Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству

 

Традиционно институт необходимой обороны рассматривается с точки зрения соблюдения условий ее правомерности, которые подразделяются на две группы: условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству; условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите от посягательства.

Посягательство, против которого возможна необходимая оборона, должно быть общественно опасным. Пленум Верховного Суда СССР в п.2 постановления №14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» от 16 августа 1984 года указал, что под общественно опасным посягательством, защита от которого допустима, «следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона...».

Однако это положение Пленума разделяется далеко не всеми. Так, одни авторы считают основанием необходимой обороны административные правонарушения, другие авторы, напротив, допускают необходимую оборону только от преступлений. Согласно позиции третьих, необходимая оборона регулирует правоотношения, возникающие в связи с защитой от нарушений, предусмотренных не только административным, но и гражданским правом. Некоторые авторы допускают оборону от дисциплинарных проступков.

Мы разделяем позицию, согласно которой правовым основанием для необходимой обороны является общественно-опасное посягательство, то есть деяние, предусмотренное Особенной частью УК РФ, которое способно причинить либо причиняет существенный вред наиболее важным охраняемым уголовным законам интересам. Полагаем, что допустимость причинения вреда в состоянии необходимой обороны при защите от административных правонарушений, гражданско-правовых деликтов и дисциплинарных проступков означало бы неправомерное расширение ее пределов. Вместе с тем, необоснованным сужением права граждан на необходимую оборону мы рассматриваем и позицию, согласно которой защита возможна лишь от преступлений.

Посягательство должно быть объективно общественно опасным, что позволяет считать правомерной оборону от общественно опасных действий малолетних и невменяемых лиц. Между тем, среди ученых вопрос о правомерности причинения вреда для защиты от общественно опасных действий малолетних или невменяемых лиц был и остается спорным.

Непременным условием правомерности необходимой обороны в уголовно-правовой доктрине России является наличность посягательства, определяемая его начальным и конечным моментами.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 года «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно-опасных посягательств» допускает состояние необходимой обороны не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения.

Между тем, ст. 37 УК РФ в редакции 1996 года признавала правомерной необходимую оборону при наличии уже существующего посягательства, либо которое вот-вот может начаться. Действующая редакция ст.37 УК РФ (в редакции Федерального закона от 14.03. 2002 №29-ФЗ) не только признает правомерность обороны против непосредственно предстоящего посягательства, но и допускает при непосредственной угрозе посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни, причинение любого вреда.

Большинство ученых разделяет позицию законодателя. С.И.Никулин отмечает: «если лицо будет вынужденно дожидаться фактического осуществления посягательства, то оно вообще может лишиться возможности пресечь действия посягающего».

М.С.Гринберг считает, что при определении момента наличности посягательства должно действовать правило: чем выше ценность объекта, подвергаемого опасности, чем выше объем возможного вреда, тем ранее должны быть приняты меры, связанные с причинением вреда.

Вместе с тем, некоторые юристы, в частности М.Д.Шаргородский, В.И.Ткаченко, связывая право на необходимую оборону со стадиями совершения преступления, признают правомерной защиту только против уже начавшегося посягательства. «Предстоящее посягательство - это еще не само посягательство. При нем еще нет вредоносного вторжения в сферу общественных отношений, следовательно, нет и посягательства»- пишет В.И.Ткаченко. Такой подход представляется неверным, существенно сужающим возможности обороняющегося на эффективную реализацию предоставленного законом права.

Основание для защиты возникает с момента возникновения реальной угрозы причинения вреда правоохраняемым интересам. При непосредственной угрозе применения насилия, посягательство как таковое, еще не началось, однако действительное намерение осуществления посягающим своих угроз немедленно становится очевидным для обороняющегося.

Согласно п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 года, угроза применения насилия, носившая неопределенный характер, оценивается с учетом всех обстоятельств дела: места и времени совершения преступления, числа нападавших, совершения каких-либо конкретных демонстративных действий, субъективного восприятия угрозы, характера предметов, которыми угрожали нападавшие.

