичем Дозорцевым <2>, человеком, который до самого ухода из жизни в 2003 г. был одной из нескольких основных фигур в работе над Гражданским кодексом в целом и в подготовке его раздела о правах на интеллектуальную собственность в особенности. Профессор В.А. Дозорцев... превосходно понимал не только разницу между правами исключительными и правами интеллектуальными, но и несопоставимость значений этих понятий. В работе над проектом, насколько я помню, он не предлагал использовать в его тексте слова "интеллектуальные права" <3>.
--------------------------------
<1> Павлова Е.А. Указ. соч. С. 205.
<2> Дозорцев В.А. О мерах по развитию рынка интеллектуальных продуктов // Законодательство и экономика. 1998. N 7 - 8 (см.: Дозорцев В.А. Интеллектуальные права. С. 56).
<3> Маковский А.Л. Об интеллектуальных правах // Актуальные вопросы российского частного права: Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения профессора В.А. Дозорцева. М.: Статут; Иссл. центр частного права, 2008; СПС "КонсультантПлюс".
Сказанное заставляет прежде всего обратиться к исследованию понятий "интеллектуальная собственность", "интеллектуальные права" и "исключительные права", как они трактуются в современном российском праве.
Трансформации понятий "интеллектуальная собственность"
и "исключительные права" в российском законодательстве
об интеллектуальной собственности
Интеллектуальная собственность. Используемый в отечественном праве термин "интеллектуальная собственность" в отечественной литературе часто называется в значительной степени условным, неточным или даже ненаучным. И если одни ученые не усматривают в использовании законодателем термина "интеллектуальная собственность" каких-либо элементов ненаучного подхода и признают его легитимность, то другие высказываются в том духе, что в связи с неточностью данного термина нельзя было допускать его употребление в правовых нормах, имеющих практическую направленность, а использовать только в политических актах как выражение экономических и политических начал <1>.
--------------------------------
<1> См. об этом, например: Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учеб. пособие / Под общ. ред. В.В. Безбаха и В.К. Пучинского. М.: МЦФЭР, 2004. С. 531. Примечательно, что без особого внимания остается то, что многие обозначения являются своего рода данью исторической традиции, хотя и не отражают реалий настоящего времени. Например, общеизвестный термин "copyright" ("авторское право") в "подстрочном" переводе звучит как "право воспроизведения" и, следовательно, при буквальном толковании не раскроет того содержания, которое в нем заключено (см. об этом, например: Гришаев С.П. Как охраняется право интеллектуальной собственности на произведения науки, литературы и искусства в СССР и за рубежом. М., 1991. С. 38).
Введение в отечественное законодательство столь спорного термина объясняется просто: при переводе на русский язык словосочетания "intellectual property" имела место традиционная для отечественного права подмена термина "property" ("имущество") бытовизмом "собственность" (при том что отечественное гражданское законодательство устанавливает правовой режим права собственности, но не регулирует собственность как таковую). То есть абсолютно обоснованы высказываемые в литературе мнения о том, что в контексте положений отечественного права гораздо вернее говорить об "интеллектуальном имуществе" <1>, а не об "интеллектуальной собственности".
--------------------------------
<1> В свое время на это указывал В.А. Дозорцев (Дозорцев В.А. Интеллектуальные права. С. 73). Не так давно эту позицию развил О.В. Ревинский (см.: Тыцкая Г.И., Китайский В.Е., Ревинский О.В. Изменения в четвертую часть ГК РФ: есть предложения // Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. N 4. С. 3 - 9).
Подобная подмена понятий имела место, в частности, и при переводе Конвенции по правам человека, ст. 1 Протокола N 1 к которой получила наименование "Защита собственности" (англ. - Protection of property) <1>. Перевод абз. 1 названной статьи выглядит следующим образом: "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права".
--------------------------------
<1> Официальный перевод текста Протокола N 1 к Конвенции на русский язык см.: СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163.
Исходя из того, что в наименовании и тексте ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции в переводе ее на русский язык было использовано слово "собственность", отечественные юристы делают вывод о том, что под действие данной статьи подпадает только право собственности. При этом обычно без внимания остается то обстоятельство, что ЕСПЧ разработана собственная новаторская концепция категории "possessions" (упоминаемая в аутентичном тексте ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции на английском языке), о чем Суд неустанно напоминает в постановлениях по делам, где рассматриваются вопросы прав на имущество. Эта концепция объединяет в себе все передовые тенденции, иногда только намечающиеся в национальных правовых системах европейских стран, а следование ей позволяет ЕСПЧ распространять положения ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции на все активы, обладающие экономической ценностью (включая те, которые прямо не признаются объектами гражданских прав в большинстве национальных правовых систем). Именно об этой концепции упоминается, например, в Постановлении ЕСПЧ по делу "Васильев и Ковтун против России" (пер. О.Л. Ветровой): "Концепция "имущества", отраженная в первом абзаце статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, имеет автономное значение, которое не ограничивается правом собственности в отношении материальных вещей и не зависит от формальной классификации по национальному законодательству: некоторые иные права и интересы, представляющие собой активы, могут также рассматриваться как "имущественные права" и, следовательно, как "имущество" по смыслу данного положения. В каждом деле необходимо исследовать вопрос о том, был ли заявитель наделен при обстоятельствах дела, взятых в целом, титулом на действительный интерес, защищенный статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции" <1>.
