2020-04-20
73
--------------------------------
<1> См. об этом: Кулинская А.В. Гражданско-правовая ответственность единоличного исполнительного органа акционерного общества // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 11. М., 2007. С. 194 - 208; Сыродоева О.Н. Акционерное право США и России (сравнительный анализ). М., 1996. С. 75; 110 - 112. Противоположный подход, отрицающий необходимость включения в законодательство положений об ответственности членов органов управления непосредственно перед акционерами или кредиторами, см.: Тычинская Е.В. Договор о реализации функций единоличного исполнительного органа хозяйственного общества / Под ред. Л.Ю. Михеевой. М., 2012. С. 129 - 138.
<2> Согласно п. 4 ст. 42 Закона об акционерных обществах размер дивидендов не может быть больше размера дивидендов, рекомендованного советом директоров.
Проблемы юридической ответственности органов юридического лица за причиненные убытки были подняты в Концепции развития гражданского законодательства <1>. В Концепции говорится о целесообразности "усилить правила статьи 53 ГК РФ об имущественной (деликтной) ответственности органов юридического лица перед соответствующим юридическим лицом, которая должна быть солидарной (при наличии нескольких "волеизъявляющих" органов юридического лица или при их коллективном характере) и, как правило, виновной, наступающей лишь в случаях грубой неосмотрительности (неосторожности) или риска, неоправданного по условиям оборота (например, отчуждение имущества юридического лица при наличии конфликта интересов по существенно заниженной цене, непроявление должной осмотрительности в выборе контрагента и (или) при подготовке условий сделки и т.п.). Нормальный предпринимательский риск, оправданный условиями оборота, должен исключать ответственность указанных лиц" <2>. Также указывалось на необходимость объявить ничтожными условия договоров между руководителем (иным лицом, представляющим юридическое лицо) и юридическим лицом, ограничивающие или исключающие имущественную ответственность органа (руководителя) юридического лица.
--------------------------------
<1> Одобрена 07.10.2009 Советом по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства.
<2> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. М., 2009. С. 49, 50.
В то же время говорить об имущественной (деликтной) ответственности органов юридического лица, на наш взгляд, некорректно сразу по двум основаниям.
Во-первых, речь может идти только об ответственности членов органов юридического лица, но не об ответственности самих органов, которые не являются субъектами гражданского права и не могут нести гражданско-правовую имущественную ответственность.
Во-вторых, ответственность членов органов юридического лица, на наш взгляд, является не деликтной, а корпоративной и отличается как от деликтной, так и от договорной ответственности.
Основанием такой ответственности, как указывалось выше <1>, являются не нарушение договора и не общегражданский деликт (причинение вреда), а повлекшее возникновение убытков нарушение установленных законом и учредительным документом юридического лица многочисленных и конкретных корпоративных обязанностей членов органов юридического лица, важнейшей из которых является обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно. Содержание этих обязанностей выходит далеко за рамки обязанности просто не причинять вред, нарушение которой является основанием наступления деликтной ответственности. Существо этих обязанностей заключается в том, чтобы проявлять повышенную заботу об интересах юридического лица, действовать добросовестно и разумно, о чем в обязательствах из причинения вреда не идет и речи. Лицами, перед которыми члены органов управления несут корпоративную ответственность, не ограничиваются стороной договора (как это бывает в договорной ответственности). Право предъявлять к этим лицам требования о возмещении убытков предоставляется не только юридическому лицу, но и его участникам, а в некоторых случаях также кредиторам юридического лица (например, при банкротстве юридического лица, вызванного умышленными действиями членов органов управления). Кроме того, в отличие от договорной ответственности, основанной на принципах свободы договора и диспозитивности, корпоративная ответственность управляющих установлена императивно и не может изменяться соглашением сторон. В то же время круг лиц, которые могут предъявлять требования об убытках (юридическое лицо, участники, кредиторы юридического лица), не является произвольным, как это имеет место в гражданско-правовом деликте, при котором любое лицо, которому причинен вред, может заявить требование о его возмещении, причем также к любому лицу, причинившему вред. В корпоративной ответственности этот круг предопределен структурой корпоративных отношений в данном конкретном юридическом лице, наличием с юридическим лицом определенных правовых связей корпоративного свойства.
