2020-04-07
127
Итак, целью получения образования для Григория является формирование христианского оратора — наследника (во всех смыслах) мира классической культуры, который, однако, вдыхает в традиционные формы новое содержание. Мы уже говорили выше, что в действительности большинство «жизнеописаний», создаваемых Григорием в похвальных словах (Василию, брату Кесарию) и автобиографических сочинениях, в действительности представляют собой разнообразные вариации портрета этого «героя» Григориевой мысли; говорили мы и о том, почему образная и повествовательная форма для раскрытия столь важного аспекта мысли нашего автора является единственно возможной. Попробуем теперь рассмотреть этот образ внимательнее.
Помимо метафоры «настроенного музыкального инструмента» Григорий также неоднократно изображает христианского оратора и поэта как лебедя. Характерным примером можно счесть образ из стихотворения «О своих стихах»:
«Παρηγόρημα τοῦτο, κύκνος ὡς γέρων,
|
|
|
Λαλεῖν ἐμαυτῷ τὰ πτερῶν συρίγματα,
Οὐ θρῆνον, ἀλλ᾿ ὕμνον τιν᾿ ἐξιτήριον.
Находил я в стихах отраду, как престарелый лебедь,
Самому себе в звучании крыльев
Слагая не плач, но прощальную песнь.
А теперь обратимся к развернутому повествованию в письме 114. Что говорит образ лебедя о понимании Григорием роли христианского оратора? Лебедь в классической культуре был птицей, посвященной Аполлону; разумеется, эта ассоциация для Григория не была актуальна, и все же сама связь лебедя с гармонией, конечно, им ощущалась как релевантная (интересно, что лира — инструмент, которые несет те же ассоциации). Кроме того, Григорий активно использует понятие «лебединой песни» (согласно античному представлению, лебеди пели только перед смертью, но зато исключительно прекрасно), указывая на то, что слово христианского оратора должно быть совершенно, но при этом требует посвящения ему всей жизни.
Крайне интересным (и, пожалуй, исчерпывающим для наших нужд) мы считаем описание Григорием своей проповеднической деятельности в Константинополе, изложенное в стихотворении «Сон о церкви Анастасии». Это повествование как раз представляет собой образно-повествовательное выражение взглядов нашего автора на роль и возможности христианского оратора и включает ряд крайне интересных сравнений, иллюстрирующих и подтверждающих наши умозаключения, приведенные выше.
В стихотворении развернуто описание гармонизирующей силы ораторского слова: речь Григория перебивают несогласные, чье возмущение сравнивается с волнующимся морем: «οἱ δὲ μάχοντο // οἷα καθισταμένου κύματος ἐξ ἀνέμων. Однако
|
|
|
Πάντας δ' εὐεπίη κατεκήλεεν, εὐφραδέας τε
Καὶ μύθων ἱερῶν ἴδμονας εὐσεβέων,
Ἡμετέρους τε νόθους τε, καὶ οἳ μάλα τηλόθι μάνδρης
Τλήμονες εἰδώλων λάτριες ἀδρανέων».
«Но красноречие умиротворяло их всех — и риторически образованных,
и сведущих в священных благочестивых повествованиях,
и наших, и полукровок,
и тех, кто вовсе далеко от ограды <церковной>,
— несчастных служителей бессильных идолов»[159].
Таким образом, красота, которую распространяет красноречие, умиротворяет «стихию». Этот же образ, как мы помним фигурирует и в послании «Никобула-отца сыну» (да и вообще Григорий озвучивает эту мысль во многих местах; оратор, если он «чист душой», создает стройную гармонию между людьми:«Злонамеренный оратор извращает законы, а благонравный оратор —самая стройная гармония» [160] ).
За счет чего это происходит? Григорий описывает выступление христианского оратора как явление Божественной силы, воздействующей на слушателей, что подтверждает наши соображения (со ссылкой на П. Адо) относительно философского дискурса, который представляет собой излияние постигнутой на путях духовного восхождения красоты в поэтических и риторических образах.
«Αὐτὰρ ἐμοὶ στομάτων Τριὰς ἔῤῥεεν ἡ μονόσεπτος
Λαμπομένη τρισσοῖς κάλλεσιν οἰγομένοις»
«Однако из уст у меня изливалась Троица,
Единο почитаемая, сияющая тройственной открывающей Себя красотой».
И эта сила действенно преображает слушателя (пожалуй, здесь можно отметить смещение понятия о философской речи сравнительно с платонической традицией — она традиционно была обращена не к «толпе», а к избранным ученикам):
«Ὡς δὲ βότρυς λιαρῇσιν ὑπ' ἀκτίνεσσι μελαγχθεὶς,
Οὔτ' ὄμφαξ καθαρῶς ἠρέμα λυόμενος,
Οὔθ' ὅλος ὥριός ἐστι, τὸ μὲν μέλας, ἄλλο δ' ἐρυθρὸς,
Ἄλλο δ' ἄρ' αἰθαλόεις, ὄμφακα δ' ἄλλο ἔχει·
Ὣς οἳ δηριόωντο πεπαινομένης κακότητος»
«Как, если виноградная лоза почернела под теплыми лучами, то она уже не совсем незрелая, потому что понемногу делается мягче, но и не полностью спелая: часть ее черна, а часть — красна, а что-то <словно> покрыто копотью, что-то же кисло, так и они спорили, а <их> порочность смягчалась».
