Программа, описанная в стихотворении «От Никобула-сына к отцу», и образование в «Похвальном слове Василию Великому»

Описание полученного Василием образования занимает значительное место в «Похвальном слове Василию Великому», что, разумеется, неслучайно.

Поскольку в античности риторическим был как жанр истории, так и жанр биографии[101], то такое произведение, как «похвальное слово» по определению не может быть просто биографически-описательным. Современный читатель, воспитанный на нескольких эпохах культурной истории, в которые был крайне распространен напряженный (временами болезненный) интерес к раскрытию человеческой личности, рискует удивиться: центральной установкой любого античного жизнеописания было не столько раскрытие перед читателем «уникальной и неповторимой личности» объекта описания (да и самого понятия о «личности» в его современном виде не существовало), сколько конструирование определенного образа.

Портрет Василия, который создает в своей речи Григорий, — это, в первую очередь, образец идеального епископа. Его биография должна представлять собой образец для подражания, в том числе и в отношении воспитательной программы (собственно, аналогичным образом строились и все жизнеописания классических мудрецов, от «Жизни и учения Платона» Апулея[102] до «Жизни Плотина»). Тем не менее, разумеется, описания в «Слове» не произвольны и в общем отражают более аскетический, с одной стороны, и более практический (даже несколько прагматичный) подход Василия к культуре и образованию.

«Τίς μὲν ῥητορικὴν τοσοῦτος… Τίς δὲ γραμματικήν, ἣ γλῶσσαν ἐξελληνίζει καὶ ἱστορίαν συνάγει καὶ μέτροις ἐπιστατεῖ καὶ νομοθετεῖ ποιήμασιν; Τίς δὲ φιλοσοφίαν, τὴν ὄντως ὑψηλήν τε καὶ ἄνω βαίνουσαν, ὅση τε πρακτικὴ καὶ θεωρητική, ὅση τε περὶ τὰς λογικὰς ἀποδείξεις καὶ ἀντιθέσεις ἔχει καὶ τὰ παλαίσματα, ἣν δὴ διαλεκτικὴν ὀνομάζουσιν… Ἀστρονομίας δὲ καὶ γεωμετρίας καὶ ἀριθμῶνἀναλογίας τοσοῦτον λαβών, ὅσον μὴ κλονεῖσθαι τοῖς περὶ ταῦτα κομψοῖς, τὸ περιττὸν διέπτυσεν ὡς ἄχρηστον τοῖς εὐσεβεῖν ἐθέλουσιν· ὥστε μᾶλλον μὲν τὸ αἱρεθὲν τοῦ παρεθέντος ἐξεῖναι θαυμάζειν, μᾶλλον δὲ τοῦ αἱρεθέν τος τὸ παρεθέν. Ἰατρικὴν μὲν γάρ, καὶ ἡ τοῦ σώματος ἀρρωστία καὶ νοσοκομία, φιλοσοφίας καὶ φιλοπονίας οὖσαν καρπόν, ἀναγκαίαν αὐτῷ πεποιήκασιν· ὅθεν ἀρξάμενος, εἰς ἕξιν τῆς τέχνης ἀφίκετο· καὶ ταύτης, οὐχ ὅση περὶ τὸ φαινόμενον ἔχει καὶ κάτω κείμενον, ἀλλ’ ὅσον δογματικὸν καὶ φιλόσοφον. Ἀλλὰ τί ταῦτα, καίπερ τηλικαῦτα τυγχάνοντα, πρὸς τὴν ἐν τῷ ἤθει τοῦ ἀνδρὸς παίδευσιν;