--------------------------------
<1> См. § 2 гл. 2 настоящей монографии.
Кроме того, в отличие от договорной и деликтной ответственности, где действует презумпция вины нарушителя договора или лица, причинившего вред (п. 2 ст. 401, п. 2 ст. 1064 ГК РФ), в корпоративной ответственности управляющих, наоборот, фактически действует презумпция невиновности лиц, нарушивших корпоративные обязанности действовать добросовестно и разумно (п. 5 ст. 10 ГК РФ). Бремя доказывания недобросовестности и неразумности лежит на потерпевших. На особый характер ответственности членов органов юридического лица, не являющейся ни договорной, ни деликтной, уже обращалось внимание в литературе <1>. Не согласен с таким подходом Ф.О. Богатырев, который, признавая внедоговорный характер гражданско-правовой ответственности членов органов управления, вместе с тем считает, что она носит деликтный характер. Однако критика указанным автором позиции Б.Р. Карабельникова и утверждение о том, что "требование из нарушения корпоративного отношения является деликтным требованием", на наш взгляд, малоубедительны и не объясняют, каким образом нарушение корпоративного (относительного) правоотношения и корпоративных обязанностей действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно выступает основанием возникновения требования из обязательства, возникающего вследствие нарушения обязанности всех и каждого не причинять вред другому лицу <2>.
--------------------------------
<1> См., например: Карабельников Б.Р. Трудовые отношения в хозяйственных обществах. М., 2003. С. 80.
<2> См.: Богатырев Ф.О. Ответственность директора за убытки, причиненные хозяйственному обществу // Убытки и практика их возмещения: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. С. 383, 384.
В последних изменениях гл. 4 ГК РФ <1> нормы о юридической ответственности лиц, входящих в органы управления юридическим лицом, получили свое дальнейшее развитие. Пожалуй, самым важным является то, что данные нормы теперь прямо касаются всех без исключения юридических лиц (коммерческих, некоммерческих, корпоративных, унитарных и т.д.) и содержат в обобщенном виде правила, содержащиеся сегодня в законах об отдельных видах юридических лиц. Уже имеется и пока немногочисленная судебная практика по привлечению к ответственности управляющих некоммерческих организаций, в том числе руководителей государственных учреждений <2>.
--------------------------------
<1> См.: Федеральный закон от 05.05.2014 N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации".
<2> См., например: Постановление Арбитражного Суда Северо-Кавказского округа от 09.11.2016 по делу N А53-9682/2012; Постановления Арбитражного Суда Московского округа от 27.02.2015 по делу N А40-47517/2013; от 29.12.2015 по делу N А41-70431/2014; от 27.12.2016 по делу N А40-159702/2014; от 04.07.2017 по делу N А40-153914/2016; от 27.10.2017 по делу N А40-168660/2016.
В частности, уточнена редакция ст. 53 ГК РФ об органах юридического лица, при этом положения об ответственности лиц, входящих в органы юридического лица, из ст. 53 выделены в отдельную новую ст. 53.1, по которой ответственность распространяется не только на лиц, выступающих от имени юридического лица, но и на членов коллегиальных органов юридического лица, а также на лиц, имеющих фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания членам его органов управления.
Анализ данных изменений ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что предпринятая в них попытка унификации правового регулирования ответственности управляющих для всех видов юридических лиц заслуживает в целом положительной оценки.
Правда, и здесь не обошлось без недоразумений, связанных с отнесением органов юридического лица к разновидности представителей, действующих от имени юридического лица. Так, понятие органа юридического лица первоначально определялось в новой редакции ст. 53 ГК РФ <1> через выступление в обороте от имени юридического лица. При этом давалась прямая отсылка на отношения представительства (п. 1 ст. 182 ГК РФ).
--------------------------------
<1> Согласно п. 1 ст. 53 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ) "юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие от его имени (п. 1 ст. 182), в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом".