Таким образом, по мысли Григория, речь христианского оратора подобна солнцу. Как мы помним, солнце — это классический образ для обозначения истинного Блага — того самого, опыт встречи с которым и составляет назначение духовного поиска; к порогу этого опыта приводит слушателя речь оратора-философа (заметим, что без немалого ораторского искусства это невозможно).
В заключение, вероятно, следует обратить внимание на еще один значимый образ: «Λαοὶ δ' οἱ μὲν ἔχυντο περισταδὸν, ὥστε μέλισσαι, // Κιγκλίδος («А народ умножался, как пчелы, возле алтарной решетки»). Здесь Григорий сравнивает слушателей с пчелами; образ этот является многозначным и насыщенными мистическими и философскими коннотациями. Как указывает Р. Карлсон в своей диссертации о пчелиной образности в античной традиции: «Греки и римляне воспринимали пчел как существ, способных пересекать границу между миром людей и миром богов»[161]. Принимая во внимание неоплатоническую интерпретацию образа пчелы (см. Porph. Antr.19), как чистой души, которая ищет меда (мед в греко-римском сознании связан с нетлением, бессмертием в силу своих антисептических свойств), мы можем предположить, что уподобление мирян именно пчелам неслучайно; кроме того, в несомненно известных Григорию толкованиях Оригена на книгу пророка Исаии присутствует образ Церкви как улья, где христиане — пчелы, а «Господь Иисус Христос есть Царь пчел»[162].
|
|
|
Итак, мы увидели, что Григорий крайне высоко ставит силу художественного и ораторского слова, верит, что «искусная проповедь талантливого пастыря может преобразить и изменить человека практически так же, как его меняет многолетняя и многотрудная подвижническая жизнь»[163]. В описании действия словесного искусства и выступлений истинного христианского оратора Григорий использует метафорический язык, связанный в классической традиции с мистериями и духовными озарениями. Таким образом риторически оформленное слово оратора-философа, который путем аскезы достиг постижения истинной Красоты и Мудрости способно мистическим образом привести в соприкосновение с этой Красотой и Мудростью души других людей. В этом Григорий видит высшую реализацию ораторского искусства.
Заключение
В настоящей работе мы кратко рассмотрели исторический, социальный и философский контекст формирования взглядов Григория Назианзина на культуру и образование; во всех отношениях наш автор не только декларировал, но и практически реализовывал принцип «наследования» — перенимая и творчески используя философские концепции классической культуры, а также занимая место в системе социальных связей предшествующей эпохи.
|
|
|
Григорий сознавал, насколько значимую роль пайдейя играет в обеспечении самого существования греко-римской ойкумены как единого целого, видел гармонизирующую и умиротворяющую силу ораторского искусства. Принадлежа к особому «роду» образованных людей, он хранил верность этому ученому братству и использовал те возможности, которые обеспечивала строго ритуализированая система взаимных услуг и помощи, существовавшая между носителями дара слова. В существовании пайдейи Григорий видел особое действие Божественного Промысла, смягчающего с помощью той красоты и гармонии, которые создаются искусством, человеческую жестокость и склонность к разладу. Таким образом император Юлиан для Григория оказывается, как мы уже говорили, «отступником от Бога и здравого смысла», одновременно нарушителем и христианского закона, и богоустановленных законов культуры: первым — в своем язычестве, вторым — в отступлении от «благой умеренности» и норм поведения по отношению к собратьям по словесному искусству.
Григорий верит в способность пайдейи воспитывать не только определенные практические навыки, но и формировать саму человеческую душу и делать ее прекраснее. Особое значение здесь играют искусства, связанные со словом (риторика) и метром (поэзия), поскольку именно они наилучшим образом, по Григорию, упорядочивают душу и умеряют хаотические порывы.
Наш автор ориентируется на создание христианского общества; он постоянно (и особенно когда формулирует образовательную концепцию для грядущих поколений христиан) мыслит в общецерковной перспективе. Наблюдавший плоды арианских споров в Церкви, каппадокийский епископ видит ценность не столько в свободном философском поиске, сколько в систематизации и унификации, в гармонизации церковной и общественной жизни. Именно поэтому Его «риторико-софистическая» программа именно поэтому так резко отличается от сугубо философской — Оригена, подчеркивающей индивидуальный поиск философского ума. Вместе с тем, его подход не тождествен и христианскому культурному утилитаризму Василия Кесарийского — Григорий видит в пайдейе самой по себе слишком большую духовную ценность; он рассчитывает осознает, насколько важно воспитание нового поколения ортодоксально христианских интеллектуалов, которые смогут, сочетая гармонизирующее воздействие своей веры и своей пайдейи, «связать жизнь»Ойкумены«узами взаимного общения и доброго отношения друг ко другу и сделать ее человечнее».