В таких случаях речь идет не об обнаружении умысла, а о непосредственно предстоящем посягательстве, оборона от которого признается правомерной, ведь ожидание момента начала посягательства может повлечь за собой тяжкие последствия. Если на лицо направлен нож либо дуло ружья, но выстрела еще не последовало или не совершено движения рукой, в которой находится нож для нанесения удара, то такие действия сами по себе уже создают угрозу насилия, опасного для жизни и являются основанием для возникновения права на необходимую оборону, несмотря на то, что вся объективная сторона посягательства еще не выполнена и будет ли она выполняться, на наш взгляд, уже не имеет значения. Обоснованность нанесения «упреждающего удара» в таких случаях налицо. Как отмечает Т. Орешкина: «стоит ли ждать, когда посягающий для совершения убийства затянет на шее жертвы веревку, если он с угрожающим видом подходит к потерпевшему с веревкой в руках и у последнего есть все основания опасаться за свою жизнь?».

По этому пути идет и судебная практика. Так Кировским районным судом Красноярского края Осипов был осужден по ст. 103 УК РСФСР в 1996 г. Он был признан виновным в умышленном убийстве Орлова при следующих обстоятельствах.

В ночь на 14 июля 1995 г. Осипов, находясь у себя дома в деревне, услышал крики о помощи соседки Земсковой. Выйдя на улицу, он увидел, что пьяные Федоров и Орлов стучали в окно дома Земсковой, вызывая ее дочь. Затем Орлов, оторвав штакетник от забора у дома Осипова, стал наносить удары штакетником, а Федоров - ногой вышедшей из дома Земсковой. Она стала звать Осипова на помощь. Тогда последний взял ружье из своего дома и произвел из него два выстрела в воздух с целью пресечения хулиганских действий Орлова и Федорова. В ответ на это последние стали кричать Осипову: «Ты не жилец, ружье тебе не поможет», угрожали сжечь его дом. Орлов стал подходить к Осипову с угрозами, тот произвел предупредительный выстрел и когда Орлов приблизился на 1,5-2 метра, Осипов выстрелил в Орлова, который скончался на месте.

Отменяя судебные решения, коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ справедливо указала, что судом неправильно был определен характер опасности, ее степень и избранные в связи с этим средства защиты, а также не приняты во внимание число нападавших, их возраст, время суток, а также то, что в действиях Орлова и Федорова присутствовала реальная и непосредственная угроза жизни и здоровью Осипова.

Вместе с тем, приготовительные действия, не создающие реальной и непосредственной угрозы посягательства, например, сговор на совершение преступления, отключение сигнализации для последующего проникновения в помещение, исследование места совершения преступления, не являются основанием для необходимой обороны. В таких случаях, как верно отмечает Л.Н.Смирнова, возможно применение правил задержания с причинением вреда, а не необходимой обороны.

Не допустима необходимая оборона и от предполагаемого посягательства. Против возможного в будущем посягательства можно принимать необходимые предупредительные меры охраны.

Дискуссионным является вопрос о праве на необходимую оборону в случае словесной угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью.

В теории уголовного права общепризнанно, что каждое преступление представляет собой единство объективных и субъективных свойств общественно опасного деяния, в связи с чем нельзя признать правильным как чрезмерную переоценку субъективного восприятия лицом факта совершения в отношении его преступления, так неправильно и его недооценивать. Как отмечает Л.В.Сердюк, реальность угрозы заключается не во внутренней готовности угрожающего реализовать свою угрозу, а во внешней демонстрации этой готовности, в ее объективной убедительности для потерпевшего, что убеждает последнего в неотвратимости осуществления этой угрозы. Представляется, что если при высказывании угрозы посягающий не использует те или иные средства и орудия, представляющие опасность для жизни или здоровья и не совершает действий, направленных к действительному исполнению угрозы, оборона в принципе невозможна, поскольку нет необходимости в немедленном причинении вреда в сложившейся ситуации. Однако, на практике встречаются случаи, когда причинение вреда необоснованно оценивается с позиций института необходимой обороны.

Так, Норильским городским судом был осужден по ст. 114 ч. 1 УК РФ Артюгин А.Н.. Он признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью своему отцу Артюгину Н.М. при превышении пределов необходимой обороны.