В связи с отсылкой к ст. 182 ГК РФ о представительстве на практике с неизбежностью возникал трудноразрешимый вопрос об оформлении полномочий органа юридического лица как его представителя. С одной стороны, в п. 1 ст. 53 ГК РФ говорилось, что орган действует от имени юридического лица в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом, что давало основания полагать, что полномочия органа при представлении юридического лица в гражданском обороте, как и прежде, должны подтверждаться соответствующим учредительным документом и протоколом об избрании (назначении). С другой стороны, в п. 1 ст. 182 ГК РФ, к которой отсылала ст. 53, говорилось, что полномочия представителя основаны на доверенности, указании закона либо акте государственного органа или органа местного самоуправления либо могут явствовать из обстановки, в которой действует представитель. Непонятно при этом, каким образом полномочия директора могли бы подтверждаться "обстановкой" или как было возможно на директора, действующего от имени юридического лица без доверенности, оформлять доверенность с соответствующими полномочиями. Если же при этом имелось в виду, что директору могут по доверенности предоставляться дополнительные полномочия, отличающиеся от тех, которые указаны в учредительном документе (в том числе в норму закладывалась возможность назначения по доверенности второго директора), то это, как справедливо отмечалось в печати, потребовало бы публичной демонстрации соответствующих полномочий на представительство в гражданском обороте для всех заинтересованных третьих лиц посредством раскрытия сведений о них в публичном государственном реестре, для чего нужно будет вносить поправки в Закон о государственной регистрации юридических лиц <1>.
--------------------------------
<1> См.: Суханов Е.А. "Корпоративное соглашение - это бомба под весь наш оборот". Интервью номера // Закон. 2014. N 7. С. 6 - 13.
Отождествляя органы юридического лица с понятием представителя, законодатель тем самым функции органов юридического лица фактически свел лишь к "внешним" корпоративным отношениям - представительству юридического лица в гражданском обороте. Однако не всякий орган представляет юридическое лицо в гражданском обороте. Есть органы юридического лица (и таких большинство), которые осуществляют управленческую или иную связанную с ней компетенцию "внутри" юридического лица, не приобретают гражданские права и обязанности от имени юридического лица, например общее собрание, совет директоров, ревизионная комиссия, попечительский совет и т.д.
Поэтому терминология новой редакции п. 1 ст. 53 ГК РФ (в ред. Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ) была непоследовательна и противоречива, актуальна до включения корпоративных отношений (как отношений, связанных с управлением) в предмет гражданского права. До этого момента роль и значение органов юридического лица в гражданских правоотношениях действительно могли сводиться к приобретению гражданских прав и обязанностей для юридического лица в гражданском обороте. То, что юридическое лицо, а также его участники выступали с помощью органов юридического лица во внутрикорпоративных отношениях, было неочевидно. Неочевидность этого усиливалась также многочисленными дискуссиями об отраслевой принадлежности корпоративных отношений и корпоративного права.
Теперь же корпоративные отношения как отношения, связанные с управлением юридическим лицом, являются составной частью гражданского права. В соответствии с п. 4 ст. 53 ГК РФ "отношения между юридическим лицом и лицами, входящими в состав его органов, регулируются настоящим Кодексом и принятыми в соответствии с ним законами о юридических лицах". Тем самым ст. 53 ГК РФ прямо признает гражданско-правовыми корпоративные отношения между юридическим лицом и лицами, входящими в состав его органов.
В связи с этим роль органов юридического лица именно в гражданских правоотношениях более разнообразна. Она не сводится исключительно к представительству юридического лица в гражданском обороте, но также в полной мере распространяется на внутренние отношения по управлению юридическим лицом. Именно этим объясняется появление в главе о юридических лицах такой категории, как компетенция органов юридического лица. Надо полагать, что данная категория применима к отношениям по управлению юридическим лицом в рамках "внутрикорпоративных" отношений.