Григорий выстраивает для такого понимания роли ораторского и поэтического слова определенное метафизическое обоснование. С его точки зрения все сущее (и даже сверх-сущее Божество) существует сообразно принципу гармонии — прекрасного единства, составленного из различного и множественного. От трех Лиц Троицы до двух составляющих человеческого состава (тело и душа) — Григорий во всем видит иерархию гармонических единств, соединенных любовью к прекрасному (таблица, которую мы прилагаем к настоящей работе, иллюстрирует этот тезис). Осуждение риторики, которое регулярно встречается в сочинениях Григория, также вполне традиционно и наследует долгой истории платонической полемики против излишнего преклонения перед риторическим и поэтическим словом. Однако, как и философы прошлого, наш автор осуждает словесное искусство, только когда оно воспринимается как самоцель и вещь в себе; осуждается «искусство ради искусства», потому что, лишившись своего философского содержания оно вырождается в пустую игру форм.
Вслед за неоплатонической традицией, Григорий признает особую силу образно-метафорической речи, которая может изливать внутреннюю божественную красоту, приобретаемую христианским оратором-поэтом на пути аскезы, в души слушателей (читателей). Так слово искусного пастыря подводит человека к постижению высших истин, превышающих возможности разума. Выступление христианского оратора описывается Григорием с использованием мистериальных образом и языка, что еще раз подтверждает наши соображения, относительно восприятия Григорием силы сверхразумного воздействия риторического и поэтического слова.
В целом Григорию удалось выстроить и описать в своих творениях вполне целостное и последовательное обоснование необходимости культуры для христианского общества и отдельного христианина. Он свободно и творчески использует и адаптирует элементы предшествующей традиции в своем синтезе платонической и софистической традиции и дает философское и богословское обоснование для центральных положений своей концепции культуры.
Список литературы
ТЕКСТЫ (приведены по Tesaurus Linguae Graecae, кроме оговоренных случаев)
1. Patrologia Graeca, volumen 37.
2. Patrologia Graeca, volumen 36.
3. Patrologia Graeca, volumen 35.
4. Julianus. Contra Galilaeos.
5. Gregorius Thaumaturgus, In Origenem oratio panegyrica.
6. Porphyrius. Contra Christianos fragmenta.
7. Plotinus. Enneades
8. Origenes. Homiliae in Hesayam.
НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА
9. Brodňanská, E. Paideia [Education] through the lens of the words in the poetry of Gregory of Nazianzus. // Graeco-Latina Brunensia. Presov, 2016. PP. 5-19
10. Brown, P. Power and Persuasion in Late Antiquity: Towards a Christian Empire. University of Wisconsin Press, 1992.
11. Carlson R. D. The Honey Bee and Apian Imagery in Classical Literature. University of Washington 2015.
12. Elm, S. Sons of Hellenism, Fathers of the Church. Emperor Julian, Gregory of Nazianzus, and the Vision of Rome. University of California Press. 2012
13. Gregory of Nazianzus: Images and Reflections. Museum Tusculanum Press, Univerity of Copenhagen, 2006
14. Iozzia, D. Aesthetic Themes in Pagan and Christian Neoplatonism: From Plotinus to Gregory of Nyssa. Bloomsbury Publishing, 2005.
15. Lainster, M. L. W. Christianity and pagan culture in the later Roman Empire. Cornell University Press, 1978.
16. Limberis, V. "Religion" as the Cipher for Identity: The Cases of Emperor Julian, Libanius, and Gregory Nazianzus // The Harvard Theological Review, Vol. 93 (Oct., 2000), pp. 373-400.
17. Marrou H. I. A History of education in Antiquity. New York, 1956.
18. Matthews, J. The Roman Empire of Ammianus. Michigan Classical Press, 2008.
19. McGuckin, J. A. St. Gregory of Nazianzus: An Intellectual Biography. St Vladimir's Seminary Press, 2001
20. McGuckin J. A. Gregory: Rhetorican as poet. // Gregory of Nazianzus: Images and Reflections. Museum Tusculanum Press, Univerity of Copenhagen, 2006. p. 193-213
21. McLynn, N. «Among the Hellenists: Gregory and the Sophists» // Gregory of Nazianzus: Images and Reflections. Museum Tusculanum Press, Univerity of Copenhagen, 2006. Pp. 213-238
22. Nicolai, R. The Place of History in the Ancient World // A companion to Greek and Roman historiography. Blackwell Publishing, 2007.
23. Norris, F. Gregory Nazianzus' Poemata Arcana: A Poetic, Musical Catechism? // Union seminary quarterly review vol. 63 (2012). Pp. 50-73
24. Ruether, R. R. Gregory of Nazianzus: Rhetor and Philosopher. Oxford: Clarendon Press, 1969.
25. Saıd, S. Myth and Historiography // A companion to Greek and Roman historiography. Blackwell Publishing, 2007.
26. Smith, J. N. A Christian's Guide to Greek Culture: The Pseudo-nonnus Commentaries on Sermons 4, 5, 39 and 43.
27. Tornese, Sebastian Moro. Musical aesthetics and the transformation of the soul in Neoplatonism // Philosophy and Art in Late Antiquity, ed. Daniele Iozzia. University of Catania, Bonanno Editore, 2013
28. Аверинцев, С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Coda, 1997
29. Адо, И. Свободные искусства и философия в античной мысли. М.: ГЛК, 2002.
