Понятие коррупции в российском законодательстве и юридической доктрине

 

В российском уголовном праве и криминологии вопрос о концепции и понятии коррупции является спорным, основным отличием мнений которой представлено толкование термина «коррупция».

Сторонники узкой интерпретации определяют коррупцию как подкуп государственных чиновников. Например, А. И. Долгова и С. В. Ванюшкин коррупцию определяли: «Социальным явлением, которое характеризуется как подкуп-продажность представителей власти с корыстным использованием ими в личных или в корпоративных интересах их официальных служебных полномочий, связанных с собственным авторитетом и профессиональными возможностями».

Аналогичное мнение высказывала и Н. Ф. Кузнецова. Так, она считает, что коррупция – это «социально-негативное явление, выражающееся в подкупе одних лиц другими». Она так же отмечала, что называть коррупцией всю систему корыстных официально-должностных преступлений, таких как злоупотребление или превышение властью, нельзя, так как подобное несовместимо с принципом разделения вины, ответственности и наказания. В уголовном праве это повлияет на законодательное регулирование экономических и служебных преступлений, спутает классификацию преступлений и их наказуемость.

Положительным в этой интерпретации термина «коррупция» является то, что авторы обращают внимание на высокую общественную опасность подобных коррупционных сделок. Но, описание коррупции через призму категорий уголовного права явно сужает границы этого негативного социального явления. А без анализа и оценки останется значительный набор действий, предпринимаемых государственными чиновниками индивидуально или в составе группы лиц, которые явно имеют коррупционный компонент.

Сторонники широкого понимания коррупции сосредотачиваются не столько на преступном соглашении между государственным должностным лицом и частным лицом, сколько на любом корыстном поведении должностного лица в рамках его профессиональной деятельности. Так, по мнению Г. Н. Борзенкова, коррупция предполагает «разложение административного аппарата на основе личного использования чиновниками их служебного положения в корыстных целях. В. С. Комисаров же считает, что коррупцию следует рассматривать через «использование должностным лицом своих властных полномочий вопреки интересам гражданской службы из личной заинтересованности».

Вместе с тем, нельзя не учитывать и соответствующие высказывания Б. В. Волженкина, который характеризовал коррупцию как: «социальное явление, заключающееся в разложении власти в момент, когда государственные (муниципальные) служащие используют свое служебное положение (статус, власть) в корыстных целях для личной финансовой выгоды или для аналогичных групповых интересов».

В свою очередь, С. В. Максимов высказывался, что коррупция усматривается и в «использовании государственными, муниципальными или другими государственными служащими (в том числе депутатами и судьями) или работниками коммерческих или других организаций (в том числе международных) своего служебного статуса для получения каких-либо корыстных преимуществ (по вопросам собственности, предоставления услуг или льгот, в том числе нематериального характера) или же способствованию в аналогичном для третьих лиц».

Достаточно интересным видится мнение и правоведа В. В. Лунеева, который подчеркивал, что: «Коррупция не сводится к примитивному взяточничеству, особенно в условиях рыночной экономики, свободной торговле и демократии. Лоббирование, фаворитизм, протекционизм, «политические целевые взносы», традиции перевода политических лидеров и государственных чиновников в почетные президентские владения корпораций и частных компаний, инвестиции из государственного бюджета в различные коммерческие структуры, передача государственной собственности акционерным компаниям, использование криминальных сетей и т. д. – это все формы завуалированной коррупции». Такое толкование коррупции является наиболее удачным, поскольку оно охватывает довольно широкий спектр коррупционных действий. Однако разложение власти является не столько систематическим признаком коррупции, сколько следствием коррупции. «Власть» может быть разложена как внутри, так и снаружи. Использование профессионального статуса (должностных полномочий), конечно же, является одним из методов коррупционного поведения, но это отнюдь не единственным.

На законодательном уровне понятие коррупции представлено в ст. 1 Федерального закона «О противодействии коррупции» от 25.12.2008 г. № 273-ФЗ, а именно, это: «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; а так же совершение этих деяний от имени или в интересах юридического лица».

Проанализировав это определение можно сделать следующие выводы, что:

1) коррупция – это набор конкретных действий, которые могут осуществляться как в органах власти (взяточничество, злоупотребление властью), так и в частных организациях (коммерческий подкуп, злоупотребление служебными полномочиями);

2) коррумпированными могут признаться широкий спектр лиц (государственные и муниципальные служащие, физические лица, должностные лица, законные представители и др.).

Указанная выше официальная трактовка коррупции подвергается периодический критике некоторыми учеными-правоведами. Так, например, Л. М. Прозументов в своих исследованиях писал, что законодатель без достаточных оснований связывает злоупотребление властью и коммерческий подкуп с проявлением коррупции, предметом которой являются интересы службы в коммерческих и других организациях. Он также сказал, что взяточничество не следует рассматривать через призму коррупции, поскольку любой человек может быть целью преступления.