В связи с этим законодателем была исправлена очевидная ошибка и восстановлена прежняя редакция п. 1 ст. 53 ГК РФ <1>, которая, как это ни парадоксально, более соответствовала идее о включении внутрикорпоративных отношений в предмет гражданского права, чем ее редакция, вступающая в силу с 01.09.2014. Так, согласно восстановленной старой редакции п. 1 ст. 53 "юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом". Здесь нет упоминания о том, что органы действуют от имени юридического лица, равно как и нет ссылки на ст. 182 ГК РФ о представительстве. Это позволяет в свете включения корпоративных отношений (и корпоративных прав соответственно) в предмет гражданского права толковать приведенную норму таким образом, что деятельность органов охватывает как внутрикорпоративную функцию (юридическое лицо приобретает гражданские (корпоративные, управленческие) права и принимает на себя гражданские (корпоративные, управленческие) обязанности), так и функцию законного представительства (приобретает общегражданские права и принимает общегражданские обязанности в результате совершения сделок и иных действий в гражданском обороте от имени юридического лица).
--------------------------------
<1> См.: Федеральный закон от 29.06.2015 N 210-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации".
Одновременно в абз. 2 п. 1 ст. 53 ГК РФ говорится, что порядок образования и компетенция органов юридического лица определяются законом и учредительным документом.
Однако если говорить об отношениях представительства, то уместно выражение "полномочия" представителя, а не компетенция. Компетенция возникает у органа юридического лица во внутренних отношениях, а не в отношениях представительства юридического лица в гражданском обороте. Кстати, в новой редакции ГК РФ эта мысль прослеживается. Так, относительно представительства юридического лица в гражданском обороте несколькими лицами ст. 53 ГК РФ говорит именно о полномочиях, а не о компетенции соответствующих лиц: "учредительным документом может быть предусмотрено, что полномочия выступать от имени юридического лица предоставлены нескольким лицам, действующим совместно или независимо друг от друга" (абз. 3 п. 1) <1>.
--------------------------------
<1> При этом сохранена норма ГК РФ о том, что от имени юридического лица могут выступать участники в случаях, предусмотренных ГК РФ (в прежней редакции было "в случаях, предусмотренных законом").
В новой редакции ст. 53 ГК РФ (п. 3) обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно распространяется не только на лиц, действующих от имени юридического лица вовне, но и на членов коллегиальных органов юридического лица (наблюдательного или иного совета, правления и т.п.). Введение такой обязанности для членов коллегиальных органов юридического лица сделало возможным привлекать к ответственности за недобросовестные и неразумные действия не только лиц, представляющих юридическое лицо, но и членов коллегиальных органов (правления, совета директоров и т.п.). При этом не сказано, что это должны быть лишь органы управления юридическим лицом.
Как видно из текста ст. 53.1 ГК РФ, к ответственности могут быть привлечены три категории лиц:
- лица, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочены выступать от его имени;
- члены коллегиальных органов юридического лица <1>;
--------------------------------
<1> Освобождаются от ответственности лица, голосовавшие против решения или добросовестно не участвовавшие в голосовании.
- лица, имеющие фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе давать обязательные указания лицам, действующим от имени юридического лица, или членам его коллегиальных органов.
Общим основанием ответственности всех этих лиц является вина. При этом для привлечения лица к ответственности необходимо доказать, что при осуществлении прав и исполнении обязанностей (любых, как представительских, так и управленческих) лицо действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску ("правило делового решения") <1>.
--------------------------------
<1> О содержании обязанности действовать добросовестно и разумно см., например: Будылин С.Л. Разум и добрая совесть: обязанности директора в США, Великобритании и России // Вестник ВАС РФ. 2013. N 2. С. 10 - 40; Шашков Ю.В. Фидуциарные обязанности директора: от англо-американской доктрины к российской корпоративной практике // Закон. 2009. N 12. С. 216 - 227.
Тем самым недобросовестность и неразумность, составляя особый вид противоправного поведения, одновременно по смыслу ГК РФ подтверждают и виновность управляющего. Фактически недобросовестное и неразумное поведение отождествляется также с виной, которая в гражданском праве носит объективный характер (несоответствие поведения обычному предпринимательскому риску, несоответствие обычным условиям гражданского оборота). Данные формулировки согласуются с общим определением вины в гражданском праве, согласно которому "лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства" (абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ).