30. Адо, П. Что такое античная философия? М., 1999
31. Алиева О. В. Послания к юношам об образовании в Каппадокии IV в. // Аристей. Вестник классической филологии и античной истории. 2017. Т. XV. С. 77-90
32. Алиева О. В. Пайдейя как «малые мистерии»: Василий Кесарийский о греческой литературе. // Вестник древней истории, №77/2 (2017). С. 341-355
33. Брагова, А. М. Цицерон о законах идеального государства. // ΣΧΟΛΗ Vol. 4. 1 (2010). С. 32-45.
34. Бычков, В. В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica. В 2-х тт. Том 1. Раннее христианство. Византия. М. - СПб.: Фонд гуманитарных проектов 2016.
35. Дройзен, И. Г. История эллинизма. М.; Киров, 2011. Т. 1.
36. Йегер, В. Пайдейя. Воспитание античного грека, т. 1. М: ГЛК, 2001
37. Морескини, К. История патристической философии. M.: ГЛК, 2011.
38. Пеликан, Я. Христианская традиция. История развития вероучения: Возникновение кафолической традиции [100-600]. Т.1. М.: Культурный центр «Духовная библиотека», 2007.
39. Шичалин, Ю. А. История античного платонизма в институциональном аспекте. М.: ГЛК, 2000.
40. Шичалин Ю.А. Три этапа развития античной философии. // История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья. М.: Академический проспект, 2012. C. 87-171
Приложение
| Гармония Божественного | PG 37.415 Τῆς δ’ ἄρ’ ἐμῆς Τριάδος ἓν μὲν σθένος, ἓν δὲ νόημα, Ἓν κλέος, ἓν δὲ κράτος. Τῷ καὶ μονάς ἐστιν ἄρευστος, Ἁρμονίῃ θεότητος ἰῇ μέγα κῦδος ἔχουσα. | Но у моей Троицы одна сила, одна мысль, одна слава, одна держава; а чрез сие не нарушается и единичность, которой великая слава в единой гармонии Божества. | «Вступить в союз с единомышленниками… гораздо приличнее вам, потому что исповедуем мы единство и в Божестве» (PG 36.248). | |
| Гармония как первопринцип мироздания | PG 35.741 Ὅταν δὲ στασιάσῃ πρὸς ἑαυτὴν ἡ ὕλη, καὶ δυσκάθεκτος γένηται, μελετῶσα τὴν λύσιν διὰ τῆς στάσεως, ἢ Θεός τι παρασαλεύσῃ τῆς ἁρμονίαςεἰς φόβον τῶν ἁμαρτανόντων καὶ κόλασιν, ἢ θαλάσσης ὑπεξιούσης, ἢ γῆς βρασσομένης, ἢ ξένων ὑετῶν φερομένων, ἢ συγκαλυφθέντος ἡλίου, ἢ πλεοναζούσης ὥρας, ἢ πυρὸς ὑπερβλύζοντος, ἀκοσμία κατὰ τοῦτο, καὶ φόβος περὶ τὸ πᾶν, καὶ τὸ τῆς εἰρήνης ἀγαθὸν τῇ στάσει δείκνυται. | Но когда в мире вещество возмутится само против себя и, своим смятением готовя разрушение, сделается неукротимым, или когда Бог, в страх и наказание грешникам, в чем-то нарушит гармонию мира:или наводнением, или землетрясением, или необыкновенными дождями, или затмением солнца, или продолжительностью какого-нибудь времени года, или извержением огня, тогда беспорядок и страх разливаются всюду, и среди смятения открывается, как благодетелен мир. | PG 37.753 Ἐρώτ. Δικάζομαί σοι, κόσμε. Τίς, πόθεν πάρει, | |
| PG 35.741 Ταῦτα πάντα οὕτως ἔχοντα, καὶ κατὰ τὰς πρώτας αἰτίας τῆς ἁρμονίας, εἴτ’ οὖν συῤῥοίας τε καὶ συμπνοίας, εὐθυνόμενά τε καὶ διεξαγόμενα, τί ποτ’ ἐχρῆν δοκεῖν ἕτερον ἢ φιλίας τε καὶ ὁμονοίας εἶναι κηρύγματα, καὶ νομοθετεῖν ἀνθρώποις δι’ ἑαυτῶν τὸ ὁμόψυχον; | Если все это бывает так и распоряжается, и управляется по первоначальным законам гармонии, так как бы все вместе текло, одно имело дыхание, то можно ли сделать из этого другое заключение, кроме того, что все проповедует нам о дружестве и единомыслии, что все предписывает нам закон единодушия? | |||