А, по мнению Э. В. Талапиной, юридическое определение коррупции не включает все известные преступления, связанные с коррупцией как таковой. Ведь, незаконное участие в предпринимательской деятельности, легализация (отмывание) денег или другого имущества, другие преступления, совершенные с использованием служебного положения, не всегда подпадают под критерий «другого незаконного использования». Чиновник, при совершении этих преступлений, от части же может действовать и в пределах своих полномочий, тем самым формально не нарушая закон.

Комментарии ученых, несомненно, соответствуют действительности. Однако, на наш взгляд, основным недостатком официального определения коррупции является то, что законодатель понимает коррупцию как совокупность отдельных случаев коррупционного поведения. Следуя логике законодателя, следует признать, что любое злоупотребление властью, любой подкуп или взяточничество и т.п. будет коррупцией. Между тем, понятие социального явления не может быть выявлено в отдельных случаях этого же самого явления. Следовательно, одна часть (социальное действие) не может характеризовать целое (социальное явление). Этот подход стирает грань между тем, что разрешено и запрещено, между справедливым и несправедливым, между социально выгодным и социально вредным поведением. Неоднозначность такого подхода становится очевидной, автоматически возникает вопрос: является ли злоупотребление служебным положением взяточничеством (то есть коррупцией)?

Не всякое взяточничество следует рассматривать как коррупционный акт. Например, взяточничество в связи с ее вымогательством является безусловным основанием для освобождения взяткодателя от уголовной ответственности (прим. к ст. 291 УК РФ). В этом случае он будет признан не преступником, а жертвой преступления. Поэтому не все случаи взяточничества следует относить к коррупции.

Так же нет причин приписывать к проявлениям коррупции и всякое злоупотребление служебным положением. Ведь, подобное злоупотребление может быть совершено как в ущерб интересам общества и государства, так и в его же интересах. Есть десятки примеров злоупотребления властью в повседневной жизни. Например, защита российского производителя путем введения высоких налогов и сборов с последующим финансированием из этих средств отечественную автомобильную промышленность или направление их на покупку иностранной военной техники; разработка конкурентных требований различных для национальных и иностранных производителей; введения порядка оказания экстренной финансовой помощи пострадавшим от стихийных бедствий и техногенных катастроф при отсутствии разрешительных документов; внеочередной порядок обслуживания машины скорой помощи для доставки частного лица в больницу и т.п. – все эти и схожие с ними действия и решения объединяются тем фактом, что все они могут быть легко истолкованы как коррупционное поведение. Но можно ли назвать действия и решения, которые в конечном итоге направлены на защиту интересов общества, коррупцией? По данному вопросу следует задуматься.

Как видно из выше представленного материала, официальное определение коррупции без достаточного на то обоснования значительно расширяет границы этого негативного социального явления, включая действия, которые могут быть предприняты и в общественных интересах. Конечно же, подобное можно расценивать как отрицательный законодательный опыт. Но, к сожалению, это не единственный недостаток юридического определения коррупции.

Еще один недостаток законодательного определения коррупции заключается в том, что он игнорирует очень очевидные случаи коррупционного поведения. Помимо определения коррупции, остаются без внимания такие действия, как: лоббирование, протекционизм, кумовство и т.п., совершенные в интересах отдельных лиц или каких-либо узких групповых интересов (например, в отношении своих родственников), без «положенного» материального вознаграждения или имущественных выгод. А использование служебного положения в обход установленных правил и процедур по трудоустройству лиц с отбором не по их профессиональным качествам и способностям, а исключительно в силу родственных или дружеских связей, например, – усматривается, прежде всего, настоящей катастрофой для государственных и общественных интересов.

Не редко встречаются и случаи искусственного давления на судебную систему, с целью повлиять на принятие решения, дабы судья вынес его в пользу заранее оговоренных лиц. Подобные примеры можно найти на сайте Высшего Арбитражного Суда РФ. Вне внимания коррупционных схем остаются и «устные приказы» прокуроров и руководителей правоохранительных органов, требующие незаконного освобождения их близких и знакомых из центров детоксикации или мест содержания под стражей и т.п. Официальное определение коррупции не распространяется и на безвозмездную «благотворительную помощь» чиновнику за зачисление, например, детей в детские сады, школы, университеты; за продвижение по карьерной лестнице; «ходатайства» за сокрытие преступных действий или по вопросам освобождения от воинской обязанности и др. Нельзя не оставить без внимания и упущения относительно формулировки коррупции представленные В. Н. Щедриным, он писал, что: «… закон не дает однозначной трактовки по поводу того, могут ли быть субъектами коррупции преподаватели, врачи, лица, осуществляющие управленческие функции в негосударственных структурах, кандидаты в депутаты …».