При этом признаки неразумного и недобросовестного поведения в общих чертах определены не только для юридических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность (несоответствие обычному предпринимательскому риску), но и для иных юридических лиц (несоответствие обычным условиям гражданского оборота). Бремя доказывания вины, в отличие от общего правила, установленного в п. 2 ст. 401 и в п. 2 ст. 1064 ГК РФ, в силу общей презумпции п. 5 ст. 10 и п. 1 ст. 53.1 ГК РФ фактически лежит на лице, требующем возмещения убытков.
Поэтому ГК РФ, по существу, исходит из того, что недобросовестность и неразумность действий управляющих одновременно подтверждают два обстоятельства:
1) нарушение особой корпоративной обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (противоправность поведения);
2) вину лица, причинившего убытки.
Поэтому основанием корпоративной ответственности управляющих является нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно, которое по смыслу ГК РФ одновременно составляет два элемента состава корпоративного правонарушения: противоправность и виновность.
Вместе с тем такой подход, который по существу отождествляет неразумные и недобросовестные действия директора с его виной за причинение юридическому лицу убытков, представляется не совсем верным. Если в случае недобросовестных действий такой подход справедлив, поскольку недобросовестность действий директора одновременно является признанием его виновности, то в отношении неразумных действий такого же вывода для любых случаев сделать нельзя. Например, директор совершает сделку, невыгодную юридическому лицу, и общество терпит от этого убытки. Действия директора при этом являются объективно неразумными. Однако следует помнить, что в крупных организациях любое решение директора, как правило, зависит от информации, которую готовят иные работники юридического лица (юристы, бухгалтеры, экономисты и т.д.). Не исключена ситуация, когда к совершению невыгодной сделки директора склонили работники общества, а директор, подписывая сделку, добросовестно заблуждался или даже был обманут, основываясь на ложной информации о планируемой сделке <1>. Если соответствующие обстоятельства будут доказаны, это означает невиновность директора и отсутствие оснований для привлечения его к ответственности, несмотря на то что он нарушил обязанность действовать в интересах общества разумно, а общество понесло убытки.
--------------------------------
<1> Не всегда в подобных ситуациях директор должен нести ответственность за недобросовестный или неразумный выбор или назначение соответствующих работников.
Следовательно, неразумность действий директора не может отождествляться с виной в причинении убытков. Неразумные действия директора могут подтверждать лишь нарушение директором обязанности действовать в интересах юридического лица разумно, т.е. противоправность поведения.
Что касается другого условия гражданско-правовой ответственности - вины, то она должна устанавливаться отдельно. При этом если бремя доказывания неразумности действий директора лежит в силу п. 5 ст. 10 ГК РФ на лице, требующем возмещения убытков, то бремя доказывания отсутствия вины директора, наоборот, в силу п. 2 ст. 401 ГК РФ лежит на директоре. Представляется поэтому, что соответствующие положения должны быть отражены непосредственно в ГК РФ. Неразумность действий директора как элемент противоправного поведения должна отличаться от вины как субъективного основания ответственности.
Особо следует обратить внимание на то, что нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно как противоправное поведение следует рассматривать отдельно от нарушения иных корпоративных обязанностей, установленных нормами закона или внутренних документов юридического лица.
В связи с этим привлечение лица к ответственности возможно и в тех случаях, когда оно соблюдало все законы, учредительные или иные внутренние документы юридического лица, должностную инструкцию и т.д., т.е. с точки зрения традиционно понимаемой законности действовало абсолютно правомерно. Однако если при этом его действия были недобросовестными и (или) неразумными, то лицо будет признано нарушившим обязанность действовать добросовестно и разумно и должно нести ответственность за причиненные убытки. Например, директор, действуя в пределах своих полномочий, вступил в сговор с контрагентом и произвел продажу имущества по цене ниже рыночной или по рыночной цене, но на момент продажи директору и его недобросовестному контрагенту была известна инсайдерская информация о том, что на следующий день цена на это имущество многократно возрастет. В этом случае налицо недобросовестность действий директора, причинившего юридическому лицу убытки. Неразумность действий директора можно проиллюстрировать примером, когда он непропорционально распределяет премиальный фонд, отдавая предпочтение одним работникам в ущерб интересам других, не менее заслуживающих поощрение. В литературе совершенно правильно отмечалось по этому поводу, что, "даже если директор не нарушает какой-либо специальный закон (иной нормативный акт, обычай), какое-либо условие трудового договора, учредительные документы или локальные акты, его действия будут считаться противоправными, если будет доказано, что директор действовал недобросовестно либо без должной осмотрительности" <1>.