По материалам уголовного дела, действия Артюгина-отца выразились в упреках своему сыну, неработающему более 2-х лет. При этом в руках у Артюгина-отца ничего не было. Он пошел за сыном на кухню, продолжая высказывать упреки, что послужило поводом для возникновения ссоры, в ходе которой, как следует из приговора суда «...Артюгин А.Н., принимая действия отца за посягательство на свою жизнь и здоровье, взял в руки нож и предупредил отца, чтоб тот не подходил к нему. Отец попытался выхватить нож из рук сына, между ними завязалась борьба, в ходе которой Артюгин А.Н. нанес удар ножом отцу в область живота, причинив тому тяжкий вред здоровью».

Вывод суда о том, что Артюгин-сын находился в состоянии необходимой обороны, на наш взгляд, является необоснованным. Судом не достаточно исследованы и характеризующие данные Артюгина А.Н., который по месту жительства характеризуется крайне отрицательно, что выражается в склонности к нарушению общественного порядка, личностных особенностях характера.

Из показаний матери Артюгина А.Н. следует, что у сына она никаких телесных повреждений в тот вечер не видела, а на вопрос о том, зачем сын ударил отца ножом, тот ответил: «отец достал меня».

Это позволяет сделать вывод, что действия Артюгина А.Н. были мотивированы личными неприязненными отношениями с отцом, чувством ненависти к последнему, целью которых явилась отнюдь не защита, а умышленное причинение тяжкого вреда здоровью.

Следующим условием правомерности необходимой обороны мы выделяем реальность посягательства. Посягательство должно быть не только общественно опасным и наличным, но и существующим реально, а не в воображении или представлении обороняющегося лица. Именно признак реальности позволяет отграничить необходимую оборону от мнимой обороны, когда лицо ошибочно принимает поведение лица за общественно опасное посягательство и причиняет ему вред.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР указывается, что «суды должны различать состояние необходимой обороны и так называемой мнимой обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство и лицо лишь ошибочно предполагает наличие такого посягательства». Вопрос о квалификации вреда, причиненного при мнимой обороне, разрешается по правилам о фактической ошибке - ошибочном представлении лица относительно фактических признаков деяния, которые относятся к элементам соответствующего состава преступления.

В случаях, когда вся обстановка происходящего давала лицу основания полагать, что совершается общественно опасное посягательство либо существует реальная опасность для правоохраняемых интересов и обороняющийся по обстоятельствам дела не сознавал и не мог осознавать ошибочности своего предположения (извинительная ошибка), его действия приравниваются как совершенные в состоянии необходимой обороны.

Следует отметить, что состояние мнимой обороны не исключает возможности привлечения к уголовной ответственности в случае превышения пределов необходимой обороны в условиях реального посягательства.

В случаях, когда лицо неосновательно предположило действительность посягательства, например, под влиянием страха или иных обстоятельствах, в которых отсутствовали реальные основания для опасений, оно подлежит ответственности на общих основаниях за умышленное преступление.

Мнимую оборону не следует путать с обороной против посягательств, совершаемых с непригодными средствами, о чем не знал и не мог знать обороняющийся. В этих случаях действия обороняющегося лица расцениваются по правилам не мнимой, а необходимой обороны.

Поскольку мы говорим о мнимой обороне, как о разновидности фактической ошибки, необходимо обратить внимание на то, что в УК РФ отсутствует норма, регламентирующая институт фактической ошибки. Некоторые авторы предлагают законодательно урегулировать вопросы о квалификации вреда, причиненного при мнимой обороне путем введения соответствующих дополнений в нормы о необходимой обороне и превышении ее пределов.

По нашему мнению, целесообразнее решить вопрос о включении в УК РФ нормы, определяющей признаки фактической ошибки, правила квалификации действий в случае наличия такой ошибки. После такого законодательного шага, в ст.37 УК РФ можно будет внести указание на то, что правила о фактической ошибке распространяются на действия лица, находившегося в состоянии мнимой обороны.

Представляется, что именно такое решение наиболее рационально, так как позволит применять норму о фактической ошибке не только применительно к случаям мнимой обороны, но и к случаям мнимой крайней необходимости, случаев мнимого задержания лица.