| PG 35.672 Ταῦτα μὲν ἐκ τῶν οὐρανίων καὶ τῶν ἄνω συμπασχόντων τοῖς ἡμετέροις, κατὰ τὴν μεγάλην τοῦ παντὸς ἁρμονίαν τε καὶ οἰκείωσιν | Вот что скажу о небесном и горнем, которое, по великому согласию и сродству всего, участвует в наших делах | |||
| PG 37.427 Αὐτὰρ ἐγὼ τόδε οἶδα, Θεὸς τάδε πάντα κυβερνᾷ, Νωμῶν ἔνθα καὶ ἔνθα Θεοῦ Λόγος ὅσσα θ’ ὕπερθεν, Ὅσσα τ’ ἔνερθεν ἔθηκε νοήμασι· τοῖς μὲν ἔδωκεν Ἁρμονίην τε δρόμον τε διαρκέα ἔμπεδον αἰεὶ, Τοῖς δὲ βίον στρεπτόν τε, καὶ εἴδεα πολλὰ φέροντα· Ὧν τὸ μὲν ἡμῖν ἔφηνε, τὸδ’ ἐν κευθμῶσι φυλάσσει Ἧς σοφίης, θνητοῦ δ’ ἐθέλει κενὸν εὖχος ἐλέγχειν. | А я знаю следующее: Бог управляет вселенной.Божие Слово и здесь и там распределяет все, чему положено в Его совете быть на небесах и на земле; и одним тварям даны навсегда непреложно постоянная стройность и течение, а другим уделена жизнь, изменяющаяся и принимающая многие виды. О них иное явил нам Бог, а иное блюдет в тайникахСвоей премудрости, чем хочет обличить пустое тщеславие смертного. | |||
| PG 37.686-7 Ὁ γὰρ σοφῷ τὰ πάντα ποιήσας λόγῳ, Καὶ τὴν ἄφραστον τῶν ὅλων ἁρμονίαν Ἁρμοσάμενος τῇ τῶν ἐναντίων κράσει, Κόσμον τε τάξας τοῦτον ἐξ ἀκοσμίας Μεῖζον τὸ θαῦμ’ ἔδειξεν ἐν ζώου φύσει. | Ибо Сотворивший все премудрым Словом, чрез срастворение противоположностей Составивший неизреченную гармонию вселенной и Приведший мир сей из неустройства в устройство, еще большее чудо показал в природе живого существа. | |||
| PG 37.1555-6 Ὅδ’ οὐρανίοιο φορεύμενον ἄσπετον εἶδος Κυκληδὸν, πολλοῖσι κεκασμένον ἔνδοθι κόσμοις, Κήρυξ ἀγλαόφωνος ἀναυδέσι ῥήμασι τέχνης, Ἣ τόδε πᾶν συνέπηξε, καὶ ἁρμονίῃ συνέδησεν, Ὄφρα κε δερκομένοισιν ἀδερκέα φῶτες ἕλωσι. | [Не следует поклоняться] ни самому небу – этому необъятному круговращающемуся телу, украшенному многими внутренними красотами, этому безмолвно вещающему и вместе велегласному проповеднику того искусства, которое водрузило и гармонически связало сию вселенную, чтобы человек в видимом постигал невидимое. | |||
| PG 37.1313 Κόσμου θ’ ἁρμονίην, καὶ κρείσσονα τῆς παρεούσης, Ἣν δοκέω, πάντων εἰς ἓν ἐπειγομένων | Воспеваю гармонию мира, еще более совершенную, нежели какова настоящая, – гармонию, которой я ожидаю, потому что все устремляется к единому. | |||
| Возрожденная гармония Духа: Церковь | Or.43.3 Δεύτερον δέ· καὶ γὰρ ὁμοίως ἀτελὲς ἄλογος πρᾶξις καὶ λόγος ἄπρακτος, προσετίθει τῷ λόγῳ καὶ τὴν ἐκ τοῦ πράττειν ἐπικουρίαν· τοῖς μὲν ἐπιδημῶν, πρὸς δὲ τοὺς πρεσβεύων, τοὺς δὲ καλῶν, νουθετῶν, ἐλέγχων, ἐπιτιμῶν, ἀπειλῶν, ὀνειδίζων, προπολεμῶν ἐθνῶν, πόλεων, τῶν καθ’ ἕκαστον, πᾶν εἶδος ἐπινοῶν σωτηρίας, πανταχόθεν ἰώμενος·ὁ Βεσελεὴλ ἐκεῖνος ὁ τῆς θείας ἀρχιτέκτων σκηνῆς, πάσῃ πρὸς τὸ ἔργον ὕλῃ καὶ τέχνῃ χρώμενος, καὶ πάντα πλέκων εἰς κάλλους ἑνὸς περιουσίαν καὶ ἁρμονίαν. | Но было у него и другое средство. Поскольку как дело без слова, так и слово без исполнения равно не совершенны, то он присовокупляет к слову и содействие самих дел. К одним идет сам, к другим посылает, иных зовет к себе, дает советы, «обличает, запрещает» (2Тим.4:2), угрожает, укоряет, защищает народы, города, отдельных людей, придумывает все роды спасения, всем врачует. Этот Василий, архитектор Божией скинии (Исх.31:1–2), употребляет в дело всякое вещество и искусство, все сплетает вместе, чтобы составилось изящество и стройность единой Красоты. |