«Кто сравнится с ним в риторике?.. Кто так овладел грамматикой, которая делает греческую речь безупречной? Кто обладает столь разносторонними познаниями (ἱστορίαν συνάγει), кто так владеет метрикой, устанавливает законы поэтики? Кто был так силен в философии — в философии действительно возвышенной и устремляющейся ввысь, и теоретической, и практической, а также и в той ее части, которая занимается методами логического доказательства и опровержения, имеет различные приемы, — в диалектике?.. Из астрономии же, геометрии и науки о числах он изучил достаточно, чтобы те, кто гордится этими предметами, не могли сбить его с толку, а все прочее, как бесполезное для желающих жить благочестиво, отбросил. И здесь избранное удивительнее отринутого, а отринутое чудеснее избранного. Врачебное искусство — этот плод философского усердия — сделали для его необходимым и собственные телесные недуги, и желание ухаживать за больными; он начал с практики, дошел до навыка в искусстве и изучил в нем не только то, что относится к видимым, земным предметам, но и то, что принадлежит к области философских суждений. Впрочем, все это, сколь оно ни важно, значит ли что-нибудь в сравнении с нравственным обучением Василия? [103]

Взглянем на таблицу. Как мы можем видеть, программы во многом параллельны, однако есть несколько различий.

Естественная теология в списке изученных Василием предметов не указана, вероятно, просто потому что она натуральным порядком входила в физику.

Заметим, что jписание риторики в случае с Никобулом более детализовано. Это, разумеется, не случайно. В программе Василия риторика занимает хотя и значимое, но подчиненное место. Она инструментальна:

«Τῷ δὲ λόγοι μὲν τὸ πάρεργον ἦσαν, τοσοῦτον ἐξ αὐτῶν δρεπομένῳ ὅσον εἰς τὴν καθ’ ἡμᾶς φιλοσοφίαν συνεργοὺς ἔχειν, ἐπειδὴ δεῖ καὶ τῆς ἐν τούτοις δυνάμεως πρὸς τὴν τῶν νοουμένων δήλωσιν.

«Науки словесные были для него посторонним делом, и он заимствовал из них только то, что могло быть полезно для нашей философии: словесное искусство небесполезно для ясного выражения мысли [104].

В чем же дело? На наш взгляд, в то время, как Григорий оставляет за риторикой более возвышенное назначение, видя ее гармонизирующее воздействие[105], Василий воспринимает ее исключительно с практической точки зрения: она для него есть средство «ясного выражения мысли», и не более. В список Василия входят математические науки (по неясным причинам отсутствует теория музыки; возможно, она включена в «метрику», указанную выше?), но Григорий считает свои долгом уточнить, что Василий изучал их исключительно по необходимости, чтобы не отставать от потенциальных оппонентов, а «все прочее» — вероятно платонически-пифагорейскую теологию числа — отвергал. Это напряженное отношение к предметам, входящим в quadrivium, со стороны Григория очевидно; вероятно, поэтому в программу обучения Никобула он не включает их даже в ограниченном объеме.

Точно так же внешними причинами — собственными болезнями Василия и заботой о больных — Григорий объясняет и изучение своим другом медицины: «ἰατρικὴν... ἡ τοῦ σώματος ἀρρωστία καὶ νοσοκομία… ἀναγκαίαν αὐτῷ πεποιήκασιν». Надо сказать, что врачебная практика считалась занятием слишком приземленным и прозаическим; возможно, с этим и связано поспешное указание на то, что Василий не ограничивался практикой, но и восходил к теории и философии медицины (οὐχ ὅση περὶ τὸ φαινόμενον ἔχει καὶ κάτω κείμενον, ἀλλ’ ὅσον δογματικὸν καὶ φιλόσοφον) — Григорий не хочет, чтобы его друга заподозрили в слишком большой заинтересованности столь низменным предметом. Эта же причина, по всей видимости, послужила и поводом для намеренного исключения медицины из учебной программы Никобула.

Вероятно, практическую медицину Григорий, в принципе склонный негативно воспринимать все материальное[106], недолюбливал (самого его также отличала σώματος ἀρρωστία, но признаков того, что он владел практическим врачебным искусством, в его сочинениях нет).