Проанализировав вышеизложенное, можно смело утверждать, что законодательное определение термина «коррупция» имеет достаточно много существенных недостатков. Кроме того, оно представляет собой серьезную опасность для нравственности и правосознания гражданского общества России, поскольку стирает грань между социально полезным и социально вредным поведением, что является не маловажным вопросом. В связи с этим, целесообразным усматривается вынесение рекомендаций по усовершенствованию ныне актуальной трактовке термина «коррупции». Например, его можно сформулировать более в абстрактном смысле, а именно: «Коррупция – это замена общественных интересов публичными должностными лицами в пользу чьих-либо частных интересов». Подобное определение позволяет нам выделить следующие основные признаки коррупции:

1) объективная сторона – «общественные интересы»;

2) субъективная сторона – «представитель власти»;

3) коррупционное поведение – «умышленная замена одних интересов в пользу других (не санкционированных);

4) мотив коррупции и коррупционная цель – «волевое действие чиновников».

Как правило, субъектами коррупционных действий могут выступать только представители власти, то есть лица, которые призванные защищать общественные (государственные) интересы. Эта концепция охватывает широкий круг людей, таких как: государственные и муниципальные служащие, депутаты, судьи и других должностные лица, а так же сотрудники Центрального банка РФ, Пенсионного фонда РФ и других государственных корпораций. Все они действую от имени общества и в его интересах. Их работодателем является «государство», поэтому, работая в государственных учреждениях, они как бы служат обществу.

Обычного рядового гражданина невозможно отнести к коррумпированным работникам, потому что они не обременены заботами об интересах общественности (государства) и могут действовать по своему усмотрению. Конечно же, физическое лицо может быть подвергнуто проверке подкупом, например, пройти технический или медицинский осмотр. Но, с криминологической точки зрения взяточничество – это не коррупционный акт, а условие, способствующее коррупции.

В таком же ключе, признать коррупционерами, например, менеджеров частных кампаний так же будет не правильным. Например, если менеджер получит незаконное вознаграждение (так называемый «откат»), то он причинит вред лишь владельцу бизнеса, а не обществу. Такие деяния относят к имущественным преступлениям с использованием своего служебного положения. Интерпретация коррупции как замены общественных интересов частными интересами позволяет отличить коррупцию от должностных преступлений. Ведь последние, не всегда могут быть коррупционными деяниями. Критериями их дифференциации являются мотив и цель преступления. Любое коррупционное преступление подразумевает существование некоего «коррупционного мотива» и «коррумпированной цели».

Мотивом коррупционного поведения представителя власти является стремление удовлетворить свои потребности и (или) интересы других лиц за счет общественных интересов. Под коррумпированной целью следует понимать желание представителя власти получать материальные или нематериальные выгоды для себя и (или) других лиц в ущерб интересам общества. Мотивы и цели коррупции имеют много разных проявлений. В некоторых случаях полномочия, предоставленные должностному лицу, используются, как будто для решения общественных задач, но в результате «блага и выгоды» получает сам чиновник или его ставленники (например, набирая в команду заранее известных лиц, которые по своим деловым и моральным качествам не соответствуют их положению). Достаточно часто еще встречается ситуация, когда чиновники реально «решают» социальные проблемы народа, но такая активная деятельность связана не столько с интересами общества, сколько с перспективами в свою пользу.

Мотивы и цели вышеуказанных злоупотреблений для должностных преступлений не имеют значения. Так как органы уголовного правосудия, прежде всего, обязаны установить корыстный или иной личный интерес в злоупотреблении служебными полномочиями (ст. 285 Уголовного кодекса РФ). Однако содержание этого мотива не влияет на квалификацию деяния, например, их стремление к обогащению или к «шикарной» жизни. Нередко можно встретить в приговорах суда формулировку «применялись ложные интересы службы». Кроме того, мотив и цель преступления не будут играть роли и в признании себя виновным во взяточничестве (ст. 290 Уголовного кодекса РФ). Уголовный закон лишь требует, чтобы был установлен факт получения взятки и соответствующих действий по службе в пользу взяткодателя.

Следовательно, такие действия, как заключение незаконной сделки по продаже земельного участка с целью отремонтировать на вырученные деньги муниципальную котельную или нецелевое использование бюджетных средств на капитальный ремонт крыльца детского сада, кровли школы и т.п. – не могут рассматриваться как коррупционные; и наоборот, к коррупционным следует относить все эти действия, предпринимаемые государственными чиновниками, если они совершены по коррумпированным схемам для личной выгодой (выделение номинальных средств и использование их в собственных целях или продажа тех же земельных участков своим родственникам и знакомым во время непрозрачного государственного конкурса, содействие лицам из близкого круга общения в сокрытии административных правонарушений и преступлений и т.п.).

Таким образом, можно подытожить, что коррупция как относительно широко распространенное социальное и правовое явление намного шире, чем должностное преступление. Коррупционные преступления могут нанести вред широкому кругу охраняемых общественных интересов: частной собственности, экономическим отношениям граждан, конституционным правам и свободам человека, самой государственной власти и правосудию. Должностные правонарушения совершаются только должностными лицами и мешают нормальной деятельности государственных органов и органов местного самоуправления, подрываю их авторитет в глазах общественности.