| |
| PG 35.409 Ὅτι καθάπερ ἐν σώματι τὸ μέν τι ἄρχον ἐστὶ καὶ οἷον προκαθεζόμενον, τὸ δὲ ἀρχόμενον καὶ ἀγόμενον· οὕτω κἀν ταῖς Ἐκκλησίαις διέταξεν ὁ Θεὸς ἰσότητος νόμῳ τῆς ἐχούσης τὸ κατ’ ἀξίαν, ἢ καὶ προνοίας, ᾗ τὰ πάντα συνέδησε, τοὺς μὲν ποιμαίνεσθαί τε καὶ ἄρχεσθαι, ὅσοις τοῦτο λυσιτελέστερον, καὶ λόγῳ καὶ ἔργῳ πρὸς τὸ δέον ἰθυνομένους· τοὺς δὲ εἶναι ποιμένας καὶ διδασκάλους, πρὸς τὸν καταρτισμὸν τῆς Ἐκκλησίας, ὅσοι τῶν πολλῶν εἰσιν ἀνωτέρω κατ’ ἀρετὴν καὶ τὴν πρὸς τὸν Θεὸν οἰκείωσιν, λόγον ψυχῆς πρὸς σῶμα, ἢ νοῦ πρὸς ψυχὴν ἐπέχοντας· ἵν’ ἀμφότερα συντεθέντα ἀλλήλοις καὶ συγκραθέντα, τό τε ὑστεροῦν καὶ τὸ πλεονάζον, ὥσπερ ἐν μέλεσι, καὶ τῇ ἁρμονίᾳ τοῦ πνεύματος συμβιβασθέντα καὶ συνδεθέντα ἓν ἄρτιον ἀποδειχθῇ σῶμα, καὶ αὐτοῦ Χριστοῦ τῆς κεφαλῆς ἡμῶν ὄντως ἄξιον. | Как в теле, иное начальствует и как бы председательствует, а иное состоит под начальством и управлением: так и в Церквах (по закону ли справедливости, воздающей по достоинству, или по закону Промысла, все связующего) Бог постановил, чтобы одни, для кого это полезнее, словом и делом направляемые к своему долгу, оставались пасомыми и подначальными; а другие, стоящие выше прочих по добродетели и близости к Богу, были Пастырями и Учителями к совершению Церкви, и имели к другим такое же отношение, какое душа к телу и ум к душе, дабы то и другое, недостаточное и избыточное, будучи, подобно телесным членам соединено и сопряжено в один состав, совокуплено и связано союзом Духа; представляло одно тело, совершенное и истинно достойное самого Христа – нашей Главы. | |||
| PG 35.704 πόσαι μυριάδες ἀνδρῶν καὶ φάλαγγες, ὅσα ἱκετεύοντες μόνον ἡμεῖς, καὶ Θεὸς βουληθεὶς κατειργάσατο; Λόγῳ τὸ σκότος ἔλυσε, λόγῳ τὸ φῶς ὑπεστήσατο, ἥδρασε γῆν, ἐγύρωσεν οὐρανὸν, ἀστέρας ἔταξεν, ἔσπειρεν ἀέρα, θάλασσαν ὥρισε, ποταμοὺς εἵλκυσε, ζῶα ἐψύχωσεν, ἄνθρωπον πρὸς ἑαυτὸν ἐμόρφωσε, κόσμον τοῖς ἅπασι περιέθηκε· λόγῳ καὶ τὴν νῦν σκοτόμηναν λύσας, εἰς φῶς ἅπαντα καὶ τάξιν καὶ ἁρμονίαν τὴν αὐτὴν ἐπανήγαγεν | Какие запасы оружия, какие изобретения снарядов, какие тьмы и полчища людей произвели бы то, что сделали наши молитвы и Божья воля? Бог словом рассеял тьму, словом произвел свет, основал землю, округлил небо, распределил звезды, разлил воздух, положил пределы морю, протянул реки, одушевил животных, сотворил человека по образу Своему, дал всему красоту. Словом и ныне рассеял Он ночной мрак и все привел во свет, порядок и прежнюю стройность (единую гармонию). | |||