--------------------------------
<1> Богатырев Ф.О. Ответственность директора за убытки, причиненные хозяйственному обществу // Убытки и практика их возмещения: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. С. 388. См. также: Иванов И., Теселкин Ф. Юридическая ответственность руководителей российских компаний // Корпоративный юрист. 2005. N 4. С. 4.
Однако не исключены ситуации, когда член органа управления нарушил какие-либо формальные обязанности, но при этом действовал в интересах юридического лица добросовестно и разумно, например совершил чрезвычайно выгодную для общества крупную сделку без необходимого одобрения общего собрания или совета директоров, так как ожидание необходимого одобрения повлекло бы упущение возможности совершить такую сделку. В такой ситуации, несмотря на нарушение обязанности получить одобрение иных органов общества, действия директора должны быть признаны добросовестными и разумными, совершенными в интересах общества, и оснований для привлечения его к ответственности не имеется. Иначе считает А.А. Маковская, говоря о том, что "поведение руководителя акционерного общества не может считаться добросовестным и разумным, если он не соблюдает нормы законов и иных нормативных актов, а также положения устава и иных документов общества, т.е. соблюдение указанных актов является необходимым условием признания поведения руководителя добросовестным и разумным" <1>. Представляется, однако, что обязанность действовать в интересах общества добросовестно и разумно, установленная корпоративным законодательством, носит самостоятельный характер и напрямую не связана с обязанностью соблюдать законы, положения устава и иные документы общества. Поэтому возможны ситуации, когда руководитель формально нарушает какие-либо положения законодательных актов или внутренних документов юридического лица (и может на этом основании быть привлечен, например, к административной ответственности), но при этом действует безупречно с точки зрения исполнения обязанности действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Из этого можно сделать вывод, что соблюдение указанных актов отнюдь не всегда является "необходимым" условием признания поведения руководителя добросовестным и разумным, как полагает А.А. Маковская. Иногда поведение руководителя может быть признано добросовестным и разумным, даже несмотря на нарушение законов и внутренних документов юридического лица, если при этом он действовал в интересах юридического лица.
--------------------------------
<1> Маковская А.А. Основание и размер ответственности руководителей акционерного общества за причиненные обществу убытки // Убытки и практика их возмещения: Сборник статей / Отв. ред. М.А. Рожкова. С. 359.
Следует приветствовать прямое установление в ст. 53.1 ГК РФ солидарной ответственности нескольких лиц, если вред причинен несколькими лицами. Положительно можно оценить и правило о ничтожности соглашений об ограничении или устранении ответственности управляющих и иных лиц, определяющих действия юридического лица.
Право предъявлять к виновным лицам требование о возмещении убытков принадлежит как самому юридическому лицу, так и его учредителям (участникам). Кроме того, в соответствии с п. 4 ст. 65.3 ГК РФ в корпоративных организациях такое право принадлежит также членам коллегиального органа управления корпорации (наблюдательного или иного совета). По смыслу п. 4 ст. 65.3 ГК РФ речь идет только о членах коллегиального органа управления, осуществляющего функцию контроля за деятельностью исполнительных органов корпорации. На членов коллегиальных исполнительных (например, правления) и иных коллегиальных органов общества (например, ревизионной комиссии) право предъявлять требование о возмещении убытков не распространяется.
Право требовать возмещения причиненных корпорации убытков, действуя от имени корпорации, является теперь одним из основных корпоративных прав участников любых корпораций (абз. 5 п. 1 ст. 65.2 ГК РФ), как коммерческих, так и некоммерческих. При этом ГК РФ не содержит <1> никаких оговорок о том, что это право может быть сопряжено с какими-либо условиями в специальных законах. Из этого следует вывод о том, что ограничения указанного права (в том числе путем установления минимального порога владения акциями (долями), как это предусмотрено в Законе об акционерных обществах) не могут быть установлены.