| PG 35.729 ἐμοὶ δὲ λύει τὴν γλῶσσαν, καὶ ὑψοῖ τὴν φωνὴν, ὡς σάλπιγγος, ἡ παροῦσα εὐεργεσία, καὶ τὸ κάλλιστον τοῦτο θέατρον, τὰ τέκνα τοῦ Θεοῦ διεσκορπισμένα, συνηγμένα εἰς ἓν, καὶ ὑπὸ τὰς αὐτὰς ἀναπαυόμενα πτέρυγας, καὶ εἰς τὸν οἶκον τοῦ Θεοῦ πορευόμενα ἐν ὁμονοίᾳ, καὶ μίαν ἁρμονίαν ἡρμοσμένα τὴν τοῦ καλοῦ καὶ τοῦ Πνεύματος· ὅτε οὐκ ἔτι φέρομεν ἀλλήλους καὶ ἄγομεν, τοσοῦτον ὑπὸ τοῦ πονηροῦ κλαπέντες, ἢ βιασθέντες, καὶ κατατοξευθέντες ἐν σκοτομήνῃ τὸν νοῦν, ἣν αὐτὸς ἡμῖν ἐπήγειρεν· καὶ οὐκ οἶδ’ ὅτι χρὴ λέγειν, ὥστε καὶ τοῖς ἀλλήλων κακοῖς ἐπευφραίνεσθαι, καὶ μὴ νομίζειν τοῦ παντὸς εἶναι ζημίαν τὴν ἀλλήλων κατάλυσιν· | А мне разрешает язык и возвышает глас, как глас трубы, это благодетельное событие, это прекрасное зрелище, какое представляют чада Божии, прежде расточенные, а ныне собранные воедино, покоящиеся под одними и теми же крылами, «в единомыслии» идущие «в дом Божий» и соединенные между собой единым союзом добродетели и Духа. Я не могу молчать, когда уже не восстаем друг на друга (до того наш ум уловлен был лукавым, или терпел от него насилие, или «застрелен» был им «во тьме» (Пс.10:2), им же наведенной, или как иначе это выразить, что мы радовались несчастьям друг друга, не думая о том, что взаимное несогласие причиняет вред всему телу). | |||
| PG 36.449 Πλὴν ἐπαινετὴ μὲν καὶ ἡ παλαιὰ διαίρεσις τῶν φωνῶν (ἡνίκα τὸν πύργον ᾠκοδόμουν οἱ κακῶς καὶ ἀθέως ὁμοφωνοῦντες, ὥσπερ καὶ τῶν νῦν τολμῶσί τινες)· τῇ γὰρ τῆς φωνῆς διαστάσει συνδιαλυθὲν τὸ ὁμόγνωμον, τὴν ἐγχείρησιν ἔλυσεν· ἀξιεπαινετωτέρα δὲ ἡ νῦν θαυματουργουμένη. Ἀπὸ γὰρ ἑνὸς Πνεύματος εἰς πολλοὺς χυθεῖσα, εἰς μίαν ἁρμονίαν πάλιν συνάγεται. | Правда, достохвально было и древнее разделение языков, когда строили столп злонамеренно и безбожно одноязычные (на что и ныне дерзают некоторые), ибо единомыслие, нарушенное различием языков, разрушило и предприятие. Но гораздо достохвальнее разделение, совершенное чудесно ныне, ибо, от единого Духа излившись на многих, опять возводится к единому согласию. | |||
| PG 37.1015 Κείνην τερπωλὴν οἴην ἔχον, ὡς ὅτε πηγὴν Διψαλέη ψυχρὴν ἔλαφος σχεδὸν, ἀνδρὰς ἀρίστους, Χριστοφόρους, ζώοντας ἐπὶ χθονὶ, σαρκὸς ὕπερθεν, Πνεύματος ἀενάοιο φίλους, καὶ λάτριας ἐσθλοὺς, Ἀζυγέας, κόσμοιο περίφρονας· Ἀλλὰ καὶ αὐτοὶ Μαρνάμενοι περὶ σεῖο διακριδὸν ἔνθα καὶ ἔνθα Ἵστανται, ζῆλος δὲ Θεοῦ λύσε θεσμὸν ἀθέσμως, Ἁρμονίην τ’ ἀγάπης, ἧς οὔνομα μοῦνον ἐλείφθη. | Одно у меня было чудное утешение. Как жаждущий олень в прохладном источнике, так я находил его в сообществе мужей совершенных и христоносных, живущих на земле превыше плоти, любителей вечного Духа и благого служения, не связанных узами супружества, презрителей мира. Но и они, ратоборствуя за Тебя, разделились и стоят один за одно, другой за другое; ревность Божия незаконно расторгла закон и согласие любви, от которой осталось одно имя. | |||
| PG 37.1253 Τοῦ μὲν ἐμοὶ πόθος ἦεν, ἐπεὶ Θεὸς ὧδε κελεύει, Χριστὸς ἄκος μερόπων οἷσι νόμοις παθέων, Οἷς σταυρῷ συνέδησεν ὁμῶς ἀγαθούς τε κακούς τε, Ὅστις ἀνακτορίης τηλόθεν, ὅς τε πέλας. Τοὔνεκα καὶ λίθος ἐστὶν ἐπ’ ἀμφοτέροις ἀκρόγωνος, Λαοὺς εἰς ἓν ἄγων ἁρμονίῃ φιλίης. Ἦν πόθος· οἱ δέ με πρόσθεν ἀπεχθήραντες ἄτισαν, Οὔ τιν’ ἐμῆς αἰδὼ θέντο παραιφασίης. (10) Αἴθε δέ μοι Τριὰς ἦεν ἀδήριτος, ἣν βελέεσσι Βάλλουσιν πυκινοῖς! Ὦ Τριὰς, ἴσχε μόθον· | Христос Бог, врачевство человеков, повелевает это законами Своих страданий, по которым связал Он крестом вместе и добрых, и злых, и того, кто близок к Его царству, и того, кто далеко; почему для тех и для других составляет Он краеугольный камень (см.: Пс. 117:22; Деян. 4:11), соединяя людей воедино союзом любви. Я желал сего; но те, которые враждовали на меня прежде, вменили меня ни во что, не оказали никакого внимания к моим советам.И о если бы только не вооружились они против Троицы, в Которую мечут тучи стрел! | |||
| PG 37.1466-7 Πάντες δ’ οἵ γε Θεοῖο μεγασθενέος θεράποντες, Ἄλλος ἐν ἀλλοίῃ ἄρτιος εὐσεβίῃ, Ἴχνεσι κουφοτάτοισιν ἐπιστείβοντες ἄρουραν, Δεξιτερῆς παλάμης θρέμματ’ ἀριπρεπέα, Καὶ νηοῦ μεγάλοιο λίθοι, οὓς Χριστὸς ἔδησεν Ἀλλήλοις ἐρατῇ Πνεύματος ἁρμονίῃ· | Все они – служители всемощного Бога,и каждый из них совершен на особом пути благочестия. Легкими стопами попирают они землю; это прекрасные овцы, принадлежащие к десной стороне; это камни великого храма, и Христос связует их между собой вселюбезным согласием Духа. | |||
| Гармония между людьми, в обществе | PG 35.641 τὸ δ’ οὖν ἡμέτερον τοιοῦτόν ἐστιν· Οὔτε φωνὴ τῶν εὑρομένων μόνον ἐστὶν, ἀλλὰ πάντων τῶν μετεχόντων· οὔτε τέχνη τις ἢ ἐπιτήδευσις, ἣν ἂν ἐνθυμηθῆναι θελήσῃς· ἀλλ’ ὥσπερ ἐν ἁρμονίᾳ τεχνικῇ τε καὶ μουσικῇ ἄλλος μὲν ἦχος ἄλλης τινὸς τῶν νευρῶν συντεταμένος, ἢ ἀνει- μένος, πάντα δὲ τοῦ ἑνὸς ἁρμοστοῦ καὶ τεχνίτου, πρὸς ἕν τι κάλλος ἁρμονίας συντείνοντα· οὕτω κἀν τούτοις ὁ τεχνίτης καὶ δημιουργὸς Λόγος ἄλλον μὲν ἄλλης τινὸς ἐπιτηδεύσεως ἢ τέχνης εὑρετὴν προὐστήσατο, πάντα δὲ εἰς μέσον προὔθηκε πᾶσι τοῖς βουλομένοις, τῷ κοινωνικῷ καὶ φιλανθρώπῳ συνδέων τὸν βίον ἡμῖν, καὶ ποιῶν ἡμερώτερον. | А наше рассуждение таково: и язык и всякое искусство, или полезное учреждение, какое бы ты себе ни представил, принадлежат не одним изобретателям, а всем, ими пользующимся; и как в искусной музыкальной гармонии одна струна издает тот звук, другая – другой, высокий или низкий, но все подчиняется одному искусному руководителю хора и составляет одну прекрасную гармонию; так и здесь – высочайший Художник и Зиждитель – Слово, хотя избрал различных изобретателей разных полезных учреждений и искусств, но все предложил всем, кто хочет, дабы соединить нас узами взаимного общения и человеколюбия и украсить жизнь нашу кротостью. | PG 37.1257 Но красноречие умиротворяло их всех — и риторически образованных, и сведущих в священных повестовованиях, и наших, и полукровок, и тех, кто вовсе далеко от ограды <церковной>, — несчастных служителей бессильных идолов.
| |
| PG 37.921 Ῥήτωρ πονηρὸς τοὺς νόμους λυμαίνεται Ἁγνὸς δὲ ῥήτωρ, εὔκρατος ἁρμονία. | Злонамеренный оратор извращает законы, а благонравный оратор – самая стройная гармония (создает стройную гармонию). | |||
| Гармония в человеке | PG 37.1314 Τόσσων γλῶσσαν ἔχω, κιθάρην· φράζεσθ’, ἱερῆες, Μή τι παρακρέξῃ ἔκτροπον ἁρμονίης. | Для всего этого язык мой должен быть как лира. Но остерегайтесь, иереи, чтобы он не огласил чего‑нибудь чуждого гармонии. | PG 37.1331-2 Πρῶτον μὲν ἠθέλησα, τοῖς ἄλλοις καμὼν, Οὕτω πεδῆσαι τὴν ἐμὴν ἀμετρίαν· Ὡς ἂν γράφων γε, ἀλλὰ μὴ πολλὰ γράφω, Καμὼν τὸ μέτρον.
Во-первых, хотел я, трудясь для других, тем самым связать мой грех, чтобы вместе и писать, и, заботясь о мере, писать не м Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:
 Сейчас читают про:
  6041 5933 |
